Вирион

      Утром Юнги на удивление выглядит спокойно, глядя на своё отражение. На лице лишь тень недавних событий в виде кругов под глазами. Но Айрин обещала их скрыть точными умениями в макияже.       Вечером настроение испортилось окончательно, когда он зашёл в номер. Разговор с Моной, кажется, совсем разрушил его. И где-то в глубине души Юнги понимает, что девушка права, что он принимает её переживания и позицию. Но сейчас, кроме злости, нет никаких эмоций, когда он вспоминает её слова. Когда Мона стала раздражать его? В какой момент жизни это произошло?       Вообще, всё пошло по наклонной после того, как Юнги прошёл кастинг. И было бы справедливо, чтобы одна сторона была бы удовлетворена. Только Юнги пока получает лишь нервный срыв и литры слёз.       Чонгука не видно уже сутки, но как бы Юнги на него не злился, он не сможет всё сделать сам. Не сможет справиться с давлением в одиночку. Ему нужно чувствовать молчаливое присутствие тренера.       Юнги видит Чонгука лишь на тренировке, но тот большую её часть молчит, облокотившись на бортик. Он молчаливо наблюдал за парнем, что упал лишь один раз за всю тренировку. Уже тогда Юнги ловил на себе колючие взгляды соперников, от которых тянуло блевать.       Костюм Айрин принесла ближе к вечеру, извинившись за задержку, хоть там не было её вины. — Чонгук ещё вчера поменял заказ. Костюм полностью меняли и подшивали под тебя, — говорит девушка, зайдя в номер Юнги с чёрным чехлом. У парня сердце глухо стучит и падает вниз, словно с обрыва. Когда он открывает чехол, он замирает, прикрыв рот ладонью. Белая блуза, переходящая градиентом в голубой, была усеяна золотым бисером у горла и груди. Блузу и чёрные брюки соединял золотой пояс. Юнги скользит пальчиками по выпирающему бисеру, мотнув головой. — Почему он поменял заказ? — спрашивает Юнги, вытаскивая переливающийся костюм. — Никто не знает, — пожимает плечами Айрин, сверля взглядом светлую ткань. — Он просто написал мне, что нужно забрать костюм. А в швейном мне пришлось ещё ждать, пока они что-то дошьют. Тогда мне объяснили, что заказ был сменён вчера.       Юнги глухо сглатывает и удаляется в ванную, чтобы примерить костюм. Ткань словно влитая садится на упругие ягодицы Юнги, а блуза шёлком спадает в рукавах. Ничего лишнего, ничего мешающего. И сшито прямо на него. И на секунду Юнги задумывается, откуда Чонгук знает его размер, если он его не говорил. Но потом понимает, что ученик он у Чона не первый, а все они примерно одинаковые по параметрам.       Юнги выдыхает и оглядывает себя с ног до головы.       Мин не знает, что так повлияло на его настроение: разговор с Риналем или Чонгук, но на дне своих зрачков он видел те самые искры. Искры борьбы, обозначающие, что Юнги не сдался.       Его списали со счетов, думая, что он не представляет никакой опасности.       Но сегодня он пойдёт по головам.       Айрин восхищённо ахает, когда парень выходит из ванной. Она сразу подскакивает с кровати, на которой сидела, листая ленту. — Ты восхитителен, — восклицает она, оббежав парня вокруг. — Давай теперь займёмся твоим лицом, чтобы ни один твой соперник не смел сомневаться в тебе.       Юнги кивает и садится перед зеркалом, когда девушка раскладывает свои принадлежности, включая дополнительное освещение, так как на улице начинало темнеть. — Они уже сомневаются во мне. Я слышал их разговоры на завтраке, — аккуратно говорит Юнги, приподнимая голову, когда девушка мягким спонжем скользит по его коже. — А ты не слушай их. Их разговоры тебе ни к чему. Слушать всех, так с ума сойдёшь. Если бы я в одно время слушала всё, что про меня твердили сми... — девушка хмыкает, кисточкой проходясь по глазам. — То я бы вряд ли была бы тем, кем являюсь. — Почему Чонгук берёт лишь парней? — вдруг спрашивает Юнги, а кисточка замирает в воздухе. Парень сглатывает и старается сгладить резкую тишину. — Я смотрел все видео с его учениками. Ни одной девочки.       