Усы, лапы и стальные бубенцы

      Я снова сидел на берегу, перебирая камешки, и слушал шум прибоя. Позади шуршали листвой деревья, спереди накатывали темные грозовые тучи. Несмотря на то, что едва перевалило за полдень, создавалось впечатление, что наступили сумерки. Поднимался ветер. Погода стремительно портилась, и в ближайшие несколько часов должен был начаться шторм. Белые волны накатывали на берег, разбиваясь на сотни брызг, а затем, обессиленные, возвращались в море. Они утягивали за собой ракушки, водоросли и какой-то мусор. Прежде кристально чистая вода стала мутной.       Вдалеке сверкнула молния.       Несмотря на то, что стихия разбушевалась, мне не было страшно. Напротив, это успокаивало, помогало очистить разум от беспокойных мыслей. Вдыхая соленый воздух и глядя на бурлящее море, я мог на некоторое время забыть о насущном. Раствориться в звуках прибоя и отдаленных вспышках молний. Затем, когда внутри воцарится мир и порой, с новыми силами, вернуться к проблемам и найти к каждой их них решение. Попав на остров, я осознал кое-что важное: порой следовало остановиться, даже если казалось, что всё очень плохо, выдохнуть, очистить разум, а уже затем трезвым взглядом, не замутненным переживаниями, взглянуть на ситуацию. Тогда и только тогда можно было увидеть её настоящую — не искаженную воображением и страхом.       Я отложил в сторону камень, который крутил в пальцах, и взял другой, ещё помнивший утреннее тепло. На несколько мгновений ему удалось согреть мои ладони, однако он слишком быстро остыл. Я сжал его в пальцах, продолжая наблюдать за морем, и поежился, когда налетел порыв холодного ветра. Впрочем, он не спугнул меня, равно как и долетевший до берега раскат грома. Я только обнял руками колени, сжавшись, и продолжил сидеть на месте. Над водой всё почернело. Вдалеке показалась полоса дождя, и не осталось ни капли сомнений, что совсем скоро остров должен был накрыть ливень. Мне следовало бы вернуться в лагерь, но я хотел остаться на берегу ещё немного.       Ещё пару минут.       — Замерз? — на плечи опустилась теплая накидка, и Хайналь сел рядом. — Не боишься промокнуть и заболеть?       — Я уйду раньше, чем дождь начнется, — плотнее укутываясь, сказал я, и прикрыл глаза, согреваясь. — Спасибо.       Хайналь хмыкнул.       — Ты всегда приходишь сюда, когда что-то случается, — сказал он. — Это из-за Нацу?       Я не сдержал тяжелый вздох.       — Ага, — ответил я. — Мне нужно было подумать кое о чем, — Хайналь бросил на меня взгляд, и я не стал дожидаться уточняющих вопросов. — Сегодня я смог восстановить множество его воспоминаний, но, как и раньше, часть из них окажется скрыта под слоем тьмы. Снова. Его подсознание упорно сводит на нет мои старания.       — Оно воспринимает тебя врагом, — заметил он, и я поморщился.       — В точку. Именно я разрушил его, поэтому Нацу, сам того не осознавая, пытается защититься. Его внутренний мир ощетинивается, стоит мне только войти в него. Я трачу больше сил и времени на оборону, чем на восстановление подсознания.       — К тому же ты не учился делать это.       Я поморщился.       — Верно. Ни мастер Боб, ни Хибики не учили меня восстанавливать чей-то разум — только разрушать. Когда понадобилось восстановить свое Хранилище, я начал работать интуитивно и мог сразу почувствовать, если что-то шло не так. С разумом Нацу всё иначе… Я не могу с уверенностью сказать, что делаю всё правильно, поэтому стараюсь действовать очень осторожно. Вот только его внутренний мир пытается избавиться от меня, и я не могу полноценно сосредоточиться на исцелении.       — Это не та трудность, которую ты ожидал встретить, — понимающе кивнул Хайналь. — Не удивительно, что тебя это угнетает.       — Всё в порядке, — я покачал головой. — Меня не задевает, что Нацу подсознательно пытается защититься. Это нормально, учитывая всё, что было…       — Не задевает? — он щелкнул меня по лбу. — В следующий раз постарайся соврать более убедительно.       Я надулся, когда он легко раскусил меня, и буркнул:       — Хватит подглядывать за моими эмоциями.       Хайналь ухмыльнулся.       — Мне и не нужно этого делать. У тебя всё на лице написано.       