⛸⛸⛸
Big Jet Plane — Angus Stone
Юнги не знает, что чувствует брат, но смотря на его трясущиеся руки он понимает, что тому ещё хуже, чем младшему во время соревнований. Вокруг Джина крутятся с самого утра. Каждый считает своим долгом подойти и поправить его костюм, зализать и так идеальные волосы и сказать пару ободряющих слов. А старший, кажется, совсем их не слушает. Юнги качает головой, поправляя свой мятного цвета костюм, глядя в зеркало. Если с мужчиной столько хлопот, то он боится представить состояние Элис. Он писал ей часа два назад, но девушка ответила лишь минут десять назад нервным смайликом. Чем-то всё это Юнги напоминало его самые первые соревнования, что были наполнены нервными движениями и страхом провалиться. В Инчхон они приехали около часа назад. Подготовка шла идеально, даже слишком, что сильно напрягало суетящуюся женщину. Та, разодетая в коричневый брючный костюм, бегала по банкетному залу, раздавая указания, как самая настоящая председательница. За ней бегала целая свора организаторов, записывая все изменения. Банкетный зал выглядел свежо и по-праздничному. Длинный белый стол и стулья были украшены зеленоватыми ленточками. Этот фисташковый был главным цветом свадьбы Мина. Почему именно он, Юнги оставалось лишь гадать. Он очень настороженно относился к этому цвету, когда ему сказали о костюме. Но, несмотря на все предрассудки, этот мятный смотрелся на младшем шедеврально, подчёркивая зеленоватые глаза и белоснежные волосы. Автобусы с гостями должны были приехать через час, чтобы начать официальную церемонию торжества. Всё утро Юнги беспокоила лишь одна мысль. Приедет ли Чонгук? Ведь тот так и не дал чёткий ответ на вопрос Мина. Но Юнги не соврал, когда сказал, что это важно для него. Почему-то для парня это было больше, чем важно. Словно присутствие Чонгука могло изменить ход свадьбы, поменять её в корне. Его палец всё держался над номером мужчины, но так и не смел нажать его. С одной стороны, Юнги не хотел навязаться, но с другой — искать его в каждом лице было невыносимо. Кас, заметив странное поведение сына, пошутила, что не он женится. На что Юнги ответил «и слава богу», получив нагоняй от матери. Юнги всё ходил по залу и удивлялся размаху. Ему всё было интересно, во сколько обошлось им это торжество, ведь женщина всё молчит по поводу цен. Юнги до какого-то момента считал свою семью недостаточно обеспеченной, но, кажется, он значительно ошибался, разглядывая импровизированную сцену с готовящимся ведущим. Приходит момент, когда Юнги теряет брата. Идя по коридорам, он шутит, что старший решил сбежать, вновь получая от нервной матери. Старший находится в небольшой комнатке, стоя перед панорамным окном. Он вглядывается в дальние леса Инчхона. Его взгляд сосредоточен и напряжён. Юнги чувствует это нервное и тревожное состояние брата. Младший дотрагивается до плеча старшего, что тот вздрагивает. Мужчина поворачивает голову на брата, легко улыбаясь. Но даже через эту беззаботную улыбку он видит это напряжение. — Что тебе сказать, чтоб поддержать? — спрашивает Юнги, в поддержке сжимая плечо старшего. — У меня плохое предчувствие, — мнётся Сокджин, всё ещё глядя вперёд. За окном чудесная октябрьская погода, совсем немного холоднее, чем в Сеуле. — Это нормально, — пожимает плечами Юнги. — Я думаю, что нормально. Элис вообще, наверное, думает, что ты её бросишь. Мужчина напряжённо хмыкает и мотает головой, будто старается избавиться от всех нагнетающих мыслей, сбросить с себя это бремя. — Просто пообещай, что будешь рядом, — просит старший, беря