Право на выбор

Узнать очаровательную студентку-щитовичку, золотоволосую Тимрэ, смешливую девчонку, некогда лихо разломившую трость мэтра Крилара и уложившую боевую эльфийку Ириэль на обе лопатки, в этом крылатом существе с удлинившимися передними конечностями, уродливым низким лбом и широкой клыкастой пастью, из которой торчало нечто, похожее на оторванную человеческую конечность, было практически невозможно – но я узнал. Золотистые пряди, обрамлявшие злобную звериную морду, сохранились и выглядели особенно жутко – словно неумелая пародия на прежнюю Тимрэ, которая мне всё-таки нравилась – и написанный ею драконий гимн был действительно хорош... Мысль о гимне тут же натолкнула меня на воспоминание о Римарре и о том, что хорошенькая некогда девчонка является одной из его убийц. Это отрезвляло. Дан подобными вопросами озабочен не был – или же оставил их на другое, более спокойное время. Он обернулся драконом в полёте, задев крылом купол – места для манёвров такому величественному и прекрасному существу оставалось мало, слишком мало, в кои-то веки наша мощь и величина играли против нас, а не за. Увидев перламутрового дракона, трое акватцев резко, синхронно развернулись и рванули к нему, а акватка – называть её по имени, даже думать так о ней не хотелось и не моглось – осталась, одна со своими привязанными к ней кровью тварями, против мэтра и всех остальных сразу. Четвёртое существо – неужели это Мердок, молчаливый долговязый однокурсник Тимрэ? - тем временем пробил-таки щит особо мощным ударом сплетённых земли и воздуха, настолько симбиотичных, что я не мог понять, как он это сделал, один из шерров нырнул в пробоину, ухватил первое попавшееся существо, кажется, эльфа, и принялся рвать его когтями и клыками, другие шерры устремились туда же. Я летел на предельной для себя скорости, но не успел – лейтенант Патус, пытающийся закрыть пробой, буквально утонул в чёрно-буром месиве навалившихся тел. Сразу я оборачиваться не стал – смысла толкаться с Даном боками и мешать друг другу не было. Так что обернулся я уже над самой кучей мала – иномирные твари рвали всех подряд, я ухватил одну из них за шкирку, взмывая в воздух, насколько позволял купол, сжимая зубы на противно хрустящем, дробящемся позвоночнике. Никогда ещё до этого я никого не убивал, пару раз принимал участие в охоте с отцом, дядей и двоюродными братьями, но это было совершенно другое... Зверь визжал, рычал, верещал и извивался в пасти, расцарапывая когтями морду, наша кровь, его и моя, сливались. Спина стукнулась о купол, я сжал челюсти, задыхаясь от неприятного, непривычного ощущения корчащегося в зубах живого жилистого тела, убийственного запаха сырой травы, горьковатого привкуса лиловой крови. С омерзением выплюнул мёртвого шерра и огляделся. Всё-таки не боевой я дракон – не было во мне сейчас никакого возбуждения от стычки, от смерти, от запахов и криков. Дан отбивался от троих акватцев уже не один – рядом с ним кружил светло-лазурный Фратен, вызвав у меня на миг неуместную жгучую ревность – это я должен был рядом с ним! А вот толпы существ перед административным зданием, мэтра и прочих – не было! Вообще не было! Куда они делись?! Дан и Фратен на двоих в драконьих ипостасях справлялись неплохо. Я стремительно спустился, трансформируясь в падении, ощущая жажду и невероятное желание прочистить рот чистой прохладной водой. Толпы не наблюдалось, но несколько тел, изувеченных, изгрызенных – осталось. Внезапно я увидел Ириэль, зеленовато-бледную, стоявшую на коленях с закрытыми глазами перед одним из лежавших, трудно было разобрать, кто это – девушка нервно комкала в руках какие-то бурые рваные тряпки. Почему целительской магией не владеют все? Но эльфийка, кажется, что-то могла – целительская магия почти не ощутима со стороны, но я всё