Я подавил желание показать ему язык и вместо этого посмотрел на затянутое тучами небо. Молнии стали сверкать чаще, и до нас начали долетать раскаты грома. Шторм удивительно точно отражал обстановку в подсознании Нацу.       Уже несколько дней я работал над восстановлением его памяти. Процесс оказался более трудным, чем я ожидал, не только потому, что объем работы был очень велик, но и потому что приходилось постоянно следить за тем, чтобы самому не пострадать. Внутренняя сила его разума поражала. Раньше Нацу ничего не мог противопоставить ментальной магии: он был, как открытая книга. Навязать ему свои мысли, стереть воспоминания или заставить поверить во что-то, было проще простого. Я всегда переживал, что он мог пострадать, особенно, когда Культ начал выходить из тени, поэтому завязал защиту его разума на своей. Если кто-то захотел бы влезть ему в голову, сначала ему пришлось бы пробить мои барьеры, а за их целостность обычно отвечал Хайналь.       После того, как Нацу преобразился, став ЭНДом, у него появилась крепчайшая ментальная защита. Во время битвы на Тенрю, он даже смог выбросить меня из своего подсознания, что ошеломило и напугало сильнее, чем всё остальное вместе взятое. Я так и не смог проникнуть в его разум, как бы ни старался. Более того, даже после того, как Хранилище пришло в норму, мне так и не удалось сделать это. Чтобы я мог работать с его памятью, Нацу приходилось сознательно опускать ментальные барьеры. Пока у него получалось не очень хорошо, и периодически он случайно выбрасывал меня в реальность. Пару раз он даже врезал мне достаточно сильно, чтобы я провалялся без сознания пару часов. К счастью, теперь получалось смягчать удары.       Сказать, что Нацу испугался после пары таких случаев, означало бы промолчать. Брат готов был махнуть рукой на свою память, только бы не причинять вреда, но мне удалось убедить его продолжить. Я не мог оставить его в таком состоянии из-за страха получить пару ран. К тому же научился восстанавливать свой разум, а потому мог устранить практически любые повреждения, пусть это и занимало много времени и было не самым приятным процессом. В худшем случае меня мог вытащить Хайналь, если бы ситуация приняла совсем скверный оборот. Он до сих пор хорошо чувствовал, когда мне угрожала опасность, и тут же спешил на помощь, бросая все дела. Связь между нами была всё так же крепка.       Лучшим, что я мог сделать для своей защиты, это просто быть внимательнее. Мне следовало постоянно следить за обстановкой вокруг, не допуская того, чтобы подсознание Нацу застигло меня врасплох. Вот только это было нелегко. Внутренний мир брата, раньше выглядящий, как залитое солнцем зеленое поле, превратился в черное болото, освещенное красной луной. Тьма заполонила всё вокруг. Она была как живая. Стоило мне коснуться ногами земли, появляясь в его подсознании, как тьма начинала утягивать меня куда-то вниз, высасывая силы. Вырваться из нее было крайне тяжело, даже вкладывая всю магию в крылья. Нацу пытался заставить внутренний мир вести себя спокойнее, но ничего не получалось.       Мне приходилось работать, вися в воздухе, но даже в таком состоянии нельзя было долго находиться в одном месте. Чтобы тьма не схватила меня, нужно было постоянно перемещаться. Демоническая часть Нацу помнила, кто именно пробудил её, а потому, вероятно, опасалась, что я мог насильно подавить её. Она делала всё, чтобы выбросить меня из разума брата и свести на нет усилия по восстановлению его памяти. Кроме того, даже его драконья часть теперь воспринимала меня врагом. Периодически она посылала в меня молнии, пытаясь прожарить до хрустящей корочки, и это очень отвлекало.       Каждую секунду, проведенную в подсознании Нацу, я должен был оставаться на чеку. Удар мог прийти с любой стороны, и щиты не всегда выдерживали натиск. В обстановке постоянного напряжения я не мог полноценно восстанавливать память брата. Много сил и времени уходило на собственную защиту, а потому процесс затягивался. Это расстраивало меня и выматывало. Причем гораздо сильнее, чем я ожидал.       