Право на выбор

Мы, задыхаясь — кажется, забыли дышать, — одновременно отстраняемся друг от друга. И отрезвление наступает мгновенно, когти втягиваются, сердце все еще стучит в бешеном темпе, но теперь уже по другим причинам. Однако предаваться самообвинениям неуместно: камни сыпятся с потолка, трещины ползут по каменным стенам, и я вдруг ощущаю себя драконенком, вылупляющимся из огромного яйца. Впрочем, трещины в скорлупе яйца говорят о начале жизни, тогда как в нашем случае — полностью наоборот. — Можно объединить магию и перенаправить реку, — шепчет Дан. Что ж, теперь жаловаться уже попросту бесполезно — я, кажется, застрял, больно ноет придавленное крыло, когда я успел его вытащить? Видимо, тогда, когда мы… — Давай, — резко, громко отвечаю я, просто чтобы не думать то, о чем думается. — Куда? — Вверх, — совершенно спокойно произносит Дан. — С ума сошел? Столько метров водой дробить камень… Даже двоим это будет слишком сложно. — Что ты предлагаешь? Я прикидываю все «за» и «против». — Назад. По проходу в сторону выхода. Данарр обдумывает предложение. — Это сработает, если нам повезет, и если действовать будем очень быстро, пока все здесь не рухнет в бездну. Но, наверное, да, так проще. — Я никогда и ни с кем еще… — я спотыкаюсь на полуслове, щеки предательски полыхают, хорошо, что Дан этого не видит. Но все же через силу договариваю. — Не объединял магию. Я не знаю, как. — Я тоже, — почти беспечно отзывается Данарр. — Но другого выхода все равно нет. Главное, что мы хотим одного и того же, верно? Его рука проходится по моей шее, двусмысленным жестом, дружески-заботливым и властно-собственническим одновременно, пальцы прихватывают кожу на холке щепотью. — Давай, — выдавливаю я из себя. — Давай. На самом деле, его магию я чувствую — сильную, чистую, удивительную светлую и простую, без скрытых темных омутов. Я знаю, отец рассказывал, что при выборе пары восприятие запаха очень важно — своя «половинка» не может пахнуть для дракона неприятно, отталкивающе, но ничего не говорил про сочетание магий. Наверное, потому, что в обычной, нормальной жизни дракону и его паре редко приходится взаимодействовать магически. Женщины обычно избегают военных, боевых столкновений, сидят дома, пока мужчины сражаются — и я считал это всю свою жизнь в порядке вещей, но теперь вдруг подумал, до чего же хорошо, когда магия пары… ладно, пусть будет друга, напарника, ощущается как глоток свежего воздуха в душной и пыльной пещере. Его магическая сила превосходила мою, и я вплелся в нее, влился в поток, не искажая направления, усиливая, дополняя ее собой. Данарр словил мой порыв с лёту. Невидимая глазу подземная река озадаченно замерла, как зверь, всю свою жизнь проведший в одиночестве под землей, в полной темноте — и вдруг увидевший перед собой невесть как забредшего охотника с пылающим факелом. Несколько мгновений вода не сопротивлялась, просто медлила, а потом магия потащила ее сквозь камень к двум застрявшим исключительно по собственной глупости драконам. Сначала она замерла, не желая ломать вековую твердь, но магия хлестнула жестче, требовательнее, и река вздыбилась, превращаясь в гневно кипящий раскаленный меч, и водный клинок вошел в камень, как в масло. Скалы содрогнулись, но магически усиленная вода сжалась в узкий стальной трос и неслась к нам быстрее, чем реагировали спрессованные веками камни. Мы замерли, ощущая вибрацию, нарастающий гул, сопротивление, столкновение материй. Вероятность того, что скала просто обрушится на нас двоих, погребая под собой, становясь нашей общей могилой, была велика, река рвала скалу. Данарр, концентрируясь, прикрыл глаза, а я едва удержался от того, чтобы не прижаться к нему. Сейчас это не казалось неправильным, грязным — просто прощание, на которое при любом исходе может не хватить времени. …мутный поток ледяной воды вынес нас на поверхность. Скала устояла, вода словно всхлипывала, захлебываясь сама собой, извергаясь, пульсируя кровью из прокушенной артерии. Мы вывалились в чашу грота, подскочили, вылетели на побережье и только там уставились друг на друга, взъерошенные, исцарапанные, мокрые насквозь. — Ничего так… пешерку показал, — еле выговорил я, а Данарр расхохотался, и я вслед за ним. Ухватился за него, сильные широкие плечи, просто чтобы устоять на подкашивающихся ногах, и как-то так вышло… Да, как-то так вышло, что я снова его поцеловал. А он ответил.

