Мелодия X

— Привет! Йошики слегка повернулся в удобном кожаном кресле и выглянул в окошко самолета. Через несколько минут он должны взлететь, и перед этим озаренный идеей музыкант решил позвонить другу. — Привет, как ты? — Лечу домой, — в смысле скоро взлетаю. Хаяши подогнул одну ногу и провел пальцем по джинсовой ткани. Заметил какое-то пятно, похожее на кофейное, - интересно, когда успел-то? Продолжил. — Гаку, а давай мы встретимся с тобой, скажем, завтра в нашем любимом баре? У меня к тебе отличное предложение. — Напиться? — ехидно поинтересовался его друг. — Я согласен. — Еще бы ты был против, — Йошики кивнул подошедшему стаффу, знаками показывающему шефу закончить разговор, — да-да, сейчас, — короче увидимся. Я, кстати, не про напиться, — опомнился он, — а о деле! — Ладно, до встречи, — Гакт усмехнулся в трубку и отключился. Йошики потянулся к ремню безопасности. Тихо щелкнул замок, мигнуло табло над входом. Йошики повернулся к окну и не отрывал взгляда от взлетной полосы. Вот самолет оттолкнулся от нее, вот он поднимается выше, выше, летит к облакам. Хаяши неотрывно смотрит на удаляющуюся землю. Ему нравится этот пейзаж, огни города, зажигающиеся в сумерках, легкий туман, окутывающий город к ночи, словно густое облако. Раздается тихий «дзынь» это вновь мигает табло, самолет на нужной высоте. Йошики отстегивает ремень и проходит в хвостовую часть самолета, в небольшую уютную комнату. Посреди нее стоит широкая кровать, с ворохом подушек и одеял, на стуле сложена пижама, подготовленная стафом для дальнего перелета. Йошики едва взглянул на нее и хотел было махнуть рукой, уснуть так, но в последнюю секунду передумал, переоделся и только потом нырнул под одеяла. Укутывается в кокон, обнимает подушку и расслабляется. Тепло кровати убаюкивает, мирный гул двигателей — неплохая замена колыбельной, и маэстро вскоре засыпает. Просыпается от прикосновения стюардессы, щурится, глядя на девушку в синей форме, она улыбается: — Доброго утра, мы почти прилетели. Он кивает: сейчас поднимусь — Сделайте мне чаю? Я еще успею его выпить перед посадкой? — Да, еще час, — девушка кивает и уходит. А он тянется к выходной одежде… Токио встретил своего музыканта теплым вечерним солнцем и особенным, японским, ритмом. Хаяши ехал в машине по оживленным улицам и с нежной улыбкой смотрел на проплывающие за окном огни. Стоило уехать, чтобы заново влюбиться в свою родину. Машина остановилась у студии, он прошел в здание и радостно поздоровался с сотрудниками, улыбался. Свернул в узкий коридор без окон и открыл дверь в студийную комнату. Щелкнул выключателем и чуть прижмурился от неяркого, теплого света. Закрыв за собой дверь, прошел к рабочему столу, потянулся и сел, начав разбирать бумаги, среди которых были некоторые старые его наброски, вполне годные для новой задумки. Кто-то из менеджеров открыл дверь в час, когда солнце стояло в зените, принес музыканту поднос с едой. Йошики рассеянно кивнул и вновь углубился в работу, отвлекаясь, впрочем, чтобы отправить в рот очередную порцию риса. Когда же дело дошло до чая, оказалось, что напиток давно остыл, но музыкант даже не думал этому расстраиваться, быстро осушив чашку. Из офиса он вышел поздней ночью, когда в здании оставался один охранник. Йошики кивнул ему и вышел в прохладу токийской ночи. Его уже поджидало заранее вызванное такси и быстро довезло до отеля. Забираясь в кровать и с удовольствием заворачиваясь в одеяло, Йошики с упоением представил будущую картину осуществившегося плана, для которого он и позвал Гакта… Утром, быстро одевшись так, чтобы даже самый преданный фанат не узнал его с первого взгляда — темные джинсы, черный свитер с горлом, кепка, под которую он упихал отросшие светлые пряди и темные очки на пол-лица. И ни грамма макияжа. Улыбнувшись отражению, Йошики вновь вызвал такси и уже через пару минут ехал в сторону любимого с давних лет бара. Улицы Токио, как всегда, полны людей, Йошики просит водителя остановить машину на стоянке бара, расплачивается и быстро