Айрин молчит какое-то время, сконцентрировано нанося тени. — Чонгук не любит отвлекаться на что-то, кроме работы. А девушки есть девушки, противоположный пол там, всё такое. Влюбятся, не дай бог, а Чонгуку это не надо, — медленно выговаривает она, словно ясно подбирая в голове каждое слово. Юнги хмурится, за что получает кисточкой по голове. — А в мальчиков нельзя влюбиться? — вопрос повисает в номере и словно режет своей силой. Юнги не знает, почему его вообще это интересует. Но соврёт, если скажет, что чтобы не молчать. — Можно, конечно, можно, — нервно хмыкает девушка, отворачиваясь к своим принадлежностям. Юнги слишком долго пытается разглядеть её лицо, но она усердно изображает заинтересованность в выборе косметики. — Просто Чонгук... Он немного против однополых отношений.       И это «немного» звучит не так, как хотелось бы Айрин. С этого «немного» Юнги понимает, что это очень много. И где-то под грудиной неприятно щемит.       Больше Юнги не спрашивает, позволяя девушке работать в тишине. Язык словно прилип к нёбу, а лёгкие будто высохли, сжавшись. — Готово, — улыбается она, позволяя Юнги посмотреть на себя в зеркале. И он не знает, дело в макияже или всё же в его взгляде.       Юнги не намерен сегодня падать.       Когда они с Айрин молча идут к чёрному входу в ледовую арену, в него пару раз тыкают пальцем. Юнги неприятно съёживается, проходя по узким коридорам. В этот раз он выступает второй, поэтому, сняв куртку, сразу же приступает к разминке.       Ненароком он вспоминает своё состояние в короткую программу и сравнивает со своим сейчас. И именно в эту секунду он вспоминает себя прежнего, готового прыгать и прыгать даже за пластиковое золото. Черная фигура Чонгука, идеально затянутая в тёмный костюм от Бриони мелькала где-то на периферии зрения. Он постоянно с кем-то говорил, куда-то ходил. А Юнги концентрировался лишь на разминке, оперевшись о стену коридора.       Когда на него падают две тени, он поднимает голову и выпрямляется. Перед ним стояли два фигуриста с ухмылками на губах. Юнги скользит взглядами по их курткам и флагам на них. — Значит, это ты тот самый новый и уникальный ученик Чон Чонгука? — с издёвкой спрашивает тот, что повыше, оглядывая парня самым высокомерным взглядом. — И что он в тебе нашёл? — хмыкает второй, не давая Юнги даже рот открыть.       Юнги не хочется ни с кем ссориться именно сейчас. Когда до его выступления один номер. — Лучше бы тренировались, чем мне что-то говорить, — лишь отвечает Юнги, отворачиваясь к стене. — А нам не надо это, мы и так порвём тебя на куски с закрытыми глазами, — скалится первый и облокачивается на руку рядом с головой Юнги. Тот смотрит на выставленную ладонь, а потом и на самого парня. Его это всё конкретно начинало бесить. — Вы мешаете мне тренироваться, — выговаривая каждое слово говорит Юнги, сжимая зубы. — Да тебе уже ничего не поможет! На что ты ещё надеешься, кобыла неумелая? — смеётся один и легко толкает Юнги в плечо. Тот ещё сильнее сжимает зубы и прикрывает глаза, стараясь вдыхать воздух полной грудью. Сейчас драки никому не нужны. Он и так себя плохо зарекомендовал. — Не стоит приставать к убогим. У него и так проблем хватает, — хмыкают сзади. И когда Юнги открывает глаза, у его лица он видит аргентинца. Тот внимательно его разглядывает, склонившись над ним. Парень выше него на голову, стройный и высокий. Сейчас лидирует. И Юнги считал его и правда сильным соперником, но сейчас, стоя с ним рядом, он не чувствует ничего. — Кому же ты отсосал, чтобы пробиться сюда? Твоё лицо такое обыкновенное, — шепчет он, приподнимая Юнги за подбородок двумя пальцами, заглядывая тому в глаза. Юнги пытается скинуть его ладонь, разорвать эту связь, но аргентинец плотнее сжимает его подбородок, оставляя синяки. — У вас проблемы? — раздаётся твёрдое сзади. И Юнги чувствует этот прошедший по телу напротив импульс страха. Аргентинец выпрямляется и смело заглядывает в антрацитовые глаза Чонгука. А Юнги поворачиваться не хочет, чтобы не задохнуться. Он его тяжёлую ауру спиной чувствует. — Съебались, пока есть на чём, — рычит он.       