***
Дженни знала, что наступит день, и Стив и Баки забудут про неё. Они парни, да и разница в возрасте у них небольшая — всего год. Но она не думала, что этот момент настанет так скоро. Спустя полгода с момента знакомства Барнса и Реверсус она начала замечать, что Стив отдалялся от неё. Ей было неприятно, но это был его выбор, и мешать ему она не хотела. Парни же видели, что Дженни стала меньше улыбаться, всё чаще гулять где-то в стороне. Когда Джеймс и Дженни возвращались домой после очередной прогулки, юноша всё же решил спросить, почему она так изменилась. — Стив переживает из-за того, что ты стала меньше времени проводить с нами. У тебя всё хорошо? Юноша скрывал, что сам переживал также, как и Стив, может, даже сильнее. Несмотря на их недолгое знакомство, ему нравилось проводить с ней время, и он правда переживал, что стал причиной прекращения дружба детства. — Да, просто, — девочка думала, стоит ли говорить ему, но всё же решила не утаивать, — мне кажется, что вам неинтересно со мной, — она виновато опустила голову. Баки остановился и поднял её голову за подбородок, не забыв легонько щёлкнуть по носу. — Ты понимаешь, что это неправда? Стив тебя просто обожает и больше всего боится потерять, — парень замолчал на несколько секунд, но вскоре продолжил, решив быть откровенным с девушкой, как и она с ним. — По сравнению со Стивом, мы с тобой знакомы ничтожно недолго, но это не меняет того, что ты — самый необыкновенный человек, которого мне довелось встретить, — он улыбнулся, всё также глядя в глаза Дженни. Девочка порывисто обняла Барнса, шепча, что она так благодарна ему, ведь он развеял все её страхи, а Баки лишь ближе прижал Реверсус к себе.***
Хэллоуинская ярмарка в Бруклине. Парни никогда не любили такие мероприятия, но Дженни всё же удалось привести их туда. Они давно вышли из возраста, когда дети ходят по домам, выпрашивая конфеты, однако лишать себя такого мистического праздника никто и не собирался. На ярмарке было безумно много людей. Чтобы попасть на ту или иную локацию нужно было выстоять огромную очередь; правда очень часто трое друзей избегали её, вызывая всеобщее негодование. Барнсу удалось затащить Дженни и Стива на русские горки. То, как эти двое кричали, он запомнил надолго. Правда после этого ему неслабо досталось — Джеймс чуть не оказался в фонтане на главной площади — но выражение их лиц того стоило. Если Стив достаточно быстро забыл про чёртов аттракцион, то Реверсус ещё долго обижалась на Джеймса. — Дженни, главное, было весело, разве не так? — словно ничего и не произошло, спросил Барнс. — Может, когда я и Стив боялись открыть глаза, тебе было весело, — она сложил руки на груди и забавно надула губы. Через несколько ларьков от ребят Дженни заметила небольшой стенд, где можно было выиграть плюшевого мишку в костюме Санта Клауса, которые остались ещё с прошлого Рождества. Баки проследил за её взглядом, затем повернулся к девушке и уверенно заявил: — Если я выиграю тебе эту игрушку, — он указал в сторону стенда, — то ты меня простишь и больше никогда не будешь обижаться. — Сначала выиграй! И да, он выиграл медвежонка, с которым Дженни не расставалась вплоть до войны. Она долго благодарила Барнса и, словно ребёнок, радовалась. Хотя для парней она и была ребёнком, но от этого отношение к ней не менялось. Стив видел, как горят глаза Баки при виде Дженни, и как сияет её улыбка рядом с ним. Он не считал себя третьим лишним, нет, они не позволяли, но Роджерс ждал, когда же друзья поймут, что между ними что-то происходит. Девушка хотела поделиться своим счастьем со всеми, поэтому на последние деньги они купили конфеты и пошли раздавать их детям, даже не думая о дальнейшем. А стоило, ведь когда пришло время возвращаться домой, денег не оставалось ни у кого. — Грузовой кузов, — одновременно проговорили ребята, глядя на парковку, где мужчина уже садился на место водителя грузового авто. Друзья переглянулись и в следующую секунду они побежали в сторону машины. Первой успела запрыгнуть Дженни, водитель только начал выворачивать с парковочного места. На небольшой скорости удалось подняться Стиву, не без помощи Барнса, но удалось. И, наконец, Баки подтянулся к друзьям и они незамеченными доехали до дома. Джеймс оказался прав, это было весело.***
