Право на выбор

Студенты отделения боевой магии идут один за одним, в то время, как я судорожно и совершенно безнадежно пытаюсь придумать хоть что-то, хоть какое-то подобие призывающей Песни. Водный дракон, высокий и крупный Трехорр выносит длинный меч, один, но выглядит он более тяжелым и опасным, чем узкие лезвия Данарра, с серповидным, заточенным снаружи лезвием. Немного растерянный Рапран выносит в руке стальной гарпун – с такими охотились на крупных глубинных тварей в море, но орудие кажется грозным – увесистый металлический наконечник при ударе раскрывается, словно зонтик, размалывая в кашу внутренности и кости. Чакра, оружие воздушного дракона Фратэна, по своему умеет летать – это литой стальной диск, украшенный причудливой вязью символов и рун, с острыми внешними краями. Полуэльф Рислан выходит с обычным на вид мечом, прямым и легким, но, кажется, он очень доволен. Бритый наголо огненный маг Килур потрясает нехилым таким боевым топориком – он напоминает дикого воина с гравюры из какой-то давно прочитанной в детстве книжки. Далее идёт Артам. К нему так и не пришёл никто из родственников, и вампир поднимается под ступенькам под напутствия одногруппников. Крилар говорит ему что-то перед тем, как передать бруски, и я вижу, как вздрагивают плечи беловолосого юноши. Его нет долго, на самом деле долго – и он вот он выходит, но в его руках ничего нет, кроме всё тех же серебристых мёртвых брусков. Ничего..? Действительно, ничего? У меня внутри разливается холод. И хотя я прекрасно понимаю, что так бывает, что до этого многие и многие выходили с пустыми руками, мне всё равно отчего-то так больно, что я невольно стискиваю мамину руку, вовремя пряча когти. Дальше какое-то время наблюдаю, как сквозь пелену. Да, закрытый, молчаливый и не общающийся ни с кем вампир не был моим – да и чьим бы то ни было еще – другом. Но он уже стал «моим», частью моего круга. И был мне не безразличен. Волкооборотень Пирс вышел с длинным копьем: узкое деревянное древко и бронзовый наконечник. Гелар вытащил потрясающий по красоте волнистый, пламевидный кинжал с украшенной самоцветами рукоятью, сам себе, кажется, не веря и поглядывая на кинжал так, словно это он призвал в услужение скромного мага земной стихии, а не наоборот. Пухлощёкий Кнарус чуть ли не выполз на четвереньках с не менее ошеломленным лицом, сжимая в руке… череп. Самый настоящий, белый, гладкий, словно отполированный, размером вполне соответствующий взрослому человеческому. Действительно человеческий? …Интересно, что он может? Советы давать, беседы беседовать, щелкать зубами в ночи? Уговаривать зомби упокаиваться, а трупы – восставать и не хулиганить? Хорошо, что я не некромант. Теперь меня от призыва отделял только черноволосый маг огня Ксалай. Кажется, у него тоже не было никаких ожидающих родственников. Он пошёл на призыв медленно и бруски принял у Крилара неохотно, с каким-то внутренним сопротивлением. Мне показалось, или мэтр опять что-то сказал ему, лично, глаза в глаза, а потом по своей привычке сложил переплетенные пальцы на ручке трости, уткнувшись в них острым подбородком. - Кто это? – тихонько спросила мама, кивая на мэтра. – Преподаватель? Такой странный… - Маг-некромант из признанного мира, кажется, Тгар, - я не мог оторвать взгляда от дверей. - Тгар? – удивилась мама. – Я что-то о нём, кажется, слышала, но… «Очень долго, - мысль застучала в голове, и этот стук наращивал темп и громкость. – Слишком долго. Почему его нет так долго?» Дегон, Эзалон и мэтр Крилар переглянулись. Зашептались. Наконец, мэтр и проректор одновременно поднялись, подошли к дверям и проскользнули внутрь павильона. А спустя какое-то время профессор выскочил один, подбежал к ректору, тот моментально исчез в алом телепортационном вихре, потом появился снова… Началась какая-то суета, не переросшая в массовую панику только по той причине, что ожидающих практически не осталось. Мэтр Крилар вышел из здания призыва, держа Ксалая на руках. Парень, очевидно, был без сознания, черные длинные волосы закрывали его лицо. А вот лицо наставника было открыто, и его выражение мне не понравилось – он, кажется, был в ярости. Профессор Эзалон буквально выхватил студента у него из рук и куда-то побежал, вероятно, в медицинское крыло. Ректор оказался рядом с ними. - Леди Ариана, счастлив Вас видеть спустя столько лет. Как замечательно, что вы смогли посетить нас, но, к сожалению, сейчас я вынужден просить Вас нас оставить. - Вы с ума