И почему-то Юнги становится смешно от перекосившихся лиц фигуристов. Аргентинец кидает последний взгляд на Юнги, но ничего ему не говорит под тяжёлым взглядом Чонгука, хотя хочет. Парень видит это в его серых глазах. — Разминайся, — говорит он и, обходя парня, прислоняется к стене рядом, разглядывая кусок катка из двери. — Спасибо, — тихо шепчет Юнги и отворачивается от тренера. На губы сама собой ползёт эта предательская улыбка, заставляя сердце Юнги затрепыхать где-то в груди.       Когда первый фигурист заканчивает своё выступление, Айрин заходит в коридор и машет рукой. Юнги глубоко вдыхает и опускает веки, настраиваясь. Он не должен опозориться.       Опозорить Чонгука вновь.       Сегодня хочется показать всё, на что способно его тело. Он распахивает глаза, когда твёрдые ладони давят на его плечи, заставляя повернуться. И тогда Юнги сталкивается с глазами тренера. Так близко впервые за долгое время. И почему-то от одного его взгляда у Юнги земля уходит из-под ног. И где-то далеко сиреной бьёт фраза Айрин, сказанная в номере. — Сейчас ты сосредотачиваешься и идёшь побеждать. Ты охотник, а не жертва, запомни это. Никакой трясучки, никаких волнений сегодня у тебя не будет. Ты будешь полностью контролировать ситуацию. Твоя душа лишена страхов. Ты не будешь превозноситься над соперниками, ты будешь относиться к ним с уважением. Ты будешь смело смотреть в глаза соперников. В твоих глазах они увидят твердость и силу. Они увидят уверенность и непоколебимость, почувствуют дух победителя в тебе, — говорит Чонгук, а Юнги на секунду кажется, что он словно заучил эти слова. Где-то в дверях в шоке застыла Айрин, открыв рот. — Вы правда все это думаете? — шепчет Юнги, не разрывая зрительный контакт. — Иди и принеси мне золото, а то заставлю утром бежать сто кругов, — слегка отталкивает его от себя Чонгук и выталкивает на каток. — Вы и так заставите, — бурчит Юнги и ёжится от холода льда.       Когда он окунается в атмосферу ледовой арены, парень слегка улыбается, оглядывая приветствующих его зрителей из коридора. Это придаёт сил, как ничто другое. Когда ты видишь плакаты со своим именем. И люди, не зная фигуриста, поддерживают его, несмотря на первое выступление. Юнги тормозит у выхода из коридора и тяжело вздыхает. Чонгук, нависающий над ним высокой скалой, ничего не говорит. Молчаливо стоит сзади и ждёт, когда Юнги успокоится и соберётся с мыслями.       Мин приоткрывает глаза и тяжело вздыхает. Он зажимает руки в кулаки и твёрдо ступает в зал катка. Уверенные шаги коньков раздаются по полу, словно в огромном помещении стало разом тихо. У Юнги его же шаги стоят в ушах, а каждый шаг отдаётся кульбитом сердца.       Страшно. Соврёт, если скажет, что нет.       Но это не такой страх, что был тогда. Сейчас внутри что-то спокойное разливается.       Потому что Чонгук стоит сзади и готов его защитить.       Юнги оглядывает каток ещё раз и ловит надменный взгляд первого фигуриста, закончившего выступление. Выходя, он толкает его плечом. Айрин успокаивающе трясёт его за плечи и забирает олимпийку. Юнги не поворачивается на Чонгука, ему хватает его молчаливого присутствия сзади, чтобы чувствовать себя увереннее. Ему стоило сказать лишь пару слов, чтобы Юнги был готов выиграть только ради них.       Айрин молча наблюдает за удаляющейся спиной парня и, сложив его куртку на предплечье, смотрит на сосредоточенного Чонгука. — Что это было? — спрашивает она, но мужчина даже не поворачивает голову в её сторону, продолжая наблюдать за Юнги. — Что именно? — В коридоре. Ты подбадривал его, — удивление не удаётся скрыть в её голосе.

