Мелодия X

Йошики стоял за кулисами и, чуть отодвинув тяжелую черную штору, смотрел на переполненный зал. Зрители шептались, покачивались, гудели. Казалось там, в зале, не люди, но море. Теплое, живое море. Вполне способное стать яростным и сносящим все на своем пути. Глядя на фанатов, Йошики вдруг вспомнил первый концерт своей группы, тогда тоже зал был переполнен, конечно, двести человек не нынешние тысячи, но все же… И кулиса была такая же черная и тяжелая. Вот только когда он стоял там, в том дне, ему на сердце было радостно и волнительно, а сейчас в груди прочно обосновалась боль и горечь. Он очень пытался доказать себе, что ничего не кончилось. Но… Last Live. Сейчас подойдут остальные участники группы, они, как всегда, обнимутся перед началом концерта, выйдут на сцену и начнется их последнее выступление. Оно будет идти какое-то время, несколько часов, а потом… А потом Х больше не будет. Йошики опустил завесу и закрыл лицо руками, стараясь прогнать подступающие к глазам жгучие слезы. Тоши. Тоши. Чертов Тоши! Лучший друг, почти брат — сколько они знакомы? С четырех лет? Ну да, точно, детский сад, группа «Фиалка» и два мальчишки — крепыш и слабый, страдающий от астмы ребенок. Зато с одинаковой страстью к музыке — оба с малых лет учились игре на пианино, оба, став постарше, без памяти влюбились в рок-музыку. Вместе создали группу, что смогла покорить сердца многих японцев и даже некоторых людей на другом конце света. Тоши. Дорогой друг, что стал отдаляться от него и остальных, молчать и уходить после репетиций не домой или выпить с друзьями, но куда-то по своим делам, о которых молчал. Дорогой друг, все больше времени уделявший сольному творчеству, называя его «спасительным». Йошики не был уверен, что та музыка, в которую ударился Тоши, такая уж спасительная. Ведь вокалист совершенно перестал улыбаться. — Тоши, ты в облаках витаешь? — Хиде хлопнул вокалиста по спине, возвращая из размышлений в студию, где группа репетировала предстоящий концерт. — Что с тобой? — Задумался, — коротко ответил Тоши и, кашлянув, запел. Хиде покачал головой и вернулся к своей гитаре. Йошики сидел за установкой, но палочки не трогал. Вокалист уже третий раз обрывает репетицию, задумавшись о чем-то на проигрышах. И в этот раз Хаяши просто устало облокотился о золотистую тарелку и с тоской смотрел на друга. Смотрел и пытался понять, что происходит. Тоши, в легком спортивном костюме, с коротко остриженными черными волосами, спокойный и домашний, он сейчас пел хорошо, может, даже лучше обыкновенного, но совершенно без души. Без интереса и драйва. Как будто это пение — контрольная работа, и ее надо быстрее сдать и забыть навеки. Йошики почувствовал на себе взгляд Хиде. Тот смотрел на него из-под розовой челки, настороженно, немного испуганно. Драммер через силу улыбнулся и, все же взяв палочки в руки, вновь начал ритм. Тоши, казалось, не заметил этой перемены. Он допел все положенные песни без единой помарки, не отвлекаясь более ни на что. И, как только отзвучала последняя нота, быстро скрылся за дверьми студии, бросив лишь: — У меня дела. — Ну, до завтра, — Пата беспечно махнул рукой и, отставив гитару, пошел к выходу. Хис, молчаливо кивнув согруппникам, вышел за гитаристом. — Может, нам взять… перерыв? — вдруг спросил Хиде, повернувшись к Хаяши, — так невозможно работать. — Если я дам вам отпуск, то кто-то больше никогда из него не вернется, — ответил лидер и встал из-за установки, — надо работать, и много работать. Это единственный шанс нам вновь почувствовать музыку друг друга и нашу общую мелодию. Это единственный шанс, что Тоши одумается, вновь почувствовав и вспомнив… группу. Драммер вздохнул, сам с трудом веря в свои слова, но старясь отогнать паршивые мысли, и потянулся. — Как знаешь, — Хиде поставил гитару на стойку и слегка качнулся с носков на пятки, — пообедаем? — Я не хочу, — Йошики передернул плечами и прошелся по комнате, по привычке думая убрать непослушные волосы за ухо, но касаясь рукой коротких, не мешающих прядок, — я, наверно, еще поработаю. — Сначала пообедаешь, — Хиде подошел и осторожно взял друга за локоть, — пошли давай, тебе нужны