же почувствовал исходящее от нее тепло. - Где остальные? – крикнул я. Эльфийка открыла глаза. - Эти… загнали их внутрь с помощью своих зверских монстров. Видимо, чтобы драконы не проникли, по крайне мере, сразу. Иди туда, помоги… Кто-то толкнулся мне в бок холодным и влажным носом, я еле сдержался, чтобы не ударить не глядя, резко обернулся - и увидел Тавира. Судя по всему, зеленоглазому волчку тоже досталось, о чём свидетельствовали кровоточащие подпалины на боку. Какой же он всё-таки маленький, тощий - по сравнению с тем же Пирсом, боевым волкооборотнем! В зубах Тавир держал какой-то мешок. Одновременно захотелось дать ему хорошего такого пинка и парадоксально расплакаться от облегчения, что он всё-таки жив... Пока жив, разумеется. - Иди отсюда! Откуда ты вообще взялся?! К кроликам своим бегал, придурок недоделанн... Тавир выплюнул мешок и спешно отбежал от меня на несколько метров - подальше от ударной волны моего облегчения. Невольно я опустил взгляд на принесённый груз - и понял, что это такое. Моё призванное оружие, до этой поры тихо лежащее прямо в комнате, под кроватью! Другие студенты, из тех, кто проживал в общежитии, разумеется, сдавали его в Академическое хранилище, а я так и не озаботился этим вопросом... Как и оружейный склад, доступ к хранилищу иномирные агрессоры перекрыли, но не в жилые комнаты. Ну, Тавир, побежал-таки кроликов своих проведывать - и про меня не забыл! Надо же… И про оружие моё знал, наверняка перерыл все мои вещи в моё отсутствие. - Спасибо! - я торопливо достаю кусуригаму - металлическая тяжёлая цепь приятно холодит ладони. Как же всё-таки жаль, что я так мало с ней упражнялся! Тонкая полоска кожи второго призванного предмета - какого-то подобия ошейника - вываливается на землю. Великий Дракон, ну что такое! – недолго думая, застегнул ошейник у себя на шее. Хоть не потеряется. - Постарайся не отсвечивать без необходимости, ладно? Всё-таки не боевой маг, а … На мгновение я застываю, осознав, что за почти целый год так и не удосужился узнать, а на каком же отделении учится Тавир! Как же так?! Не на боевом и вроде не щитовик, но… «Выживем - спрошу», - подумал я. И побежал в административный комплекс. *** Оказывается, есть очень, очень большая разница, как выглядит окружающее пространство в зависимости от внутреннего ощущения. Административный корпус раньше представлялся мне этаким благообразным почтенным и неторопливым, если так можно выразиться, зданием, прохладным, тихим и благообразным – достойное дитя проректора Эзалона и ректора Дегона. Ухоженные растения благородно обрамляли в интерьер, лестницы и коридоры вписывались в строгую, продуманную систему. Сейчас же мне казалось, что коридоры перепутаны, переплетены клубком каменных нитей, диким абсурдным душным лабиринтом, в котором я и другие участники этой междумирной драмы заблудились, потерялись и уже никогда не выйдем наружу живыми. Я слышал крики, голоса, рык и ворчание, вдыхал головокружительную одуряющую смесь запахов, бежал, куда-то поднимался, спускался и снова бежал, и хотя прошло не более пары минут с того момента, как я зашёл внутрь… - Др-ракон, - прохрипел голос за спиной, и я прыжком обернулся. Кусуригама хлестнула по ноге металлическим утолщением-шариком на конце цепи. Метрах в пяти от меня дальше по коридору стоял незнакомый мне акватец – его трудно было бы перепутать с кем-то другим. Он смотрел на меня пристально, насторожённо, искаженные многолетним употреблением крови шерров черты лица не передавали привычных распознаваемых эмоций. Я вдруг подумал, что делить нам совершенно нечего, что это разумное, как и я, существо, живущее в одном мире с нашим мэтром, что мы сможем договориться и просто закончить всё миром. Они уйдут, они должны уйти, их мало, а изоляционный купол рано или поздно