надевает маску на лицо, решив дополнительно скрыть внешность, берет захваченное с собой пальто, надевает и, подняв его воротник, идет к входу в бар. Толкнул стеклянные двери и оглядел зал. Замер от пронесшихся воспоминаний — сколько раз они собирались тут в юности? Бар изменил дизайн, сменился его хозяин, но все же дух его остался тем же. Теплым, родным, своим. Хаяши улыбнулся своим мыслям и оглядел посетителей. Заметил Гакта за дальним столиком и, помахав другу рукой, направился к нему. Он изменился за прошедшие годы, из тощего мальчишки превратился в стройного, спортивного мужчину, отросшим волосам вернул черный цвет, который, признаться, шел ему куда больше светлого. А сейчас певец сидел за столиком в таких же темных очках, скрывающих не только глаза, но и половину лица, в черной куртке и джинсах. Таким его не всегда узнают фанаты. — Привет, давно ждешь? — Не очень, — Гакт приподнимается, чтобы пожать руку Йошики, — садись. Что ты хотел? — Для начала есть, — отвечает тот, садясь на стул, — а потом… Подошедшая официантка отвлекла их на какое-то время, а сделав заказ и дождавшись, пока девушка уйдет, Хаяши продолжил: — Помнишь, я тебе еще в 2002-м предлагал вместе играть? А ты тогда сказал, что у тебя свой проект в гору только-только пошел, что тебе некогда. М? Но обещал подумать. — Ну, помню. Гакт снял очки, и положил их на стол. Темные глаза смотрели внимательно и серьезно. — Так давай сейчас, в 2006-м, все же поиграем, а? Я придумал название для группы: S.K.I.N. Вообще оно аббревиатура, но ты пока не спрашивай, что оно значит… а то откажешься со мной работать. — Боюсь представить, — вздохнул Камуи, — а играть я не против, если ты сам не занят. У меня пока график относительно свободен. — Ну… Пока нет. Короче надо встретиться всем, поговорить и, а собственно сегодня и, если они в Японии. Оба. — Кто — оба? — настороженно спросил Гакт, глядя как Йошики копошится в телефоне. — Мияви и Сугизо. — Кто?! Сугихара? Я не буду с ним играть! Он мою девушку увел. — Нашел причину для ссоры, — фыркнул Йошики, — ничего не знаю, мне нужны лучшие в команду. Подружитесь значит, или я головы вам оторву, — добавил он, набирая номер, — возможно, тебе первому. Сугизо вряд ли полезет в драку. Когда несколько дней назад он позвонил другу из Лос-Анджелеса, то совершенно забыл о часовых поясах и выслушал, для начала, негромкую ругань Сугихары. Когда же тот совсем проснулся и понял, кто его разбудил, выслушал извинения. Рассмеявшись, извинился в ответ, и попросил послушать его. — Я слушаю, — зевок. — Еще раз извини, я правда не подумал… В общем, я группу хочу создать. Временную, но яркую. И тебя туда хочу позвать, гитаристом. — Ммм… ну, я, в общем-то, пока свободен, а кто еще будет? — очередной зевок, и внимательная тишина. — Мияви и Гакт. — Кто? Йошики-сан, Гакт меня не потерпит, он обижен за Вивиан. — Чего? Какую еще Вивиан? — Хаяши отнял трубку от лица и какое-то время смотрел на экран мобильника, будто пытался увидеть там лицо говорившего и понять, не сошел ли тот с ума. — Девушка моя бывшая. Мы встречались с ней какое-то время, а когда разошлись уже, случайно узнал, что, оказывается, увел ее у Гакта. Он мне об этом и сообщил, когда мы встретились в коридорах одной студии… Я поздороваться хотел, а мне сказали, что я сволочь. — Я не знаю даже, что сказать, — Йошики какое-то время молчал. — Ты сам на него не собираешься нападать? — Делать мне нефиг! — возмущенный фырк в трубку. — Отлично. Я с ним поговорю. И подраться вам не позволю, лучше сам обоих придушу. А играть-то ты согласен? — Я? Да. — Отлично. Я вскоре позвоню о деталях. Он отключил трубку, не прощаясь, глядя на потемневший экранчик, думал, что музыканты они, конечно, взрослые и довольно известные. Но какой же это все-таки детский сад! Гакт вздохнул и принялся ждать результатов переговоров Хаяши. А тот мило болтал по телефону сначала с Мияви, а потом с Сугизо. Обоим было предложено приехать к нему домой для собрания будущей группы, оба согласились. — Все, поехали ко мне, они