Дженни пятнадцать, и она ненавидит весну. Весной ровно десять лет назад не вернулся домой её отец. Мужчина был должен огромную сумму. Даже десять лет спустя девочка не знает истинную причину его гибели. Но она до сих пор в мельчайших подробностях помнит тот день, когда они получили письмо с адресом, где лежало тело мужчины. Текст письма был ей не известен, мама не смогла… Мария понимала, пришло время платить по счетам, она была готова на всё, лишь бы Дженни не постигла та же участь. Женщина не хотела, чтобы и дочка проходила через весь ужас и тьму, которую она пережила в России, и справилась с ней только благодаря Гарольду — отцу малышки. С кладбища она вернулась вся заплаканная. Она не помнила отца, но очень хотела, чтобы у них была такая же семья, как и у других детей. Судьба очень жестоко обошлась с ней. Возле дома её уже ждали Стив и Баки. Они не знали, стоит ли им приходить к ней, но быстро одумались, решив, что Дженни нельзя оставлять одну в такой день. Без слов она обняла парней и расплакалась. Да, она ненавидит весну, но они сделают всё, чтобы она улыбалась как можно больше каждую весну.***
Вечерний Бруклин был прекрасен. Каждый раз гуляя вечером и провожая солнце, в душе царили покой и умиротворение. Казалось, что всё именно так, как должно быть. Закат горел погребальным костром, хороня этот день, все обиды и переживания людей. Он отражался в окнах домов и её глазах. Каждый оттенок от красного и до фиолетового находили место в глазах Реверсус. Она, не спеша, шла домой не потому, что не хотела возвращаться, просто что-то не пускало её. Девушка зашла в чайную лавку мистера Симмонса — именно там продавался самый лучший чай в Бруклине, но всё впечатление портил сын хозяина, всё время проявляющий знаки внимания к ней хоть и был гораздо старше. Домой же Дженни шла через небольшой сквер — этот путь был длиннее, но очень уж она его любила. Вечером там почти не было людей, но днём там всегда кипела жизнь. Гуляя по проложенным тропинкам, Реверсус не сразу заметила слишком знакомую фигуру. Парень сидел к ней спиной, но она была уверена — это Джеймс. Девушку смутило одиночество Барнса, поэтому она подошла к нему. — Привет, — улыбка спала с её лица, когда парень повернулся, но тут же опустил голову, правда это было незачем. Дженни уже увидела разбитую губу и синяк под глазом. — Баки, что произошло? Он молчал, так и не подняв голову на подругу. Дженни села напротив и аккуратно прикоснулась к его плечу, как бы говоря, что не уйдёт, если только он сам не попросит. Несколько минут они молчали — слова были не нужны. Что-то определённо произошло. — Ссора с новым ухажёром матери. Ушёл из дома, — он посмотрел в карамельные глаза напротив. — Это… он тебя так? — вопрос звучал ужасно глупо; девушка была в смятении. Баки кивнул. — И куда ты теперь? — Не знаю… — прошептал он настолько тихо, что, если бы Реверсус сидела на несколько миллиметров дальше, то, скорее всего, вовсе не услышала его. — Может, к Стиву? — Я жил у них больше недели, не хочу доставлять им неудобства, - тут же откинул этот вариант парень. — Тогда ко мне, — легко ответила Реверсус. Они уже ночевали втроём, так в чём же проблема? — Мама сейчас в отъезде, а я тебя не оставлю. — Не стоит, Дженни. Это только мои проблемы, — Барнс пытался отговорить девушку, но та была непреклонна. — Даже не смей так думать, Бьюкенен. — укоризненно поговорила она, чуть толкнув парня в плечо, о чём сразу же пожалела; Барнс старался не показывать, но ему было жутко больно, подруга задела очередной синяк, но тут же отдёрнула руку. — Я никогда не оставлю ни тебя, ни Стива. Мы же друзья. — Спасибо… Словно побитого котёнка, она привела его домой и обработала раны — как оказалось всё не закончилось парой синяков и разбитой губой ( утешало, что, по словам Баки, ухажёру матери было намного хуже ). А когда закончила… их глаза вновь встретились. Глаза — не зеркала души, нет, это ложное суждение. Глаза — это двери. В тот вечер они открылись. Их губы соприкоснулись в таком мягком, неловком и чувственном поцелуе. За девятнадцать лет у Барнса было множество девушек, но для Реверсус этот поцелуй стал первым. В груди разливалось приятное чувство, которое невозможно описать — только прочувствовать. Её робкие и неумелые касания; его властные и жёсткие. Контраст сводил с ума, останавливаться не хотелось, но Джеймс неизбежно отстранился, понимая, сейчас не время. Мимолетная шалость, которая могла стать началом нового этапа в их жизни. Но девушка даже не подозревала, как изменится её жизнь уже через несколько дней.***