сломают, сейчас им просто повезло, что Академия практически пуста, а почти все присутствующие – студенты и не имеющий непосредственного отношения к боевой магии обслуживающий персонал, но совсем скоро… Я даже открыл рот и начал было всё это говорить, но существо взмахнуло когтистой лапой-рукой, обрывая: - Др-ракон! Его губы приподнялись, обнажая тёмно-серые, острые и узкие зубы, лиловый длинный язык легко дотянулся до подбородка. Глаза с квадратными зрачками смотрели на меня, не отрываясь – жадно, оценивающе. Широкие ноздри с жёсткими тёмными волосками шевелились, раздувались. Мне хотелось отступить назад, но я сдержался, сжал деревянную рукоять своего оружия. - Зачем вы это делаете, вы же разумное существо, ваш мир разумен, мэтр Крилар… - Пр-редатель, - прохрипел акватец, делая шаг ко мне, ещё шаг – медленно, нехотя, как будто он и не хотел подходить, но мой запах или что-то иное неумолимо влекло его подойти ближе. – Он пр-редатель. Нельзя. Покидать мир-р-р, кр-расть останки святых шер-ров… - Ну, ничего себе, а вы притащили сюда живых шерров, тоже, можно сказать, украденных, которых здесь убьют на раз-два… - Мы искупим наш гр-рех! – глаза существа вспыхивают алым. – Кр-ровью отступников. Кр-ровью святых др-раконов! Нет, конечно, я всё понимаю и совершенно согласен, что драконы самые совершенные, великолепные и благородные существа, созданные по образу и подобию создателя всего нашего мира Великого Дракона, но менее всего мне хотелось бы стать «святым» в мире, где принято пить кровь своих самовольно вознесённых на пьедестал божеств, а кроме того, натравливают их на гипотетических врагов. - Вы так пр-рекрасны! – теперь существо почти урчало, уркало, то и дело высовывая свой неестественно фиолетовый язык, словно даже тот стремился до меня дотянуться. Расстояние между нами неуклонно сокращалось, и я не выдержал – перехватил цепь за увенчивающий её шарик, крутанул над головой, пуская лезвие в целенаправленный полёт. Бросок был хорош и быстр, мэтр бы оценил – примерно на шесть баллов из двенадцати, уклониться акватец не успел. Но острейшее и прочнейшее лезвие, проверенное на железном дереве, не отсекло ни миллиметра плоти иномирного существа – кусуригама вдруг отскочила от передней конечности акватца, словно ударившись о металл. Кажется, даже само существо удивилось, оно медленно провело когтем по краю вполне традиционного сюртука - ткань лопнула, обнажая смуглую кожу, покрытую… чешуёй. Коричневатые драконьи чешуйки плотно прилегали одна к другой... - Кр-ровь, - почти мурлыкнул акватец. – Кр-ровь изменяет нас. Мы хотим быть вами. Мы станем вами. Но для этого нужна ваша кр-ровь. - Вас уничтожат, всех до единого, - я почувствовал что-то среднее между отвращением, гневом и ужасом. – На что вы рассчитываете?! Купол уберут, вас перебьют, будь вы хоть… - Мы уйдём, - улыбнулся, приподнимая по-волчьи верхнюю губу, сказал акватец. – Мы умеем, тер-рквы научили нас уходить глубоко в землю, шерры подар-риили нам полёт, вы тоже… Без предупреждения, иномирная тварь кинулась на меня, зубы клацнули предельно близко от лица. Я ударил ногой, отбрасывая от себя – чешуя проступила, защищая, оберегая, мне стало невыносимо противно от того, что кто-то забрал себе эту неотъемлемую часть нашей драконьей сущности. Украл вместе с жизнью – не в бою, а вот так, плотоядно и подло. Великий дракон! Тварь отлетала, вскакивала то на ноги, то на все четыре конечности сразу, и шла снова – с неутомимостью и упорством зомби, уворачивалась от разрезающей воздух раскручивающейся цепи, мелькающего серебристой молнией треугольного лезвия. Да, мне порой не хватало силы и очень не хватало технических навыков, но скорость всегда была моим преимуществом… в какой-то момент акватец не успел увернуться и лезвие пропороло его встопорщенное