будут там оба в течение часа. — А ужин? — Гакт кивнул ни идущую к ним официантку с заказом. — Пусть завернут нам с собой. И еще добавят еще столько же. Устроим пир дома. До дома Йошики ехали на его машине, первые минуты молчали, точнее, Гакт звонил кому-то из помощников, чтобы забрал его машину от бара. Договорившись, певец убрал телефон и повернулся к Хаяши. — Что? — тот не отводил взгляда от дороги, но внимание Гакта почувствовал. — Да нет, ничего. Ты прав. Это детский сад какой-то. — Рад, что ты понял, — фыркнул Йошики. Какое-то время они молчали, но потом, свернув на дорогу, ведущую к его дому, Йошики заговорил. — Когда-то давно в нашу студию зашел Хиде и, отвлекая меня от работы, сказал, что нашел классную молодую группу, и я просто обязан пригласить их записаться в моей фирме. Я, хоть и был по уши завален отчетами и финансовым документами студии, все же решил посмотреть, кого мне подкидывает дорогой друг. Назначил встречу. Ко мне пришли пятеро молодых, наглых и талантливых людей, знающих свое дело и готовых обучаться. Я помог им выпустить альбом, дал взлетную полосу. Подружиться лично у меня с ними близко не вышло: времени не было иногда даже на своих ребят. Но с ними хорошо поладил Хиде. И особенно с Джеем и Сугизо. Они звали друг друга братьями иногда. Я знаю, что Хиде никогда не смог бы назвать братом какого-нибудь подонка. Поэтому я уверен в Сугизо, как в человеке и в музыканте. Он остановил машину у ворот гаража. Гакт кивнул. У дома их уже ждали, Мияви, тонкий и украшенный татуировками, наполовину выбритый и в каких-то драных одеждах, просто олицетворение подросткового бунта, хотя музыканту уже много больше пятнадцати лет. Сугизо, тонкий и жилистый, с остриженными медными волосами, со спокойствием во взгляде и таким же спокойствием и сдержанностью в одежде, словно противоположность Мияви: черные брюки, белая футболка. Йошики тепло поздоровался с обоими, Гакт, на секунду замерев, все же протянул руку Сугихаре. Тот пожал ее, едва заметно усмехаясь. — Проходите, — Йошики улыбнулся и открыл входную дверь, пропуская гостей. Музыканты разместились в гостиной, все, кроме Йошики, который ушел на кухню заварить друзьям чай. Он открыл дверцу шкафа, какое-то время рассматривал стоящие там рядком стеклянные баночки с чаем. На каждой была этикетка, где написано название. Йошики потянулся к одной из них, с травяным сбором. Открыл крышку и вдохнул аромат трав. Когда-то давно, он, еще будучи мальчишкой, часто заходил после школы к соседке, старой Юми. Женщина, как, впрочем, все соседи и знакомые семьи, обожала маленького Йошики и обязательно заваривала для него травяной чай. Поначалу она не говорила, что за травы, ограничиваясь сказками о том, какие они волшебные, да собраны на горе Фудзи в полнолуние… И он верил, пил горьковатый напиток, млел от чуть пряного привкуса и грелся ее сказками. Позже старушка научила подросшего мальчика заваривать этот чай, поведав, наконец, что же это за травы и как их выращивать у себя на участке. Старушки уже нет на этой земле, но Йошики, когда выпадает возможность, заваривает себе тот ее сбор. Он всегда хранит в шкафу банку с нужными травами, благо стафф следит за этим. Он сыпанул три щепотки сбора в пузатый глиняный чайничек, залил их горячей водой. Поставил на поднос чашки, вазочку с печеньем, чайник и понес все это в гостиную. Гакт, Мияви и Сугизо, кажется, нашли общий язык, и весело хохотали над чьей-то шуткой. — Развлекаетесь? — Йошики поставил поднос на низенький столик и сел рядом, прямо на пушистый белоснежный ковер. — О чем ржете, господа? — Сугизо-кун пошлый анекдот рассказал, — ответил Гакт, подсаживаясь на ковер, ближе к столику. — О, а какой? — заинтересованно спросил Хаяши, разливая горячий напиток по чашкам. — Потом расскажу, — стушевался Сугизо, вдруг застеснявшись старшего коллеги. Тот бросил на него удивленный взгляд и не стал настаивать. — Угощайтесь, — он повел рукой над столом, — и слушайте, что я придумал… Йошики долго рассказывал о своей идее нового