Право на выбор

Зимние каникулы нагрянули ожидаемо и непредсказуемо – как оно обычно и бывает. Разумеется, разговоры о них велись чуть ли не с момента поступления, разумеется, я знал обо всех планах болтающихся рядом сокурсников – ладно, почти всех: большинство разъезжались по своим домам повидать родственников. Даже Тавир! Интересно, какая семейка воспитала такое сокровище, и как потом они отметят его отъезд… Пожалуй, из наших останется только Артам – его я, правда, не спрашивал, да и сам он, как водится, не делился, но с учётом его ситуации и условия об откровенном разговоре с ректором… О моих планах тоже не знал никто – по той простой причине, что я и сам о них ничего не знал. Мама писала несколько раз, её послания, радушные и одновременно какие-то отстранённые, скрыто настороженные, вызывали знакомое щемящее ощущение некой неправильности. Что-то было не так, что-то, о чём мне никто не собирался сообщать, а спрашивать напрямую, очевидно, было бессмысленно. По какой-то непонятной мне причине родители явно не жаждали моего присутствия дома. Поэтому меня заперли перед отправкой в Академию, поэтому сейчас мама якобы приветливо расспрашивала, как дела, не нужно ли чего, и как она ждёт моего третьего отбора, и как она будет рада, когда у меня всё сложится, и сколько новых юных дракониц вошло в соответствующий возраст, вспоминала «милых девочек из Академии», которые так понравились ей во время церемонии призыва. Ни слова о том, что они с отцом ждут моего возвращения на грядущие десять дней каникул, не знать о которых она попросту не могла! И я… не понимал, что и думать. Конечно, далеко не все студенты выезжали из Академии, можно было остаться – это была обычная практика для тех же иномирян, да и разные случались обстоятельства, но… я же дракон. У меня есть моя семья, есть мой дом! Был… И семья не жаждет меня видеть, даже не удосужившись объяснить причины. Так не бывает, так просто не должно быть, я же ничего плохого не сделал. Впрочем, что толку гадать. Однажды я всё выясню, а пока... Останусь в Академии до лета – не упрашивать же, в конце концов, чтобы собственные родители соизволили пригласить меня в родной замок! С Даном я своими горькими размышлениями делиться не стал. Просто потому, что не хотел сбивать его с толку своими непонятными домашними неурядицами – пусть отправляется к своей любящей и соскучившейся семье. Я уже взрослый дракон, как-нибудь переживу. С моей стороны эгоистично было бы требовать от него сидеть рядом неотлучно, всё это я понимал, и в то же время, в то же время… Время уходило. Отпущенное нам время безвозвратно ускользало, словно сухой речной песок из растопыренной ладони. Впрочем, маги со стихией земли без проблем справились бы с поставленной задачей, так что пример явно неудачный. Вот время не поддавалось никакой магии. Вопреки ожиданиям, за ректорский указ о запрете девушкам появляться в мужском общежитии на коллекционные чешуйки меня так и не разорвали – ни в самый первый день, ни в последующие. Сказать по правде, многие из парней оказались даже рады – не только я один, как оказалось, пострадал от слишком назойливых кандидаток в любовницы. Более того, несмотря на мои попытки объяснить, что эльфийка просто перегнула палку, а щитовичка просто радостно включилась в локальный боевой спарринг, ничего особенного вообще не было, просто зараза-Эзалон появился невовремя, произошедшее очень быстро обросло невероятными, безумными подробностями. Количество дерущихся за право подобраться к обольстительному Альвиру Мэграну в народной молве начало неуклонно расти, полученные травмы ужасали своей неизлечимостью, а разрушения просто-таки поражали невиданным масштабом, так что, сам того не желая, я за несколько дней стал местной легендой и приобрел славу серцееда всего Эёрана («Бог любви!» - попискивал Тавир за моим плечом, пока я не огрел его подушкой). И никто не хотел думать о том, что меня ждёт третий отбор, что в силу агрессивной