Право на выбор

Глаза, раздражённые слезами, морской солью и потом, горят. Я встаю с трудом, ощущая свой средний рост как какую-то немыслимую высоту - такой надёжный каменный пол кажется головокружительно далеким. Делаю пару шагов к столу, беру двумя руками стеклянный графин за пузатые запотевшие бока и выплёскиваю себе в лицо холодную воду. Никогда такие простые действия не давались мне с таким трудом. Никогда я не мог предположить, что у меня вообще будет в них потребность - в моём распоряжении с самого рождения была магия, такая же часть меня, как нога, желудок или крыло. Каково будет мне жить, искалеченным, год за годом, не чувствуя её так, как я привык, жить, не зная, как и чем закрыть невидимую пробоину, в которую утекает моя сила? Каково отцу будет жить вовсе без магии - пусть даже и не навсегда, а только тридцать лет? Тридцать лет... довольно мало для долгожителей-драконов, но это больше, чем вся моя жизнь. Бессмысленная, глупая жизнь. Вода охладила полыхающее лицо, освежила - но ненадолго. Давящая атмосфера, тишина, одиночество, блокировка магии... Явь и сон путались местами, скоро я уже не мог понять, что происходит наяву, а что - в воспоминаниях или воображении. То ли я всё ещё карабкаюсь по почти отвесной Белой скале, умоляя небо и Великого Дракона, чтобы герцог Анларский оказался на месте, а Башня порядка только чудится мне в те моменты, когда я останавливаюсь чуть передохнуть. То ли я лежу на полу в Башне порядка и грежу, как выбрался окончательно из подвалов родового замка и долго, опасливо пробирался к пристани, прячась от то и дело мелькающих тут и там существ: вассалов рода Мэгран и чужаков, маленькой имперской армии, которая, как я и ожидал, прибыла в разгар столкновения и навела порядок, необходимый, но ожидаемо жестокий. Я видел убитых, видел раненых, перепуганных и озлобленных существ, видел руины и невероятную разруху, царившую на ещё несколько дней назад таких богатых и плодородных землях, избегал всех и каждого, не зная, куда направиться. Спасать Дана... не имея возможности принять истинную форму, будучи лишённым магии? Смело, но глупо. Скорее всего, я даже до него не доберусь. Между резиденцией Мэгранов и Шадаров располагалась Анлария, небольшое Анларское герцогство - своеобразная граница между нами, ненавязчивый императорский дозор. Замок герцога Шарля находился на самой вершине Белой скалы - той, где мы и встретились с Даном. Герцога я видел несколько раз, он бывал у нас на приёмах и с дружескими визитами, и он мне нравился - спокойный, приветливый, Шарль производил впечатление надёжного и справедливого существа, даром что был просто человеком. Ещё раз прикинув все варианты, я задрал голову, пытаясь рассмотреть величественное строение. Если бы я мог обернуться, то был бы на месте через пару минут... Центральные ворота мне не подходят, придётся забираться так. Блокировка магии затрудняла, замедляла регенерацию. Руки, не оправившиеся после всего произошедшего, в том числе расшатывания камней в темнице, представляли собой жалкое зрелище, почти как у мэтра от его иномирного порошка, но у меня не было другого выхода. Выбор. Мы столько спорили о нём с Даном - и вот теперь жизнь услужливо показала нам, что такое не иметь выбора по-настоящему. Я зажал клыками нижнюю губу и решительно полез вверх. *** - Выходи, - раздался голос герцога Шарля, и я приподнялся с мягкого дивана, на котором то ли задремал, то ли вовсе потерял сознание, навстречу его тихому усталому голосу. Блокирующие магию наручники вызывали головокружение, тошноту, горький, желчный привкус во рту. Стены словно качались, и я не чувствовал самого себя, будто ослеп на один глаз. - Это Альвир Мэгран, - представил меня герцог, потирая сложенные на груди руки, так, словно мы находились на светском рауте, а не на обломках жизней – моей и таких важных для меня существ. Контраст роскошной пышной обстановки, переполненной дорогими, красивыми и ценными предметами, бархата, позолоты и шёлка - и того рваного, гнойного раздрая, что царил внутри меня, был невероятный, тем абсурднее казалось всё происходящее. Рядом с герцогом стояли двое, оба драконы. Несмотря