Только вперёд!..

      События развивались так стремительно, что первое время Хьюго даже не мог толком осознать, что происходит. Боль была внезапной и очень сильной, но быстро превратилась в неприятное тянущее ощущение, плечо и спина мгновенно онемели. Хьюго понял, что произошло нечто непоправимое, только когда поднял взгляд и увидел панику на лицах товарищей.       Признаться, он никогда не боялся получить травму. Он знал, на что шёл, когда подписывал контракт с «Пантерами». Знал, что будет тренироваться на износ, и предвидел такое развитие событий. По-хорошему, каждый спортсмен должен осознавать риски и быть морально готовым к тому, что может случиться травма. На деле всё оказалось гораздо сложнее.       Хьюго испугался не за себя, а за свою команду. Их подорванный боевой дух волновал его куда больше, чем собственное состояние. Хьюго не до конца понимал, насколько серьёзна проблема, пока не оказался в травматологическом отделении больницы, где ему сделали рентген. Хуже всего было, когда ему вправляли сустав: Хьюго не смог сдержать крик. Ему сделали еще несколько снимков и вынесли неутешительный вердикт: деформация шарового сустава, надрыв связок плеча и трещина плечевой кости. Ему наложили мёртвый гипс, который полностью зафиксировал плечо, локоть и шею. Хьюго ощущал себя так, словно его с ног до головы залили бетоном, и смеялся над собственной беспомощностью.       Он спросил, когда снова сможет играть, потому что так сделал бы любой спортсмен. Но на самом деле он чувствовал облегчение, ведь у него наконец-то появилось достойное оправдание, чтобы завязать со спортом. Хьюго никогда не тешил себя иллюзиями и всегда понимал, что недостаточно хорош для такой команды, как «Пантеры». Проблема заключалась в том, что Хьюго не знал, чем ещё заняться в жизни. Баскетбол стал его «правильным путём» после того, как он долгое время принимал неправильные решения, и теперь отказаться от него было сродни тому, чтобы опять оказаться на обочине жизни. Конечно, этими мыслями он не мог ни с кем поделиться.       Тренер Егер навестил его в больничной палате. Сухо поинтересовался о самочувствии и сроках, когда боец сможет вернуться в строй. Хьюго дословно передал всё, что сказал ему доктор: травма серьёзная, на восстановление уйдет несколько месяцев, но ничего непоправимого нет. Егер сообщил, что клуб не позволит Хьюго просиживать в городской больнице, и поэтому уже на следующий день его перевели в реабилитационный центр, с которым у Энджел Симонс был заключён контракт.       На следующий день после заселения Хьюго познакомился со своим лечащим врачом. Им оказался высокий, широкоплечий, усатый мужчина в очках. Звали его Эдгар, и он сразу дал понять, что не стоит называть его «сэр» или «мистер Ирголь». Эдгар был крайне недоволен тем, какой гипс наложили Хьюго в больнице, поэтому сразу приказал всё снять. Он провёл несколько осмотров и заключил, что для правильного восстановления связок и суставной жидкости необходимо обеспечить частичную подвижность плеча, потому что иначе мягкие ткани закостенеют и в будущем это может плохо отразиться не только на спорте, но и на бытовой жизни.       Хьюго подготовили настоящую протезную конструкцию, которая крепилась на поясе и обхватывала всю верхнюю часть тела с травмированной стороны. Протез фиксировал все суставы, начиная от позвоночника и заканчивая кистью руки в правильном положении, позволяя им сгибаться в ограниченном градусе и только по правильной траектории.       Это было даже интересно. Хьюго почувствовал себя каким-то киборгом и не смог удержаться, чтобы не сфоткаться и не запостить в инстаграм, куда сразу слетелись все Пантеры и принялись забрасывать его вопросами. Хьюго было очень приятно их взволнованное внимание. Он отписался, что приемные часы начнутся с завтрашнего дня, и поинтересовался о том, как в итоге прошла игра, потому что тренер ему ничего не сказал. Лучше бы и парни промолчали.       