Программа Зимний солдат

      Раньше в твоих глазах отражались костры…       … и это было самое счастливое время. Ему было так хорошо и спокойно рядом с ними. Трое подростков, что ходят по улицам Бруклина в поисках приключений, не расставаясь ни на миг. Они сбегали от родителей, выезжали за город, собирались у костра и рассказывали страшные истории вместе. Словно единое целое, дополняли друг друга и каждый знал, если что-то случится, всегда есть два друга, что смогут поддержать, а может и отомстить обидчикам.       Им казалось, что ничто их не разлучит. Такая подростковая наивность… прекрасная наивность. Переезд в другой город заставил Дженни покинуть их; война окончательно разделила лучших друзей.       Теперь лишь настольная лампа, рассеянный свет…       Когда советский солдат нашёл его едва ли живого, он хотел жить. Жить, чтобы увидеть долгожданную победу. Жить, чтобы вернуться в Бруклин к Стиву. Жить, чтобы найти её, сказать то, что оба не смогли промолвить ещё тогда на перроне.       И, если бы обстоятельства сложились иначе, он был бы рад вновь увидеть её. Несмотря на ужасный тусклый свет и покидающий его рассудок он узнал девушку, что заставляла его сердце биться чаще.       Когда ему буквально приваривали металл новой руки к телу, он хотел умереть. Обезболивающее и снотворное, которые ему вкалывали в нечеловеческих дозах, не помогали. Он надеялся, что умрёт от этой боли, закончит свои страдания. В те короткие мгновения, когда ему готовили новую дозу обезболивающего, в свете настольной лампы Джеймс разглядел старую подругу.       Что-то проходит мимо, тебе становится не по себе…       … и так было каждый раз. Барнс не понимал, что происходит вокруг, кто его окружает? Не знал он и чего ожидать в следующую секунду. Уже во время второй промывки мозгов, парень понял, что прошло непозволительно много времени с их последней встречи; она уже давно не та девочка из Бруклина, чьи глаза всегда дарили тепло, а улыбка даже самый ужасный день, превращала в нечто прекрасное, благословенное.       Тот блеск в глазах давно погиб, а улыбка больше не появлялась. Теперь слёзы и боль — её верные спутники. Они следуют точно за Дженни, убивая всё живое и прекрасное.       Как-то раз она пришла к нему вся в слезах; девушка не хотела вновь повторять ужасную процедуру — она причиняла боль не только Джеймсу, но и самой Реверсус. Несмотря на это, она выполнила то, что должно. Теперь он не знал чего ожидать от неё.       Это был новый день — в нём тебя нет…       С каждым новым днём Джеймс Бьюкенен Барнс умирал. С каждым новым днём Зимний солдат оживал. Баки до последнего не забывал Дженни и Стива, пока в один день он не сдался. Джеймс Бьюкенен Барнс всё быстрее забывал, кто такой Баки, и всё лучше понимал, кто такой Зимний солдат. Не важно, что было до. Теперь уже ничего не важно. Был лишь приказ, за невыполнение которого шло наказание. Были доктор Зола и доктор Реверсус, которые строго следили за послушанием солдата. Тогда сержант Джеймс Барнс окончательно умер. Но был жив Зимний солдат — оружие, способное убить любого, стоит лишь отдать приказ.       Раньше в твоих глазах отражалась ночь…       Глаза — это двери, способные привести тебя к душе человека. Они способны открыть многие тайны, только присмотритесь. В глазах Зимнего солдата, как и в его душе, был лишь холод и непроглядный мрак. Ему было всё равно на всё происходящее; отдан приказ, задача одна — выполнить его. Убийце ничего не могло помешать, ведь каждый раз Гидра давала понять — его жизнь не важна, важна только цель.       