Young and Beautiful (Instrumental) — Lana Del Rey

— Решил посмотреть на результат, если я сменю тактику, — отвечает Чонгук и хмурится, когда начинает играть им же выбранная мелодия. И Айрин больше ничего не надо слышать.       Чонгук скользит взглядом по затянутому в шёлковую ткань хрупкому телу и вслушивается в мелодию. Как бы этот парень ни возмущался по поводу несогласованности в плане музыке, но песня Ланы словно идеальна для Юнги. Она описывает его слегка нервные движения, белоснежные волосы и этот горящий взгляд.       Он выглядит спокойнее, а движения отточеннее, несмотря на то, что Чонгук вчера не был на тренировке. Он долго сидел в номере и впервые за долгое время курил на балконе, разглядывая ночную территорию отеля, из которого открывался красивый вид на подсвечиваемый бассейн и куполообразный ледовый дворец. Внутри настолько было паршиво, что даже никотин не улучшал это разбитое состояние. В Чонгуке будто что-то трещало по швам. То, что никогда не должно было рваться. Но оно рвётся в реальном времени, с каждым разом, когда он смотрит на вращающегося парня. Надо отказаться от Юнги, прервать его обучение, чтобы Чонгук был спокоен. Чтобы внутри всё было стабильно. Надо бы избавиться от проблемы, но Чонгук делает шаг навстречу. И это помогает. Юнги сосредоточен и выполняет всё четко и уверенно.       Он заходит на первый прыжок, а Чонгук рефлекторно зажимает ткань в карманах пиджака. Но он идеально чувствует музыку, отдаётся ей полностью, словно забывая о том, кто он и где. И как он не хотел признавать, что это из-за того, что он поменял свою тактику. Намджун ведь был прав. Этот паренёк другой. Его ломает обычный режим Чонгука, и если бы мужчине года два назад сказали, что он будет подстраиваться под ученика, то он бы ударил этого человека. Но Юнги словно возродился из пепла. И Чонгук отчётливо видит крылья, когда парень прыгает тройной риттбергер. Зал просто взрывается от идеально чистого прыжка. Чонгук сам не замечает, как выдыхает задерживаемое дыхание и как удовлетворённо кивает головой. Этот прыжок на тренировке с Чонгуком у него получался три из десяти.       Юнги ни разу не падает, вызывая злые взгляды соперников и громкую поддержку. — Комментаторам нравится, — говорит Айрин, смотря в экран телефона. — Сегодня у них снисходительная смена просто, — сосредоточенно отвечает Чонгук и выдыхает, когда Юнги идеально прыгает каскад: два, три, даже поднимая руки. — Он тренировался вчера? — Да, часа три точно. Пока не пришли ещё фигуристы, — поднимает на мужчину взгляд Айрин. — Ему важно чужое мнение? — хмыкает Чонгук и расслабляет позу, когда звучат последние ноты песни. — Милым и ранимым парням важно, — улыбается счастливому Юнги Айрин.       Парень останавливается и, тяжело дыша, закрывает лицо ладонями. Это то самое счастливое чувство, потоками разливающееся по телу. Юнги не думает о месте, не думает ни о чём. Он словно слепо ищет взгляд Чонгука и ловит его, улыбаясь.       Чонгук хмуро смотрит в ответ, на лице ни намёка на улыбку, а Юнги ещё шире её тянет. Даже машет в камеру. Даже от такой минимальной поддержки Юнги готов взлетать всё выше и выше.       Айрин радостно раскрывает объятия и шепчет поздравления улыбающемуся Юнги. Когда они с Чонгуком садятся на скамейку для финальных баллов, Мин чувствует себя слишком хорошо.       На экране высвечиваются все критерии, баллы за произвольную и общий балл.       230 баллов за общий откат двух программ.       Имя Юнги ползёт в самый верх, вставая на лидирующую строчку. Он радостно хлопает в ладоши и кидает мимолётный взгляд на Чонгука. Тот даже не моргает, вообще не подает никаких признаков хоть каких-то эмоций. — Слабо, — говорит он, вставая с места. — Слабо? Да у меня в жизни столько баллов не было! — машет плюшевым мишкой Юнги, следуя за спиной Чона. — Это я могу занять первое место? — Не можешь, — отрезает Чонгук, вновь вставая у бортика, где своё выступление начал китаец. — Ты набрал слишком мало в короткой. Нельзя никогда рассчитывать на какую-то одну программу.       