Настроение упало ниже плинтуса. Пока к Хьюго никого не пускали, его единственными собеседником стал сосед по комнате — мрачный и подавленный парень по имени Лютер Хардман. Его фамилия показалась Хьюго знакомой, позже выяснилось, что он — футболист, и играл в основном составе «Беркутов». В отличие от Хьюго, неожиданная травма в буквальном смысле разрушила всю его жизнь. Доктор Эдгар пытался помочь ему выбраться из депрессии, говоря очень правильные вещи, но Лютер оставался глух.       — Послушай, что я скажу тебе, — обратился Эдгар к Хьюго, когда они сидели в его кабинете, — многие начинающие спортсмены понятия не имеют, что такое настоящий спорт. Они полны амбиций и желания показать себя. Бесконечные тренировки, эксперименты с питанием, бездумная горячка во время матчей. Всё это просто ребячество, не имеющее никакого отношения к профессиональному спорту.       — Что вы имеете в виду? — спросил Хьюго.       Эдгар как раз закончил проверять правильность работы фиксаторов на плече своего пациента. Он снял очки и устало потёр переносицу.       — Ты слышал про Кевина Уэйра?       Хьюго вздрогнул. Конечно, он знал этого игрока и все подробности той роковой встречи «Луисвилл Кардиналс» против «Дьюк Блю Дэвилз», когда Кевин был ещё студентом. После сверхвысокого прыжка во время приземления его берцовая кость переломилась пополам. Его товарищи пришли в такой неописуемый ужас, что просто падали на колени и рыдали, но мужественный Кевин заверил, что с ним всё в порядке и попросил их выиграть, что они в итоге и сделали.       — Такие травмы, к счастью, большая редкость, — продолжил доктор Эдгар, — тогда, вероятно, это была страшная случайность, но сюда многие спортсмены попадают из-за переломов рук и ног. Это происходит, потому что кости, связки и сухожилия изнашиваются и в момент критической нагрузки просто не выдерживают.       — Тренировки укрепляют тело, — рискнул вставить Хьюго.       — Нет, — покачал головой Эдгар, — тренировки укрепляют мышцы, в лучшем случае, при грамотном подходе, связки и сухожилия. Мышцы растут, в то время, как кости и суставы имеют свойство только изнашиваться. Зачастую спортсмены просто не понимают этого до тех пор, пока не становится слишком поздно. Им кажется, что питание не важно, они думают, что могут тренироваться всё время, а дозированные подходы и отдых — для слабаков. Очень жаль, что такие горячие и целеустремленные люди ломаются, так и не достигнув своих целей.       — В нашей команде достаточно идиотов, готовых гонять по площадке день и ночь, но мы подчиняемся чёткому режиму. Сон, еда, тренировки.       — Всё верно. Ваш клуб не случайно является одним из лучших в молодежной лиге. Профессиональные спортсмены, как солдаты в армии, подчиняются строгой дисциплине. Их уровень многократно выше, как и требования к результативности, ведь миллионные контракты не заключаются за красивые глаза. К своему здоровью они относятся так же серьёзно, как и к работе на площадке.       — Как бы вдолбить это в бестолковые головы наших форвардов? — невесело усмехнулся Хьюго. — Эти придурки, только дай шанс, готовы покалечить себя и друг друга. Особенно Хиггинс. Иногда мне кажется, что он сам готов прыгнуть в кольцо, лишь бы камеры от него не отворачивались.       — Погоня за славой и покорение профессиональных вершин — это два совершено разных пути, — заметил Эдгар.       — Наш плеймейкер — Тиша Веласкез — почти так же говорит. Он следит, чтобы Джето не сбивался с верного пути. Они — два сапога пара. Вот уж у кого реальная дорога в большой спорт.       — Про себя подобного не скажешь?       Хьюго не знал, что ответить. Пожал плечами и отвёл взгляд. По правде, он никогда особо не верил, что сможет добиться каких-то высот. Теперь это было совершенно точно ясно.       Эдгар догадался, о чём он думал:       — В любом случае, чтобы играть в своё удовольствие, не обязательно быть в лиге и тащить на плечах обязательство многомилионного контракта. Когда-то я думал, что моя жизнь закончится в тот же момент, как закроется дорога на площадку, но, как видишь, я нашёл другой способ заниматься любимым делом.       