крыло, зацепило, как гарпун рыбу. Тварь взревела от боли, и в тот же момент стены коридора повалились на меня, складываясь треугольником, подминая под себя. «Жаль, Эзалон этого не видел, а то расколол бы уже все преграды и разметал бы этих… демонов», - успел я подумать перед тем, как каменный осколок ударил меня по затылку, а затем что-то острое, словно полсотни лезвий, впилось в предплечье, в плечо… я взвыл – в меньшей степени от боли, нежели от острого нежелания становиться едой для мерзкого монстра, не гнушающегося употреблением в пищу разумного существа, дракона! Я почувствовал, как лапы – драконьи, не человеческие – упираются в стены, продавливая камень, как податливую глину. Словно маленький драконёнок, оборотившийся непредумышленно! Стены, потолок крошились, и я уже не замечал ударов, прямо передо мной оказался акватец, явно не ожидавший того, что противник ухватит его зубами, значительно превосходящими по размеру его собственные. Я размахнулся и швырнул существо об стену, разумное, но хищное и жадное существо, один раз, другой, третий, навалился сверху, ощущая не то что бы азарт – какую-то холодную мстительную ярость, когда когти вспороли грудную клетку, так просто, словно я делал что-то подобное много-много раз. Отрезвление наступило резко, внезапно, и я рухнул среди разрушенного коридора на колени, перепачканный в чужой и своей крови, прокушенная рука болела невероятно, распухая на глазах – а вдруг эти твари ещё и ядовитые?! Шатаясь, поднялся на ноги. Надо мной сквозь обрушенный потолок, через прозрачный купол сияло солнце, синело небо. «Рано улетать, рано», - я подобрал кусуригаму, побрёл прочь, не испытывая ни малейшей радости от победы над первым настоящим противником в своей жизни, ярость схлынула, осталось одно только безграничное смятение. Коридор, лестница, коридор… кажется, я на втором этаже… или на первом? Звуки, запахи – я понял, что впереди кто-то есть и заставил себя ускориться. Мне показалось, что маленький бой занял вечность, и за это время всё должно было уже как-то само собой закончиться, но – нет. Три шерра выросли передо мной стеной… много, слишком много на одного раненого уставшего меня. А за шеррами, над ними я увидел силуэт Тимрэ – того, что было когда-то Тимрэ, но мозг так упрямо и отказывался соединять воедино два образа. Она - оно повернулось ко мне, взмахнув тяжёлыми крыльями, слизывая тёмные капли, стекающие с подбородка. - Уходи, - сказал я, махнув здоровой рукой в сторону окна. – Убирайся, пока можешь. По всё еще гладким, не покрывшимся шерстью участкам её кожи пробежала шоколадного оттенка чешуя. Я понимал, что это означает. Рука заныла, затикала, мне стало душно, резко перестало хватать воздуха, я сорвал с шеи призванный ошейник, благополучно переживший трансформацию моего тела. Один из шерров резко бросился в мою сторону, а дальше я и сам не понял, что произошло. То есть механически отмечал последовательность событий, но тело действовало словно бы само по себе – кажется, я взлетел в воздух, а потом опустился шерру на спином, чудом не насадившись на костяные иглы, проступавшие вдоль позвоночника на добрый локоть. А потом, едва удержавшись на брыкающемся звере, умудрился накрыть кожаной полоской глаза шерра. И словно на миг ослеп сам, но через миг давящая темнота спала с век. Меня будто тряхнуло изнутри, тело переполнило упругой гибкой силой. Мускулы заныли, требуя бега, рывка вперёд, я почувствовал устойчивую тяжесть рук, отчего-то поджатых ног, обвёрнутых вокруг тела плотных крыльев, хвоста... хвоста?! Изображение в глазах прояснилось, посветлело. Я отметил разбросанные по полу тёмные кости, раздробленные, разломанные - их вид почему-то вызывал глухую ненависть, а ещё самую капельку - страх. Увидел парящее окровавленное существо под потолком - это она