мощи магии правящих без одобрения родового артефакта я не могу вступать в интимные отношения ни с кем… …а вот тут судьба дала неожиданный сбой. В семьях с родовыми артефактами всегда рождаются исключительно мальчики, за редчайшим, практически не встречающимся исключением возможности появления денеи, рождения девочки и образования нового рода. Магия Данарра была настолько же сильной, как и моя, и интимные отношения между нами могли бы быть возможными... Кто мог вообразить, что такое имеет шанс быть осуществлённым? И тем не менее… Ожидания мои не оправдывались вообще ни в чём. Офицеры ИСБ с разбирательством к нам так и не нагрянули, очевидно, ректор сумел замять и этот вопрос. Как они с профессором Эзалоном искали виноватых и добились ли каких-то результатов, мне, разумеется, не докладывали. Лично я прожил эти несколько дней от происшествия с Трехорром до последнего перед каникулами учебного дня, погруженный в какую-то сонную одурь. По ночам мне снились кошмары, в которых я раз за разом приходил в академический морг и каждый раз обнаруживал там новую жертву из числа своих однокурсников, у Данарра были квадратные зрачки, а мэтр Крилар скалился треугольными клыками, хлопал окровавленными отросшими крыльями и так и норовил вцепиться в шею. На занятиях мы были вялыми, реагировали невпопад, впрочем, преподаватели были на удивление терпимы – некрогад не в счёт. Он бодро гонял нас по тренировочному полигону, заставлял отрабатывать навыки владения мечами и шестами до онемения конечностей и посинения тела противников, а на совместной тренировке с щитовиками поставил в пару Ириэль и Тимрэ, предлагая всем остальным передохнуть и насладиться шоу. Убил бы. На крайнем занятии по стихиям леди Ди опять объединила нас всех, кроме Кнаруса, который мрачно отправился к своему персональному некрогаду, и устроила подобие публичного экзамена. Я снова оказался в паре с Даном и поразился тому, что всего за эти четыре месяца, всего двенадцать недель всё изменилось так кардинально, так невероятно. Тогда, за тренировочным настольным лабиринтом, пытаясь перехватить контроль над водяной струйкой, я смотрел на него, понимая, насколько невозможно наше общее будущее, насколько огромна, непреодолима пропасть между нами. Сейчас пропасть затянулась или, скорее, мы перебросили мостик с одного берега на другой. …Хотя зачем нужен мост для тех, у кого есть крылья? Это только слова, поэтический оборот речи, придуманный кем-то из бескрылых существ. Но крылья или не крылья, а общего будущего у нас с моим драконом до сих пор нет и не будет. У них, у маленьких, слабых, вынужденных передвигаться по земле – куда больше свободы. Как… иронично. Стоящий напротив меня Данарр улыбнулся, едва заметно, только для меня, немного лукаво, немного печально, как обычно. Он ещё не знал, что я решил остаться в Академии на каникулы, и вряд ли одобрит это решение. Но думать сейчас надо не об этом. Хоть и последний учебный день, злить леди Ди не стоит. Но насколько было бы проще, если бы вместо Дана передо мной стоял бы кто-то другой! Перехват контроля над стихией – непростая магическая задача. Особенно, если твой противник так отчаянно прекрасен, так восхитительно пахнет, так соблазнительно силён, что мне совершенно не по-драконьи хочется ему уступить. В конце концов, сейчас моя очередь – в тот первый раз я выиграл лишь благодаря ему. И он объективно сильнее. - Не смей, - одними губами говорит Дан. – Нет. Да я ещё ничего и не делал, а он уже… мысли мои читает, тоже мне, новоявленный дракон-менталист! И всё равно отчего-то обидно. Небольшая чаша с водой стоит на полу перед нами. - Задача простая – полить цветок, - леди смотрит на нас поочередно. - Вам красный, вам – белый. Горшки с цветами находятся в разных концах аудитории. Несмотря на то, что многие из преподавателей, да взять того же некрогада, часто разбивали нас на пары, и в этом не было ничего особенного, острое неприятие к спаррингу я испытывал