Хьюго был удивлён откровенностью Эдгара, и после этого разговора мысли о собственном будущем одолели его с новой силой. После обеда он набрался смелости, чтобы связаться с родными.       — Я выйду позвонить, — сказал Хьюго.       Лютер проигнорировал его слова, продолжая с убийственным видом таращиться в стену. Хьюго оставил все попытки разговорить его, после того, как получил две здоровых порции яда в свою сторону. Он подумал, что Лютеру просто нужно время, чтобы свыкнуться с новой действительностью, а Хьюго неплохо бы разобраться со своей.       Он знал, что его семья, скорее всего, ещё не знает о случившемся. Они смотрели все его официальные матчи, но эта товарищеская игра была закрыта для телевидения. Хьюго не хотел волновать семью, но не мог не сообщить им. Он набрал домашний номер, и трубку как всегда первой схватила Сюзи — его гиперактивная семилетняя сестра.       — Здравствуйте, — слегка картаво произнесла она, — с вами говорит Сюзанна Мюррей, чем могу помочь?       — Здравствуйте, юная леди, — Хьюго постарался сделать голос максимально чужим и представительным, — скажите, а разве в вашем доме не существует правила, что детям нельзя хватать телефон раньше взрослых?       Сюзи немного растерялась. Она не общалась с братом уже три недели и немного подзабыла его голос.       — Ну да, — робко произнесла она, — а откуда вы знаете?       — Я всё о тебе знаю, — зловеще произнёс Хьюго, — знаю, что ты тайком смотришь мультики, когда родители засыпают, знаю, что скармливаешь своему пёселю остатки каши по утрам, пока мама не видит, знаю, что прячешь под матрасом свой личный дневник, и знаю, что иногда воруешь из банки нутеллу…       Сюзи очень испугалась осведомленности незнакомца, но возмущение пересилило страх.       — Эй! Нутеллу воровала не я, а… — она запнулась, а потом радостно завизжала: — Хьюго!       — Ну, а кто ещё, мелкая, — рассмеялся Мюррей.       — Так нечестно! Ты обещал, что не будешь так шутить! — надулась Сюзи. — Я всё маме расскажу!       — Пойди, расскажи, — попросил Хьюго, — а заодно передай ей трубку.       — А вот и передам. Я всё равно не хотела с тобой разговаривать!       — Почему это? — усмехнулся Хьюго.       — Потому что ты вредный!       — Когда это я был по-настоящему вредным, а?       Сюзи смущенно захихикала. Когда Хьюго ещё жил дома, он часто нянчился с сестрой, но никогда не обижал, никогда не давал ей повода усомниться в его любви к ней. Сюзи, как и он сам, росла в окружении любви и заботы, не зная никаких бед. Она любила свою семью и своего брата, поэтому быстро побежала через гостиную на кухню.       — Мама! Мама! Тут Хьюго звонит!       — Сюзанна! Сколько раз я должна повторять, чтобы ты не брала трубку, когда звонит незнакомый номер!       — Но это Хьюго… — попыталась оправдаться девочка, но мать была непреклонна: пригрозила ей пальцем и указала на диван, заставив сесть. Сюзи надулась, скрестила руки на груди, но послушно села, куда было велено. Тем временем миссис Мюррей поднесла телефон к уху:       — Здравствуй, сынок, как твои дела?       — Привет, мам. Дела так себе, если честно. Я в субботу травмировался во время товарищеского матча. По-видимому, серьёзно.       Хьюго понимал, что это не самый гуманный способ преподнести информацию впечатлительной матери, но точно знал, что лучше сказать всё сразу и в лоб, а потом уже заниматься успокоением, чем тянуть резину и заставлять мать нервничать больше с каждой секундой.       — Ох, — болезненно выдохнула женщина, — как же так, что случилось? Расскажи.       Хьюго послушно пересказал матери всё, что произошло на игре, упустив свои болезненные ощущения и переживания по поводу команды и собственного будущего.       — Сейчас уже всё в порядке, — добавил он, — меня перевели в реабилитационный центр, с которым сотрудничает наш клуб. Сказали, что на восстановление уйдет несколько месяцев, но ничего непоправимого не случилось, так что буду отлеживаться и делать всё, что велит доктор. Через пару месяцев буду в порядке.       — Пожалуйста, не говори об этом так легко и непринужденно! Я вообще не понимаю, как ты умудряешься сохранять спокойствие в такой ситуации! Весь в отца!       — Мам, то, что люди умеют держать себя в руках и не паниковать раньше времени, не делает их автоматически плохими, — парировал Хьюго.       — А я и не говорю, что вы плохие, — возмутилась миссис Мюррей, впрочем, уже довольно легко. Волнение немного поутихло. Хьюго знал, как хорошо её вспыльчивый и волнительный характер сочетается с непринужденной и уравновешенной манерой их отца.       — Папе расскажешь сама, хорошо? — попросил Хьюго. — Не хочу отвлекать его от работы. Вы только не волнуйтесь, ладно? Я буду звонить и держать вас в курсе.       — Конечно расскажу, что уж поделать, — согласилась миссис Мюррей. — Да, у него в последнее время очень сложные проекты, почти не бывает дома, но что поделать. Скоро у него будет отпуск. Мы надеялись, что ты к нам приедешь.       За время разговора Хьюго прошёлся до конца коридора и сейчас достиг рекреации, где висело большое зеркало. Он осмотрел себя с ног до головы, и взгляд остановился на мобильном каркасе, удерживающем его пострадавшее плечо.       — Я обязательно приеду, — сказал Хьюго.       «Возможно, приеду и останусь навсегда», — подумал он, но вслух добавил только:       — Можешь ещё на секунду дать трубку мелкой?       На другом конце провода раздалось шуршание и далекий голос:       — Держи, твой брат хочет с тобой поговорить.       — А я знала! Знала! — радостно воскликнула Сюзи и схватила телефон: — Алло?       Хьюго рассмеялся. Ему безумно нравилась непосредственность и открытость сестры.       — Слушай, мелкая, извини за розыгрыш в начале. Надеюсь, ты не обиделась?       — Не-а! — Хьюго легко мог представить, как Сюзи улыбается. — Я знала, что это был ты с самого начала!       — Врушка-хрюшка, — сказал Хьюго.       — Дурачок-кабачок, — тут же срифмовала в ответ сестра, и они одновременно засмеялись. У Хьюго потеплело на душе. Он понял, как соскучился по своей семье.       — Знаешь, я пообещал маме, что приеду, когда отец будет в отпуске.       — Правда! — обрадовалась Сюзи.       — Обещаю лично тебе, — заверил Хьюго. — И вообще, наверное, я скоро буду чаще бывать дома. Только ты пока никому об этом не говори.       — Чаще бывать дома? А почему? — удивилась Сюзи.       Хьюго обречённо хлопнул себя по лбу, понимая, что мама всё ещё находилась рядом с ней. Делать было нечего, поэтому он продолжил:       — Наверно, скоро мне придётся завязать с баскетболом.       — «Завязать» это как «бросить»? Ты не хочешь больше играть? — уточнила ничего не понимающая Сюзи, но трубку уже перехватила миссис Мюррей.       — Молодой человек, не хотите объяснить, что всё это значит?       — Да, — неуверенно протянул Хьюго, потом заставил себя встряхнуться, — то есть, нет, мам, пока не хочу. Я пытаюсь принять решение и не хочу кого-то в это втягивать.       — Ох уж мне эти твои самостоятельные решения, — сказала миссис Мюррей таким тоном, каким поклялась больше никогда не общаться с сыном: смесь укора, недоверия и пренебрежения. Неважно, что она говорила, этот тон всегда отсылал Хьюго в прошлое и тыкал носом во все совершенные им ошибки.       Хьюго подавил злость и заставил голос звучать спокойно:       — Однажды я уже принял правильное решение, сейчас хочу сделать это снова. Я буду держать вас в курсе, обещаю.       — Да уж, пожалуйста, не пропадай, а то от тебя три недели не было вестей.       — Обещаю, — снова повторил Хьюго, — поцелуй за меня мелкую.       Он дождался, когда мама скажет тёплые прощальные слова, и сбросил звонок. Сил не осталось совсем. Хьюго неосторожно плюхнулся на диванчик, стоявший у стены, и зашипел от боли в спине, плече, руке и вообще во всём теле. Он почувствовал себя настоящей развалиной и усмехнулся.       