брата за ладони, сжимая их. — Я уже рядом, — ободряюще улыбается Юнги и кивает в сторону двери. — Нужно ехать на церемонию. А то Элис и правда подумает, что ты решил сбежать. Когда автобусы с гостями въезжают на территорию ЗАГСа, у Юнги начинается лёгкий мандраж. Палец всё так и замирает над контактом тренера, не решаясь нажать. Нарядные и весёлые гости усаживались на места, желали стоящему у алтаря Джину семейного счастья. Юнги, стоя рядом с братом, как шафер, вытягивает шею, разглядывая каждого гостя. Не заметить Чонгука нереально. Но Юнги его не видит. Сердце пропускает несколько ударов, когда Мин глазами ищет эти антрацитовые радужки. Сокджин хмыкает и поворачивает голову к младшему. — Он придёт, — шепчет он. — С чего ты взял? — выходит слишком нервно и резко, что Юнги сам себя выдаёт, вызывая у брата ещё шире улыбку. — С чего ты взял, что я его ищу? Но скрыть правду уже не получается. Юнги кусает нижнюю губу, вновь обращая взгляд в зал. Не заметить Чонгука нереально. Он стоит в дверях, разглядывает обстановку. Он на ученика не смотрит, а у Юнги сердце к горлу подскакивает. Он словно жадный до этого человека, вглядывается в его тёмный костюм, идеально уложенные назад смоляные волосы и эти бездонные глаза, что с какой-то презрительностью оглядывали зал. А может, Юнги это всё лишь кажется, а у Чонгука другой взгляд на самом деле. Мужчина скользит по незнакомым лицам и тормозит его на парне. Глупая улыбка сама собой ползёт на его лицо, словно мимические мышцы перестали контролироваться соматической нервной системой. Чонгук легко кивает в приветствии, а у Мина, кажется, ноги подкашиваются. И объяснения состоянию просто нет. Тело будто само перестало слушаться мозг, полностью регулируя себя. От одного появления Чонгука здесь, что он выполнил просьбу, Юнги готов медленно разлагаться. Мужчина садится на последний ряд, а крупные гости спереди закрывают его от Юнги. Парень сглатывает и старается лишний раз не кидать взгляд на последние ряды. Сердце всё также сумасшедше билось где-то в горле, не давая сделать нормальный вдох. Парню оставалось лишь хватать ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба. Кажется, сейчас он волновался сильнее собственного брата, что стоял на своей свадьбе. Обстановка стала ещё хуже, когда в открытых дверях для невесты обнаружилась лишь пустота. Гости повскакивали с мест, а Джин был готов упасть в обморок, схватившись за сердце. В зал бракосочетания Элис вскакивает неожиданно под одновременно облегчённый выдох всех гостей. Юнги изо всех сил старается сдержать рвущийся наружу смех, обмахивая еле стоящего на ногах старшего. Странно было бы, если бы у этих двоих свадьба прошла без казусов. — Я в платье не влезла, — шепчет запыхавшаяся Элис, что нервно одёргивает белоснежное платье. — Пришлось наспех зашивать. Юнги, слыша все эти слова, не сдерживается, сразу закрывая лицо руками. Его плечи дрожат в припадке смеха, когда он не замечает нарочито строгие взгляды брата и Элис. Он знает, что те тоже еле сдерживаются от комичности ситуации. Несколько минут женщина торжественным голосом вещает о радости семейных отношений и двух кораблях, нашедших друг друга. Юнги пару раз не сдерживает рвущиеся смешки из-за слишком хорошего настроения. Хотелось постоянно смотреть на Чонгука, видеть его эмоции. Но мужчину почти не было видно за габаритами гостей спереди. Женщина завершает свою речь, предлагая обменяться кольцами. И в этот самый момент Юнги понимает, что его брат вырос. Его любимый старший брат, таскавший учебники по анатомии всё лето, ловящий бабочек в саду у бабушки, стоит у алтаря и произносит клятву в верности. Словно не было всех этих лет, за которые они успели вырасти. Теперь всё не будет, как прежде. Но не сказать, что младший опечален. Он чрезмерно рад за Джина и будет радоваться и восхищаться им каждую минуту. Когда церемония оканчивается, все гости вновь возвращаются в ресторан, где продолжится оставшаяся часть.⛸⛸⛸