Теперь, когда за окнами ночь, твои глаза спят…       Джеймс любил ночь, ведь именно тогда улицы городов оживали в новом свете. А ещё на тёмном небе появлялись миллиарды сверкающих звёзд, что собирались в созвездия. Он любил ночь за то, что в глубине её карих глаз отражалось бескрайнее звёздное небо, рождались и гибли целые миры. Погибал он сам…       Зимнему солдату всё равно. Ночью напасть на цель гораздо легче, удобнее. В темноте последнее, что могла увидеть жертва — его бездушные, мёртвые глаза. Днём же могут мешать люди, но так ли это важно? Он знает своё задание, и выполнит в любых условиях. Иначе Гидра решит, что всему виной ненужные мысли, и итогом будет очередной разряд тока и заморозка.       Да, Зимнему солдату всё равно, но он должен помочь Гидре любой ценой.       И вот на рассвете ты не заметил, как начался новый день…       Зимний солдат — оружие. Оружие не должно испытывать чувства; оружие не должно плакать. Он не знает сожаления, не знает жалости. Он — та вещь, с помощью которой Гидра достигнет своего величия.       Солдат был согласен, после конца всегда приходит начало. После смерти — новая жизнь. После окончания задания — лёд и новое задание. Ничего никогда не меняется. Он потерял счёт времени; сколько он уже находится здесь? Впрочем, это и не важно. У него есть долг. И пусть весь век сольётся в один день, он этого не заметит. Ему не позволят.       Ты до сих пор в старом — там нет никаких преград…       Гидра убила Джеймса Барнса, оставляя его навсегда в прошлом. В прошлом, где не было боли и потерь, войны и Гидры. Только трое друзей, готовые на всё ради друг друга. В прошлом, где не было разочарования, но была надежда. Если бы только Зимний солдат знал, что было в прошлом…       Но для него это было лишней информацией. Прошлое, настоящее, будущее — плевать. Он просто ничего не помнит, а оттого это его и не интересует. После программирования Зимнего солдата вообще мало что интересовало, ведь он знал, что всё всегда заканчивается одинаково: удар тока, проклятые десять слов, взгляд серо-голубых глаз и всего одна фраза: — Я готов отвечать…       Несколько месяцев спустя.       Прошлой ночью Зимнего солдата отправили на первое задание. Программирование, проводимое доктором Реверсус, создание новой руки для солдата, тренировки полковника Тихонова — всё это заняло добрых шесть месяцев. Работа над идеальным суперсолдатом Гидры оставила шрамы. Алексею досталось на одной из тренировок: солдат пытался выбраться из крепкой хватки военного; если бы не подкрепление, всё время находившееся в помещении, у него получилось бы. Теперь на скуле полковника находился шрам от глубокого ножевого пореза, а наблюдение за Зимним лишь усилилось. Ему тоже пришлось несладко. Зола боялся, что металлический протез будет отторгаться телом, и, в итоге, металл на плече пошёл как основа; его буквально приварили к телу. В месте сварки находились шрамы от ожогов, которые напоминали об испытанной боли. У Дженни же остался шрам на сердце — самый страшный шрам, который невозможно было убрать, забыть. Но ведь он жив, не это ли главное?       Вот только жизнь и смерть — понятия слишком относительные. Можно ли считать себя живым, если морально ты мёртв? Безусловно, было живо тело, но душа… Доктор Реверсус не думала, что ещё хоть раз сможет взглянуть в полные жизни океаны глаз Джеймса — теперь лишь беспросветная тьма и холод, что царили в душе Зимнего солдата. Он более чем оправдывал своё имя, данное совершенно случайно: «Мы нашли его зимой в снегах, — объяснял ей Арним Зола, — я решил, что такое имя весьма символично; оно всегда будет напоминать о его начале». За эти полгода работы девушка поняла, насколько сильно ошибалась насчёт звучания имени. Уже утром все газеты писали о бездушном убийце, что хладнокровно убил несколько американских и советских военачальников. Конечно, задание было иным, но цель уничтожена, значит не столь важны жертвы.       