***
— Да что ты мне мозги выносишь? — Бурчала сонно Кира, — Никто меня не кидал, я сама ушла, — Закрыв лицо подушкой, сказала та. Не сказать, что мать была рада ее визиту. Особенно одной. Весь вечер, едва придя домой, ворчала о том, что Кира, как обычно, все просрала. Ничего она на самом деле не просрала, а просто напросто проверить захотела. Если и вправду изменяет, то и не приедет совсем. А так, ей совершенно нечего делать в Москве. В Дубне, конечно, как-то спокойнее. А о том, будет ли волноваться Космос, как-то не думалось. Ему можно, а ей нельзя! Приплыли, называется. — А ну вставай, на дачу со мной пойдешь, — Ворчала мать, стоя над ней, — А то из Москвы она такая деловая приехала, непонятно от кого убежала… Ну убежала и убежала. Можно подумать сильно скучать будут. Поднимается кровати, плетется на кухню. Благо мать уже не так ворчит. Отдохнет, порисует. Никакого фонда и бесконечной беготни. Красота, можно сказать. Хотя, какую-то вину, что так ускакала, все-таки чувствовала. Она тоже волновалась, когда его не было дома ровно столько же. И что? Ни ответа, ни привета. Лучше уж картошку у матери на даче полоть, чем еще раз разбираться и ругаться на эту тему. Доедает овсянку и идет накинув олимпийку на плечи за матерью из квартиры. — Кстати, профессорские дачи, говорят, бандиты оккупировали, — Стоя на остановке, говорит мать. — Они всю страну оккупировали, — Ворчит Кира, пытаясь закурить. Автобус так и не приезжает. Стоят уже около пятнадцати минут, хотя в целом, это еще не много. В прошлые года она и по часу могла выстоять. Черт с ним, подождет. Время сейчас бежит даже как-то очень быстро, а потому Стрелецкая решает хоть ненадолго остановиться и подумать. А вишневая девятка, резко тормозит прямо перед ней, пугая Стрелецкую, что та аж сигарету роняет. — Здрасте, теть Юль! — Спуская стекло начал Колосов, — О, Кирюх, че с Москвы вернулась? — Не твое дело, — Фыркает Стрелецкая, потянувшись за новой сигаретой. — Не хами, — Дергает ее мать, — Здравствуй, Гриш! — Подвезти может? — А давай! Ну вот кого-кого, а Гришки ей точно сейчас не надо. Уж лучше в Москву обратно побежит, каясь во всех грехах. Но тем не менее, сидит у него в машине, докуривая сигарету отобранных у Космоса Мальборо. Удивительная вещь жизнь выходит. Встречаешь, как всегда, кого меньше всего хочешь видеть. Зачем он вообще решил подвезти их? Черт его знает. Но кольца на безыменном пальце нет — очередной парадокс, который валится на нее, как снег на голову. Вот почему, когда ей просто хочется побыть одной, на нее валятся вот такие вот Гришки? Стрелецкая бы очень хотела понять это. Да не может. Фильтр летит в окно, а ненавистный Гришка все не отстает. — А че ты приехала-то? С концами? — В гости я приехала, — Без желания отвечает Кира. — А в златоглавой у тебя что? — Ничего, нормально все, — Не собирается она ничего освещать, вот и все. — Куда едем-то? — На дачу, — Кряхтит мать на заднем сидении, — Ну за профессорскими. — Понял, — Довольно ответил он, — Кирк, а че ты даже встретится с остальными не хочешь? Что он имел в виду под «остальными», Кира не поймет. Остальных для нее не существует после смерти брата. Она вообще всех из его компании стала считать откровенными предателями и врунами. В стрелецкой играла обида, откровенная обида. А потому никого видеть ей не хотелось. Они были явно виноваты в этом. Все. Недовольно глянула на Гришку, а потом и на мать. Знала Стрелецкая, что матери лишь бы сбагрить ее. Ну вот что за наказание? — Неа, не хочу, — На что мать снова недовольно глядит на нее. — Сходила бы, — Снова вставляет свои пять копеек она. — Я подумаю…***