Lana Del Rey — Dark but just a game
Тэхён резко вздрагивает, когда звонят в дверь. Он кидает сонный взгляд на часы и протяжно воет, обнаружив лишь пять утра. — Руки поотрубаю рекламщикам, — рычит разбуженный парень, резко поднимаясь с кровати. Он сонно трёт слегка опухшие глаза и грозно топает к двери. Непрерывный стук не прекращался, а Ким уже поклялся убить пришедшего в такую рань. — Какого, нахуй, чёрта? — рычит парень, резко распахивая дверь. Он ожидал увидеть кого угодно, начиная от назойливой соседки, до доставщика пиццы, что перепутал квартиру. Но никак не широко улыбающегося Хосока. Тэхён моргает пару раз и даже трёт глаза ещё раз, стараясь убедиться, что футболист — не галлюцинация его воспалённого мозга. Хосок не исчезает. — И тебе доброе утро, — ловит дверь Хосок, которую тут же пытается закрыть Тэхён. — Какого хуя ты припёрся в такую рань? — разделяя каждое слово рычит Тэхён, оглядывая тёмные брюки мужчины в военном стиле и чёрное худи. Парень лишь сильнее выгибает бровь, тормозя взгляд на глазах Чона. — В воскресенье, — добавляет он со взглядом убийцы. — Ну... — Как ты вообще, чёрт возьми, узнал, где я живу?! — верещит он и вздрагивает, когда щёлкает замок на этаже сверху. Не думая, он тянет мужчину на себя и захлопывает дверь, припадая спиной к стене. — Не дай бог из-за тебя у меня будут проблемы с соседями, — выдыхает Тэхён и хмуро оглядывает осматривающегося мужчину. Тот с интересом проходится взглядом по светлому коридору небольшой квартирки, удивляясь, как парень может тут жить. — С ними всегда можно договориться, — пожимает плечами мужчина. — Пахнет моими духами. Хосок принюхивается, убрав руки в карманы, а Тэхён кусает щёку изнутри. Он, конечно, умолчит о том, что вчера обрызгал духами футболиста всю квартиру. Потому что этот запах и правда будто олицетворял Тэхёна. — Это не твои духи, — отрезает Тэхён. — Но их сделал я, а значит, в какой-то степени они мои, — смотрит в ответ, а Тэхёну хочется раствориться в этом тёмном и тягучем взгляде. Он словно мёд, обволакивающий патокой. Словно Хосок — хищник, заманивающий жертву, а Тэхён — маленькая муха, летящая на сладость. Парень мотает головой, стараясь избавиться от ужасных мыслей, переводя тему. — Ты так и не ответил мне, зачем ты приехал. — Ты вчера очень помог мне, я хочу отплатить тебе. Не люблю быть в долгу, — мужчина без разрешения проходит в гостиную и оглядывает её. Ничего необычного. Небольшой телевизор, тумба, бежевые стены и окна на многоэтажки Сеула. Хосок давно не был в таких квартирах, позабыв об этой стороне жизни. Квартирка маленькая, совсем не подходящая такому изящному созданию, как Тэхён. Но даже из этой коробки паренёк умудрился сделать уютное жилище, увесив зеленью и модерн картинами. — Здесь нет долга. Я просто выполнял свою работу менеджера, — и парень так цепляется за эти последние слова, отчаянно глядя на открывшего рот для возражения Хосока, что мужчина тут же его закрывает. Он будто сам себя оправдывает, Чон и не будет налегать. — Я всё равно чувствую вину перед тобой, что отнял твоё время. Хочу отплатить, — пожимает плечами он. Тэхён обречённо вздыхает, касаясь руками