Не выдержав радостной и восхваляющей обстановки, Дженни, с позволения доктора Зола, выбралась в ближайший городок. Теперь стало понятно, почему они перебрались именно в Сибирь — по ней наносили меньший урон (никому не нужна была территория с вечным холодом. Но в столь суровых условиях жили и люди, способные работать совершенно в любых обстоятельствах. Это было огромным упущением.) и весь воздух был буквально пропитан ненавистью к Штатам. Девушка, хоть и была наполовину русской, но никогда не считала себя таковой; она пыталась сбежать от ненависти и лицемерия, но лишь глубже погружалась в эту пучину.       Гуляя по центральной площади города, к ней не раз подходили прохожие, что-то радостно говорили, поздравляли с выигранным боем, но она натянуто улыбалась, говоря что-то похожее на: «Мой жених погиб — не с чем поздравлять» или «Я рада за вашу победу». Обычно, люди просто пожимали плечами и шли дальше, не расспрашивая подробностей, и ей было этого достаточно. Реверсус чувствовала себя лишней на этом празднике жизни.       Радость и счастье людей выглядели неуместно на фоне надвигающейся грозы — предвестнике ужасного. Она предупреждала людей: это ещё не конец; впереди был ещё не один бой и не одна потеря, но жителей маленького городка это мало заботило — сейчас они были счастливы, и ни одни войска серых туч не могли рассеять это счастье. Уж слишком много пережили люди всех стран за эти годы, неужели они не заслуживали хоть на мгновение почувствовать наслаждение прежней, безвоенной жизни?       Не могли… Вдовы, потерявшие своих мужей, не могли; девушки, оставившие на поле боя своих женихов, парней не могли; матери, похоронившие своих детей в братских могилах, не могли… Казалось, что Дженни потеряла всё. Впрочем, так оно и было. Она потеряла самого близкого друга, маму, свою искреннюю, первую любовь. Потеряла часть себя. Что же держало её в этом мире? Долг перед Гидрой? Арним Зола? Никак нет. Значит ли это, что она может просто уйти, не повлияв на историю?..       Доктор Реверсус не помнила, как дошла до набережной, спустилась к самой реке. Не помнила она и то, как по щекам её текли обжигающие слёзы, а с главной площади, что оставалась где-то позади, продолжали доноситься радостные возгласы. Рядом с тёмно-грязной водой девушка знала, её никто не увидит, и позволила себе быть слабой, беспомощной, живой — река всё уносила с собой. Мысли были пусты; лишь боль и ненависть к самой себе заполнили её, словно пустой сосуд, всю без остатка. — Девушка!       Дженни медленно открыла глаза, но так и не обернулась на голос, позвавший её. Пустым взглядом она смотрела куда-то за горизонт, желая найти ответ на вопрос, мучивший её не первый год: что дальше?       Кто-то взял её за руку и потянул из воды. — Девушка, что же вы делаете?       К американке бросилась местная жительница старше её самой. «Чёрное платье, чёрная лента в волосах — у неё, стало быть, траур», — подумала Реверсус и оказалась права. Очередная похоронка пришла в дом женщины этим утром. — Послушай, — продолжила женщина на русском, — ты потеряла кого-то? — Дженни кивнула, повернув голову на собеседницу. — Я потеряла мужа, похоронила двух сыновей… но потери делают нас сильнее. Это ведь не повод уходить вот так. Всё проходит, и война пройдёт, а время залечит раны. — Вот только время не лечит, но причиняет страшную боль, — смахивая непрошенную слезу, горько усмехнулась девушка.       Новая знакомая притянула её к себе, поглаживая по спине так трепетно и нежно, как когда-то делала мама Дженни. Они обе потеряли слишком многое и нуждались в поддержке, будто сама Судьба свела их возле той реки, отвечая на молитвы каждой. От былой боли остались лишь отголоски, но доктор Реверсус знала, что, вернувшись, всё вновь повторится, ей стоит лишь взглянуть в его безжизненные глаза. Но сейчас было так хорошо, спокойно. — Мой муж говорил: «Рассвет приходит к тем, кто видел тьму во всём и убийственном величии», — она чуть помолчала, пытаясь сдержать слёзы, потом отстранилась от девушки, продолжила. — Славный он был человек, — женщина достала что-то из своей сумки и протянула Дженни, — привезли сегодня. Погиб он.       