только на стихиях, на уроках с профессором Диньяной. Возможно, дело было в том алчном, неподдельном удовольствии, которое испытывала эта холодная и обычно сдержанная женщина, в болезненном, искорками-молниями мелькавшем в её глазах азарте. Было ощущение, что если бы мы сражались до смерти одного из играющих, она бы выпустила крылья. Будь она драконом, я хотел сказать. Дану тоже немного нравилась эта игра-соревнование, но совершенно по другим причинам – его заводило со мной магичить. Совместное применение магии, противоборство, сплетение наших сил для моего водного дракона было пропитано ярким возбуждающим, бесстыдно сексуальным импульсом. Я видел это в его глазах, темнеющих по мере того, как натягивались между нами невидимые нити, как усиливалось обоюдное магическое давление. Водяная струя металась, точно попавшая в капкан змея, разрываясь между двумя сторонами света, между цветками, между двумя драконами, требующими выполнения собственной воли, и неожиданно мне стало жаль сдавленную, загнанную стихию. В тот же момент Дан поднял на меня свой жаркий взгляд, словно моментально ощутив перемену в настроении – как же он это делает?! Мой, мой дракон… Возможно, он был в чём-то прав, нередко между делом отмечая, что наши чувства разнятся. Он куда лучше меня чувствовал, чем я его, и понимать это было отчего-то обидно. Горько, а в глубине души – стыдно. И даже немного завидно. Вода, о контроле над которой я постыдно забыл, пусть и всего на мгновение, буквально взорвалась миллионами крошечных брызг, а потом, потом… разделилась на две одинаковые, чуть более тонкие струйки, одновременно направившиеся в противоположные концы аудитории к пресловутым цветам. А так можно было? - Задание выполнено, леди, - Данарр был сама любезность. В глазах профессора рябью пробежало болезненное разочарование. - Хорошего отдыха, господа. *** Отметить завершение учебного полугодия на этот раз мы решили у меня – по непонятным причинам моя комната как магнитом манила всех окружающих, хотя ничем лучше прочих она не была, даже наоборот, в моей комнате был Тавир, а это, на мой взгляд, было веским аргументом проводить время в каком-нибудь другом месте. Но остальные не проживали с волком бок о бок столько времени и про Тавира почему-то не подумали. По идее, парень мог бы проявить деликатность и удалиться вечеринки первокурсников, но «деликатность» и «Тавир» сочетались ещё хуже, чем магии вампиров и некромантов. Честно говоря, куда больше меня волновало сочетание Тавира и алкоголя, последствия могли быть самые непредсказуемые. - Ребята принесут вино, - я решил, что катастрофу надо предотвратить заранее. – Эй, ты меня слушаешь вообще?! - Конечно, конечно, - Тавир вычёсывает гребешком очередного кроля, трогательно собирая вычесанную шерсть в отдельный мешочек. Если бы не бытовая очистительная магия, в этой шерсти мы бы давно уже утонули. - Повтори, что я сказал. - Ты сказал, ты сказал… «повтори, что я сказал», вот что ты сказал. Как ты думаешь, хватит этого на носки? - Что? – тупо переспросил я, уже забыв, с чего, собственно, начал. – Какие носки? Зачем тебе носки, ты и сам весь… шерстяной, оплешивел, что ли? - Это не мне, - почти любовно пробормотал Тавир. - А кому? - Профессору Эзалону. У него аллергия на кроличью шерсть. Моя месть будет безжалостна. - В результате твоей мести ты не только из кружка вылетишь, но и зверинец твой в бездну выгонят. А то и на кухню отправят – проректор человек экономный, решит, а зачем добру пропадать... Тавир изменился в лице и торопливо сунул мешок с собранной шерстью под подушку. - Я ещё раз говорю: ребята принесут алкоголь. Так вот, я настоятельно прошу тебя не пить! - Я вообще не пью! – возмущённо заявил оборотень и тут же уточнил. – Совсем-совсем ничего не пить? Ни капельки? А почему? - Потому что они все потом уйдут, а мы с тобой останемся. Договорить нам не дали – дверь распахнулась, а я в очередной раз разозлился на то, что не запер её на ключ.