переносицы. Спорить с ним было бесполезно. — Даже если и так, то почему отдавать мне этот долг в пять утра? — стонет Тэхён, а Хосока будто клинит. Опять. Опять он тормозит на этих тёмных вьющихся локонах, совершенно идеальном и чуть опухшем лице. — Потому что потом будет поздно. Собирайся, — Хосок старается быстро отвернуться, прервав зрительный контакт. Потому что нет сил. Нет сил смотреть на эти слегка приоткрытые пухлые губы, не в силе прикоснуться к ним. А хотелось до жуткого возбуждения. Хотелось почувствовать их сладость, насладиться полностью. Это осознание не приходит медленно, оно накрывает с головой, словно цунами, снося все старые предрассудки. Хосок раскрывает шкаф парня и слегка жмурится, впиваясь ногтями в дверцы. Не в глаза. Сейчас ему вообще кажется ужасно плохой идеей приехать к Тэхёну. У него не было заготовленного плана. Он просто проснулся, встал и поехал. Несколько бездумных действий, и он стоит спиной к ничего не понимающему Тэхёну, скрывая от него на секунду обновившуюся душу. Вторая личность молчит, не подаёт никаких признаков жизни, и впервые мужчина зол на неё. Сейчас, стоя в этой маленькой квартирке, он словно распадается. Держится за дерево, чуть не ломая его, лишь бы не рассыпаться перед парнем. А Тэхён всё стоит сзади, но не видит войну внутри Чона. Хосок резко распахивает глаза и хватает оливкового цвета комбинезон с белой рубашкой. Он протягивает одежду Тэхёну, всё ещё не поднимая глаз. Хочется, ужасно хочется посмотреть в них. Но если сейчас ступить, назад потом не вернуться. Не то, чтобы Хосок зависел от чужого мнения, просто он впервые волновался за кого-то, кроме себя и бабушки. Он благодарен Киму, когда тот, не спросив больше ничего, скрывается в своей комнате, оставляя Хосока разлагаться в этой гостиной. Они выходят из подъезда, когда тёмное небо уже начинает разбавляться красными пятнами. Тэхён молчит, Хосок не настаивает. Он понимает, как со стороны это выглядело для Тэхёна. Тот, отвернув голову к скрывающимся небоскрёбам, слушает музыку. Чону даже кажется, что он засыпает, убавляя звук мелодий своего плейлиста. Но его останавливает тёплая ладонь и такое тихое: — Не нужно. Он благодарен, что Ровер стоит на светофоре, ожидая проезда, потому что Хосок бы точно не справился с управлением. Внутри вмиг подскочило давление, не давая дышать. Тэхён первый убирает ладонь, прекращая эти секунды, после которых собирать друг друга приходится обоим. Тэхён до последнего не понимает, куда его везёт Хосок, чем-то напоминая вчерашнюю ситуацию. Но когда город скрывается, а на смену ему приходит видневшаяся кромка моря, до Кима наконец доходит. Хосок везёт его к морю, чтобы встретить рассвет. Когда авто тормозит в нескольких метрах от пенящихся волн, Тэхён выскакивает из Ровера, словно ребёнок, вдыхая такой родной запах из детства. До ссоры отец парня возил его на море каждые выходные, говоря, что его воздух полезен. А потом он специально не возвращался, чтобы не ворошить еле затянувшиеся раны. — Я давно тут не был, — шепчет Тэхён, смотря на спокойное море. Хосок ровняется с ним, кивая. — Да, я тоже, — кивает в ответ, разглядывая восходящее солнце. На побережье были лишь они вдвоём и больше никого. Лишь безграничная гладь океана, летающие над ним птицы и шум волн. Тэхён замирает, желая слиться с этим местом, воспоминанием. Запечатлеть этот вид глазами, словно сфотографировать и никогда не забывать. Плечо парня соприкасается с тёплой рукой мужчины, даруя уют, тепло и спокойствие, которое не дарил даже родной дом. — Тебе когда-нибудь