проекта. Группа, которая бы собрала в себе лучших музыкантов, играла бы музыку, соединяя японские и западные веяния, где каждый из музыкантов сочинил бы для группы песни. — А если вдруг зрители нас не очень поймут, сразу же после первого выступления разбежимся. А если поймут, то можно и альбом записать, — мечтательно мурлыкнул Хаяши и уткнулся в чашку с остывающим напитком. — Поймут, — твердо кивнул Сугизо, — мы такие песни напишем, в нас еще раз заново влюбятся. Ответом было одобрительное мычание Гакта и кивок Мияви. Последний, отставив на стол пустую чашку, сказал: — Спасибо за чай, невероятно вкусно. А когда будем показывать наброски мелодий? — Через год, у меня в Лос-Анджелесе, — ответил Йошики, задумчиво крутя в пальцах отросшую светлую прядь волос, — думаю, за год мы напишем несколько работ, из которых выберем четыре лучших. Для начала. — Согласен, — Сугизо поставил на стол пустую чашку, — а чай, правда, замечательный. Йошики улыбнулся: — Могу научить? — Нет уж, давай лучше мы чаще к тебе будем приходить на чашечку этой вкуснятины, — вставил Гакт. Музыканты расхохотались. — И с кем я общаюсь?! — притворно вздохнул Хаяши, поднимая глаза в потолок. Потолок ответил белоснежным молчанием. *** Небо над Лос-Анджелесом голубое, на нем почти нет облаков. Йошики поправил темные очки и вернулся в здание аэропорта. Огляделся, не увидев знакомого лица, облокотился на информационный стенд. С минуты на минуту в зал должен выйти Сугизо, он только что прилетел из Токио, посадку его рейса объявили минут пятнадцать назад. Как и было оговорено, они решили разойтись на год, чтобы написать музыку, сделать наметки будущих песен, а он сам заодно займется пиар-компанией S.K.I.N. в Америке. Для начала решено было выступить там, потом Япония, потом альбом, если их группа придется по душе слушателям. А дальше Йошики пока не загадывал. Вчера он уже встретил Гакта и Мияви, поселил их в гостевых комнатах своего дома, а сегодня поехал за Сугихарой, решив, что хочет каждого музыканта, каждого своего друга встретить лично. С некоторым удивлением, он понимал, что очень соскучился по дружеским посиделкам, шуткам, вечеринкам, да просто по командной работе. Одинокая работа радовала его не так, как работа в группе. За этот год он написал несколько дивных композиций, которые после доработки и аранжировок будут просто великолепными, и он чувствовал, что, работая для группы, пусть и временной, он счастливее. Совсем чуть-чуть, но все же. В этот год часто посещала его мысль о возрождении Х, но он каждый раз вынужден был останавливать свои мечты: Тоши ушел, Хиде умер, какой к черту, Х. Это невозможно. — Привет! Йошики вздрагивает и оборачивается. И натыкается на довольную улыбку Сугизо. Тот стоит в черной футболке и синих джинсах, в одной руке чемодан, в другой бутылка воды — и где уже успел купить? Йошики обнимает друга за плечи и кивает в сторону выхода. До дома Йошики доезжают быстро — дороги неожиданно пусты, и вот Хаяши паркует машину в гараже, Сугизо выходит во дворик и оглядывается. — У тебя тут очень красиво, Йошики-сан, — он оборачивается к музыканту. Тот фыркает, встряхнув рыжеватыми волосами, так похож на лисенка. — Есть немного, и прекрати говорить мне «-сан», когда мы вдвоем или при своих. Может, и не особо общались раньше, но пару раз участвовали в таких совместных пьянках... — Йошики выделил слово «таких» и подмигнул. Сугихара смеется, Хаяши вторит ему, и так, хохоча, они входят в дом. — Нормально они время проводят, — послышался голос Гакта, — ржут на весь дом, мне уже завидно, тоже хочу! — Ну, мы с тобой тут вроде тоже не очень серьезные сидим, — отвечает ему Мияви. Гакт усмехается и поворачивается к выходу. — Привет, — Сугизо заходит в гостиную, жмет руки коллегам, Йошики кивает ему на кресло, а сам идет на кухню, достает из холодильника четыре поллитровых бутылки минералки, оглядывается в поисках стаканов. Какое-то время думает, как все это дотащить до гостиной, а потом поворачивается к выходу: — Сугизо! Помоги мне! Гитарист