была источником этого страха, этой бойни, но её надо было слушаться беспрекословно. Надо ли? На мгновение всё во мне воспротивилось этой мысли, но мы были связаны - незримо и прочно: я, мои собратья - я ощущал их тяжелое горячее дыхание совсем рядом, и она, я улавливал каждое её движение, безмолвные приказы, взгляды и жесты, её мысли и желания. А вот ко второму существу, неподвижно лежащему на полу, проткнутому насквозь тёмно-серым шипом умертвия, никаких чувств у меня не было, просто ни малейших – я просто ждал приказа. Мог уничтожить его, мог притащить на растерзание ей, мог... Мои собратья обернулись, и я обернулся, ощущая одновременно и отделённость, и синхронное связанное единство с ними и существом под потолком. Прямо перед собой я увидел... себя. Это было странно, более чем странно. Я смотрел сам на себя двумя парами глаз, словно в зеркальном коридоре, не понимая, кто из нас действительно настоящий и главный: я, тяжело опирающийся на передние лапы зверь, или я - застывший изваянием дракон в человеческой ипостаси, раненый и обессиливший. Я-зверь снова посмотрел на неподвижное тело, глухо зарычал. Собратья переняли мою тревогу и зарождающуюся злость, пока что не имеющую конкретного направления. Я-зверь отвернулся от себя-дракона, сделал несколько шагов вперёд, присматриваясь, принюхиваясь к умирающему существу - оно было странным образом совершенно чужое и своё, знакомое. Внутренний приказ обжёг изнутри - нападай! Убей! Приказ хозяина не мог быть оспорен, но я отчего-то медлил, и собратья медлили, я не мог нападать сам на себя, и в то же время меня тянуло в другую сторону. Нападай! Убей! Это существо в крови, оно слабо... Нас много, оно одно! Но... Но... Но... Я заметался, словно попавшее в липкую паутину крошечное слабое насекомое, перетягиваемый в разные стороны противоположными, по сути, приказами. Туда - или сюда, туда - или сюда? Замотал головой, зарычал, заскрёб когтями по полу, застучал хвостом, крылья выпрастались, жёсткие шерстинки на боках встали дыбом. Мне стало жарко - странное ощущение, незнакомое по прежнему, холодному миру. Я-дракон приблизился - неуверенно, чуть пошатываясь, то ли от раны, то ли от такой же, как и у меня, головокружительной раздвоенности сознания. Я-зверь насторожённо ждал, инстинктивно ожидая нападения, агрессии, опасности... Тонкая кисть легла на бок, пробежавшись от костяных шипов к основанию крыла - приятно... Я снова мотнул головой, уставился на существо впереди, на существо на полу... И кинулся вперёд, и два моих собрата кинулись за мной. Парящее существо вжималось в стену, что-то крича, размахивая руками и крыльями, пыталось тянуть за те нити, которые связывали нас - но нити оказались вовсе не прочными канатами, они легко лопались, одна за другой, даря небывалое чувство свободы. Я наступал - а существо отступало, и вот мы бросились, взгрызаясь в податливую, мягкую и вкусную, сочную плоть, разрывая кожу, добираясь до мыщц, а потом сыто улеглись вокруг, ожидая приказа нового хозяина - если можно назвать хозяином самого себя. *** Я подполз к мэтру уже практически на коленях - стоять не было сил. Яд или что-то ещё, с чем драконья регенерация справлялась из рук вон плохо - слишком медленно, не давал мне собраться с мыслями. Тёмная кость шерра пронзила насквозь грудь мэтра, но его глаза были открыты, мой чуткий слух уловил слабое сиплое дыхание. - Ты сдал экзамен, - мэтр хрипит, улыбается, розовая пена пузырится на узких посиневших губах. На секунду его лицо напрягается, размазанные по полу крылья втягиваются, а лицо становится совершенно таким же, как было раньше, человеческим, невероятно молодым и привлекательным, только окровавленным и грязным. - Зачем вы, - я спотыкаюсь, но продолжаю, - тратите силы на иллюзии? - Вся жизнь - иллюзии, мальчик-дракон, - мэтр слепо вытягивает изуродованную руку, и я протягиваю свою, касаясь кончиков пальцев - без алых когтей, самых обычных человеческих по форме пальцев, не зная, как бы не сделать ему ещё больнее. - Вся жизнь - только иллюзии, почему бы и не... вложиться именно в них? ...