разбивали сердце? — вдруг спрашивает Хосок, нарушая устоявшуюся тишину. Тэхён поднимает взгляд на профиль мужчины, освещённый красноватыми лучами восхода, и слегка улыбается. — Нет, но знаю, что это очень больно, — мотает головой Тэхён и вновь поворачивается к морю. — Это ломает, — соглашается Хосок, а Тэхён чувствует будто весь спектр эмоций в этом слове, что чувствовал мужчина, когда ему кромсали сердце. — Люди такие. Мы будем пытаться жить заново, вновь собирать себя по кусочкам. Займёмся любимым делом, лишь бы отвлечь себя, притупить ту боль, что взрывается в районе сердца атомной бомбой. Время лечит? Нет, но мы будем в это свято верить. И придерживаться легенды добрых сказок, что, когда мы вновь встретимся, мы будем совершенно другими людьми. Этого не будет. Может, снаружи, но внутри у нас будут разбитые лица, сердца и души. Но мы просто будем надеяться и верить, — говорит Тэхён, не моргая глядя на яркий диск солнца, а Хосок всё это время, не отрывая взгляд от профиля парня, вслушивается в каждое его слово, что золотыми буквами отпечатывается в сознании. — Но самое сильное сердце то, что склеено много раз. Значит, оно выносливое. И именно эти слова будто надо было услышать Хосоку, чтобы понять, что Тэхён врёт. Врёт самым наглым образом, стараясь скрыть эту обнажающую боль, от которой Хосока ломает уже долгие годы. Не может ведь человек так говорить, не чувствуя эти эмоции на себе. Хосок на личном опыте знает. Но он не будет копаться в его душе, раз Тэхён не считает нужным открывать свою душу. — Ты плакал когда-нибудь? Этот вопрос повисает в воздухе, заставляя легкие Тэхёна сжаться в болезненном спазме. — Боль для слабаков, слёзы для отчаявшихся, — сглатывает он и жмурится от заслезившихся от яркого света глаз. И Хосок знает, что он снова врёт. — Показать слабость — это грех, а я стараюсь не совершать их больше, — морщит нос Тэхён, а у Хосока дикое желание притронуться к нему. — Даже за один грех нас отправят в ад. Так почему бы не совершить миллион и попасть туда легендой? — улыбается мужчина, корпусом поворачиваясь к парню. Тэхён молчит, но Хосок видит скользнувшую по его губам улыбку. Он совершил ошибку в эту самую секунду. Он вновь глянул на его манящие губы. И он понимает это слишком поздно, когда тянет парня на себя за лямки его комбинезона, припадая к его губам. Сладкие. Именно такие, какими их видел Хосок. Тэхён не сразу понимает произошедшее. До него доходит лишь тогда, когда Хосок настойчиво толкается языком вглубь, очерчивая контур его верхней челюсти. Парень выставляет руки в защитном жесте, упираясь в его грудь, и отталкивает. Прикрывает слегка покрасневшие губы пальцами, а взгляд поднять на мужчину не в силе. Он стоит ещё так пару секунд, а потом, обойдя не сопротивляющегося футболиста, идёт вдоль побережья. Хосок так и стоит, провожая взглядом его удаляющуюся фигуру. Он дал ему знать, дал прямой намёк на свои намерения. Тэхёну осталось просто подумать об этом. Потому что Чон отчётливо увидел настоящий страх в этих больших глазах.⛸⛸⛸