Сегодня мне удалось избежать каких-либо атак, и я остался цел. Вот только из-за того, что постоянно держал на контроле всё вокруг, опасаясь ударов с неба и из-под земли, устал. Сразу после того, как мы закончили, я ушел на берег, оставив Нацу на попечение Зерефа и Хайналя. Брат выглядел ещё более замкнутым, чем до этого, но ухудшений в его состоянии точно не было. Он даже хотел составить мне компанию, но я убедил его остаться в лагере и отдохнуть, как следует. Ему это требовалось не меньше, чем мне, ведь восстановление разума было не самым приятным занятием.       Я нахмурился, думая обо всем этом, и поднял взгляд вверх, когда сверкнула молния.       — Не думаю, что смогу закончить в ближайшие пару недель, — поделился я с Хайналем, слыша приглушенный раскат грома. — Боюсь, как бы это не затянулось на месяц.       — Не торопись, — ответил он. — Спешить некуда. Шинигами сказал не покидать остров хотя бы три месяца, и я бы увеличил это время ещё на столько же. Просто на всякий случай.       — Я тоже, — кивнул я. — И всё же… Мы не можем вечно оставаться здесь. Как бы ни был остров хорош, нужно вернуться в цивилизованный мир, — я поджал губы, представляя это. — Но можем ли мы сделать это?       — Не думал, что ты первым начнешь этот разговор, — я отвел взгляд, когда Хайналь обернулся ко мне. — Ты прав, необитаемый остров — не лучшее место для жизни хотя бы потому, что нам неоткуда ждать помощи. Если кто-то из нас серьезно заболеет или, скажем, внезапно придет цунами, мы не сможем спастись. На самом деле, у нас не стоит вопрос: покидать остров или нет. Мы просто должны решить, когда сделаем это и куда направимся.       — Ты прав, — сказал я, и слова утонули в новом громовом раскате.       — Куда бы ты хотел? — спросил Хайналь, и в его голосе проскользнули нотки участия.       Я подался в сторону, приваливаясь к его боку, и не ответил сразу. Хайналь приобнял меня, зная, что попал в чувствительную область, и послал по нашей связи волну поддержки. Перед внутренним взором начали появляться воспоминания о Хвосте Феи, о друзьях, о Магнолии, о королевском дворце, о Фиоре. Я почти наяву видел улыбки дорогих людей, услышал их смех и почувствовал их заботу. Сердце сжалось от тоски, ведь мы так давно не встречались. Я даже не знал, хотели ли они вновь увидеть меня, зная правду о моей душе, но всё равно… всё равно хотел однажды переступить порог гильдии и вернуться в нашу дружную семью.       — Как насчет Арболеса? — спросил он, когда пауза затянулась. — Не знаю, что происходит с империей сейчас, но, уверен, там найдется тихое местечко для нас.       Я сглотнул комок в горле и постарался спокойно и уверенно сказать:       — Не опасно ли заявляться туда вместе с Зерефом теперь, когда он потерял магию?       — Если он будет с нами, то всё должно быть в порядке. Мы с Нацу сможем отбиться, если придется сражаться, а ты придумаешь, как выйти из этой ситуации победителями. Мы можем подготовиться и уменьшить урон.       — Точно, — кивнул я. — Но я бы всё-таки не стал соваться в Арболес. Зереф нечасто появлялся там, и империя может не заметить его отсутствия ещё несколько лет. Лучше повременить с возвращением.       — Согласен, — сказал Хайналь. — Как насчет Боско?       — Шаткая политическая обстановка. В ближайшие пять лет будет переворот.       — Вероника?       — Неплохой вариант, но княжество маленькое, там особо негде будет затеряться. Мы слишком выделяемся, чтобы остаться незамеченными.       — Королевство Стелла? Оно достаточно большое, чтобы нам удалось скрыться, к тому же мы можем открыть там свое дело. Стелланиум используют для создания артефактов, и ты, кажется, хотел заняться этим, когда всё уляжется. Я прав?       Я безрадостно улыбнулся.       — Да… Хороший вариант. Можно даже сказать, лучший из имеющихся.       — Но только если смотреть на него с холодной головой и запертым на замок сердцем.       Я промолчал. Холодный ветер прошелся по острову, и до нас долетели брызги. С неба упал оглушающий громовой раскат, вызвавший не самые приятные воспоминания, и я поежился. Дождь уже подошел вплотную, но у нас осталась пара минут, чтобы закончить разговор. Хайналь взглянул на тучи, но не сдвинулся с места. Он только запахнул мою накидку плотнее, чтобы я не замерз, и вкрадчиво спросил:       — А куда хочешь ты?       