Съемочная площадка странное место. Особенно в перерывы, когда одна часть непрерывно носится, а другая устраивает перекуры, а третья вообще, так и не отдыхает. Сидит так же подневольно у гримеров. Регина тяжело вздохнула, хлопая по карманам кофты. Последняя сигарета в пачке, пожалуй, единственное, что сейчас разочаровывает. Контракт за эту роль хороший, долги за машину, как раз отдаст. Закусывает сигарету на выходе с площадки. Проблем и мыслей на самом деле у Турбиной была куча. Перерыв длинный, даже за сигаретами при хорошем раскладе успела бы сходить. Что делать с Рыкаловым, который вдруг стал ее тянуть на такие мерзкие роли, как сейчас, Регина не знала. Знала, что еще одна роль и станет лицом одного жанра. Противно, да и не очень хочется. Но ведь жить на что-то надо? Она ведь не Стрелецкая, так удачно запрыгнувшая. Хотя, в глубине души может и хотелось так же. Утрешнее солнце пропало. Небо заполонили тучи. Сигарету подпалив, Регина пошла вдаль от площадки, к машинам. Думать о том, что ей всю жизнь таких «жен» играть придется, страшно. Столько пройти и играть это. Лучше уж на одном театре сидеть и одних снегурочек играть.Страшно в какой-то степени. Страшно, что снова певичкой кабацкой придется быть. Страшно снова в эту нищету грохнуться. И выбирать из двух звеньев одно тоже сложно. Всю себя переломала и заставила карабкаться. Бредет к своей машине, замечая в очередной раз черный шестисотый Мерседес. Нет ну наказание какое-то снова на Киркиного кавалера натыкаться. — Опять ты что-ли? — Это ж кем надо работать, чтоб так успевать везде торчать? — Опять начал этот светленький. Мало того, что она их и не различала толком, а делила чисто по машинам, у светленького Вольво было, так и предъявы, чувствует Регина, лететь к ней снова начнут. Ну ладно, перетерпит. Что вот только каскадер этого киношного «мужа бандита» делает, вопрос ну очень тяжелый. Делает и делает. Жизнь научила такое мимо пропускать, а то еще и вид делать, что не видела никогда. Останавливается около своей машины. — В театральном и не такому учат, — Вдыхая дым от сигареты, говорит, — Что-то еще нашел или привык, что от тебя девки сбегают? — Обращаясь «Язвишь ты Турбина, хоть бы подумала кому!» — Думает она про себя. Нет, она-то в отличие от этого муженька два плюс два сложила и поняла, что Стрелецкая кроме Дубны никуда не поедет. И даже доказательства нашла. Только говорить пока об этом не будет. И плевать ей, что придушат ее сейчас и не подавятся, зато герой! Тайну не выдала! Светленький над ее выходкой ржет, что давало слепую надежду, что не прилетит ей по зубам. Похоже и без нее они переругаться могут. Хотя, не ее это дело. Сейчас бы Стрелецкую не подставить и самой разобраться в чем дело. — Ты ничего не узнала? — Фыркая на выходку Регины тот. На вопрос Регина лишь головой мотает. — Где-то я тебя видел, — Начинает этот каскадер, на что Регина губы поджимает. — Так вы же моего — Показывая кавычки руками, — «Мужа» каскадерите! — А, ну да, забыл… Простояв с пол минуты, она наконец открыла дверь, понимая что даже в машине очередной пачки нет. А думалось, что есть. — Никто сигаретки не одолжит? В нее летит пачка. Ловко поймав, поднимает глаза. — На, все забирай. Закусывает очередную сигарету. Пчелкину почему-то думается, что они слишком крепкие для нее, но та даже не морщится. Курит медленно и взатяг. А что, привыкать ей что-ли к тому, что слишком тяжелое? Нет, терпеть придется все равно. Характер уж такой. Потому за свое место в Москве она будет держаться и руками и зубами. — А мне кажется знаешь ты что-то! — Я знаю ровно столько же, сколько и ты, — Отвечает она и глядит на часы, — Ну два плюс два сложи, глядишь и сам дойдешь, — Но тот похоже все равно ничего и не понимает. Космос все равно чувствовал какой-то подвох от нее. Кира же просто с ровного места убежала. Ну, может и не совсем с ровного, но ведь убежала. Где она могла быть в Москве уже проверил. Подружек особо близких, опять же кроме этой Регины, не было. Куда ей деться-то? Вариант оставался только такой, что она поехала к матери. Но с матерью отношения у нее были плохими. Не могла же она к ней поехать. Хотя, почему? Вполне могла. Как-будто Стрелецкая что-то не могла. Она же вообще казалась не предсказуемой. И черт с ним, что сейчас он снова разругается с Виткой в хлам и укатит мотаться по Москве. Где искать Стрелецкую?***