врывается на кухню так быстро, словно спешит на пожар. Йошики деловито кивает ему на бутылки с водой: — Неси. А я стаканы. — Ты меня напугал! — Сугихара послушно берет бутылки и выходит из кухни, — я думал, ты ушибся, что ли. — Не дождетесь, — фыркает Йошики и ставит стаканы на стол. — Сегодня так жарко, что холодная вода будет лучше чая. — Это точно, — Камуи тянется к бутылке, и мельком взглянув на стакан, пьет прямо из горла. Йошики смеется: — Я хотел ее вместо тоста поднять! В стаканах. А ты! — Тоста? За что? — Гакт щурится на друга. — За привезенные наши мелодии. — Бутылкой отсалютую, — ответил тот. Мияви тихо смеется, но воду наливает в стакан, любуется ею на просвет солнечного луча и залпом выпивает. — Вы наговорились? — Сугизо отпил воды и с любопытством смотрел на друзей. — А что? — Йошики повернул к нему голову. — Хочу начать, — ответил тот и, потянувшись, взял со стула оставленную им сумку. Открыл ее и вытащил несколько листов и диск. — Я тут кое-что записал. Очень любопытное, мне кажется. — Тогда собирайте свои наработки, и пошли в студию. Она у меня в подвале. Маленькая, домашняя. — Ты тут и студию устроил?! — Гакт удивленно покосился на Йошики. — Ну так, маленькую. Вдруг надо срочно что-то записать? — Йошики улыбнулся, встал с кресла и махнул рукой. — Пошли. Музыканты достали принесенные с собой записи и пошли вслед за хозяином дома. А тот вел их через длинный белый коридор, вниз к такой же белой лестнице, на ходу хлопая в ладоши и включая тем самым свет. — Ты похож на Белого Кролика, — негромко сказал Гакт, идя следом за Хаяши, — и коридор у тебя вполне себе нора. — Ага, — ответил тот, открывая дверь студии, — и студия у меня — волшебный дом. Проходите. Он вновь хлопнул в ладони, и комната озарилась теплым, оранжевым светом. Подошел к компьютеру, включил. Машина тихо загудела, просыпаясь к работе. — Ну что, Суги, ты первый покажешь? — Да, давай, — гитарист подошел ближе и замер с диском в руках, ожидая загрузки системы, — я записал основную мелодию, тут совсем коротко. Остальное на листе и в голове. Надо доработать. — Конечно. Наконец компьютер загрузился, и Сугизо вставил диск. Щелкнул мышью, и помещение наполнила короткая, сильная мелодия, такая мощная, что можно забыть, как дышать. — Абалдеть. Йошики потянулся к мышке и поставил повтор записи. Что-то было в ней… Что-то неимоверно родное. Что-то от… Х. Он повернулся к Сугизо, разглядывая немного напряженное лицо музыканта, гадавшего, примут ли его песню для группы или нет. Йошики же пытался понять, что заставило его друга написать такую песню, и почему она так отчаянно подходила его давно распавшейся группе? Мысли об Х едва не унесли его далеко-далеко, но Йошики быстро встряхнулся и кивнул: — Берем, конечно. Доработать и сделать балладой. Остальные просто закивали. — Кто дальше? — Давай я, — Гакт подвинулся к компьютеру… И вновь кулисы клуба, он не очень большой, но забит зрителями до отказа. Они ждут новую группу, кричат их имя. Фестиваль Anime Expo 2007, тут собралось немало людей, и все рады видеть лучших японских музыкантов, собравшихся вместе. Йошики улыбается, и его сердце трепещет в предвкушении выступления. За долгое время, пока они готовились к концерту, он много репетировал с группой, успел записать саунтрек к фильму ужасов от Марка Берга, почти закончить редактирование DVD с концертами Х 1994 года в Tokyo Dome, поучаствовать в фестивале японской музыки. Работа захватила его, он чувствовал себя счастливым, как когда-то давно. — Начинаем? Голос Гакта вернул его к реальности, и Йошики кивнул. Зрители встретили группу приветственными криками. Первым вышел вокалист в черной кожаной куртке с цепями, коротким «ежиком» на голове и густо подведенными черным глазами. Он поднял руки, вызывая еще больший крик зала. За ним вышел Сугизо, одетый как особо злобный волшебник: в драной черной хламиде, с черными волосами и темным макияжем. Он взял гитару и провел по ее струнам медиатором, вызывая визг инструмента. Зал вторил ему. Джу-кен, приглашенный