Наблюдая за проходящими мимо врачами, пациентами и посетителями, Хьюго размышлял о том, как в дальнейшем может сложиться его жизнь. Почему-то он задумался о том, что большинство пациентов в этом центре — это сломленные и потерянные спортсмены, для которых жизнь в одночасье перевернулась из-за какой-то нелепой случайности. Это было несправедливо и даже ужасно, ведь далеко не все воспринимали этот «облом» так же легко и просто, как это делал Хьюго.       Лютер был наглядным представителем самого тяжёлого случая. Хьюго не мог терпеть его приглушённые всхлипы по ночам. Хотелось встать и утешить несчастного парня, но тот явно надеялся, что никто не слышит его слёз. Хьюго понимал, что будет неправильно вмешиваться и заставлять его чувствовать себя неловко. Интересно, сколько ещё людей здесь вот так же тихо и одиноко страдают по ночам, пытаясь решить, что им делать дальше по жизни? Мог ли Хьюго как-то им помочь?       Внезапно его внимание привлекла копна рыжих волос. Таких ярких и насыщенных, что они играли на свету будто живой огонь. На Хьюго нахлынули болезненные воспоминания. Он хотел отвести взгляд, но вместо этого присмотрелся внимательнее. В следующую секунду он подорвался с места и бросился догонять знакомую фигуру. Сердце неистово колотилось, в голове звенела тишина. Хьюго понятия не имел, что намеревался делать, но не мог остановиться, иначе точно бы умер прямо на месте. Прошло два долгих года, и все события уже были как в тумане, но стоило Хьюго снова увидеть её, как все мучительные, уничтожающие чувства вернулись к нему с новой силой.       Невысокая рыжеволосая девушка неспеша направлялась в уборную. Хьюго понятия не имел, каким ветром её занесло в этот центр. Ему хотелось верить, что это просто судьба. Спустя год, десять месяцев, две недели и пять дней судьба наконец-то подарила ему шанс хотя бы попытаться извиниться… Девушка зашла в уборную и попыталась закрыть дверь, но Хьюго бесцеремонно ввалился внутрь.       — Что вы делаете? Здесь занято, — возмутилась она.       — Элли? — выдавил Хьюго.       Рыжеволосая красавица — она всегда была такой красивой и приятно пахла сладкой вишней? — недоверчиво попятилась, потом присмотрелась к нарушителю и побелела, как полотно.       — П-привет, — Хьюго предпринял ещё одну попытку заговорить, но голос прозвучал ещё более жалко.       Элли молча пялилась на него, как на ожившее приведение. Хотя, скорее, как на свой самый страшный кошмар. Хьюго хотелось провалиться сквозь землю. Речевой аппарат мигом атрофировался, он чувствовал себя беспомощной маленькой рыбкой, выброшенной на сушу.       — Я… В общем… А как ты тут?.. В смысле, что ты тут делаешь?       Элли резко очнулась от своего шокированного ступора. Её миниатюрное, милое личико исказилось яростной гримасой, а голос зазвучал так звонко, что от него вполне могло полопаться стекло:       — Убирайся отсюда! Я серьёзно! Пошёл вон и не смей больше ко мне приближаться!       Хьюго испуганно попятился, вскинув здоровую руку в безоружном жесте.       — Ладно-ладно, тише, спокойно, я просто хотел с тобой поговорить, я так давно пытался…       — Уйди отсюда или я за себя не ручаюсь! — закричала Элли так, что их наверняка могли услышать снаружи. — Я не шучу, Мюррей! Пошёл вон!       — Я правда просто хотел поговорить. Не бойся меня, — взмолился Хьюго, понимая, как нелепо это звучит. Он осознал, что не стоило вот так слепо бросаться за Элли и заставлять её терпеть своё общество в тесном помещении. — Я тебя снаружи подожду, ладно? Ничего тебе не сделаю, клянусь.       Элли смотрела на него в ярости и испуге, как пойманный в капкан зверь, который ещё не готов был сдаться. Хьюго отвернулся и взялся за ручку двери. В ушах шумела кровь, голова слегка кружилась. Он сам не понимал, что творит. Так много хотел ей сказать, за многое хотел извиниться, но никак не думал, что их встреча произойдёт в таком месте и в такое время.       