Мне кажется, что всё, что происходит дальше, происходит не совсем со мной, будто часть меня навсегда остаётся где-то вне, в шеррах, покорно следующих за мной, словно домашние лошади или прирученные грифоны. Как в дымке, как во сне, больше не чувствуя ни боли, ни усталости, не глядя на мёртвого мэтра, я поднимаюсь. Изображения вокруг движутся, будто я - неподвижная ось этого мира, вокруг которой меняются декорации. Я вижу Артама, его лицо, перекошенное вампирьим голодом и безумием. Он бросается на меня, но шерры отшвыривают его прочь, не убивая, потому что я не давал такого приказа. Вижу, как Артам кричит, воет и кусает собственные пальцы, давясь мучительной, выжигающей жаждой крови, снова опускаюсь на корточки и провожу рукой по карманам сюртука наставника, всегда идеально чистого и безукоризненного, а теперь измятого и пыльного, отыскиваю мембрану с порошком и протягиваю вампиру. Тот смотрит на меня, на мэтра, на шерров, снова на мэтра, и внезапно качает головой, отворачивается и, так и не взяв порошок, выпрыгивает в застеклённое окно. Одним окном больше, одним меньше - отстранённо думаю я. Декорации снова меняются, шерры следуют за мной, точно тени. Я вижу студентов и работников Академии, кто-то ранен, кто-то нет - и оказывает помощь раненым, вижу мёртвых существ. Вижу, как Дан в одиночку преследует в воздухе последнего оставшегося акватца, отдаю безмолвный приказ шеррам - и те добивают одного из своих бывших хозяев, который не может сопротивляться "святым животным". Нирэм помогает раненым. Её лицо - тоже уже совершенно человеческое - неподвижная бесчувственная маска. Нирэм и три шерра, вот и всё, что осталось от иномирных гостей, принесших нам столько хаоса, смуты и боли. Дан идёт за мной, пытается обнять, наплевав на свидетелей, но я прошу его дать мне побыть в одиночестве – он спорит, но в итоге соглашается, через глубокое внутреннее сопротивление, разумеется, и я иду к фонтану. Тут никого нет. Хорошо. *** Фонтан, как это ни удивительно, тоже пострадал - чаша была пуста, каменный дракон потерял одно крыло. Недолго думая, залезаю внутрь, падаю на спину, почти плашмя, выпущенные крылья смягчают удар, но затылком всё равно ударяюсь о шершавую, холодную каменную поверхность. Больше всего на свете я хочу зарыться лицом в подушку, и чтобы Дан укрыл меня своими крыльями, и лежать так долго-долго, в тишине, в блаженной темноте с перламутровыми блестками - только чтобы при этом ничего не помнить, ни о чём не вспоминать, никуда не спешить и ничего не опасаться, а это, к сожалению, невозможно. Сейчас, когда битва уже позади, начнётся почти привычная, выматывающая, безусловно необходимая суета - нужно унести мёртвых, сообщить родственникам, допросить выживших... Вероятно, у Эёрана будет немало вопросов к маленькому непризнанному миру Аквату, но мне это всё уже безразлично. От каменного лежбища пустого дна фонтана холод пробирается под кожу, сворачивается там узкими и скользкими змеиными телами. Громкий, неприятно-резкий звук заставляет открыть глаза - словно трескается скорлупа огромного яйца. По сути, так оно и есть - прозрачный купол над Академией идёт трещинами, куски "стекла" отваливаются, на мгновение зависают в воздухе, а потом медленно планируют вниз, будто гигантские бесформенные снежинки. Я смотрю, как ректор Дегон наконец-то вырывается из своего плена, взмывает в небо. Его гневный рык мог бы оглушить, но уши точно набиты влажным и плотным гусиным пухом. С трудом поднимаюсь и сажусь. Вижу, как в тумане, самых