Право на выбор

Великий Дракон, наконец-то я дома. Дома, дома. Где же еще? Только дома может быть так уютно, тепло и тихо, только вдалеке журчит вода – отец приспособил одну из стен под бесконечный самопитающийся водопад. Слабый свет пробивается сквозь тяжелые портьеры, магические светильники приглушены. Никакой возни кроликов на полу, мягкое покрывало, в которое так здорово завернуться с головой… на удивление тяжелой, гудящей, как колокол, головой. Рядом кто-то есть, наверное, это мама. Сидит и ждёт, когда я проснусь… заварила чай, потому что пахнет бергамотом, этот кисло-сладкий, свежий и очень приятный запах, отчего-то слегка тревожащий и такой знакомый, и к нему примешивается еще один, свежий запах воздуха после грозы. Сейчас съем чего-нибудь и пойду к морю… Я закрыл глаза и уткнулся носом в подушку. Еще пять минуточек… Мама протягивает руку и гладит меня по волосам, цепляясь пальцами за спутанные кудряшки – ей всегда так нравились мои кудри… Я совсем размяк и расслабился, но тут рука соскользнула с волос на лицо, провела по губам – дразняще, томительно-чувственно, и я резко сел в постели, щурясь от долгого сна, а поняв, что тень напротив никак маминой быть не может, да и обстановка совершенно мне незнакомая, просто очень похожая на домашнюю, торопливо пополз по кровати подальше от существа. - Кто здесь?! - Совсем с ума сошёл, - с сожалением произнёс сидящий на той же постели тёмноглазый дракон. – Что делать-то будем? Заново знакомиться? Я моргнул один раз, другой – туман в голове постепенно рассеивался, хотя общее ощущение было странным. В силу известного драконьего здоровья никакими болезнями и хворями, обычными для других существ, я никогда не страдал, и подобное недомогание было абсурдной дикостью. - Дан? – так, значит, я у него… надеюсь, не в родовой резиденции Шадаров, а в его персональном жилище на территории Академии. Что же всё-таки произошло? Память возвращалась нехотя, рывками. Лекция… Девчонки-менталистки, позвавшие на помощь… Стена огня в каменной аудитории… - Уже легче, - дракон приблизился ко мне, черные глаза следили за мной насмешливо и… жадно. – Так кого ты там у меня отбил, не припоминаешь? - Нет, - совершенно искренне открестился я, пытаясь собрать в кучку разобранные воспоминания, не желающие становиться единым целым, а Дан, воспользовавшись моей растерянностью, притянул меня ближе, нависая сверху. - Знаешь, если тебе хочется целоваться с кем-нибудь на виду у всей Академии, то предупреждаю – меня категорически это не устраивает. - Что? – ошеломленно переспросил я, а он наклонился ниже, жарко дыша мне в ухо грозой и бергамотом. - Ты потрясающе непоследователен, мой ветреный др-ракон, - его губы прошлись по шее, оставляя влажный след дрожащих мурашек. – То вроде бы ревнуешь, собственничество своё демонстрируешь, а сам… - последнее слова Дан выдохнул мне в рот. – Сам вытворяешь что-то совершенно… Я приподнялся и поцеловал его, а потом едва не вскрикнул от острого прикосновения клыков и ржавого привкуса крови во рту. - Нельзя так играть с существами, Ал, нельзя, - шепчет Дан, облизывая след от собственного укуса. – Это очень больно, знаешь ли… - Я не… - А как это называется, когда сначала ты обнимаешься с девушкой в комнате на глазах у всего курса, а потом целуешься с ней прямо во дворе Академического корпуса? То есть, на меня у тебя права есть, а у меня на тебя – никаких? – он ловко перехватил мои ослабевшие руки и завёл их над головой. – Любовниц себе планируешь, значит… Дан наклонился ко мне, прикасаясь губами ко лбу, щекам, подбородку. Укус на губе затянулся, но эхо боли ощущалось – тягучее, почти желанное воспоминание тела. Тыльной стороной второй, свободной руки Данарр провёл по телу дорожку от лба ниже, остановившись на животе, на уровне металлической пряжки тяжелого кожаного ремня. А меня охватила паника. Я, отчего-то чувствовавший себя так, словно на мне давеча потоптался бронированный дракон, оказался совершенно беспомощным перед – а, точнее, под – Даном. В его доме. В его постели! И еще он говорит про то, что я с кем-то целовался… Великий Дракон, точно. Ириэль. Но как? Почему?... И как я здесь очутился? Ничего не помню. …И что мне делать с тем, что мне так до одури страшно? За всё время нашего знакомства, что бы мы ни делали, я не разрешал ему к себе прикасаться, избегая, увиливая всеми возможными способами, а он вроде и не настаивал, негласно принимая заданные мной правила игры. И я малодушно думал, что так и будет, что, возможно, он и не очень-то хочет меня, и вот… Знал, был полностью уверен, что ничего против моей воли Дан, даже такой, как сейчас, колюче пахнущий свежестью и грозой, со мной не сделает, но чего я хочу на самом деле? Я трус, да, а вот Дан – он совершенно другой. Смелый. Не бездумной, нахрапистой, наглой и грубой смелостью, а уверенной