на блокировку магии, я ощутил невероятную давящую силу, исходящую от высокого мускулистого рыжеволосого мужчины, силу, значительно превосходящую мою – непривычное и угнетающее ощущение, для драконов ощущать собственную слабость очень тяжело, даже физиологически. Потолок и стены закачались сильнее, словно я стоял на корабле в шторм. Не так уж часто мне встречались настолько несравнимо более сильные по магии и мощи драконы, не являющиеся родственниками, если уж начистоту – буквально пару раз. Старший принц Элоранарр Аранский превосходил меня многократно, и это… подавляло, вызывало страх, трепет на уровне инстинктов – хотелось склонить голову, опуститься как можно ниже. Мы не были лично знакомы до этого момента, но я, разумеется, знал, кто он – не мог не узнать. А вот его спутник был мне не знаком – немногим старше меня по возрасту, ниже ростом, чем принц, более изящный и тонкий, с короткими тёмными волосами и пронзительными светлыми серыми глазами, вызвавшими какое-то смутное воспоминание… кто-то что-то рассказывал, но у меня не было времени и желания вспоминать. В отличие от яростного, негодующего, всполошённого принца, второй дракон совершенно не источал агрессию – напротив, от него веяло каким-то глубинным, невероятным в условиях всего происходящего спокойствием. К нему инстинктивно хотелось держаться поближе, но, к сожалению, в присутствии золотого принца он, как и я, ничего не решал. Герцог закрыл дверь, отсекая лишние звуки, в комнате стало тихо. Я выдохнул – это был шанс, минимальный, но единственный, и упустить его было нельзя. - Ваше высочество! – просто склонить голову, признавая главенство старшего и более сильного сюзерена, было недостаточно, и я упал на колени на мягкий ковёр с длинным ворсом перед рыжеволосым принцем, подставляя голую беззащитную шею – знак покорности и подчинения. – Прошу о защите! Умоляю. Данарра, освободите Данарра, я вас прошу, пожалуйста, умоляю… Длинные ворсинки светлого дорогого ковра прилипали к влажному лицу, я сам – мокрый от пота, крови и грязи, в рваной одежде, со спутанными волосами смотрелся на этом шикарном ковре нелепо. И принц рассматривал меня, молча, пристально. Его спутник, напротив, отвёл глаза. - Твой род взял его в плен? – голос принца давил не меньше, чем его магическая сила, мне невольно захотелось распластаться ещё ниже, но я сдержался. - Нет, нет, он в своём родовом замке, - если ещё там, если он ещё не… - мне стало жутко от бесконечного многообразия роящихся в голове картинок. – Но его надо спасти, иначе его убьют! Странное дело, говоря эти слова, я так отчаянно хотел довериться золотому дракону - фактически наместнику Великого дракона на земле. Может быть, потому, что больше вариантов не было, может быть, потому, что он вглядывался в меня так, словно действительно хотел, пытался понять. Может быть, из-за его сероглазого спутника, оплота спокойствия и устойчивости. Я чувствовал себя сейчас почти в безопасности, тогда как Дан… - Пожалуйста, - беспомощно прошептал я. – Пожалуйста… - Что случилось? – как-то обречённо буркнул принц, а я снова склонил голову. Что он сделает, если узнает? Я не мог ему врать, ни одна ложь не была бы убедительной и достаточной, но сказать правду… Не стоило обольщаться, у нашей постыдной, безумной в этом мире правды не могло быть сочувствующих, не могло быть союзников. И я пробормотал только то, что мог, хотя этого было явно недостаточно: - Я не могу сказать, это… - Только не говори, что это дело чести! – рыкнул принц, неожиданно вспыхнувшие эмоции раздражения, гнева, полоснули по мне магическим прессом. Он разозлился, и я, в принципе, понимал, почему. Вероятно, именно это и твердили ему наши отцы – если он уже переговорил с ними. Если они были живы. - Я не могу сказать! – смотреть в золотые горящие глаза было невыносимо, словно окунаться в жидкое пламя. – Я не могу, не могу, это честь рода… Это честь моего рода и жизнь Дана. Но я вынужден использовать те аргументы, которые могут убедить принца. Жизнь Дана, которого мой отец поклялся убить. Которого мог убить его собственный отец – его, такого стойкого, независимого, свободолюбивого, принципиального