разных существ - знакомых и незнакомых, преподавателей, сотрудников Академии и офицеров ИСБ, суетливых и собранных, встревоженных и злых, судорожно передвигающихся туда-сюда и медленно, вдумчиво исследующих каждый миллиметр пространства. Кто-то из них подходит ко мне, что-то спрашивает, предлагает куда-то пойти, но я только мотаю головой. А потом в небе начинают мелькать крылатые разноцветные тени - неужели антителепортационный щит ещё не сняли? И среди десятка, не меньше, этих самых теней мои глаза вдруг отыскивают одну, ярко-бирюзовую. Это настолько неожиданно, что даже блаженное равнодушие отказывает мне. Не может быть, чтобы... Но огромный, ничуть не меньше Дегона, бронированный синекрылый дракон действительно здесь. Через несколько мгновений он стоит рядом, уже в человеческой ипостаси, высокий и сильный мужчина со светлыми кудрявыми волосами. Мы очень похожи, как могут быть похожи отец и сын, только я гораздо мельче, слабее, неопытнее и глупее, так что не иду даже ни в какое сравнение, но... Моерр Мэгран, такой гордый и несгибаемый, не задумываясь, падает в каменную пыль на колени и обнимает меня за плечи, притягивая к себе. Я всё ещё не слышу толком звуков его голоса, не могу разобрать отдельные слова, да это и не важно - то, что он всё-таки прилетел, то, что он здесь, со мной, утыкается лбом в мой лоб, держит, надёжно и крепко, это... куда более ошеломительно, оглушительно, точно вся Академия рухнула разом у меня на глазах. Я снова закрываю глаза, ощущая себя маленьким нашкодившим, но бесконечно залюбленным драконёнком, который прекрасно знает, что наказание за шалость не будет долгим, и уже совсем скоро его пошатнувшийся мирок снова станет таким, как раньше - безопасным, безоблачным, знакомым и проверенным от и до. В этот самый момент, когда отец обнимает меня, сбивчиво и путанно, как он никогда до этого не говорил, бормочет о том, как он перепугался, как он волновался за меня, как спешил и боялся не успеть, я ощущаю себя таким счастливым, таким целостным, находящимся на своём месте - в самой глубине души понимая, что не смогу удержать это чувство надолго. Ещё пара мгновений - мне снова станет стыдно, что я не оправдываю его надежд, ожиданий и чаяний, что я не достоин его и нашего рода, что я позволил себе пойти наперекор всем правилам и порядкам. Граница между счастьем и целостностью и безнадёжным стыдливым отчаянием была тонка и остра, как лезвие, стоять на ней даже одно мгновение было больно, но я стоял, заставил себя улыбнуться, сказать, что всё в порядке, подняться и пойти за отцом, потому что боль с недавних пор стала неотъемлемой частью моей жизни, и в этом уже почти не было ничего особенного.

Эпилог промежуточный

Отец, к моему немалому удивлению, проявил понимание и согласился подождать в кабинете ректора, пока я соберу вещи и попрощаюсь со всеми - надо полагать, хотел-таки побеседовать с Эзалоном или Дегоном лично - при всей царящей вокруг суете и хаосе, отказать ему в разговоре они не могли. А может быть, он не пошёл меня провожать, чтобы не смотреть в каких условиях и с какой компанией провёл почти целый год его любимый сын и наследник. Как замороженный, я направился к себе, по пути не встретив почти никого из знакомых лиц - и это было даже хорошо. Тавир оказался в комнате, на кровати с Балем на груди, непривычно серьёзный и собранный. Несмотря на множество пострадавших, помощь оказали и ему, о чём красноречиво свидетельствовал плотно перевязанный бок. Кролики, как ни в чём не бывало, сновали по комнате, и на мгновение я ощутил лютую тоску, словно не отправляюсь домой, а покидаю дом, причём навсегда. Тавир бросил на меня острый короткий взгляд из-под густых ресниц - и упрямо ничего не сказал. Я быстро собрал вещи, чуть поколебавшись, достал приснопамятный портрет с