Право на выбор

Самолётик-послание прицельно кольнул меня в щёку прямо на обеде. Однокурсники заинтересованно сглотнули и деликатно, демонстративно отвернулись, все, как один. Вежливые какие. Я мысленно улыбнулся, увидев знакомый почерк, но улыбка быстро трансформировалась в гримасу. Вечер мог бы быть другим, совершенно, совершенно другим! Бездна, да я бы даже кроличью личную жизнь с большим бы удовольствием прокурировал, чем вот это вот всё… И Тавиру правду про новичка Багика я так и не успел открыть, вчера слишком устал, а сегодня оборотень усвистал куда-то чуть ли не рассвете, хотя, может, он и сам это уже понял? Записка, скромно подписанная «Д.» гласила: «Сегодня вечером – первое заседание Драконьего клуба. Надо быть» Д…. демон! Ну вот за что? *** Я забежал в свою комнату, чтобы переодеться, и наткнулся-таки на Тавира. Парень поднял на меня абсолютно счастливое лицо, несколько секунд посозерцал, а потом неожиданно прыгнул, то ли норовя обхватить за шею, то ли поцеловать куда-то в ту же область – я едва успел увернуться. - С ума сошёл? - Спасибо, спасибо-спасибо-спасибо! Я знаю, это всё ты, ты самый лучший дракон на свете! - Так, - я вздохнул и посчитал до 10. На драконьем. Потом на общем. Попытался вспомнить эльфийские руны, плюнул на это безнадёжное дело. – Быстро и по пунктам. Почему я самый лучший? - Ты явно что-то с ними сделал, и теперь у них всё хорошо! Ты бог любви, точно говорю! - С кем – с «ними»? - Ну вот, смотри! – Тавир императорским жестом указал на мою кровать. А на ней, тесно прижавшись друг к другу белым и чёрным боком лежали… - Эй, ты куда, дракон?! Что с тобой, ты плачешь, что ли?! Не бойся, если малыши пойдут, мы найдём, куда их пристроить! - Не пойдут, - жалобно хрюкая в рукав, отозвался я. Не буду переодеваться, воспользуюсь очищающими заклинаниями. И вообще, жить буду в коридоре. Или даже на улице… – Я очень суровый бог любви. *** В библиотечном зале – любезно выделенном самим ректором помещении, предназначенном для заседаний «ДК» - будь оно всё проклято, под «всё» я понимаю собственное любопытство и малодушие - нас оказалось шестеро. К счастью, без самого ректора. Обитые красным бархатом стулья с изогнутыми ножками и высокими спинками были расставлены кругом, стеллажи с книгами невольно создавали соответствующую, приглушённо-торжественную атмосферу. Помимо нас с Даном и, собственно, Римарра, я к своему удивлению увидел несколько нервного Фратена, с убранными в хвост светлыми волосами, шапочно знакомого темноволосого дракона, еще одного щитовика, тоже со стихией земли, и, неожиданно, огненного, которого, кажется, не видел еще ни разу. Судя по выражениям лиц почтенной публики, они, как и я, не понимали, как же их так угораздило тут очутиться. Дан улыбался, открыто, искренне, а мне неожиданно захотелось укусить его куда-нибудь, да посильнее. Во-первых, за то, что подставил меня с этим гимном, о котором сумасшедший земляной явно не забудет – не зачитывать же версию Тавира, хотя эта гадость отчего-то неожиданно цепко впилась в память. Во-вторых, за то, что нагло расточал улыбки окружающим, хотя я чувствовал на них своё приоритетное право. Но стоило подумать об укусе – и мысли приняли совсем другое направление… Дан полуобернулся, а я отвёл глаза. Не вечно же будет длиться это бездново заседание, а вот потом… Да я бы прямо сейчас с него ушёл! Однако мы не уходим, никто не уходит, хотя Римарр превышает все допустимые квоты по занудству. Его мерный убаюкивающе-монотонный голос действует на меня, как снотворное, и я погружаюсь в подобие сна наяву с открытыми глазами, но звук собственного имени выводит меня из блаженного забытья: - Господин Альвир, господин Альвир! Вы окажете нам любезность представить собранию подготовленный гимн?! Я укоризненно взглянул на Дана – вот и выкручивайся теперь! И Дан, внезапно, к моему полнейшему изумлению поднялся и торжественно сказал: - А гимн, с вашего позволения, зачитаю я! – достал бумажный лист и нараспев произнёс: Рассвет озарит спящий лик Эёрана, Краснеет на солнце небесная ткань. Но нет у покоя надёжней охраны, Чем стража