Не задерживая взгляд ни на чём, она просмотрела слова сожаления, написанные на ветхой бумаге, и внутри что-то сжалось, причиняя неимоверную боль. Дата смерти, имя убитого, место… Это не могло быть правдой. — Ваш муж… Андрей Соколов? — дрожащим голосом узнала она. — Да… Ты его знала? — красные заплаканные глаза взглянули в такие же заплаканные глаза напротив. — Прошлой ночью кто-то напал на их лагерь; выжил лишь Митька — самый молодой, и тот уж в больнице. Не помнит ничего; говорит, лишь металлический блеск и красная звезда перед глазами…       Похоронка в руках Реверсус чуть не упала на землю — она вовремя опомнилась и вручила её обратно женщине. Девушка прошептала извинения и быстро пошла прочь, оставляя вдову в недоумении.       »… металлический блеск и красная звезда перед глазами…». Ошибки быть не могло. Дженни помнит список жертв наизусть. Имя командующего двадцать шестой армией Андрея Соколова было третьим. Агенты понимали, что, оглашая задание солдату, подписали смертный приговор всему лагерю. Возможно, именно эту цель и преследовали Арним Зола и советская власть, но никто никогда не предупреждал о своих планах не посвящённых в дела людей. Но Реверсус считала, что она достаточно близка и к Арниму, и к проекту в целом. Так почему же многие вещи до сих пор остаются неизвестны?       Похоронив свою слабость и нерешительность на дне реки, она вернулась на базу с целью разорвать любые отношения с Гидрой. Больше девушка не намерена убивать и работать на убийц. Застрелят? Пусть так, но, хоть на йоту, она освободиться от кровавых оков.       Не обращая ни на кого внимания, доктор Реверсус спешила в кабинет Зола, желая покончить с прошлым раз и навсегда. Скромность, робкость, уважение — сейчас они совершенно не нужны. Дженни позволяет себе зайти без стука, вызывая тем самым удивление швейцарца. — Мисс Реверсус, что за вздор? — в голосе Арнима слышалось раздражение, но несмотря на недовольство поведением подопечной, он всё же показал жестом военным, зашедшим в след за девушкой, оставить их. — Не представляете, Арним, но у меня тот же вопрос! — она говорила с плохо скрываемой иронией; подойдя к столу мужчины, Реверсус скинула с него все бумаги, полностью приковывая взгляд к себе. — Мы знакомы с вами семь долгих лет; вы дали мне надежду… позволили поверить в то, что все убийства, совершаемые Гидрой, — жертва во имя лучшего мира, — девушка перешла на шёпот, балансирующий на грани слышимости. — Но вы пересекли границы дозволенного. Цена, которую вы ставите, не оправдана. Вы втянули меня в Гидру, втянули в проект «Зимний солдат». Ответьте же мне: почему вы продолжаете мне врать, Арним?       В тишине проходит минута, вторая, третья… Зола так и не ответил ей. Дженни чуть отстраняется, улыбаясь уголками губ. — Так и думала, — она отводит глаза, закусывая губу и улыбаясь своим мыслям. Он никогда не расскажет. — Знаете, — вновь взгляд на швейцарца, — я была готова на всё ради вас. Но вы потеряли моё доверие. И меня. Я ухожу из Гидры, — твёрдо заявила она. — Ты имеешь на это право, — ответ удивил американку. Совершенно точно, она не ожидал такого. Угрозы, убийство — да, но свобода уйти? За всё время работы в Гидре она, кажется, и вовсе забыла о простых человеческих свободах. — Ты можешь прямо сейчас собрать свои вещи и уйти, если хочешь; так будет даже безопаснее для тебя, Дженни, — стоило ему назвать Реверсус по имени, она в мгновение изменилась в лице. — Кому-то из Совета не понравилось число жертв, поэтому сейчас они начнут следить за каждым шагом Гидры. Можешь мне не верить, но я не хочу, чтобы ты пострадала. Обещаю, что сделаю всё, что в моих силах, но о твоём участии в проектах Гидры никто не узнает.       