Думать Стрелецкая собиралась совершенно о другом. Может зря она это все учудила? Какой смысл был этого побега? Глупость сплошная с самого начала. Слушать Турбину тоже было глупо. Говорил же ей братец, своей башкой думай, а Кира не опять, а снова. Немного занервничав в этот момент, она остановилась и отошла к скамейке около домика. Кого слушать и что делать? Вернуться? Так может она вообще там только мешает? Вот и проверит мешает или нет. Только мать долго на себе тащить ее не сможет. Если в Москве она могла приторговывать картинами, то здесь куда? В худошку идти работать? Красота! Приплыли называется… Но ведь и в комнату возвращаться не охота совсем. Придется и вправду здесь искать места, как бы противно это не звучало. Вновь закуренная сигарета чуть успокаивает, но все-таки какое-то послевкусие тревожности остается. — Зря отказалась, — Садится рядом мать, — Ну подумаешь, кинул тебя этот твой приц Московский. Не он первый, не он последний! — Да никто меня не кидал, — Затягивается сигаретой, — Я сама ушла, так проверить кое-что. — Допроверяешься, в итоге одна останешься, — Ворчит снова она. — Ну мам! — Не мамкай! А все-таки может и вправду зря? На даче, самое интересное, она была в последний раз зимой. И тоже с Космосом. Бесит. Все словно специально напоминает ей о ее тупой выходке. Ну да, ну сглупила, но иначе, как? Снова глаза закрывать на все? Закрывала, когда знала правду. Горькую, сладкую, любую, но правду. А сейчас… Сейчас нужно подумать, как разгребать плоды своего безрассудства. Даже подергивание травки на грядках не особо успокоилась. Видимо, еще слишком молода, чтобы эта странная вещь успокаивала ее. Ее вообще ничего не успокаивает. Кира словно с ума сошла, думает только об одном, все крутя эту противную мысль. Зря, явно зря. Зачем дернулась из Москвы? Все же хорошо было. А она снова какую-то ерунду учудила. Самой обидно от своей дурости. Только сейчас уже точно дороги нет назад. Напортачила вот и выкручивайся. Только как?***
Турбина дернется в очередной раз. Ее сцена была отснята раньше всех, освободилась она тем более быстро. Только все равно было беспокойно. Чует жопа приключения, особенно, когда утром все происходит таким сумбурным образом. Почему все так резко, некрасиво и буквально наперекос? Киру вон встретила, когда снова разругавшись на счет этой роли, ехала. «К чему бы это?» — Думалось ей сначала. А вот оно к чему. Смазалась Кира с бандосами, а Регина и не поняла. И к ней какие-то претензии теперь. Вот не любит она больше людей связанных с этим. Нравился ей старший брат Киры и что? Убили и все. Ушла любовь, так и не начавшись. Да и слава богу, если на то пошло. Ничего бы хорошего из этого не вышло бы. Тогда бы Турбина не смогла бы строить карьеру, как сейчас. Упеклась вы в бытовухе и жила бы с растоптанными мечтами. Хотя… И сейчас упеклась. Нет ничего, только театр этот гребаный и надежды на то, что будет сниматься в чем-то большем, чем сейчас. Сейчас все мечты о большем просто сдохли. Да, именно просто сдохли. Потому что смерть — это иногда то, что чересчур романтизировано. То, что иногда выглядит красивым и нужным. А ее мечты вряд-ли красивые и нужные теперь. Она сама-то никому не нужна, какие там мечты. Иногда хотелось запить. Вспоминала про то, как долго ползла к этому, чтобы просто запить. Иногда же хотелось все бросить и просто кончить со всем, но тоже приходилось закусить губу и жить дальше. Только жить все равно не особо хочется. Все это происходит со стороны наблюдателя, который отчасти глуп и не имеет за душой ничего, кроме холодного расчета. Но был ли смысл в расчете? Навряд ли. В какой-то момент такой жизни, она могла бы спокойно лечь под кого-то ради роли. Но спасло что-то. Прокатила на внешности и харизме, которую все так любили в ней находить. Но в себе она находила только черноту. Противную