небес, стерегущая грань, По образу духа, по контуру тела С любовью творил нас Великий дракон Для подвигов славных, для общего дела, Для неба, в которое был он влюблен. Магический дар, покорение стихии Вложил в нас создатель крылом золотым. Да минут нас беды и годы лихие, И распри, и войны растают, как дым Дал силу и скорость, защиту стальную, Верь в чудо, дракон, к горизонту стремись… Расправлены крылья, и ветер ликует, Спеша за драконом в слепящую высь! *** - Что это было? – мрачно спросил я, когда мы, покружив по бесчисленным дорожкам и тропинкам Академии, всё-таки подошли к общежитию, но с противоположной от входа стороны, держась в тени. – Заранее предупредить не мог, чтобы я не нервничал? - А это не моё, - огорошил меня Дан, который, покинув почтеннейшее собрание, разом перестал улыбаться и теперь смотрел прямо перед собой с крайне задумчивым видом. - А чьё?! - Твоей новой подружки. - Что ты имеешь в виду? То есть кого? – я схватил Дана за руку, вынуждая остановиться. – Какой ещё подружки? - Очередной, той, что приходила к тебе поздно вечером и рассказывала о том, как любит ароматных драконов, а еще принесла этот вот шедевр, - - Дан посмотрел мне в глаза, смутный аромат озона стал отчётливее. – Той, ради которой ты и ввязался в это всё, верно? - Тимрэ мне не подружка, и тут дело вообще не в этом! – возмутился я. - А в чём? Ты интересуешься ею, она приходит к тебе в гости по ночам… - Да ко мне все подряд ходят, как к себе домой! Гелар тот же… - Именно, - холодно подтвердил Дан. – И мне кажется, я тут постоянно лишний. - Ты что за бред несёшь? Просто вся эта ситуация с мэтром… всё это как лоскутное одеяло из совершенно разных, не соединяющихся друг с другом кусочков, как головоломка, которая всё никак не складывается, и поэтому не выходит из головы. Пока что единственное, что я могу сделать, это складывать кусочки рядом, вдруг когда-нибудь да и сложатся, - я и сам понял, что объяснение никуда не годится, подошёл к Дану со спины и обхватил за плечи. – Эй, ты чего? Разве ты не знаешь… Я замолчал, не зная, как продолжить дальше, а Дан вдруг ответил, резко, отрывисто: - Нет. Я почти ничего о тебе не знаю. Скоро зимние каникулы, родители и брат ждут меня дома, хотя бы на неделю. А скорее всего, на две. - Отбор… - выдохнул я. – Они не собираются…? - Нет, - Дан пожал плечами. – Слишком рано, недостаточно для восстановления артефакта. Отбор назначен на начало лета. Мне это без разницы, поверь. Я всё для себя решил. Но ты… - Мой отбор тоже будет не раньше. - Я не об этом. Я знал, что он не об этом, но вместо ответа крепче сжал руки, ощущая его гладкие мышцы, его природную силу, обхватил руками за торс, касаясь ладонями живота – средоточия энергии, магического источника, горячего, словно бы слегка пульсирующего под пальцами. Если бы и я не был наследником правящего рода, магия правящего обжигала, сжирала бы меня, как вулканическая лава. Но собственная магия берегла меня. И я мог нырять с головой в эту огненную кипящую жижу, без оглядки на что бы то ни было. Мог утонуть – и наслаждаться собственным бессмертием перед лицом принимающей стихии. Магия была на нашей стороне. Пожалуй, только она и была. Дан резко развернулся и практически впечатал меня в стену общежития, целуя, проталкивая ладонь под ремень моих брюк. Тугая полоска кожи, плотно обхватившая тело, лопается, словно бумажная. - Ты что, нас же увидят, могут увидеть, - зубы клацают, дыхание сбивается, подбородок вжимается в его плечо, а в голове предательски стучится «только не останавливайся, только не останавливайся». Я так этого ждал. - Я хочу тебя, мне тебя мало, - шепчет мне на ухо Дан. – Хочу тебя, пойдём ко мне, пойдём к тебе, полетели куда угодно, давай, ну же… В этот момент я не способен ему возражать, я согласен на всё. - Летим, - почти беззвучно выдыхаю я ему в шею, одновременно с этим крылья выпрастываются, ударяясь об стену, толкая меня в грудь Данарра, а я набираю воздуха в грудь, чтобы повторить то же самое, только громче. Летим! И в этот момент тёмное, ночное, сонно-молчаливое пространство Академии разрезает дикий, чудовищный вопль.