силы для работы. Или хочешь обморок? Йошики не ответил, но больше сопротивляться не стал. Музыканты вышли из студии, неплотно прикрыв за собой дверь. Свет моргнул и погас, не чувствуя больше присутствия в помещении людей. — Мы идем? — спокойный голос за спиной. Йошики оборачивается, натыкаясь на острый взгляд темных глаз Тоши, сглатывает ком в горле и кивает. Подходят Хиде, Пата и Хис, группа обнимается по старой традиции, на удачу, и лидер распахивает тяжелую занавесу кулисы, пропуская друзей вперед, и идет последним. Они идут в потемках каждый к своему выходу. Там, в зале, звучит Amethyst, и редкими всполохами сверкают прожектора. Йошики встает в конце сцены, ведущей к его установке. Он видит тени друзей, что встали на таких же лучах — Х. Йошики оглядывает зал, он скользит взглядом по первым рядам и видит освещенное прожектором напряженно-испуганное лицо девушки. Ее белые волосы связаны в хвост, глаза ярко подведены, она смотрит на него, в упор, Хаяши понимает, что поймал ее взгляд и через силу улыбается ей. Черт. Вспыхивает свет, женский компьютерный голос говорит их имена: Вокалист — Тоши. Он, в черной легкой рубахе и таких же брюках, машет залу рукой. Его глаз не видно за темными стеклами очков, но выражение лица выдает напряжение. Гитара — Пата. По лучу Х идет стройный музыкант, он держит в руках гитару и полы желтого плаща развиваются за ним. Бас — Хис. Тот тенью мелькает в неярком свете и становится на свое место. Отблеск прожектора мерцает на его кожаной куртке. Гитара — Хиде. Розововолосый, в алом кожаном пиджаке и брюках, он машет залу руками и улыбается, но лицо то и дело напрягается, словно гитарист сдерживает рыдания. Драммер и пианист — Йошики. Он встал за установку, коснулся пальцами гипсового ошейника, защищающего хрупкую шею, сбросил с плеч черную, блестящую рубашку. Смаргивает слезы, резко берет себя в руки, и ударяет палочками о прозрачную поверхность барабанов. Rusty Nail Йошики поднимает голову, обводит взглядом группу. Хиде стоит на краю сцены и улыбается фанатам, будто это совсем не последнее шоу. Тоши. Тоши поет, его глаз не видно — интересно, ему хоть немного жаль? Пата молча смотрит на струны гитары, он играет тщательно, словно ученик на выпускном экзамене. Хис нервно оглядывается по сторонам, растерянно моргая, но играет без заминок. Хаяши ударил по барабанам так, словно хотел одним ударом рассыпать инструмент в прах. Студия стала родным домом, Йошики не выходил из Лос—анджелесской студии уже неделю, думал над ошибками, из-за которых не удался их американский дебют, думал над тем, как вновь сплотить свою группу, участники которой хоть и были чем-то вроде семьи, но все больше отдалялись друг от друга. В один из таких дней Хаяши отложил в сторону исписанный основными шагами лист и вздрогнул от тихого стука в дверь. — Да? Сердце пропустило удар, когда на пороге показался Тоши. Бледный, в темных очках. Зашел, тихо прикрыв за собой дверь. — Мне надо тебе кое-что сказать. — Да? — Я ухожу. — Что? Йошики поднялся из-за стола и уставился на друга детства, который стоял перед ним, поджав губы и глядя прямо в глаза. — Я ухожу из Х Japan. Йошики опустился назад на стул и вдруг закашлялся. Оказалось, он забыл вдохнуть еще с первой фразы Тоши. Отдышавшись, поднял голову. Огляделся, и ему вдруг показалось, что комната такой родной студии как-то потускнела. — Как? Почему? Тоши, но… Слова застряли в горле. На недавних новогодних концертах, когда сам Йошики только-только оправившейся от боли, вызванной грыжей в шее, встал на ноги и с корсетом на шее, преодолевая боль, играл, на тех концертах ему показалось, что Тоши вернулся. Он ведь говорил с залом, чего так давно не было, он искренне плакал на балладах, пропевая их от сердца. Иллюзия. — Я устал, Йошики, и мне осточертело то, что мы делаем. Это несет лишь негатив и боль, — голос Тоши серьезен и спокоен, а смотрит вокалист даже немного раздраженно. Раздражение заметно и от того, что он зовет Йошики полным именем вместо простого «Йо-чан». — Но.. Йошики вдруг понимает, что забыл все слова родного языка, он хочет, но не может опровергнуть слова Тоши, чувствует, что это не