Гости бродят по залу, танцуя под современные хиты, слушая прибаутки ведущего. Юнги проходит мимо играющих в бутылочку гостей с бокалом шампанского и кивает знакомым семьи. Слишком много мелькающих лиц, от которых парню становится не по себе. С Чонгуком ему даже ещё не удалось перекинуться парой фраз, за что Мин чувствует маленький укол вины. Юнги кивает сам себе и, находя взглядом фигуру Чонгука, движется к нему. Парень улыбается, пока из-за колонны не показывается девушка в ярко-красном платье, стоящая рядом с Чонгуком. Она явно с ним флиртовала, виляя накаченными бёдрами. Юнги не видел лица Чона, но тот, кажется, совсем не был против, слушая девушку. Мин тормозит прямо посередине зала, так и не дойдя до тренера. Он сжимает свой бокал в пальцах, что ножка того готова была хрустнуть. Внутри уже что-то хрустнуло с огромной мощью. Это что-то сбивало с ног. Ударная волна проходилась по всему телу, окутывая горящим коконом. Это было что-то странное и непонятное. С одной стороны, оно пугало, но с другой — разрасталось с нереальной мощью. Юнги прикрывает глаза и расслабляет побелевшие пальцы. Он делает глубокий вдох и, натянув улыбку, подходит к говорящей паре. Девушка оказывается коллегой Джина с очень вычурным макияжем. Юнги от неё просто тянет блевать. Как Чонгук стоял рядом, стоило лишь догадываться. А может, он испытывал отвращение только к парням? — Юнги! Давно не видела тебя! Кажется, ты был ещё маленький, когда Джин приводил тебя в больницу, — улыбается она Юнги, а тот принимает её протянутую руку. На Чонгука смотреть не хочется. Совсем. — Как вам торжество? — мило улыбается парень, потягивая шампанское. До него поздно доходит, что он пьёт алкоголь при тренере. Пьёт алкоголь при Чон Чонгуке. Он чувствует этот прожигающий щёку взгляд, но старается сконцентрироваться на щебетавшей девушке. — Да всё супер! Такой размах. Я так рада за Джина и Элис, давно пора было им уже. А то вечно жмутся по углам, портят рабочую обстановку, — хихикает она в кулак. А Юнги не может вникнуть в суть слов. Он лишь видит её открывающиеся красные губы, но слова не слышит. Уши словно заложило, будто уровень радиации подскочил, или её источник стоит в нескольких сантиметрах. Юнги сглатывает слишком громко, гулко, вызывая совсем незаметную ухмылку на губах Чонгука, и откладывает бокал на застланный белой скатертью столик рядом. — Как твоё фигурное катание? Ты же вроде им занимаешься? Юнги крепко сжимает зубы и тянет улыбку ещё шире, что кожа в уголках готова треснуть. — Замечательно, — тянет Юнги и показывает рукой на столы с закусками. — Там такие вкусные канапе выставили. Не хотите попробовать? — Очень хочу, — смеётся она, прикрывая рот ладошкой, уже стреляя взглядом в сторону протянутой руки Юнги. — Я проголодалась. Увидимся, — она кидает томный взгляд из-под опущенных ресниц на Чонгука, на что он ей сдержанно кивает, слегка улыбнувшись. Юнги он не улыбается. Никогда. — Ты что-то хотел сказать? — спрашивает мужчина, поворачивая голову к парню. Тот поджимает молча губы. — Хотел поблагодарить, что пришли, — опускает взгляд Юнги. А что ещё говорить? — Ты не оставил мне выбора. — Всегда есть выбор, — тут же возражает Юнги и поднимает голову, сталкиваясь с антрацитовыми двумя впадинами, такими демоническими, словно не с этой жалкой планеты. И отрывать не хочется, взгляд Чонгука слишком гипнотизирующий. Хочется смотреть и смотреть, тонуть и падать в эту бездну. — В крайних случаях его нет, — просто отвечает Чонгук и облизывает пересохшие губы. — Это был крайний случай? — взгляд Юнги неосознанно опускается на губы Чонгука, а сердце непонятно подскакивает и бьётся о рёбра, но не успевает обнажить себя из-за прозвучавшего сзади имени. Ещё секунда, и он бы сдался, открыл себя перед всеми. Перед собой. — Надо поговорить, — шепчет Мона, хватая парня за рукав пиджака. Он кивает, мысленно благодаря появившуюся фурией Мону, и извиняется перед Чонгуком. Тот лишь пожимает плечами, провожая взглядом из-под опущенных ресниц быстро удаляющуюся с зала пару. — Куда ты так бежишь? — недоумевает Юнги, еле поспевая