Я сжал зубы, когда слова вонзились в сердце раскаленной иглой. На язык прыгнули десятки слов — названий стран — и в голове сформировалась тысяча аргументов в пользу каждой из них, вот только с губ не сорвалось ни звука. Я опустил взгляд, видя перед внутренним взором только одну картину. Яркую, веселую, жизнерадостную Магнолию, празднующую Фестиваль Урожая. Танцующих людей, зазывающих нас на праздник. Великолепное шествие под залпы фейерверков. Сотни широких улыбок и тысячи восторженных лиц.       — Домой, — прошептал я, едва справляясь с голосом. — Я хочу домой.       Раскат грома не позволил Хайналю ответить сразу, а потому он плотнее прижал меня к себе.       — Может быть, попробуем разведать обстановку в Фиоре? — предложил он, когда грохот стих. — Осторожно, тихо, скрытно. Оценим настроение людей, и, если всё действительно будет опасно, уйдем в Стеллу. Если всё будет хорошо, то останемся дома и снова будем жить, как раньше.       Я шмыгнул носом.       — Похоже на план, — сказал я. — Но позже, когда закончим с подсознанием Нацу.       Хайналь легко кивнул.       — Разумеется. Иначе и быть не могло.       Я улыбнулся, наконец, почувствовав себя немного легче, и отстранился.       — Ладно, пойдем обратно, — незаметно вытирая щеки, сказал я. — А то и правда попадем под дождь и заболеем.       Хайналь кивнул и поднялся на ноги. Кутаясь в накидку, я поспешил за ним под раскаты грома и вспышки молний. Всего через четверть часа мы вернулись в лагерь, и в тот же миг остров накрыло ливнем. Холодный ветер зашатал деревья, животные попрятались, а море разыгралось. Погода окончательно испортилась, однако настроение у меня значительно улучшилось, когда я услышал потрескивание костра и почувствовал запах жаренного мяса. В лагере было тепло и уютно. Благодаря зачарованным палаткам, которыми нас обеспечил Бел, мы не боялись промокнуть, а письмена на них дополнительно огораживали некоторую область от дождя и сырости. Они даже могли отпугивать диких животных, но те в принципе не совались к нам, чувствуя опасность. Несмотря на то, что весь остров содрогнулся из-за грозы, в лагере было спокойно.       Зереф и Нацу сидели у костра, негромко переговариваясь. Между ними воцарилось хрупкое равновесие, и было видно, что оба старались быть терпимее и добрее. То, что они перестали, наконец, ссориться радовало нас с Хайналем. Впрочем, с того дня, когда им удалось высказать накипевшее, оба не раз начинали злиться друг на друга. Иногда дело доходило до драки, и в основном зачинщиком оказывался Нацу. Правда, взрывной нрав с недавних пор пробивался и у Зерефа, а потому порой именно он наносил первый удар. Мы с Хайналем бдительно следили, чтобы они не перестарались, выясняя отношения, но не вмешивались, если всё ограничивалось взаимными упреками и парой ударов. Увидев, что они спокойно общаются, мы быстро обменялись мысленными образами, в которых сквозило облегчение и радость.       Брат жарил мясо и периодически отбирал у Зерефа специи, которыми тот норовил сдобрить блюдо. Судя по обиженному взгляду, бывший темный маг пока не смог приложить руку к приготовлению еды. Вероятно, именно поэтому по воздуху плыл восхитительный запах, который мгновенно пробуждал аппетит. Хайналь, как самый опытный кулинар среди нас, с первого взгляда понял, что с ужином пока всё было хорошо, и расслабился. Мы поприветствовали Нацу и Зерефа и устроились рядом, греясь у костра. Сама собой завязалась легкая беседа.       Я краем глаза наблюдал за Нацу, ещё более молчаливым и замкнутым, чем обычно. Он в основном слушал нас и изредка комментировал особенно интересную тему. Могло показаться, что его донимали какие-то неприятные мысли, но это было не совсем так. Нацу пытался совладать с воспоминаниями, которые, наконец, начинали обретать яркость и четкость. Раньше он ничего не чувствовал, думая о прошлом, однако теперь его захлестывало всевозможными эмоциями: радостью, злостью, нежностью, грустью… Несмотря на то, что я действовал крайне осторожно и мы делали перерывы между подходами, для него это стало настоящим испытанием. Он стал вспыльчивым и нередко срывал злость на ближайших деревьях и валунах.       