Но у Юнги слишком хорошее настроение, чтобы расстраиваться от слов тренера. Может, у него уже выработался иммунитет на его слова.       Он ярко улыбается, даже когда на его шею вешают серебряную медаль. — Ты явно не на своём месте, — бросает аргентинец, стоя на ступень выше парня. Юнги лишь хмыкает и вдыхает свежий воздух катка. — Ты прав, моё место сейчас занимаешь ты. Но это не надолго.       Аргентинец опускает голову, но Юнги даже не смотрит на него. Он не желает задирать голову, чтобы рассмотреть это ненавистное выражение лица. — Ты никогда не встанешь на это место. Когда ты не пройдёшь в следующем этапе, я посмеюсь, но обещаю прислать хризантемку, в честь твоей похороненной карьеры, — скалится парень, даже не обращая внимание на фотографа, что с радостью снимает диалог двух лидирующих фигуристов. — Это мы ещё посмотрим, — улыбается Юнги. — Смеётся тот, кто смеётся последний. И когда в финале я буду смотреть на тебя, сидящего в зрительном зале, я кину тебе эту хризантему в лицо.       Парень было открывает уже рот, но фотограф окликает их, привлекая внимание.       Теперь ему точно нельзя проиграть.

⛸⛸⛸

      Самолёт в Корею приземляется около восьми местного времени. Юнги сразу вдыхает родной сеульский воздух, только выйдя из здания аэропорта. Возвращалось намного больше людей, чем летело туда. Чонгук рядом темнее ночного неба, стоит и оглядывает яркие огни города и светящийся торговый центр в километре. Он не показывает свою усталость, но Юнги знает, что тому требуется сон. Как и самому парню. Отель в честь завершения кубка устроил вечеринку в холле, а так как все номера выходили именно в округлое помещение, то ни Чонгук, ни Юнги не могли уснуть долгое время. Юнги просто убивали сменяющиеся мысли, а Чон копался в себе, каждый раз закрывая подушкой голову на громких нотах ведущего.       Айрин уходит почти сразу, обещая позже спросить, как добрался парень. А Юнги оставалось лишь вызвать такси и поехать к маме, которая ждала его со столом вредной еды. Джин с Элис обещали подъехать позже, так как задерживаются в больнице, поэтому не могут забрать Мина.       Юнги оборачивается на хмыкнувшего Чонгука и прослеживает за его взглядом. Прямо к ним шёл высокий и хорошо сложенный мужчина. Его загорелая кожа будто блестела в искусственных софитах здания аэропорта, а яркой улыбкой можно было бы освещать пространство. Юнги заглядывается в его лицо, сразу подмечая знакомые черты. Кажется, он видел его по телевизору. — А я уж наделся, что ты останешься в Китае и не будешь портить настроение своей кислой миной, — восклицает Хосок и расставляет руки в дружеских объятиях. Чонгук морщит нос и фальшиво кривится, когда футболист обнимает того, и в приветствии бьёт по плечу. — И как ты его выносишь? — смешно возмущается Хосок, обращаясь к Юнги. Тот лишь слегка пожимает плечами, но сразу жмётся, ловя острый взгляд Чонгука. — Вот это ужас, — дергается Хосок и делает шаг назад от друга. — Я бы тебя давно уже разъебал. Ой, извиняюсь, — мужчина прикрывает рот ладонью, через улыбку закатывая глаза. Юнги прыскает в кулак и отвечает на протянутую руку. — Я Хосок. — Самый ужасный футболист вселенной, — вставляет Чонгук, косо глянув на сцепленные руки футболиста и парня. — Да ты даже футбол не смотришь, чтоб судить меня! — нарочито громко восклицает Хосок, а Чонгук закрывает уши, морщась. — Врёт. Я самый очаровательный футболист в мире. — Верю, у вас улыбка красивая, — скромно улыбается Юнги, а Хосок весело хохочет с выражения лица Чонгука. — Ключи. Ты же пригнал мою тачку? — мужчина вытягивает руку. — Ну, конечно, я всё сделал. Я же хороший друг, — тянет Хосок и вкладывает ключи в протянутую ладонь. — У меня в субботу матч. Приходи и своего милого ученика бери.       