***

Я привёл себя в порядок бытовой магией: поправил разорванную одежду, высушил и очистил волосы, спутанные пружинками кудри не нуждались в гребне. Царапины на лице и руках затянулись, а более серьёзные ушибы на пояснице и крыльях под одеждой были незаметны. Внешне все было в порядке, но внутри бушевал шторм. И я шёл, стараясь не расплескать это маленькое бунтующее море, требующее абсурдных, невозможных вещей: вернуться, догнать, схватить, потащить за собой, спрятать, не отпускать… Наши инстинкты требуют быть собственниками при своей паре. Что делать в данной ситуации, они не понимали, разум негодовал, чувства выли на разные голоса, а тело двигалось по намеченному маршруту: домой. Только бы не встретить никого, только бы… — Доброй ночи, сын. О, нет. Только не это. Мой отец, глава рода Моерр Мэгран, бирюзовый бронированный дракон, и я, его единственный сын и наследник, — очень похожи и в то же время отличаемся, как щенок домашней болонки и матёрый лесной волк. Его сине-зеленые глаза и светлые, волнистые, но не такие кудрявые волосы никак не умаляют мужественности внешности воина. Я восхищаюсь им, уважаю, мечтаю стать однажды таким же сильным, выносливым, полным внутреннего достоинства. И это последнее существо, которое сейчас я бы хотел видеть. — Доброй ночи. — Откуда идешь? — С побережья. Тренировался. Глаза отца, глубокие и проницательные, остановились на моем лице. — Завтра второй отбор у наследника Шадаров, — неожиданно сказал он, и мое сердце ухнуло вниз, ударившись о диафрагму, словно чугунное ядро. — Да, — осторожно сказал я. — Слышал. — Волнуешься? — С чего бы мне волноваться… — Твой второй отбор только через полгода, — как ни в чем ни бывало продолжил отец. — Мне повезло именно на втором. — Знаю, — я отозвался по возможности нейтрально. — И я совершенно не беспокоюсь, напротив, мне кажется, что я как-то не готов сейчас… к браку. — Мне тоже так казалось, — улыбается отец. — К этому нельзя подготовиться, в определенном смысле, нам повезло и многое из того, что другие драконы должны делать своими лапами, достается правящим само по себе. Избранность — великий дар, когда ты найдешь свою избранную, ты поймешь. — А если не найду? — я не собирался продолжать этот разговор, но… мне так хотелось посоветоваться, выговориться хоть кому-то. — Если я не найду себе избранную ни на втором, ни на третьем отборе? — Этого не будет, — голос отца посуровел. — В нашем роду, в нашей семье такого не будет. — Как ты можешь так говорить, — против воли мой голос прозвучал тоскливо. — Если это решает только артефакт, только удача и случай? — Не только, — отец присел на стоящую в коридоре софу. — Да, артефакт отбирает наиболее подходящую по разным параметрам пару, но ты, ты тоже влияешь на его выбор. И не стоит преуменьшать это влияние. — Каким образом? — Твой опыт, твои мысли и чувства, состояние магического источника — влияет всё. И в отличие от мальчишки Данарра, ты достойный молодой дракон, поэтому… — Почему?! — я посмел перебить отца. — Почему ты считаешь, что… наследник Шадаров… не достоин? Отец поморщился. — Он сильный и магически щедро одарен, верно, и многим кажется, что этого вполне достаточно, но какой-то он не такой, — глава рода Мэгранов махнул головой, отгоняя какие-то неприятные мысли. — Слишком несерьезен, легкомыслен, болтлив, нет в нем внутреннего стержня. Впрочем, чего еще можно ожидать от Шадаров. Я рад, что ты вырос совсем иным. Я горжусь тобой и знаю, что могу рассчитывать на тебя, твою ответственность, здравомыслие и преданность. …лучше бы он ударил меня.