Переживая, что его сила могла навредить нам, Нацу старался контролировать себя. Он подавлял чувства, стараясь не реагировать ни на что, однако достигал противоположного эффекта от желаемого. Вместо того, чтобы понемногу сбрасывать напряжение, он накапливал его до тех пор, пока уже не мог удержать. В такие моменты любой из нас мог попасть под горячую руку. Мы с Хайналем с пониманием относились к этому, ведь недавно меня штормило точно так же, однако Зереф периодически велся на провокации, и позже между ними случалась драка. Я пытался объяснить Нацу, как можно было справиться с эмоциями легче, но тот не слушал. Ему казалось, что его метод был более действенным, а переупрямить его у меня не получалось.       Вечер закончился вполне мирно. Мы послушали очередную байку Зерефа о том, как он объединял гильдии на Аракиташии, создавая Арболес, а затем легенду о великом полководце древности — Киррилусе Мудром — от Хайналя. К концу рассказа я уже клевал носом, а потому меня отправили спать первым. Нацу, как всегда, остался сторожить наш покой на ближайшие четыре часа, а затем его должен был сменить Зереф. Прежде чем идти отдыхать, Хайналь навел порядок после ужина и проверил обстановку вокруг лагеря. Я не заметил, когда они улеглись, ведь быстро уснул, утомленный восстановлением подсознания Нацу. Впрочем, приглушенные разговоры остальных ничуть не помешали уснуть, а, напротив, успокаивали и позволяли полностью расслабиться.       Я проснулся, когда уже встало солнце. Меня снова не разбудили на ночное дежурство, ведь эта троица в поразительном единении решила сделать из меня настоящего ребенка. С тех пор, как мы попали на остров, я ни разу не смог покараулить остальных, не говоря уже о том, чтобы сделать что-то значительное для лагеря. С одной стороны, такая забота умиляла, но, с другой, хотелось всем напомнить, что я тоже мог внести вклад в общее дело. В бытовом плане мне поручали только самую простую работу — сбор ягод и хвороста. Хайналь в основном занимался готовкой и созданием уюта в лагере. У него было много опыта в этом, ведь в прошлой жизни он практически постоянно жил в таких условиях. Нацу отвечал за охоту — именно он добывал мясо для пропитания, а также прогонял диких животных, если они почему-то приближались к нам. Зереф занимался сбором трав и заготовкой специй для примитивных настоев от переохлаждения, простуды и прочего.       Возможно, меня ограждали от работы потому, что я долгое время занимался восстановлением своего Хранилища, а сразу после этого взялся за внутренний мир Нацу. Это выматывало, и по мне было видно, насколько я устал. Вот только мне всё равно хотелось помогать остальным.       Вздохнув, я потянулся, перевоплощаясь в человека, и выбрался из палатки, поежившись от холода. Шторм закончился. Воздух наполнился свежестью, а с листьев иногда падали капли воды. На чистом небе ярко светило солнце, в отдалении пели птицы и шумел прибой. Нацу и Хайналь ещё спали, а Зереф потихоньку варил очередной отвар. Рядом с ним стоял маленький котелок с кашей, но я даже не подумал притрагиваться к нему. Наверняка, Зереф снова переборщил со специями, а начинать день с панического поиска питьевой воды не хотелось. Я шепотом пожелал ему доброго утра, и, получив то же самое в ответ, отправился умываться.       Утренний лес был тих, светел и красив. Я потратил несколько минут на то, чтобы просто насладиться его спокойствием, и только когда за шиворот с дерева упала холодная капля, подсочил и в полголоса зашипел. Легкую сонливость, как рукой сняло. Я быстро закончил с утренними процедурами и вернулся в лагерь. К тому моменту из палатки выполз взъерошенный Нацу, зевающий до хруста челюсти, и поставил закипать котелок с водой. Вскоре проснулся и Хайналь, выглядящий гораздо более свежим и бодрым. Я до сих пор не понимал, как ему удавалось всегда выглядеть так хорошо. Несколько минут спустя мы сидели у костра, потягивая отвар из трав, и доедая вчерашнее мясо.       