Антиутопия

Лучшие тыквенные пирожки в мире готовят в двух местах: кухня Хогвартса и «Пекарня Пэддока». В тот понедельник было холодно, сыро и мокро. Бледное, жалкое подобие весеннего солнца просачивалось сквозь облака, но тем не менее это было солнце. Длинная туча оттолкнулась в самый нужный момент. Я стоял на пороге, подняв лицо к небесам, и наслаждался этим давно отсутствовавшим золотистым теплом. А потом все исчезло. Но теперь я чувствовал запах солнца на своей одежде, и этого было достаточно. Было достаточно плохо для понедельника. Но только за неделю до этого сто килограммов золотых слитков исчезли из казны иностранных инвестиций. Слава Мерлину, это произошло не под моим наблюдением, но поскольку у нас и так не хватало персонала из-за производственного спора между гоблинами и их руководством, мы, скромные человеческие сотрудники Гринготтса, пытались воспользоваться слабиной. Я перебирал многочисленные вопиллеры, которые неуклонно накапливались с тех пор, как новости о краже достигли ушей пострадавших клиентов. В дверь постучали (быстро и твердо), и я понял, что это моя ассистентка Филомена, а не директорская задница Алистер Рентроу. Тот никогда не стучался дважды. Будь его воля, ни в одном из наших кабинетов не было бы дверей и мы бы все трудились в этих вызывающих клаустрофобию, унизительных маленьких кабинках, которые можно видеть в маггловских офисах. — Войдите. Появилась Филомена с маленьким чайным подносом. Я взглянул на нее. Обычно ей удавалось найти немного печенья в заброшенной кладовке офиса, зная, что я почти никогда не завтракаю дома. В то утро тарелочка с печеньем отсутствовала. Я знаю, что иногда веду себя как титулованный мерзавец, но, увы, я с нетерпением ждал этих вкусных маленьких бисквитов. — Не волнуйтесь, я не забыла ваш завтрак, — сказала она в ответ на мое удрученное выражение. — Ваша визави на девять утра, очевидно, принесла завтрак с собой. — У меня не назначена никакая встреча на девять. Я должен быть свободен до обеда, чтобы ответить на эти чертовы вопиллеры, — напомнил я. Как по команде, одно из давних сообщений вспыхнуло. — Это назначение от Департамента правопорядка, мистер Малфой, — объяснила Филомена. Используя свою палочку, она без промедления потушила небольшой огонь. — Обычно они не сообщают, когда у них назначена встреча, пока не настанет это время, если вы понимаете, что я имею в виду. Речь идет о краже, сэр. Чертовы следователи Департамента, подумал я. К черту их всех. Всю последнюю неделю они ползали по банку подобно трупным мухам. — Прекрасно. Пусть войдут. Кто на этот раз? Последняя была самой мерзкой, иссохшейся старой каргой, какую только можно себе представить. Филомена, обычно бесстрастная, слегка удивилась, остановившись в дверях. — Да, мистер Малфой. Я сейчас пришлю… э-э… старую каргу. Следователь Департамента влетела в мой кабинет мгновением позже. Я говорю «влетела», потому что на ней была белая льняная мантия, огромное количество распущенных, вьющихся, темных волос, и в руках она держала коричневый бумажный пакет. Я почувствовал запах пирожков. — Доброе утро, Малфой. Извини за столь короткое уведомление, — сказала Гермиона Грейнджер. Она села перед тем, как ее пригласили, и положила ногу на ногу — я и не помнил, что они были такими загорелыми, такими длинными и такими стройными. Я не видел Грейнджер лично и не разговаривал с ней уже несколько лет, хотя замечал на страницах «Пророка» или «Ведьмополитена», которые Филомена держала в приемной, как она повзрослела. Наверное, я тоже повзрослел, потому что Грейнджер как-то странно на меня посмотрела. Это была смесь осторожности и сильного любопытства. На любом другом лице любопытство — норма. На лице Гермионы это захватывает. Увидев ее в своем кабинете, я растерялся. Она явно преуспела. Как всегда, была сдержанна, красноречива и умна… Мерлин, какого черта она так на меня смотрит? Я почувствовал, что слегка покраснел от ее пристального взгляда, и это добавило злости в мой тон: — Чего нужно? Ее почти не смутила моя резкость, но я видел, как ее пальцы крепче сжали бумажный пакет. — Я здесь по небольшому делу. Кингсли запросил предоставить доступ к оставшимся хранилищам и отчет о том, как вы проводите инвентаризацию. Короче говоря, он хочет, чтобы я доложила о ваших операциях. Кингсли. Она называла министра по имени. — Мои операции? — спросил я, защищаясь. — Это не моего отдела хранилище взломали. — Операции Гринготтса, — поправила она. — Это не расследование по твоему отделу. Это проверка процедур, чтобы улучшить безопасность теперь, когда мы работаем с иностранными инвестиционными счетами. — И почему я должен это делать? — Я понимал, что вел себя крайне грубо, но я редко вел себя по отношению к ней иначе (в тех случаях, когда не пытался ее убить). Я подозревал, что мой мозг просто вернулся к старым привычкам. — Твой начальник, мистер Рентроу, сказал, что ты мог бы устроить мне обход и объяснить, какие системы безопасности вы используете в настоящее время, включая инициативы по оценке рисков. — Предоставить письменный отчет было бы менее досадно, — перебил я. На самом деле это не так. Составление отчета заняло бы гораздо больше времени и было бы значительно более раздражающим. Она развернула коричневый бумажный пакет, и мой кабинет наполнился знакомым ароматом. — Доклад — это не обход, Драко. Боюсь, мне придется настоять. Тыквенные пирожки? Им около двадцати минут, и, как мне сказали, они лучшие в Косом переулке. Это были не просто тыквенные пирожки. Это было своего рода предложение мира. Я подозревал, что где-то внутри этого мягко дымящегося теста спрятан пресловутый топор. — «Пекарня Пэддока»? — поинтересовался я. — «Миссис О'Брайен», — ответила она, все еще протягивая пирожок. Я взял его, откусил, прожевал и проглотил. — У Пэддока лучше. — О? Когда-нибудь ты покажешь мне, где это, — сказала она, и в ее карих глазах появился вызывающий блеск. Я сразу же заподозрил неладное. Что за игру она затеяла? Она знает эту пекарню. Во имя Мерлина, даже живущие в тропических лесах пигмеи знают о «Пекарне Пэддока». Это не было манипуляцией или позерством. Я знал все об играх власти. Это было… Я думаю, что простой вздох мог бы сбить меня с ног, когда я, наконец, понял, что происходит. Гермиона Грейнджер флиртовала со мной. Я подошел к ней и стал внимательно рассматривать, потому что правда и ложь всегда кроются в деталях. И я заметил, как слегка дрожали ее руки, как она не могла выдерживать мой взгляд дольше нескольких секунд, когда я смотрел прямо на нее. — Ты сейчас свободен для обхода? — Эта самонадеянная женщина уже стояла. — Нет. Но тебе ведь все равно, да? — пробормотал я, хватая верхнюю одежду. Она улыбнулась. — Пойдем, я угощу еще пирожком.