за девушкой. Та ведёт его по коридорам и, когда они заходят в женский туалет, парень неприятно ёжится, морща нос от концентрированного запаха хлорки. Он не помнит, чтобы они говорили о свадьбе. Наверное, это Джин её позвал. — Ты отдаляешься, — встаёт напротив она, смотря прямо в глаза так пронзительно. А Юнги с ужасом осознаёт, что больше не видит того прекрасного мира, после которого внутри все расцветало. Больше не обжигают те искры, что пылали в их взглядах. Словно их больше нет. Словно светящиеся ярким светом светлячки потухли, подохли. — Нет, ты уже отдалился. — У меня всегда были тренировки, Мона, — пытается оправдаться Юнги, но девушка выставляет ладони, жмурясь. Такое любимое имя теперь на зубах скрепит песком. — Тренировки — это лишь повод оправдаться. Ты дома уже столько дней, а мы ни разу не поговорили. Да ты даже не пригласил меня на свадьбу пойти с тобой! Юнги, меня пригласила Кас, а не ты, — её голос срывается, и она жмётся к зеркалу, а Юнги даже шаг сделать не может в её сторону. — А ещё ты ни разу не называл меня полным именем. Это словно добивает обоих. И оба знают, чем закончится разговор, потому что эти их мысли оседают сажей на белых стенах. — Прости, — давит из себя Юнги, а на большее не хватает. Юнги опускает взгляд и запускает пятерню в светлые волосы, портит укладку, даже не думая о проведённых часах в салоне. — Прости, — бездумно повторяет она, усмехаясь. — Я не могу так больше. Пойми, я не та, что будет сидеть в четырёх стенах и ждать, когда её парень соизволит ей позвонить. Может, я тоже виновата, что дала согласие на это всё, что не смогла сохранить твои чувства. Но чем больше ты гонишься за славой, тем больше они выветриваются. Я не прошу выбирать тебя между мной и победой. Я знаю, что ты выберешь. Поэтому я уйду сама, потому что я очень уважаю тебя. Она отталкивается от стены и подходит к двери, так легко проходит мимо, еле касаясь его плеча своим. — Я всё ещё очень люблю тебя, — останавливается, сжимает губы в тонкую линию, смазывая яркую помаду. — Эти чувства не пройдут за один день. И я очень надеюсь, что ты тоже не сразу всё забудешь. Потому что иначе мне будет очень обидно. И она уходит, оставляя Юнги растекаться бесформенной лужей по полу женского туалета в Инчхоне.⛸⛸⛸
Adrenaline — Aalia
Все мероприятия заканчиваются ближе к ночи, и водители автобусов везут пьяную толпу в отель. Чонгук сразу закрывается у себя в номере, не желая видеть эти раскрасневшиеся лица. Он вообще до сих пор не понимает, что тут делает. Среди незнакомых людей и семьи. Он лишь пошёл, потому что его попросили. — Что за бред? — Чонгук тянет пиджак, одним броском кидая его на край кровати. Снова эта беспричинная боль заполняла его с ног до головы. Чонгук открывает окно комнаты, впуская ночной воздух, глубоко вдыхает. Спокойствие медленно ползёт по венам, а потом вдребезги рушится, потому что в номер стучат. И стучат странно, словно по определённому коду. Чонгук распахивает дверь и слишком озверело оглядывает прислонившегося к косяку Юнги. Он выглядел слишком потрёпанно, с вылезшей рубашкой и бутылкой коньяка в руках. Взгляд Чонгука сразу падает на неё, ловя плескающуюся жидкость лишь на самом её дне. Не хочется даже спрашивать, хочется хорошенько приложить непослушного мальчишку об стену. Потому что Чонгук готов расстрелять своих учеников за алкоголь и сигареты. — Почему все девушки такие стервы? — ноет парень, щекой обтирая косяк двери, стоя перед тренером. Он даже не понимает этого пронзающего насквозь взгляда, будучи настолько пьяным. А Чонгук