Юнги лишь улыбается на эти слова. Чонгук бурчит что-то нечленораздельное и удаляется прочь. — Мистер Чон, вы на машине, да? А не подвезёте меня...? — кричит ему вдогонку Юнги, спохватившись. Но Чонгук лишь на прощание машет ему рукой, даже не повернувшись. Он подходит к белой мазерати, закидывает в неё чемодан и садится за руль, так и не глянув в сторону застывшего парня. Юнги с открытым ртом наблюдает за белой красавицей, пока она с рыком зверя не скрывается в ночи города. — Вот хамло, — шикает Хосок, глядя на удаляющееся авто. — Я подвезу тебя, — и он машет рукой, говоря парню следовать за ним. — Не стоит, — мнётся Юнги. — Мне всё равно в центр. Нужно заехать на базу. Умудрился ключи от квартиры забыть, — шикает он и открывает дверь чёрного Рендж Ровера.       Хосок очень много говорит. Много того, что даже и не нужно Юнги вовсе. К концу поездки у него начинает болеть голова от этого человека, но парень понимает, что ему нравится Хосок. С ним впервые за долгое время Юнги заливисто смеётся. Мин тянется к вибрирующему телефону, принимая звонок от Моны. Хосок предусмотрительно делает тише радио, поглядывая в зеркало заднего вида за машинами сзади, чтобы перестроиться на другую полосу. — Где ты? — спрашивает девушка, а Юнги морщится от её нервного тона. — Я только прилетел. Еду к маме, — парень облокачивается об окно, рассматривая высокие небоскрёбы. — Почему ты меня не предупредил? — её голос срывается на последнем слове. — Я писал тебе, — оправдывается Юнги. Но ведь он правда писал прямо перед вылетом. Извинился и попросил подождать встречи ещё несколько часов. Вот только голос у девушки был нервный, не такой, каким Юнги его знает и любит. — Можно было просто отправить сообщение или позвонить... — Я писал тебе, — повторяет Юнги, слегка повышая голос. Хосок кидает взгляд на парня, но сразу же возвращает его к дороге.       И девушка сбрасывает. Юнги просто слушает равномерные гудки и непонимающе смотрит на телефон. Он звонит ей вновь, но она не берёт трубку. Юнги устало трёт глаза и откидывается на сидение. — Проблемы с девушкой? — спрашивает Хосок, и Юнги отчётливо слышит это понимание в его голосе. Парень лишь кивает и до конца дороги они молчат, даже не включая музыку. Хосок просто понимает всё, а у Юнги вмиг пропадает настроение.       Когда он выходит из машины и благодарит Чона, тот окликает его. — Приходите в субботу на матч. Билеты я скину Чонгуку, — и он вновь улыбается своей обаятельной улыбкой, а Юнги не вправе отказать, даже если он не увлекается футболом от слова совсем.

⛸⛸⛸

      Охранник удивлённо смотрит на чёрный Ровер Хосока, но пропускает на освещённую базу. Мелкие деревца освещены белыми светодиодами по всему периметру, отбрасывая блики на здание. Хосок поспешно входит в ещё открытый комплекс. Глазами он ищет техничек, но не находит. Зато пол блестит от воды. Его только помыли, а значит в комплексе ещё остались работники. Мужчина быстро заглядывает в раздевалку и, вбив пароль в шкафчик, забирает из куртки свои ключи. Назад он ритмичным шагом идёт вдоль рабочих кабинетов, уже мечтая поскорее попасть домой. В голове он представляет, как наполнит ванну до краёв, нальёт свой любимый виски и расслабит свои ноющие мышцы.       Улыбка сама ползёт на лицо, стоит Хосоку вспомнить нового ученика Чонгука. Он с виду слишком хрупкий, что дотронься, и он рассыплется. Как этот мальчик терпит все выходки Чона, Хосок не знает. Но его хочется называть: «мальчик-улыбка».       Только за этим милым личиком прячется стальной стержень. Чон отчётливо увидел его на дне зелёных глаз. Даже если парень сам это не знает, но Хосок слишком хорошо видит внутреннюю силу лишь по глазам. Его может ломать, гнуть, но он будет выпрямляться вновь и вновь, доказывая всем, что он достоин. Хосок чрезмерно уважает таких людей, поэтому у него к Юнги какая-то отдельная снисходительность появилась.