и свободной, как и он сам, и… Я вытащил правую руку и коснулся его через распахнутый ворот мягкой домашней рубашки, погладил открытый треугольник гладкой прохладной кожи, а потом на пробу сжал пальцами запястье руки, все еще выжидательно лежащей на моём животе. Принять его – это гораздо больше, чем просто принять его. Это означает и принять себя. Себя, слабого и податливого. Потерять контроль и понять, что любой контроль – не более, чем иллюзия. Мы смотрели друг другу в глаза, и я вдруг передумал объяснять Дану прямо сейчас, что всё, что я сказал и сделал накануне, было полным бредом. Его ревность будоражила, возбуждала, кажется, меня не меньше, чем его самого. - Планируешь заводить любовниц? – снова прошептал Дан. - А если и так? – ответил я ему в тон, и, глядя в расширяющиеся черные зрачки, потянул его руку вниз, ощущая, как немеют запястья и щиколотки, как масляный запах бергамота окутывает меня, ни о чем не думая, ничего не вспоминая – ощущая. - Зачем они тебе? – он, наконец, расстегнул мой ремень, а мне кажется, что я проваливаюсь в Бездну. …вдруг культисты так туда и вербуют? Тогда у нас нет никаких шансов. - Любовница в драконьем хозяйстве – штука очень полезная, - я продолжаю поддерживать этот безумный диалог, потому что только он позволяет мне сейчас сдерживаться. – Её можно отправить… ммм… с гостевым визитом к родителям или соседям, а самому… самому… Нет, я не выдерживаю. Рывком поднимаюсь с мягкого пушистого покрывала, освобождая рвущиеся на свободу крылья, пытаюсь опрокинуть Дана на спину – но он, обычно такой послушный, не поддаётся на этот раз. Второй рукой когтями разрезает ткань моих брюк, не отрывая от меня затуманенного взгляда, горячего, как расплавленный шоколад. …Бездна. Удивительно точное слово, передающее всю гамму ощущений. Острые зубы, прикусывающие плечо и шею, мягкие, но сильные пальцы с мигом втянувшимися когтями под моей лежащей сверху ладонью, вычерчивающие незамысловатые узоры по животу, бокам и пояснице. Такие простые тактильные ощущения, но я будто лечу с огромной высоты со связанными крыльями. А если внизу бездонная пропасть, а крылья связаны – остается только одно: наслаждаться последним полётом. Кусаю его в ответ, сжимаю зубами сладко пахнущее нежное местечко у основания шеи и настойчивее толкаю руку Данарра вниз, где-то на периферии сознания всё ещё сомневаясь и в нём, и в себе, второй рукой разрывая его одежду, всё ещё подспудно ожидая сопротивления и протеста. Может быть, он не хочет меня по-настоящему и не хочет – так. Он красивый, мужественный и сильный, было бы совершенно естественно для такого дракона найти себе избранную или просто жену, или хотя бы ту же любовницу, а я… Его рука обхватывает мой член, крепко, уверенно, и скользит вверх и вниз, одновременно и снимая напряжение, и доводя его до крайней точки. Уверенно, свободно, как и всё, что он делает, так, что я невольно беспомощно, обреченно всхлипываю и прижимаюсь крепче, вдавливаюсь подбородком в плечо, отпуская его, наконец-то, обнимая за спину. Как разительно отличается это прикосновение, со-прикосновение от моего собственного, это магия, не иначе, потому что сейчас внутри меня всё переворачивается и сжимается от восторга и ужаса. Слишком похоже на стремительный полёт, первый полёт дракона над морем. Бездна, мне должно быть стыдно, что я вот так делаю такие вещи – наплевав на все обязательства, отборы, правила, традиции и устои, в разорванной одежде, стоя на коленях на чужой кровати, позволяю стоящему перед собой почти в таком же возмутительном виде и такой же возбуждающей позе юноше – мужчине! – ласкать себя, захлебываясь от стыдной и обжигающей нежности. Что я в какой-то момент перестаю вцепляться в него когтями, словно тонущий, а начинаю изучать, обводить руками рельефные мышцы, становясь всё смелее, позволяя себе чувствовать эту синхронную раздвоенность и цельность ощущений, свои и его одновременные прикосновения, связывающие нас воедино. Мир словно наполняется парадоксально беззвучной музыкой, тревожной, ритмичной, ускоряющейся куда-то по спирали вглубь. И я тянусь за ней, словно скрипичная струна, упругая, но тонкая. Страшно лопнуть, порваться, не дойдя до самой вершины, но Дан удерживает меня за затылок, целуя, а я накрываю его член своей рукой, уже не понимая, где проходит граница между нами и есть ли она вообще. А потом струна все же лопается внутри, связанные крылья за мгновение до удара о земную твердь распахиваются, и вдруг оказывается, что падение было полётом, а земля – дном небесной чаши. Всё ощущается так остро, оргазм – горячий и влажный, а Дан – мой, мой дракон, и я, кажется, так и шепчу ему на ухо, несвязно и невнятно: «мой», а потом, кажется, добавляю «твой», но не уверен, что вслух и наяву, потому что звуки возвращаются только несколько кусочков вечности спустя.