и отчаянного… Я вспомнил отрубленную руку, тошнота скрутила желудок, и слёзы невольно выступили на глазах. Я снова опустился на колени, прижимая лоб к ворсу ковра: - Я не могу, не могу, это честь рода… Принц резко выбросил вперёд руку – я не заметил начала этого движения, ухватил меня за волосы и дёрнул вверх, слёзы брызнули из глаз снова от этой примитивной, унизительной боли. Его гнев был внезапен, ошеломителен, он подавлял, размазывал. Лишённый магии, я чувствовал себя… ничем. Ничего я не мог ему противопоставить. Элоранарр зарычал, его лицо оказалось прямо напротив моего, зрачки сузились, проступили клыки, чёрные чешуйки на щеках, кулак, в котором он удерживал мои волосы, сжался ещё сильнее, заставляя потянуться вверх за его рукой. - Да в чём дело? Что вы все скрываете? Если он узнает… когда он узнает, моё время, как и время, отпущенное Дану, будет сочтено. Нас убьют, потому что такой позор, ставший достоянием всей империи, смывается только кровью. Никто не должен знать, никто… - Я не могу сказать, - как бы он не давил, есть то, что их всех попросту не касается! – Иначе семья… это нельзя сказать. Нельзя было, прежде всего, это всё делать – я это понимал. Но теперь, когда уже было поздно переписывать историю, единственное, как я мог выполнить свой долг перед родом – это хранить молчание. Что бы ни сделал со мной этот сильный и гневный дракон. Спокойный дракон с серебристыми глазами подал голос – негромкий и словно бы лишённый каких-либо эмоций, но парадоксальным образом проникающий в самое нутро, так, что я невольно прислушался. Несмотря на боль и почти парализующий меня ужас, подсознательно хотелось цеплялся за этот голос, звучащий во тьме моего отчаяния. - Хотите что-то сказать? – эта фраза, вероятно, относилась к молчаливо застывшему у дверей герцогу Шарлю. - Монри рассказывал, что видел их… Альвира и Данарра вместе не раз. Мне показалось, что я разбиваюсь вдребезги. Я представил себе реакцию и без того взбешённого принца… он и слова не даст мне сказать, после того, как всё поймёт. - Монри? – хмуро и кратко переспросил Элоранарр. - Демонокот. Ему понравился мой замок, за проживание он решил расплачиваться тем, что рассказывает всё обо всех, - герцог говорил что-то ещё, я уже не различал отдельных слов. Демонокот, в высшей степени удобный соглядатай. Не один Нагатар бродил там поблизости… Я даже уже не надеялся вырваться. Но и молчать отчего-то не мог, хотя заткнуть рот и не раздражать принца было бы, наверное, наилучшим решением. - Пожалуйста, помогите Данарру. Золотой дракон внезапно отпустил меня, и я упал, прижался к его сапогам – черная чистая гладкая кожа блестела в мягком сиянии магических светильников так ярко, что я видел свой размытый силуэт. Я сам себе казался сейчас грязнее. - Пожалуйста, помогите ему, - я ждал ответа, потому что мне больше не на кого было надеяться, а он, тот, который мог безнаказанно убить меня, разорвать на куски, тот единственный, в котором воплотилась сейчас вся моя безумная надежда, стоял и не говорил ни слова. Хотя безусловно всё понял – трудно было бы не понять. - Ваше высочество, умоляю… - Мне нужны подробности, - глухо, раздраженно проговорил принц. – Ты сейчас расскажешь мне, из-за чего сцепились ваши семьи. - Я не… - меня душили слёзы, бессмысленные и глупые. Подробности, во время которых Дан… - Всё в деталях! – перебил меня принц. – Чётко и по существу, без воя о чести рода и связанных с этим умолчаниях. Иначе я ничего не буду делать. Сероглазый невысокий дракон по-прежнему безмолвствовал, но и из комнаты не выходил. И хотя я не видел его лица, всё ещё не решаясь подняться, так и прижимаясь лицом к ковру, мысленно обратился всё-таки именно к нему: - Мы с Данарром познакомились давно. У него тоже стихия воды, он тоже сбегал из дома погулять, поупражняться с морем, и однажды… любопытство, всякое такое… Он так приятно пах…- я говорил, говорил, у принца дёргалось лицо, а картинки прошлого проносились перед туманными от усталости, переживаний и слёз глазами. Говорить всё это вслух было больно, но ещё больнее было вспоминать, даже не просто вспоминать – видеть эти дни, нашу