Courtesy Call — thousand foot krutch

      Мужчина резко тормозит у знакомой двери с золотой табличкой «менеджер», вслушиваясь в приглушённые напряжённые голоса двух людей. Один он узнаёт сразу. Тэхён отвечает нервно, а его голос словно срывается. Хосок прислушивается, но потом вздрагивает от резкого шума и вскрика. Он тут же толкает дверь, оглядывая помещение. У него уходит секунда, чтобы понять всю суть развернувшейся картины. Директор по финансам команды прижимает к столу испуганного Тэхёна, закрывая тому рот рукой. С плеча парня свисает его слегка порванный пиджак, а блузка сползла, оголяя ключицу. Тэхён упирался своими руками в грудь полного мужчины, который озлобленно глядел на Хосока. Тэхёну хочется слиться со столом, потому что темнота, которая заполняет радужку Хосока, потопит их с головой с минуты на минуту.       Тэхён не успевает отследить, когда Хосок подлетает к мужчине и одним ударом пригвождает того к полу. Парень рефлекторно вскрикивает и поджимает к себе ноги, пока Хосок, тяжело дыша, смотрит на пытающегося встать директора. — Сукин сын, ты мне нос разбил! — вопит он, придерживая кровоточащий нос ладонью. Его белая рубашка сразу же пачкается. Хосок делает предупреждающий шаг к нему навстречу, от чего директор дёргается, выставляя руки. — Разобью сейчас и голову, а потом твои грязные руки оторву и запихаю в глотку, — рычит Хосок и замахивается для второго удара, но мужчина, сплюнув кровь под ноги, срывается с места.       Хосок ещё долго стоит и собирает себя. Пытается придти в норму и не пугать своим видом и так испуганного Тэхёна. Он слишком долго не выпускал пар, разбивая кому-то лица. — Не нужно было, — раздаётся тихое сзади, и всё самообладание Хосока сносит рукой. Он подлетает к парню за несколько шагов, ловя собравшиеся слёзы в уголках его глаз. — Не надо было? Захотелось быть изнасилованным прямо на своём столе? — рычит Хосок, прижимая слегка трясущееся тело парня к столу. Тэхён гулко сглатывает подступающие слёзы, а мужчина внимательно следит за его кадыком. Тэхён тянется к глазам, пытаясь стереть предательские слёзы, но Хосок хватает его за ладонь, останавливая в движении. — Кому ты свою силу пытаешься показать? Для чего?       Тэхён молчит, а взгляд не отводит. Всё вглядывается в эти тёмные омуты, на дне которых вулканы извергаются. И в этой дымке иллюзии Тэхёну кажется, что пол под ним трясётся по десятибалльной шкале Рихтера. — Дай мне встать, — сглатывает Тэхён и опускает взгляд, а из глаз срывается первая слезинка. Хосок сильнее сдавливает ладонь, вглядывается в утончённые черты и не понимает. Не понимает, почему внутри всё так трясётся, почему давно забытая агрессия и злоба сейчас словно овладели им. Та вторая личность, которая могла до смерти избить любого обидчика, что спала столько лет, будто очнулась. Очнулась с огромной жаждой убивать. Она почувствовала своё, и что оно в опасности.       Тэхёна под мужчиной бьёт крепкой дрожью и вряд ли уже от попытки изнасилования. Тэхёну страшно от этого Хосока, у которого в глазах вообще нет тормозов. — Отпусти, — шепчет, и Хосок, словно в трансе, делает шаг назад. Он стоит и просто смотрит, как парень натягивает пиджак, наспех собирает вещи. Он даёт ему уйти, так ничего и не сказав. Потому что внутри развернулась целая мировая война. Хосок рычит и громко ударяет по столу, от чего папки, лежащие на нём, подскакивают. Мужчина заправляет волосы, оголяя лоб, тяжело дышит. Его взгляд натыкается на мигающую камеру в углу комнаты. Хосок последний раз оглядывает слегка разрушенный кабинет и, закрыв за собой дверь, двигается по коридору к охране. Его вторая личность требует отмщения и крови. Второе он не предлагает ей, а вот первое предоставит на блюдечке с золотой каёмочкой.       Ибо трогать то, что принадлежит Чон Хосоку, запрещено.