липкую, которая прекрасно все понимает. Не страдает, не преувеличивает, а действительно подытоживает то, что все это отношение к жизни глупо. Ведь, какой смысл был именно ее жизни, кроме карьеры? Даже ребенка завести не сможет, потому что некогда блин. Хотя, мать же успела. Даже на тот факт, что денег нет плюнула, когда заводила Регину. Только планы снова сбиваются. И ведь правда бог троицу любит. — Вот тебе что надо? — Вздыхая, говорила Турбина, глядя на героя похождений со Стрелецкой, — Сигареты могу вернуть? Или сверху накинуть? — Какая же вы мелочная выходит, — Но все-таки хватается за пачку, доставая сигарету, — Покурим? — Покурим, — И сама достает сигарету и металлическую зажигалкой, показушно подпаливая и свою и его сигарету. Сидит на капоте своей машины, все-таки пытаясь подойти к какому-нибудь выводу. Вывода нет. Каша одна в голове и нервотрепка с этой ролью, от которой уже хочется отказаться. И этот дружок Киркиного хахаля на нервы одним присутствием капает. Может и вправду отказаться от роли? Что ей театра мало? Как раз таки хватает. И не надо держаться за эту роль непойми кого держаться. Треклятая роль, ненавистная роль. — Вот скажите мне, — Начинает вдруг она, — Вы хотя бы имя мое знаете? Тот губы поджал, чуть задумываясь. — А может и знаю, — Хитро говорит он. — Так вот и назовите меня хоть раз моим именем, — Хохочет Регина, — Или не знаете? — Знаю. — Нет не знаете! Кидает фильтр и отходит к дверям. — Вот когда узнаете, тогда и поговорим. И демонстративно хлопнула дверью своей машины. Зачем она это делает вообще? От скуки? С ума сошла точно. Видимо совсем под конец из ума выжила. Все на перекосяк пошло, как Стрелецкую встретила. Как была Кира тем, что в легкую бороздить все планы своим появлением — так и осталась. Что делать только теперь не совсем ясно. Претензий от этих бандитов чертовых к ней много, будто она ее и решила украсть. Она ей зачем спрашивается? Им все равно не объяснишь. Так и сидит пальцами руль обхватив. А этот друган Киркиного кавалера в окно стучится. Пристал, ну что за напасть. — Турбина Регина Алексеевна, — Опуская стекло она услышала наконец ответ на свой вопрос. — Ну что, отгадал, — Заявляет Регина, — А вы кто? Тот довольно ухмыльнулся. — Пчелкин Виктор Палыч… - Так вот, дорогой Пчелкин Виктор Палыч, — Стуча пальцами по рулю, Турбина задумалась, — когда узнаете более интересный факт из моей биографии, — Она сделала паузу, — вы постучите. Поднапрягите свои бандитские связи! Протараторила чуть нервничая и закрыла окно. Надо уезжать, дел куча, а она тут шутки шутит, как обычно. В театре дел куча, а она тут пристала к человеку с бандитскими связями. Мысли уже были в кучу. Хотя, что такого-то? Кто ей запретил вообще? Развлекается, как может. Взрослая уже. А за окном мелькают Московские пейзажи. Надо ехать к матери. Глядишь и узнает, что там со Стрелецкой. Медлить не хочется, даже домой заезжать не охота, потому что хочется сбежать с Москвы к чертовой матери. В этом она понимала Киру. Только ведь какие великие проблемы у Стрелецкой? Хотя, осуждать она ее права не имеет. Как установка. Только такая же бессмысленная, как и поведение ее. Собственные мысли бесили Турбину. Уехать раньше пятницы все равно не может. Это и бесит. Ей нужна хотя бы маленькая, но смена обстановки, иначе точно с ума сойдет. В театре тоже не будет времени сидеть на месте. Зато, как вариант забыться от всей этой дикой кутерьмы. Репетиция перед сентябрьской премьерой. А после нее, она уже, как птица в полете. Снова вымотаться, чтобы заткнуть всю пустоту внутри. Чем это плохо? В целом, ничем, кроме постоянной бесцельной усталости. Только, что у нее было, кроме театра и кино? Н-и-ч-е-г-о. Обидно даже как-то, но ведь шла к этому, а о другом даже и не мечтала. — Турбина! — Слышит она около входа, — Где ты шарахаешься? Времени ноль! Регина тяжело вздохнет. Поплетется готовится к спектаклю, не слушая метания режиссера. Еще бы, премьера