первую встречу у Белой скалы, первый полёт, искристый и лёгкий запах бергамота, поднятый из морских глубин затонувший корабль… Время первых дружеских встреч, когда будущее ещё казалось таким прекрасным, таким безоблачным. Я украдкой взглянул в застывшее лицо принца. Он вслушивался в каждое моё слово. Что он сделает со мной, когда всё осознает, и что будет с Даном потом? Отец не простит Шадарам этого унижения, и если Элоранарр что-то со мной сделает… не простит именно их, Шадаров – не с Аранскими же воевать. Но и остановиться я уже не мог, снова мысленно обращаясь к спутнику принца. Наверное, это его секретарь или помощник по ИСБ – слишком уж скромно держится, хотя и с достоинством. - Мы любим друг друга, - простая истина, заключенная в этих словах, ударила по нашим родам, вассалам, окружающим, долетела до самых верхушек. Я чувствовал кровь и смерть там, снаружи этого надёжного убежища, в котором волею судьбы оказался. Рассказывал о последствиях, об отце, об угрозах, а сам дышал этим ржавым воздухом и не понимал – за что, почему, зачем это всё! Точнее, понимал. Но – не понимал! Принц сделал глубокий вдох, словно собираясь заорать или зарычать, но взглянул на своего предельно спокойного секретаря – и вдруг передумал. - Я понял, - в его голосе звучал лёд, но это был тонкий слой льда над раскалённой бездной. – Халэнн, останься с… Позови Шарля, пусть присмотрит за ним, - короткий кивок в мою сторону. Ты отправь записку Дариону, что Альвир здесь, пусть отправляется сразу к Шадарам… - у меня бешено заколотилось сердце, надежда всколыхнулась, безумная, невероятная, но я не посмел перебить рыжеволосого принца. – Нет, - со вздохом продолжал Элоранарр. – В таком тяжёлом случае мальчишку они ему не отдадут, – очередной звучный выдох, тогда как я боялся дышать, чтобы не сбить золотого дракона с желания помочь Данарру. - Пошли записку, чтобы Дарион возвращался сюда к тебе. Я пришлю ещё охрану. Запиши показания. Всё подробно. Кто первым придумал радикальный вариант, как Моерр и Лёвенхорм угрожали друг другу, как обосновали для вассалов необходимость сражения. - Я не... – я не знал толком, что хотел возразить. Что я хотел сказать, какую мысль донести – из той дюжины одинаково горьких мыслей, носившихся очумелыми мотыльками внутри моей головы? Не знаю. Что мы не хотели всей этой кровавой и дикой войны? Кому теперь это важно. - Мне нужен рассказ о том, как вы, Мэграны, дошли до открытого неповиновения императору и нападения на соседей, любовные подробности, - рык Элоранарра стал каким-то особенно остервенелым. – Можешь опустить. Меня интересует только нарушение законов Эрграя и их причины. Ты расскажешь всё, что знаешь, моему секретарю и подтвердишь, если это потребуется, на встрече с императором. Иначе, клянусь Великим драконом, ты будешь всю жизнь жалеть о своём молчании. Я невольно сжался ещё больше, однако ожидаемого удара не последовало – наверное, принц даже побрезговал меня ударить. Я снова почувствовал властное давление его магии, на этот раз вырвавшееся наружу с порывом ветра, охватившим пространство. Колыхнулись портьеры, звякнул завалившийся на бок подсвечник – как и другие золотые Аранские, принц одинаково умело владел всеми четырьмя стихиями, хотя – наверное, из-за его рыжих волос, угрожающе пламенеющих в полумраке залы – ассоциировался у меня с огнём. - Понял?! – рыкнул Элоранарр, и мне почудились огненные искры на кончиках его золотых когтей. А я вдруг подумал, что на самом деле вызволять Данарра ему нет никакого резона, абсолютно. Что ему жизнь мальчишки-наследника, который ничего не решает? Целью правящих было усмирение бунта, призвание к порядку зачинщиков, восстановление подчинения своих вассалов. И те, кто станут случайными жертвами этой маленькой кровавой войны – жатва неумолимой Магарет – что они значили для власть предержащих? - Да, - шепнул я. Элоранарр, уверенный в себе, сильный и властный, хищнически красивый, взявший сразу двух любовниц после своих неудачных отборов, не мог меня понять. Я снова скорчился на ковре, ощущая запах принца, острый, резкий, но на удивление не отталкивающий, даже в таком состоянии, как