⛸⛸⛸

      Юнги вдыхает ночной воздух, разглядывая звёзды на небе. Из-за света, исходящего с дома, их почти не видно, но Мин всё пытается разглядеть хоть одну. Сейчас он представляет себя именно этой маленькой звёздочкой. Он был никому не известный, его слабый свет никто не знал. Но с каждой ступенью жизни этот свет становится всё ярче и ярче. Какие бы обстоятельства не подкидывала судьба, как бы она не ломала его, Юнги каждый раз будет восставать из пепла, загораясь всё ярче и ярче. Может, когда-то он засияет ярче Сверхновой звезды.       Юнги поворачивает голову, когда рядом становится Джин, оглядывая улицу частных домов. В каких-то светится телевизор, а в каких-то темно. — Это было красиво, — говорит Джин, глянув на брата. Тот делает задумчивое выражение лица, слегка выставляя кончик языка. Металлический шарик блеснул в искусственном свете. — Твои программы, костюмы, — хмыкает Джин и мотает головой, остановив взгляд на пирсинге. — Когда смотрю на него, то вспоминаю лицо мамы, когда ты показал ей язык. — Да, — смеётся парень. — Она сказала, что это ещё ничего. Лучше, чем если бы я разрезал его напополам. — Она ещё спокойно приняла это новшество, — соглашается Джин. — Я думал, будет хуже, — признаётся Юнги и вновь поднимает голову на небо. — Я недоволен.       Джин моргает пару раз, пытаясь переключиться на другую тему. В этом весь Юнги. Он может слишком быстро переключиться на другую тему, когда старшему требуется время, чтоб пораскинуть серым веществом. — Ты выиграл серебро. Настоящее, — говорит Джин, руками показывая округлость медали, что посередине висит на стене среди всех остальных наград. — Я проиграл золото. Настоящее, — выдыхает Юнги, прикрывая глаза. — В первом этапе. Впереди ещё один. — Мне нужно занять первое место и набрать двести восемьдесят баллов, чтоб пройти в финал, — трёт покрасневший от лёгкого холода нос Юнги и чихает. Джин по-братски похлопывает его по плечу и улыбается. Он тянется к своим карманам и достаёт два красивых пригласительных. — Мне важно, чтобы ты был со мной в этот день. Свадьба через четыре дня, — он протягивает брату пригласительные, наблюдая за его реакцией. Юнги в удивлении глядит на них в руках Джина и широко улыбается. Он тянется к нему и крепко обнимает. — Конечно, я буду там с тобой, — шепчет Юнги и трёт щиплющие глаза. — Когда мы успели вырасти, что мой старший брат женится через четыре дня?       Джин смеётся и сам отворачивается, подтирая влажные глаза светлым свитером. Юнги опускает взгляд и разглядывает чёрно-белые пригласительные, а в голове у него что-то щёлкает. — Но почему их два? — Я подумал, что тебе стоит позвать и Чонгука. Он же твой тренер. Вдруг это вам позволит сблизиться? — поворачивается обратно к брату Джин и улыбается на перекосившееся лицо брата. — Да я и так вижу его двадцать четыре на семь! — восклицает младший, размахивая пригласительными. — Это была идея Элис, — сразу переводит стрелки старший, стоит темноволосой появиться в дверях. Юнги никак не привыкнет к её новому цвету. Но признаёт, что он сидит на ней свежее блонда. Как иногда цвет волос меняет сущность человека. Парень невольно задумывается о покраске и своих волос. Из его исходного можно покраситься в любой, вот только вряд ли Чонгук примет его перемены. Мужчина даже не знает о пирсинге, и Мин не собирается рассказывать. — Что ты там сказал? — слегка замахивается Элис, а Джин, смеясь, вбегает в дом. Будто дети. Юнги провожает старших смеющимся взглядом и вновь поднимает его на звёзды. В этот миг падает одна, и Мин закрывает глаза.       Он хочет стать чемпионом.       Желание, которое просто не исполнится, загадав его звезде. Для него нужно много делать, идти к своей цели. Юнги и пойдёт.       Через боль, пот и слёзы. Пусть его ломают, пусть разбивают, он не отступит. Юнги — феникс. Он будет восставать из пепла каждый раз, сжигая себя заживо.