же, черт ее дери. Сезон скоро открывать. Только какая-то скука вдруг охватила Турбину. Словно это и вправду повторяется уже сотни раз. Мысль о том, как ей сейчас, подъедала. От того-то и становилось еще противнее, что ей в своем возрасте, уже так противно жить. — Да иду я, иду, — Ворчит та, медленно шагая в гримерку. Кидает сумку, расплетает хвост и долго глядит в зеркало. Страшная она что-ли? Нос ровный вроде, губы не тонкие. А почему на нее тогда на нее даже ее чертов продюсер не клюнул? Наверняка бы роли получше тогда сувал, а не этих чертовых «бандитских жен». Но сейчас-то все отлично. Сидит себе в театре, сценарий перечитывает, хоть и помнит каждую строчку наизусть. Вздохнет, пока не услышит хлопок двери. Чуть поежится от того, что уже не одна в гримерке, но свыкнется, когда поймет, что вроде, как свои. Девочка с труппы пробежала, хватая со столика рядом забытую перчатку. Турбина проводит взглядом и сама выйдет из гримерки к сцене на крайнюю репетицию перед выступлением. Почему бы и не согласится на эту глупую авантюру?***
Вымотавшись под ноль, Турбина вышла из театра только в половине двенадцатого. Зевая она крутила ключи от машины между пальцами. Домой хотелось неимоверно. Еще сильнее наверное хотелось покурить и поесть. И покурить наверное сильнее. Только пачку она вновь забыла в машине, а поесть приготовить дома будет до ужаса лень. Мокрый асфальт напоминал о недавнем дожде, который по всей видимости, был, пока Регина была в театре. Зато на выходные она свободна. Уедет, как и планировала, узнает, что там с Кирюхой, а там уже и следующая неделя начнется. — Артистка театра и кино, — Слышит она за спиной, уже начав открывать ключом машины, — Между прочим, в главной роли в спектакле, который репетировали сейчас, — Турбина оглядывается, тяжело вздыхая. — А вы маньяк выходит! — Нет, я просто наблюдательный, — Наглеет он. — Вашу наблюдательность бы в мирные цели, — Регина отворачивается к машине. — Может подвезти? — Мне мама в детстве говорила, к мужикам ночью в машины не садится, — Наконец открыв дверь, сказала Регина. — А днем значит вы садитесь? — А днем, я и сама за рулем, — Облокачиваясь на дверь, — Слушайте, я же все-таки не Стрелецкая, я больных не спасаю. — Это девка-то Косовская? — А то, — И захлопнула дверь, — Она значит сбежала, а ваш этот друг с предъявой ко мне! — Вглядываясь в мокрый асфальт, внутри снова все до боли сжалось. — А что прям сбежала? — Сбежала так, что этот самый прискакал ко мне в пол седьмого утра, выясняя где я ее прячу, — Пальцы стучали по капоту. — А вы Регина Алексеевна удивлять любите! — А что я театральный зря кончала? — Усмехается Регина, разглядывая собеседника. Стоит ровно точно так же, как и она, около своей машины. Только Регина не стесняясь сидела на капоте, все-таки машина своя, а Пчелкин стоял, выкуривая очередную сигарету. Глянув вновь на асфальт, Турбина заметила приличное количество бычков около его машины. Ждал ее что-ли? И зачем? Вопросы сыпались на голову Турбиной, почти, как снег на голову. Не входили такие развлечения в ее планы. И так слишком много наговорила — А вы тут зачем, собственно? — Скучно, — Довольно правдиво отвечал Пчелкин, — А досуг проводить надо с образованными людьми надо! — И сам глядит на эту кучку окурков, словно уже понимал, что явно спалился, — Зря что-ли вы, Регина Алексеевна, театральный кончали? — Не зря, выходит, — Чуть мнется Турбина, — Я подумаю, — Многообещающе говорит она, — Ну, над досугом. Вскакивает с капота, молча садится в машину, так и не понимая зачем вообще на все это подписалась. Ну досуг и досуг, ей самой иногда до одури скучно бывает. И сейчас по всей видимости тоже, раз на такие глупейшие авантюры соглашалась. Нет, не будет никакого досуга. Хочется убежать, не забавлять себя таким дурдомом, который возле нее уже начинает селится точно основательно. И ее вмешивать, как лицо явно не второстепенное. И снова ведь все из-за Стрелецкой!