Глядя на его спину, Элли осознала, как себя чувствует злая псина на привязи. Обидчик прямо перед ней, так хочется впиться в него зубами, но чёртова цепь не пускает, и остается только бессильно заливаться лаем.       Нахрен эту цепь.       Она метнулась к раковине, схватила мыльницу с какой-то мутной белой жижей и со всей силы запустила её в спину Хьюго. Та врезалась прямо в хребет, брызги разлетелись во все стороны, мыло попало и на волосы, и на одежду, и на дорогущий протез. Хьюго вихрем обернулся, и Элли похолодела от страха.       Во-первых, она не ожидала от себя такой меткости, во-вторых, осознала, что отчаянно нарывалась, и в-третьих, её действия возымели успех. Хьюго двинулся к Элли, и она, разом растеряв весь свой запал, принялась трусливо пятиться. Стена возникла за спиной неожиданно, холодный кафель обжёг спину. Хьюго протянул руку, но Элли сумела увернуться. Шарахнулась в угол, там как раз стоял хозяйственный инвентарь, схватила швабру и угрожающе замахнулась.       Хьюго выдавил на лицо улыбку.       — Забьёшь меня насмерть шваброй в туалете?       В принципе, такой исход был ему вполне по душе. Главное, чтобы Элли полегчало.       — Да пошёл ты, — процедила она сквозь зубы. Подсознание дало слабину, её уже начало трясти.       — Я как раз собирался, — сказал Хьюго, собрал с задней стороны шеи склизкую жижу, часть которой уже стекла по спине, и стряхнул руку.       — Извини…       Господи, она правда сейчас это ляпнула? Впрочем, не важно, лишь бы Мюррей не подходил ближе, иначе Элли просто не выдержит. Одно резкое движение, и её накроет. Она уже чувствовала, как паника медленно сжимала внутренности в тиски.       — Я бы предпочёл, чтобы это было что-нибудь потяжелее, — поделился Хьюго, надеясь немного отвлечь Элли и сбить градус напряжения. Он пошарил глазами и наткнулся на пятилитровую канистру с моющим средством. — Ну, вот это, например. Хотя нет, девочкам нельзя поднимать тяжёлое. Хочешь, я сам шибану себя ею по голове?       Элли посмотрела на него, как на больного, не понимая, что происходит. Она старалась контролировать дыхание, но выходило с трудом. Кислорода отчаянно не хватало, тело стало очень тяжёлым и каким-то безвольным. Элли вспомнила, что ей на последней встрече рассказывал Киран. Во время панической атаки важно сохранять дыхание. Сосредоточиться и представить цвет воздуха, который циркулировал в лёгких. Сейчас он был цвета водянистого трупа и пах соответственно.       — Можно считать, что твой первый маленький акт мести удался? — предложил Хьюго. — Теперь, когда у тебя появилось средство самообороны, мы можем поговорить?       Элли не знала, что ему нужно, но продолжала паниковать по инерции. Хьюго всё ещё стоял слишком близко. Элли представляла, как он делает шаг или поднимает руку, и её прошибал холодный пот.       — Я ничего не сделаю, — негромко произнёс Хьюго.       — М-мыло отмоется. Я не хотела. Просто уйди, пожалуйста, — голос Элли откровенно дрожал. Она хорошо помнила, что просить — глупо и бесполезно, но ей уже стало совсем дурно, ещё немного и начнет тошнить.       — Элли, я хочу перед тобой извиниться. Я так долго пытался тебя найти. Выслушай меня, пожалуйста…       Он сделал это. Двинулся в её сторону. Протянул руку к швабре, вероятно для того, чтобы забрать её, но у Элли перед глазами будто упала планка. Тело затопил такой жгучий адреналин, что она смогла бы до потолка подпрыгнуть, но вместо этого со всей силы принялась отбиваться.       — Не трогай!.. Не трогай меня!       Хьюго совсем не ожидал такой острой реакции. Испугавшись до посинения, он шарахнулся назад и налетел поясницей на раковину.       — Тише-тише, всё в порядке. Прости меня, я ничего такого не хотел. Я больше не приближусь.       Как только они оказались в разных углах комнаты, Элли сразу же стало легче дышать. Ей было мучительно стыдно за свою несдержанность. Она уже взрослый человек и должна держать себя в руках, несмотря ни на что.       — Элли, — мягко произнёс Хьюго, — я так сожалею обо всём, что произошло.       