поможет, смотрит на Тоши, своего лучшего друга и почти брата, того, кто поддерживал его, когда они только начинали путь в непростой мир шоу-бизнеса. Когда он сам думал, что из-за постоянно сбегающих музыкантов группу придется распустить. Когда… Когда. А теперь он стоит перед ним и говорит, что уходит. В груди разливается боль от каждого звука этих слов, от каждого слога. Он смотрит на Тоши и понимает, что тот кажется ему чужим человеком. Но остается лучшим другом, и он не смеет ему перечить. Хаяши опускает голову на руки. — Я не могу тебя удержать. Но нужно рассказать остальным, я позвоню ребятам. Они подойдут сейчас, — Йошики тянется к телефонной трубке, набирает номер Хиде, бесцветным голосом зовет его и Хиса подойти. Музыканты приходят через несколько минут, Йошики так же бесцветно повторяет им слова Тоши: он уходит. — Какого черта?! Хиде взрывается моментально и подскакивает к вокалисту, трясет его за грудки: — Ты думаешь, что говоришь? Как ты можешь уйти? Это же… это… Что с нами будет?! Вокалист, молча, отстраняет от себя его руки и выходит прочь. Он не хочет ничего слушать, только морщится, словно съел лимон. Хлопок двери — что выстрел. Хиде хватает ртом воздух, как вытащенная на берег рыба. Хис пораженно молчит. Йошики сползает со стула на пол, из его горла вырывается тихий, сумасшедший вой. Йошики старался не думать о страшном грядущем развале группы, продолжал упорно тренироваться в тренажерном зале, оборудованном в его новом доме в Лос-Анджелесе. Дом почти такой же, как он снимал, но больше, просторней, шире его окна, белее стены, выше пальмы в саду, чище вода в бассейне, и расположен он в совершенно тихом районе города. А форма дома немного напоминает рояль, если смотреть сверху. Музыкант тренировал шею, старался ее укрепить, терпел боль, слушал о выпуске соло альбомов Хиде, Тоши, морщился, слыша имя последнего. С того разговора в студии Йошики больше не сказал ни слова лучшему своему другу и все чаще давил желание прийти к Тоши и разукрасить ему лицо кровавыми подтеками. — Ненавижу. Хаяши сидел в студии и редактировал концерты. Он собирался выпустить большой DVD-диск с записью выступлений группы. Прощальный подарок вместо вымечтанного американского альбома. Надо бы и последний концерт устроить, да где теперь брать вокалиста? Йошики слышать не хотел о том, чтобы на концерте пел Тоши — так был зол. — Хей… ты здесь еще? Дверь открылась, являя усталому взору музыканта растрепанный лик Хиде. Без макияжа, в черном свитере и джинсах он ни разу не походил на рок-звезду. Йошики слабо улыбнулся. — Тут, где еще мне быть. Проходи. — Что мы будем делать? — Хиде сел на софу напротив стола Йошики и замер, выпрямившись, словно струна. — Я не представляю. Йошики устало потер переносицу, провел пальцами по глазам, к вискам. — Я сижу и который день редактирую наши концертные записи, чтобы хоть как-то погрузиться в монотонную работу и забыть. Забыть, черт возьми, то, что Тоши больше не в Х. Я не знаю, Хиде. И мне страшно. — Мне тоже, — гитарист подался вперед, глядя в глаза другу и коллеге, — но послушай, мы ведь можем найти нового вокалиста? Скажем, к двухтысячному году, а? Кого-то другого. И возродим группу. Если раньше Тоши не образумится. — Вряд ли. Да и.. Хиде, я ведь писал песни для его голоса, понимаешь? — Йошики встал из-за стола и прошелся по комнате. — Я писал музыку для его голоса, другой вокалист не споет песни Х так же.. — Так же не споет, — Хиде встал с софы и развернулся к другу, — но иначе. А может, лучше? А потом ты продолжишь писать под голос нового вокалиста. А? Х должны… быть. — Мне сейчас только страшно, — ответил Йошики, — я не знаю. Сейчас лето за окном, а мне холодно, словно на улице зима. Я замерзаю. Но… может быть, Хиде. Может, мы, правда, что-то придумаем. — И еще. Последний концерт. Надо пригласить Тоши. — Нет!!! — Йошики злобно оскалился, словно был готов ударить гитариста за эту идею, — я не хочу видеть эту сволочь! — Йо-чан, но ради фанатов! Последний концерт, ну! — Хиде положил руки на плечи друга, и заглянул ему в лицо. — Тоши надо пригласить. Последний концерт, и к тому же, а вдруг, ну.. он того. Передумает, а? — Ты