Гактом басист, тоже что-то крикнул толпе. Мияви, в черных балахонистых штанах и драной майке улыбался залу. А сам Йошики едва не скрестил по привычке руки, садясь за установку. Остановился, одернул себя и заиграл. Gei-sha Гакт склонялся к зрителям, пел, заглушая крики фанатов, что не могли сдержать себя от переполнявшей радости и замолчать. Killing Me Softly Йошики посматривал в ноты, чтобы не ошибиться, но не сбивался с высокого ритма. Голос Гакта органично вплетался в мелодию, это была его песня. Beneath the skin Хаяши пересел за рояль, напротив, за таким же роялем устроился Гакт. Сугихара взял в руки скрипку и провел смычком по струнам, пробуя звук. Мияви взял сямисэн и сел на пол сцены. Зал смолк, слушая эту сильную песню, мелодия заполнила их, понесла, словно быстрая река. Йошики играл, слушал, как мелодия из—под его пальцев сливается в один поток с мелодией Гакта, как добавляет в нее бликов скрипка Сугизо и глубины сямисэн Мияви. Violets Последняя песня звучит особенно ярко, а едва закончив ее, Йошики, по старой традиции разрушил собственную установку, с гиканьем круша несчастные барабаны. В этот же момент Сугизо взял свою гитару и что-то прошептав ей, вероятно просьбу: «прости», ударил об пол. Та разлетелась на щепки. Поклонившись публике, музыканты ушли со сцены. Гримерка скоро заполнилась смехом и радостными криками, взбудораженные музыканты делились впечатлениями, обещали записать альбом, ведь публике они явно понравились. — Пойдемте в бар, я голоден как волк, — Сугизо потянулся и зевнул. — Пошли, — Хаяши поднялся с дивана, куда упал ничком с минуту назад, — только переодеться надо. Во что-то цивильное. Он осмотрел гримерку в поисках своей одежды. Один из помощников протянул ему темно-синюю рубашку и джинсы. Хаяши улыбнулся и скрылся за ширмой. — Идите куда хотите, а я — спать, — Гакт широко зевнул, — кажется, я сейчас совершенно не способен пережевывать пищу. Только лежать. Желательно — в постели. — Вот я, наверно тоже, — задумчиво вторил ему Мияви, прислушиваясь к себе. — Джу-кен? — Сугизо повернулся к басисту. Тот встрепенулся, очнувшись от дремы в кресле. Музыканты рассмеялись. — Йошики, в бар идем только мы вдвоем, — Сугизо посмотрел в сторону ширмы, — остальные идут к Морфею. — Нам больше достанется, — ответил тот, выходя и оправляя рубашку. Оглядел друзей. — До встречи? — Пока! — Гакт приобнял его, Мияви и Джу-кен пожали руку. Йошики оглянулся на Сугизо: — Пошли? — Ага. Через несколько минут музыканты вышли с черного входа здания и направились к ближайшему бару. Здесь, в Америке, можно было не бояться фанатов, они, конечно, тут сейчас были, но музыкантам все же удалось проскочить незамеченными: не Япония, где их знает вообще каждый второй. Ужин немного смазался в памяти Йошики. Он помнил, что очень хорошо наелся, кажется, даже слегка переел, напился, но при этом много смеялся, и где-то в районе сердца разливался тягучий теплый мед, он грел израненную душу и давал надежду на что-то хорошее. Домой он вернулся в утро. Туманное лос-анджелеское утро. Прошел в гостиную, к панорамному окну, отодвинул его створку, пропуская утренний воздух. Вдохнул аромат росы и приближающегося рассвета. Перед глазами проносилось вчерашнее выступление, радостные крики фанатов, сильный голос Гакта, мощная игра на гитарах Сугизо и Мияви, отличный бас музыканта Гакта Джу-Кена. Йошики чувствовал себя почти в семье. В ушедшем 2006 году, в один из череды дней, он спокойно работал в студии и не ждал ничего особенного. За окном рассыпалась золотом осень, моросил дождь и пахло дымом. В студии тепло натоплено, и в воздухе, наполненном ароматом горячего шоколада, витают так и льнущие к Йошики мелодии. Музыканту кажется, что он окружен котятами, один другого краше. Он пишет, пишет их и улыбается. От процесса его отвлек звонок. — Я слушаю? — Вам звонит некий Тоши, просит соединить, — голос секретаря в трубке спокоен, он ждет ответа шефа. Сердце ухнуло куда-то вниз. Йошики знал двоих людей с этим именем. — Какой Тоши?