сошли? – чуть ли не побуквенно проговорила мама, и в её травяном запахе появились отчётливые дымные нотки. – Мой сын еще не прошёл призыв, и вообще, что тут у вас происходит? Моерр должен сейчас появиться, и… - Студенту стало плохо на призыве. Ситуация печальная, но не сказать, что бы из ряда вон выходящая… В целях безопасности, мы просим… - он подхватил мать за руку и потащил куда-то за собой, кивнув мне через плечо. – Идите, Альвир. Я потоптался на месте, не зная, что делать. Мэтр почти угрожающе помахал мне серебристыми брусками. Я попытался не думать ни о чем, подошёл к преподавателю, взял предложенное и шагнул в полумрак павильона призыва. Лестница вели вниз, по бокам вспыхивали магические символы, а я спускался, пытаясь понять, что же сейчас только что произошло с Ксалаем, но вскоре оставив это неблагодарное занятие до лучших времен. Коридор привёл меня в просторный круглый зал, на каменном полу была выбита светящаяся магическая печать, в центре которой треугольником располагались круги: два малых, в которые нужно было поместить бруски, и большой, где должен быт стоять призывающий маг. Я водрузил бруски на нужные места, но вместо того, чтобы вставать на место и начать пропевать заклинание призыва, активируя магический источник, торопливо пробежался по залу. Не знаю, что я собирался найти, если Ксалай должен был просто встать в круг и запеть песнь, а я был здесь в первый раз, и… Каменные стены были словно покрыты чёрным порохом. Я коснулся холодной поверхности и отдёрнул испачканные пальцы. Время убегало, сейчас преподаватели испугаются, что мне тоже стало плохо и прибегут сюда, и… Что-то хрустнуло под сапогом, я наклонился и поднял странный овальный предмет, вроде пуговицы, но цельный и без каких-либо отверстий, белый сплюснутый эллипс. Не раздумывая, сунул в карман и только тогда встал в большой круг. Песнь призыва… мелодия, которая должна выразить всё, что у меня на душе и на сердце, надежды, мечты, тревоги, чувства и стремления. Я закрыл глаза, пытаясь хотя бы сейчас выйти из калейдоскопа мерцающих под веками картинок и сосредоточиться. Что бы могла нести моя песня? Это были еще не чувства, лишь их полупрозрачные отражения, тонкие, словно крылья бабочки, образы полуиспытанных чувств: страхов и обид, надежд и мечтаний, страсти и ревности. Может быть, поэтому песнь и не давалась мне, что я пытался запечатлеть то, чего не было, не признавая эти тени, отказывая им в праве на жизнь, а можно было жить вот так, самому собой… если бы можно было! Признавая свою слабость, не меньше, чем силу, темноту – не меньше, чем свет, тишину – не меньше, чем звук… Голоса возникли, словно изнутри головы, едва слышные, едва уловимые. Я не мог сперва различить слова и мысленно двинулся им навстречу. - Убей его… - Подождите, подождите, смотрите… - Это не он… - Другой… - Дракон… - Убейте, убейте, убейте! Прочь из всех миров, прочь! - Никогда… - Этот другой! Нельзя… Голоса оборвались резко, внезапно. Магические символы побледнели, а печать сияла всё так же ярко. Я стоял, совершенно оглушенный потусторонней, точнее, иномирной многоголосицей, ослепленный светом. Покачнулся и вышел из круга, сделал несколько шагов по направлению к выходу, но вовремя вспомнил про магические бруски - надо вернуть их мэтру Крилару. Хорошо, что отец не пришёл, что ректор увёл маму прочь, что семейство Шадаров тоже куда-то пропало – никого не хотелось видеть. Но брусков больше не было. Вместо них в кругах лежало два странных, чем-то похожих друг на друга и одновременно совершенно разных предмета. В первом, ближайшем ко мне, находилось, очевидно, оружие, отдаленно напоминающее гибрид молота и ножа – тяжелая деревянная рукоять и острое треугольное лезвие, к которому крепилась длинная цепь с шарообразным утолщением. Во втором круге лежал… ошейник. Такой, какой одевают на домашних псов. Простой, кожаный, очень широкого обхвата. … хорошо, хоть не намордник. Я взял оба предмета и выбрался наружу. Мэтр Крилар посмотрел на меня и ничего не сказал. Эзалон и ректор уже отсутствовали. - Как себя чувствует Ксалай? – спросил я. – Что произошло? Он жив? В этот момент солнце, уже наметившее путь к закату, бросило нам в лицо горстку прощальных лучей, и глаза мэтра вспыхнули, засветились. Я увидел, как его зрачки меняют форму, вытягиваясь, становясь из круглых многоугольниками, растерянно моргнул – и наваждение прошло. Мэтр слегка наклонил голову. - Идите, адепт. Здесь помогут всем, кому еще можно помочь.