безнадежный оптимист, — Йошики коротко обнял друга и, отстранившись, вернулся за рабочий стол. — Надо назначить дату концерта. Но прежде конференция. Надо сказать… Ками—сама… фанаты нас убьют. И будут правы. Йошики замер, сыграв последние ноты первой песни. Осмотрел группу, и заметил бегущие по лицу Тоши слезы. Хаяши моргнул, стараясь не расплакаться сам, задышал глубоко, пока слушал речь Тоши, что просил фанатов зажечь как никогда, в последний раз. Что обещал выложиться от души в последний раз. Зал закричал. Йошики ударил по тарелкам, выстукивая мощь WeekEnd. Быстрая и легкая, словно полет, танец. Тоши бежит по сцене. Scars. Песня Хиде, крик! О, как она сейчас… в тему. Тоши и Хиде поют, перекликаясь, бэк-вокал дает глубину композиции. Йошики впитывает каждый звук песен, следит за своими музыкантами, стараясь запомнить навек каждое движение. Ловит теплый взгляд Хиде, направленный на Тоши. Он его простил? А ведь тоже разъяренно шипел, узнав об уходе вокалиста. Получается, так или иначе, но они все — семья? Смотрит на желтую, в розовых сердцах, гитару Хиде и невольно улыбается. Dahlia. Ритм песни столь силен, что зал дрожит, пол, стены, потолок, весь мир дрожит. Тоши подходит к Йошики и встает позади него. Йошики почувствовал, что слезы все же прорвались, и сил держать их у него нет. Он играл, не отвлекаясь от музыки, чувствуя, что друг, который столько лет был его поддержкой, почти братом, отходит в сторону. Драммера окатило холодом, хотя в жарком зале это было невозможно. Drain. Йошики перебинтовывают раненую руку, где он ее поранил, он сам не заметил. Он, едва дождавшись, когда стафф закончит перевязку, уходит на сцену, не глядя на зал. Садится за рояль, играет соло, спокойное как едва заметный ручеек, и вдруг яростное, что горная река. Раненый палец саднит, кровь прорывается сквозь повязку, но пианисту плевать. Зал замирает, не дыша. Crucify my love. Йошики играет на рояле, поджав губы, сдерживая эмоции и почти не глядя на Тоши, стоящего возле его рояля. Тот пел, держа руку на сердце, свет софитов освещал его фигуру, и из-за белоснежной рубашки она казалась светящейся. — Crucify my love-е-е… Распни мою любовь. Теплый сентябрьский день, на улице уже не так жарко, пахнет пряностями и немного дождем. Великолепный день, а дальше будет еще краше, когда озолотятся деревья. Вот только никакого настроения у драммера не было. Из аэропорта, ступив на родную землю, он направился в офис, готовить сообщение в прессу о распаде его группы. Сердце болезненно сжалось, Йошики глубоко вздохнул и сел в автомобиль, что ждал его у выхода из аэропорта. Водитель коротко кивнул шефу и выехал со стоянки на дорогу. Он позвонил менеджеру Тоши, сказал: «Будет очень хорошо, если Тоши будет на пресс-конференции». Менеджер ничего не сказал в ответ. В день конференции зал был забит до отказа представителями всех СМИ Японии. Туда же пробрались и самые юркие из фанатов. В воздухе ощутимо звенело напряжение. Х вышли с бокового входа. Йошики весь в черном, Хиде в черных очках, скрывающих его глаза, Пата с непроницаемым лицом и Хис в сером. — С этого дня группы X Japan больше нет, — слова давались ему с трудом, Йошики едва говорил, чувствуя тяжелый комок в горле. Когда-то он создал эту группу с Тоши, когда-то Тоши его поддержал в том, чтобы бросить попытки поступить в университет, а пойти и покорить сцену. Когда-то… А сейчас он даже не пришел сюда. — Вокалист нашей группы решил идти другим путем, — через громадное усилие, но, не сумев сдержать слезы, продолжил Йошики, — мы пытались его переубедить, но он твердо стоит на своем. Я не могу его удержать. Я не уверен, что можно взять другого вокалиста, потому что писал все песни для его голоса. Я хочу сказать… — он запнулся, вытирая слезы салфеткой, — я хочу сказать спасибо. Спасибо вам, фанатам, вы… вы для нас все. Семья, поддержка. Спасибо стаффу, спасибо газетам и журналам, всем, всем кто любил нас и помогал. Спасибо вам. И простите нас. — Что вы будете делать? Йошики посмотрел на журналистку, задавшую вопрос. Она чем-то напомнила ему ту американскую девушку, что спросила: вы уверены, что сможете покорить нашу сцену? Он