сжимает кулаки, удивляясь его бесстрашию. Хочется вышвырнуть его прямо сейчас и не нюхать этот разящий перегар. Но мозг будто сам подкидывает картинки уходящих от него парня и девушки, после которого он ловит её быстро удаляющуюся из зала спину. Пазлы будто сами складываются в голове. И где-то этот один процент человечности в мужчине сочувствует сейчас умирающему на пороге его номера пареньку. Наверное, каждому суждено пройти через это. Чонгук помнит себя в тот день, когда он первый и последний раз признался в любви. Но она отказала, растоптала так и не затвердевшие чувства. Он тоже тогда напился, но это словно не оправдывает стоящего перед ним Юнги. — Зайдёшь или будешь стены подпирать? — закатывает глаза мужчина и делает шаг назад. Юнги пьяно улыбается, отрывается от двери, но не удерживает равновесие. Чонгук инстинктивно подставляет руки, подхватывая его ничего не весившее тело. Парень так и повисает на них, свесив голову. — Блять, — рычит мужчина, подхватывая парня под локти и таща в сторону кровати. Когда мужчина сваливает тело на неё, Юнги сладко потягивается, из-за чего его рубашка оголяет кусочек его живота. Почему Чонгук задерживает взгляд на голой коже, он сам не понимает. Парень сладко причмокивает и обнимает подушку, утыкаясь в неё носом. Рубашка слезает окончательно, оголяя слегка выделяемый пресс. Свет Луны идеально очерчивает все его изгибы, а Чонгук, рыкнув, резко отворачивается. Он хватается за волосы, оттягивая, старается причинить себе боль. Ноги начинает ломать, словно тянет вниз. Он в два шага подходит к окну и бьётся об него лбом. Что с ним происходит? Где тот прежний Чонгук? Сейчас вместо него стоит оголённый комок из боли и нервов. Боль — это когда тебе отрезают крылья. И вот падаешь во мглу небытия, обречённый на вечные мучения. Это не страшно. От людей всегда нужно ждать подлости. Не от кого-то конкретного. От общества. Чонгук давно привык к этому образу жизни. Что никогда нельзя показывать свои чувства, какие бы они ни были, тебя засмеют, растопчут. Но сильнее боль, когда ты сам отрезаешь себе крылья. Сам выносишь себе смертный приговор. Кричишь, бьёшься в агонии, но ничего поделать не можешь. У Чонгука давно нет крыльев, он сам себя их лишил. Но почему в районе спины снова ужасно жжёт. Он жмурится до тёмных пятен перед глазами, а потом резко распахивает и смотрит на тихо посапывающего парня. И начинает болеть не только спина. Может, это всё лишь надуманность. Чонгук настолько зациклился на том, чего априори не может существовать, что сам начал вбивать себе это в голову. Но Чонгуку априори не может понравиться парень. Этого не может быть. Это неправильно. Юнги — это вирус, что проникает в организм без спроса хозяина. Он не спрашивает мнения, просто встраивается в ДНК и медленно убивает. Секунда за секундой. И никогда не знаешь, когда настанет последняя, когда ты издашь последний вздох. Он убьёт. Всё то, что мужчина чувствует, глядя на Юнги, это просто воображение уставшего мозга. Ничего более. С вирусами тоже можно бороться. Юнги морщится во сне и тихо стонет, высовывая язык из-за сухости во рту. Чонгук не сразу замечает блеснувший в лунном свете на языке металлический шарик. Мужчина жмурится и подавляет в себе желание подойти ближе, рассмотреть. Прикоснуться. Чонгук с глубоким вздохом отлепляет лоб от прохладного окна и, вытянув одеяло из-под вновь застонавшего Юнги, небрежно накидывает его сверху. Он подхватывает свою кожанку и выходит из номера, так и не бросив последний взгляд на спящего парня. Потому что Чонгук любит девушек.