Даже если бы она захотела ему поверить, то не смогла. Хьюго не было тогда на вечеринке, но именно из-за него всё случилось так, как случилось. Страх перед ним укоренился глубоко в её сознании. Элли подумала, что Киран непременно нашёл бы, что сказать, и вышел из подобной ситуации с гордо поднятой головой. Это придало ей уверенности.       — Те ублюдки издевались надо мной всего одну ночь, а ты превращал мою жизнь в ад много лет подряд, — холодно произнесла она, глядя прямо в его блестящие глаза.       Хьюго даже не пытался защититься или скрыть свой стыд. Стиснув зубы, он кивнул.       — Я был придурком, Элли. Я не понимал, что делаю.       — Очень сомневаюсь. Из-за тебя пострадала не только я. Тебе нравилось унижать людей. Даже не вздумай отрицать. Ты был готов на всё, лишь бы повеселить шайку козлов, которых называл своими друзьями.       — Всё было именно так, как ты говоришь. Теперь я понимаю, насколько ужасным человеком был. Всё так сильно изменилось. Когда я узнал, что они сделали с тобой…       Элли вздрогнула и прикрыла глаза. Хьюго захотелось садануться головой о стену, но неосторожные слова уже сорвались с губ.       — Я искал тебя, — продолжил он через силу, — хотел помочь, но не знал, как. В конце концов, я решил, что понесу этот крест до конца жизни. Я поклялся, что смогу измениться. Поклялся, что отныне всегда буду думать над тем, что говорю или делаю. Всё завертелось. Я познакомился с правильными людьми, попал в хорошую команду и понял, как сильно ошибался во всём. Я до сих пор не понимаю, что это было за помутнение. Не понимаю, как я мог творить такие ужасные вещи…       Элли не верила ни единому слову.       — Люди не могут так измениться.       — Могут, если им хватит смелости признать, что раньше они были неправы, — возразил Хьюго.       Элли немного помолчала. Её золотисто-карие глаза скользнули по фигуре Хьюго, и во взгляде даже промелькнуло нечто, похожее на беспокойство.       — А… что с тобой случилось?       Она не могла не спросить, потому что всегда была добрым и сострадающим человеком. У Хьюго болезненно сжалось сердце.       — Долгая история.       Элли грустно усмехнулась.       — У кого из нас нет «долгой истории», верно?       — Ну да, — Хьюго неуверенно дёрнул уголком губ.       Он внимательно прислушивался к её настроению. Казалось, страх немного отпустил Элли. Её плечи слегка расслабились. Она опустила швабру на место и глубоко вздохнула.       — Послушай, я правда не знаю, как относиться ко всему, что ты сказал. Наверно, мне стало чуть-чуть легче, но я не смогу вот так просто простить тебя. Моя жизнь только-только начала налаживаться, и ты последний, кого я хотела бы сейчас видеть.       — Я знаю. Я хотел извиниться. Хотел, чтобы ты знала, как мне жаль. Я не прошу прощения и знаю, что наверно уже никак не смогу его заслужить. Ты пострадала из-за меня. Это грызёт меня каждый день. Напоминает, что я должен и чего не должен говорить или делать.       Из взгляда Элли пропала враждебность, теперь она смотрела на Хьюго внимательно и спокойно.       — Это хорошо, — сказала она беззлобно, даже с нотками одобрения, — значит, тебе правда не всё равно. Твоим новым друзьям с тобой повезло.       — Нет, это мне с ними повезло.       Элли улыбнулась: печально, но искренне. Хьюго почувствовал незаслуженное облегчение.       Они расстались не прощаясь. Элли попросила: «Уходи». И Хьюго ушёл. Вернулся в свою палату и рухнул на койку, стиснув зубы от нахлынувшей боли. Она была как раз кстати. На глаза навернулись слёзы, хотя Хьюго не помнил, когда плакал последний раз, и плакал ли вообще когда-нибудь.       Лютер никак не прокомментировал его состояние, видимо в благодарность за то, что Хьюго игнорировал его ночные истерики.       На следующий день Хьюго позвонил Тиша и спросил, могут ли Пантеры его навестить. Мюррей хотел наказать себя одиночеством, но постыдно сдался и попросил друзей приехать. Сейчас они были нужны ему больше, чем когда-либо.