тогда сказал, что да. Но не покорил. Что ответить этой журналистке? — Я понятия не имею, — честно выдохнул он, — пока идет запись последнего сингла и подготовка к последнему концерту. Он смолк, не зная, как продолжить. Он и правда не знал, что дальше. Он сам видел дальше только тьму. — А где ваш вокалист сейчас? — девушка склонила голову, — почему Тоши-сан не пришел? — Потому что он больше не вокалист Х Japan. Девушка кивнула, садясь на свое место. Встал ее сосед, пожилой журналист. Седой как лунь, обычно такие уже уходят на пенсию, но этот, видимо, решил задержаться. Он смотрел на группу тихо и печально, а потом сказал: — Скажите пару слов фанатам. Они сказали. Они все просили прощения, и все не поднимали глаз. Беседа закончилась, свет в комнате погас. Музыканты выходили из зала тихо, шли по темному коридору на улицу. Йошики чувствовал на щеках соленые дорожки, но уже не пытался их остановить. Позже выйдут газеты с громкими надписями на главных страницах: «Х распались. Эпоха закончилась!» Йошики смотрел на эти заголовки и кусал губы. Его жизнь, кажется, закончилась тоже. Longigng~togireta melody~. Тихая мелодия, нежная, как лепесток лилии, Тоши пел эту музыку, приложив ладонь к груди, стоя за спиной играющего на рояле Йошики. Тот же играл, прикрыв глаза, представляя, что уход вокалиста лишь дурной сон, что они так и будут еще не раз играть вместе, и Тоши будет стоять за его спиной, следить за его игрой на пианино и петь, плавно скользя в мелодии, как было всегда. Тоши вновь отходит в сторону, и пианиста опять сковывает холод. Kurenai. Йошики играет ее так яростно, как не играл никогда до этого. Он вымещал на неповинных ни в чем тарелках темного металла всю злость и боль, а перед глазами видел то, как когда-то давно они выступали в маленьких залах и были так счастливы. Впереди, казалось, лишь светлый, хоть и трудный, путь, но все же тогда было без тени сомнения ясно — они всегда будут вместе. Все. Йошики ускорил ритм, играя руками и ногами, трясясь так, словно старался выбить ритм всем телом, и вспоминал. Вспоминал, как пытался сделать из довольно спокойного Тоши хард-рок звезду. Позже ему помогал в этом Хиде. Может зря они так? Может, надо было иначе? Мысли роились в голове, он выплескивал их в барабаны, палочки в его руках мелькали так, что их не было видно. Orgasm, соло на ударных, едва не стоившее ему потери сознания… Forever Love. Песня, которую он писал для одноименного с его группой аниме, песня, в которую он выложил всю боль разногласий в группе, все разочарование от неудавшегося дебюта в Америке и всю свою надежду на то, что однажды все наладится. Всю свою любовь к X Japan. Тоши стоял на краю сцены и пел, задыхаясь от душивших его слез. Йошики и сам рыдал, опустив голову к самым клавишам рояля, но продолжая играть. А потом он встал и направился к вокалисту, думая о том, что сейчас концерт закончится, что Тоши уйдет навсегда. Думая о том, что подойдя — врежет лучшему другу промеж глаз. Но, подойдя, Хаяши вдруг рванулся и обнял Тоши. Тот не прекратил пения, но заметно расслабился. Йошики обнимал друга и думал о том, что, несмотря ни на что, Тоши останется его другом. Потом опять был перерыв, потом раздалась мощь песни Х, фанаты кричали We are X так, что трясся весь концертный зал. Endless rain. Песня, которую он сочинил в домике у озера, дыша дождем и лесом. В мелодию рояля тихо вливались гитары и вокал. На последнем куплете музыка почти смолкла и запел зал. Йошики повернул голову и увидел, что Хиде плачет, но не пытается скрыть слез. Last Song. А потом упал занавес. Йошики улетел в Лос-Анджелес так скоро как мог. Накануне отлета, сидя в свободных апартаментах в центре Токио, он видел по телевизору репортажи о том, как фанаты умоляют Тоши вернуться. По всем каналам одно и то же — словно стихийное бедствие. На экране кричит девушка, она плачет, угрожает. Она умоляет Тоши вернуться в группу. Их — таких девушек и парней — так много… И Йошики видит это не первый раз после той пресс-конференции и от того иногда в его душе загорается тихий огонек надежды — а вдруг Тоши вернется, поддавшись на мольбы фанатов, их семьи? Он не вернулся.