Нацу клевал носом, ведь ему всегда требовалось чуть больше времени, чтобы окончательно проснуться. Хайналь и Зереф обсуждали план на день. Я присоединился к ним, напомнив, что мы вчера так и не постирали вещи, хотя планировали. Оба скривились так, будто их попросили съесть горсть дождевых червей, и даже Нацу буркнул что-то недовольное. Среди бытовых задач это занятие было самым нелюбимым у нас, и, как правило, мы до последнего оттягивали момент. Чтобы никому не было обидно, к речке ходили все вместе, устраивая настолько масштабную стирку, что все дикие животные в окрестностях в страхе разбегались в разные стороны. Затем так же слаженно развешивали вещи на веревках, натянутых между деревьями, и Нацу медленно начинал сушить их магией. Чтобы не сжечь, приходилось действовать осторожно, а потому процесс мог затянуться на весь день. Не было ничего удивительного в том, что никто не хотел заниматься этим сегодня.       Впрочем, Хайналь постановил, что устроить стирку необходимо, и десятком аргументов разбил возражения Нацу и Зерефа. Брат тяжело вздохнул, предчувствуя нудное занятие, а затем почему-то нахмурился.       — Вы слышите? — вдруг сказал он, напрягаясь.       — Нацу, хватит выдумывать, — сложил руки на груди Хайналь. — Сегодня день стирки. Точка.       — Я не о том, — резко бросил он и встал на ноги. — Голоса. Я слышу на берегу голоса людей.       На миг показалось, что на меня вылили ведро ледяной воды. Я сглотнул, когда от страха закружилась голова, и чуть дрогнувшей рукой открыл карту Архива. За время, проведенное на острове, привычка каждую секунду следить за обстановкой вокруг, ушла. Я начал проверять карту всего пару раз в день, ведь остров действительно был необитаемым. Корабли никогда не подплывали достаточно близко, чтобы это было опасно, а потому нужно было следить только за передвижениями диких зверей. Более того, вчера разыгрался такой шторм, что мне и в голову не приходило осмотреть море вокруг острова. Теперь я готов был врезать себе за беспечность.       На экране Архива вспыхнуло почти три сотни маркеров.       — Что там? — Хайналь потряс меня за плечо, будто разучился самостоятельно читать карту. Взгляды Зерефа и Нацу скрестились на мне.       — Корабль, — выдавил я. — На нем почти триста человек, и половина из них уже высадилась на остров. Пока они на берегу и не двигаются, но, думаю, это ненадолго.       — Зереф, Тейлз, остаетесь здесь. Тушите костер, активируйте защитные письмена на палатках, готовьтесь в случае чего скрываться глубже в лесу, — приказал Хайналь. — Нацу, за мной на разведку. Держим связь телепатией. Всё ясно?       Мы кивнули, подобравшись, и я создал между нами связь. Не тратя больше времени на разговоры, Хайналь и Нацу рванули к берегу, чтобы понять, кто к нам пожаловал и с какой целью. Впрочем, на первый вопрос я мог ответить и сам. Четыре десятка человек, из прибывших на остров, были мне знакомы, но от этого не становилось легче. Напротив, тревога усиливалась. Воображение начинало рисовать ужасные картины, и у меня не получалось избавиться от них. Хотелось спрятаться — убежать так далеко, как только было возможно, однако я физически не мог никуда деться с острова. Телепортацией больше никто не владел, а иных способов быстро исчезнуть отсюда, не было.       Оставалось только следовать приказу Хайналя и следить за ним и Нацу через карту Архива.       Я сжал зубы, пытаясь задавить панику, пока Зереф тушил костер. Он схватил нож, которым мы разделывали мясо, ведь это было единственным оружием под рукой, и вдруг резко обернулся. Мы оба ощутили колебания в магическом поле. У меня подскочило сердце, когда сзади кто-то появился, и я рефлекторно дернулся в сторону. Зереф оказался проворнее. Он крикнул:       — Голову!       А затем швырнул нож. Я едва успел увернуться, и острое лезвие просвистело над макушкой. Нож вонзился в дерево, глубоко войдя в него, и незваный гость оторопел, когда ему едва не отрезало ухо. Его замешательство сыграло нам на руку: я метнулся к Зерефу, собираясь с силами, и наколдовал в руках меч магией Архива. Теперь мы были готовы ко всему, в том числе — к яростной битве. Я мгновенно просчитал больше сотни исходов, а потому был уверен, что лагерь мы точно могли отстоять. Вот только затем пришлось бы постараться, чтобы выжить, ведь на остров высадился не один десяток сильных магов. Впрочем, я слишком хорошо знал каждого из них, чтобы не найти средства противодействия.       — Назад, — приказал я, закрывая собой Зерефа. — Что вам нужно?       Ответ заставил сердце рухнуть в пятки. Я побледнел, услышав:       — Тейлз, мы пришли за тобой…