«Они не придут», — на секунду засомневалась Дженни. Возможно, рассказать друзьям об отъезде всего за день было подло, но она просто не смогла это сделать раньше. И сейчас, стоя на перроне, ожидая поезд, что станет началом конца в жизни Реверсус, в душе медленно умирала надежда на последнюю встречу с парнями, успевшими стать чем-то большим, нежели просто друзья. Но они пришли. Не могли не прийти. Никто так и не решился заговорить первым, пока не услышали приближающийся поезд. — Не натворите глупостей, пока я не вернусь, — пытаясь сдержать слёзы, проговорила Реверсус. Стив и Джеймс улыбнулись уголками губ. — Как мы сможем? — усмехнулся Роджерс. — Ты все глупости увезёшь с собой, — Барнс закончил фразу, задерживая взгляд на каждой чёрточке её лица, изо всех сил стараясь запомнить каждую, на случай если это больше никогда не повторится. Девушка в последний раз обняла друзей и отстранилась уже навсегда, сама этого не понимая. Даже если они встретятся спустя года, их связь уже не будет прежней. Баки хотел сказать что-то ещё, но не смог. Не смог из-за собственных же чувств, что душили его. Он последний раз посмотрел в карамельные глаза и отпустил её…***
Потери — это всегда больно. Сколько бы тебе не было лет, смерть близкого будет убивать твою душу, оставляя вместо неё лишь пустоту. И если в возрасте пяти лет пережить смерть гораздо проще, то в семнадцать справиться с болью сложнее. Особенно если кроме неё больше ничего не осталось. Она стояла над могилой и даже не скрывала свои слёзы. От боли хотелось кричать, но остатки самообладания не позволяли ей. Дженни подняла голову к небу, пытаясь остановить поток слёз, но они лишь смешивались с дождём, а это никак не помогало. — Почему, мама? — она смотрела на крест перед с собой, желая найти ответ. — Зачем? Зачем ты согласилась на эту чёртову работу? Мы могли просто остаться в Бруклине и жить как прежде. Ты могла жить! — Реверсус закрыла лицо руками. Могильная тишина нарушалась лишь тихими всхлипами. — Что мне теперь делать? — вопрос в пустоту охрипшим голосом. — Маленькая фройляйн осталась совсем одна; ей никто не может помочь. Могу я предложить свою помощь? Девушка вздрогнула; она не думала, что помимо неё кто-то ещё был на кладбище. Когда она пришла, поблизости с могилой её матери никого не было. — Кто вы? Реверсус даже не посмотрела на собеседника — ей просто не хотелось говорить с кем-либо. Маленького швейцарца такая реакция не задела. Он лишь поправил очки и спокойно ответил: — Меня зовут Арним Зола. Я хочу помочь тебе, Дженни…***
Ночью девушка почти не спала. Воспоминания мучали её, причиняя неимоверную боль. Почему он? В американской армии несколько тысяч, если не более, солдат, так почему же именно он оказался в чёртовой Гидре? Она думала, что ей не составит труда превратить человека в живой оружие, но нет. Это был её Баки. Тот, любовь к кому хранила в своём сердце долгие семь лет. Доктор Реверсус просто не могла причинить ему боль. Спустя столько лет она так и не смогла забыть Джеймса и Стива. Когда ещё агента Реверсус отправили внедриться в подтанцовку Капитан Америка и узнать его дальнейшие действия, она узнала не только информацию для Гидры, но и что стало с Баки Барнсом. Но Дженни даже не могла подумать, что встретит его вновь в более ужасных обстоятельствах. После приезда девушку попросили лишь написать, что нужно для проведения операции, и оставили её. Уже утром Алексей Тихонов сообщил: «Всё готово. Ждут только вас». На негнущихся ногах она зашла в помещение, стараясь не смотреть на Барнса. Ей было больно, ужасно больно. Но что она могла сделать? Встать и уйти, заявив, что она не будет программировать его в угоду Гидре? Тогда убьют не только его, но и её. Сейчас Дженни может сделать хоть что-то, чтобы помочь Джеймсу, а что она сделает, будучи мёртвой? Парня держали тугие ремни, не позволяя пошевелиться. Он узнал её, девушка это чувствовала. — Приступим, — в предвкушение грядущего успеха сказал Зола, заставляя доктора вздрогнуть, как тогда на кладбище. Когда она закрепила аппарат, тихое «прости» вырвалось из глубины её души. Душераздирающий крик Баки заставил сердце болезненно сжаться, обливаясь кровью. Читая текст, Дженни старалась контролировать свой голос, но изредка не выдерживала, запинаясь, выдавая дрожь и страх. Она ощущала его боль, обиду, ненависть и разделяла каждое из этих чувств. Вот только он забудет и то, что она сделала, и её саму, а она уже никогда не сможет простить себя за содеянное.