заячьими ушами и голым торсом, сложил и его тоже - отец будет в шоке, если увидит, но не оставлять же его здесь, на радость новым соседям - надо полагать, Тавир задержится в Академии ещё как минимум на год. Наконец, оглядел какую-то опустевшую, осиротевшую комнату, поникшего, молчаливого волка - и быстро подошёл к нему, опустился на корточки перед кроватью. У Тавира задрожали губы и кончик носа, но он по-прежнему ничего не говорил, почёсывал ухо Бальтазара и смотрел в стену. - Ну... ещё увидимся, - неловко сказал я, сам не веря в то, что говорю. - Ну... держись тут. И... - я не знал, что ещё ему сказать, поэтому выпалил неожиданно сам для себя. - Пообещай мне кое-что, ладно? Тавир хмуро покосился на меня, а Баль быстрее зашевелил усиками. - Поцелуй Ириэль. Мне кажется, что-то из этого да и получится. - И кто из нас двоих псих? – после короткой паузы кротко поинтересовался мой теперь уже бывший сосед. Я сдавленно хрюкнул, прижался щекой к его груди и пушистому боку Бальтазара, отсчитал несколько сдвоенных ударов их сердец, встал и резко вышел, так и не спросив, вопреки своему обещанию, чему же учился в Академии мой неповторимый сосед - пусть это останется тайной. Может быть, когда-нибудь... Вышел из общежития, точно из бездны вывалился - и лицом к лицу столкнулся с Даном. Тот ухватил меня за руку и потащил к развалинам фонтана. Я не сопротивлялся, шёл за ним, чувствуя каждый свой шаг, словно с меня заживо содрали чешую, и одновременно очень остро ощущая исходивший от Дана запах озона. Мы остановились у разрушенного фонтана - здесь было тихо и на удивление не наблюдалось никаких существ. - Ты отправляешься домой? - спросил Дан. Его голос был спокоен, в отличие от Тавира, ни одна жилка на лице не дрогнула. Сильный, уверенный в себе дракон из правящего рода. Достойный представитель рода Шадаров. Я должен быть таким же. - Да. - Мои родители тоже будут здесь в ближайшее время. - Да, - тупо повторил я. - Мы возвращаемся к себе. Не думаю, что родители будут затягивать с третьим отбором. - Да. Данарр обнял меня, привлёк к себе и поцеловал - я не сопротивлялся, я даже ему ответил - глубоко, жадно, будто стараясь напиться им на столетия вперёд - какая бесполезная глупость. Мой лучший друг. Мой первый и единственный любовник. Отрывать его от себя было так же больно и неправильно, как отрывать крыло. Но драконы иногда могут жить и без крыльев - правда, жизнью это называть кощунственно. - Я не пойду на отбор и готов всё рассказать отцу и матери, - говорит Дан, отрываясь от моих губ и тут же снова прижимаясь ещё чуть влажными губами к виску. - И принять любые последствия, какими бы они ни были. Вместе с тобой. А ты? Его тело горячее-горячее, а я смотрю в небо и думаю о том, что я теперь - бескрылый. И мне даже некого винить в этом, кроме себя самого. - А я остаюсь с семьёй, Данарр. Дан молчит несколько секунд. Наверное, тоже считает удары сердца. - Хорошо. Как скажешь. Альвир. Не помню, как он уходит. Я снова куда-то бреду, вижу существ, говорю какие-то слова, и, наконец, покидаю Академию Драконов, чтобы больше никогда туда не вернуться. Мой третий отбор назначен на август, до него остаётся два с лишним месяца. Дома меня встречают взволнованные и радостные мать, родственники, слуги. Они что-то восклицают и причитают, расспрашивают о последних событиях, о призыве, об однокурсниках. Я отвечаю, не понимая смысла вопросов и произнесённых слов. Ничего не ем - просто не могу заставить себя проглотить ни кусочка из праздничного ужина. Мать с немного напряженной улыбкой наблюдает за моими мучениями и, наконец, протягивает чашку с горячим напитком, почти силком вкладывая её в мои безвольные ладони. Пряный аромат бергамота обволакивает со всех сторон. - Твой любимый, - говорит мать. Чашка с чаем падает у меня из рук.