Давно у них не было такого обычного диалога без порядком надоевших «доктор» или «мисс». Та забота, что была в самом начале их отношений, впервые появилась за годы войны. Но было поздно. Она уже не верила ни единому слову доктора Зола. Да, Дженни уйдёт навсегда. Дженни Флоренс Реверсус умрёт, чтобы продолжить жить. Вот только осталось поставить точку в её истории.       Она вышла из кабинета, желая как можно быстрее собрать свои вещи и покинуть это место, эту организацию, забыв про всё, словно про страшный сон наяву. Её остановил голос. — Мисс Реверсус, — полковник Тихонов догнал девушку, подходящеую к своему кабинету, — я услышал ваш разговор с доктором Зола. Вы хотите оставить Гидру? — Возможно, — кратко ответила Реверсус, явно не желая посвящать Алексея в подробности. — Это ваш выбор, но у меня есть просьба, — она остановилась перед дверью, тяжело вздохнув и подняв взгляд на военного. — Криокамера Зимнего солдата немного… барахлит. Всё же он — ваша работа тоже, не могли бы вы посмотреть в чём проблема? — Доктор Зола не может этого сделать? — не смотря на мужчину, раздражённо спросила она. — Бумаги. Сами понимаете., — попытался оправдаться Тихонов, но Реверсус перебила его, не намеренная выслушивать этот монолог. — Хорошо, но быстро.       В ненарушаемом молчании они дошли до другого конца едва уцелевшего здания. Тяжёлая дверь открылась также в тишине, пропуская сотрудников в помещение. Неотапливаемая полуразрушенная комната с одной лишь криокамерой, в которой ещё пару дней назад находился тот самый неуловимый убийца, что стал самым обсуждаемым человеком (если его кто-то мог назвать человеком).       Без всякого интереса и желания Реверсус осмотрела собранную на скорую руку камеру снаружи, но не найдя ничего выбивающегося, она подошла к панели управления. Тонкие пальцы нажали пару кнопок, включая света и открывая доступ внутрь устройства.       Девушка не могла понять, о какой поломке говорил мужчина, ведь сколько бы раз она не осматривала камеру, ничего не замечала.       Все точки расставлены над «i». Теперь она была уверена, что фамилия Тихонов не была такой уж и чужой. «Чёрт», — тихо прошептала она, собираясь покинуть проклятую камеру, но было поздно. — Познакомившись с вами лично, доктор Реверсус, я убедился, что Арним Зола не врал насчёт вас, — полковник подошёл к пульту. — Вы и правда рассвет нашего века. А возможно, настоящее следующего. Гидра не может потерять вас, а я не могу спустить с рук то, что вы сделали в сороковых. — Что вы имеете в виду, полковник? — девушка прекрасно понимала, о чём он говорит, но надеялась, что сегодня ей удастся избежать наказания за содеянное.       Надежда в груди оборвалась, когда она взглянула на мужчину. Он не собирался отступать. Реверсус не кричала, не пыталась выбраться, ведь знала, что это бесполезно. Да и страх не позволял ей пошевелиться. Дрожь прошлась по всему телу, дышать становилось всё труднее, но из последних сил она, как можно увереннее, сказала: — Вы не сделаете этого. Вам придётся держать ответ перед Гидрой за это. Они не простят столь своенравного поступка.       Чудовищный оскал появился на лице мужчины. Смотря прямо в карие глаза девушки, он наслаждался своей властью над ней, словно хищник, поймавший добычу. — Вы так уверены, что нужны им. Это забавляет, — усмехнулся военный. — Как же там говорится? Хайль Гидра.       Как казалось Алексею, нажав всего одну кнопку, он лишил девушку жизни. Вот так просто забрал шанс на будущее, как когда-то это сделала Реверсус. Тихонов покинул помещение, решив, что всё кончено, но как же он ошибался. Самонадеянность никогда не приводила ни к чему хорошему, особенно, если ты играешь против Гидры.