сейчас. - Халэнн, всё запишешь… - он говорил своему секретарю что-то ещё, а я не находил в себе сил подняться. Имя спокойного сероглазого дракона сказало всё – Халэнн Сирин. Его семью убили неспящие, тогда я был ещё совсем юным дракончиком, и, конечно, не слышал никаких подробностей, но сейчас я поразился его стойкости и выдержке. Наверняка, родные Халэнна при жизни поддерживали его, но они мертвы, а мои родные живы. Эта мысль неожиданно отрезвила, и когда секретарь старшего принца вернулся с бумагами и принадлежностями для письма, я смог открыть рот и начать свой рассказ. *** - Что будет с моей семьёй? Сдержанный пересказ недавних событий, без лишних «любовных подробностей», как и требовал принц, выжал из меня последние силы. Я так и не смог подняться с пола. Впрочем, в этом измученном состоянии были и свои плюсы – суматошные мысли и тревога слегка отступили. А может быть, в этом всё-таки была невольная заслуга сероглазого секретаря, спокойных интонаций его невыразительного голоса, – впрочем, тёмные волосы тоже слегка посветлели, серебряные пряди пробивались сквозь черноту. Какая у него магия? Водная, конечно. Странно, что я не почувствовал это сразу, обычно я хорошо «узнаю» своих. - Не знаю, - тихий голос, в котором по-прежнему не было ни осуждения, ни гнева, ни паники, лился на меня, как бальзам. – Но закон они нарушили серьёзно, не думаю, что император оценит их решение разобраться с проблемой самостоятельно и в таких масштабах. Твой отец должен был обратиться к нему. Это могло бы быть даже смешно, вот только я надолго, если не навсегда, потерял возможность смеяться. - Отец скорее убил бы меня, чем допустил такой позор. Он ненавидит меня и презирает. И опять же, произнесённые вслух, эти слова опалили меня своей жестокой незамысловатой правдивостью. Халэнн смотрел в сторону, но одновременно я удивительным образом чувствовал его внимательный неназойливый взгляд. - Ваш отец, - неожиданно отозвался он, - предпочёл нарушить закон, собрать армию и, рискуя жизнью, попробовать убить наследника чужого рода, чем убить вас. Мне кажется, так не поступают, когда ненавидят. «Но и когда любят – тоже поступают иначе», - стукнулась горькая мысль, я уставился поверх стремительно светлеющих прядей секретаря принца. Посмотрел в погасший камин. - Возможно, - признал-таки я определённую правоту слов серебряного дракона. – Но теперь ему, всему нашему роду и вассалам придётся расплачиваться за то, что он не свернул мне шею. Секретарь молча собрал листы, протянул мне. У него оказался и почерк под стать – красивый, ровный, несмотря на явную усталость и творящийся вокруг кошмар, в который волей-неволей оказались вовлечены все, находящиеся вокруг. - Прочитай, всё ли верно указано. Хотелось порвать и сжечь эти проклятые бумажки, в которых я, по сути, свидетельствовал против собственного отца в надежде хоть немного угодить принцу и вызволить Дана, но Халэнн Сирин был ни в чём не виноват, и мне не оставалось ничего иного, кроме как молча кивнуть и вернуть ему листы с краткой летописью самых трагичных дней моей жизни. Минуты опять потянулись мучительно медленно, мне ничего не оставалось, кроме как ждать, и я уткнулся в ковёр лицом. Слёзы вновь потекли против воли, пустые, безвкусные, плечи подрагивали - и я не мог остановить эту дрожь. - Ты справишься, - негромко произнёс сероглазый дракон. Его бесцветный, словно высохший голос неуловимым образом изменился, словно наполнился яркими красками и живительной влагой. Я дёрнулся, инстинктивно мечтая приблизиться ещё ближе - и слушать, слушать... Воспалённые глаза со слипшимися от недавних слёз ресницами закрывались сами собой, руки расслабились, дрожь и боль прошли, чёрные мушки перед глазами растворялись в воздухе. - Что бы не случилось, ты с этим справишься. Я тогда поверил ему безоговорочно. Живительная, почти целебная сила этих простых слов обрушилась на меня, впитывалась, точно дождь в пустыне - и я купался в ней, безоговорочно веря - конечно же, справлюсь. Жаль только было, что серебряный Халэнн не мог того же сказать Данарру. Всё будет хорошо, всё наладится, рано или поздно, обязательно. Я справлюсь.