Убить или умереть: призраки не боятся пуль

Прошло четыре дня с первого приказа Ичиро Мацумото. С утра моросил мелкий дождик. Капли скатывались по стёклам и исчезали - стремились к самому низу, к земле. Гурэн читал книгу и шуршал страницами, внимая каждому слогу. Попутно он отпивал горячий кофе, ожидая прихода Шиньи из магазина. Тот не торопился возвращаться домой, хотя список покупок состоял всего из четырех предметов: банка молотого кофе, упаковка яиц, любые фрукты/фрукт, который ему вздумается взять и томаты. Капли задребезжали - Шинья тихонько зашёл в квартиру. Он снял дождевик и отряхнул волосы от воды. Гурэн лениво вышел и махнул рукой блондину - забрал пакет и зевнул - дождливая погода, льющаяся вода - всё это навевало скуку и клонило в сон. — Вот бы дождь поскорее закончился... - сложив руки, Шинья почти лёг на стол и закрыл глаза, с его волос начала стекать вода. Он глубоко дышал своим аккуратным носиком и изредка почёсывал его, довольно хихикая. Гурэн показал фотографию девушки, которую нужно убить. Она была худенькой, с опущенными на глазные яблоки веками, длинными ресницами, черными переливающимися локонами волос, а на ее лице красовалась слабая полуулыбка. — Совсем юная. - Шинья разомкнул губы: — На вид лет четырнадцать-пятнадцать. Больше не дать. Ичиносэ потянулся и хрустнул пальцами - вид его был безразличным и незаинтересованным: — Пойдём на улицу. Шинья выпучил глаза и замахал руками, выказывая протест: — Ну уж нет! Прогулка по лужам и падающими на тебя каплями меня не устраивает! - парень грозно глядел на Гурэна. — У меня сигареты закончились. - брюнет потряс перед лицом Шиньи пустой пачкой. Тот, словно маленький ребенок, наблюдал своими голубыми глазками за трясущейся пачкой - вверх-вниз - ну что за настырный парень? — Бля...Ну ладно-ладно. - он стукнул ладонью по столу и медленно привстал. *** Каждая лужа, которая попадалась парням на глаза, была покрыта кругами разводов - капли стучали по гладкой поверхности, рисуя на ней узоры. Гурэн вдохнул прохладный воздух - дождь всегда освежает природу и сам день. Хиираги и Ичиносэ шли по аллее - пускай без зонта, пускай под дождём, но прогуляться по улице - кайф. Алые листья шуршали из-за ветра. Некоторые деревья полностью оголились и остались лишь одни стволы с опустившимися вниз ветками. Шинья слегка толкнул Гурэна. Парень что-то шепнул брюнету, и они одновременно обратили свой взор на девушку, что сидела на скамейке и мокла под дождём. Её черные, как вороново крыло волосы завились, длинная чёлка прилипла кносу, а сама она сидела и, опустив голову, смотрела вниз. Лица девушки они не разглядели - уж больно длинная была её чёлка, да и взъерошенные волосы прилипли к щекам. Но заинтересовала незнакомка юнош не этим. А тем, что она сидела и сжимала пальцами картонную мокрую коробку с чупа-чупсами. На коробке была нарисована стеклянная банка Кока-Колы из девяностых. Девушка сжала сильнее своё имущество и спросила: — Хотите чупа-чупс? - она сглотнула и улыбнулась, как улыбаются только-только пришедшим долгожданным гостям: — Это мои любимые, со вкусом кока-колы. Мне их папа подарил. И она замолчала, ожидая быстрого ответа. Гурэн и Шинья замерли. Они абсолютно ничего не понимали. Глядя на полностью промокшую девочку, парни посмотрели друг на друга. Им нечего было ей ответить. Их будто парализовал шок, а незнакомка продолжала ожидать ответ. Тогда, когда прошли две долгие, наполненные молчанием, минуты, девушка взяла сладость и сняла с неё обёртку. Она облизнула чупа-чупс всего один раз и положила рядом с собой, на мокрую скамейку. Поправив слипшиеся от дождя волосы, её рука потянулась к коробке - она долго шарила в ней, словно что-то ища. И когда тонкая рука, полная чупа-чупсов, вновь появилась перед взором Гурэна и Шиньи, девочка кинула им с силой леденцы, и они градом посыпались на землю, ударяясь с совсем слабым «стуком», и потом они долго катались по твердой поверхности. Когда все сладости замерли, девочка подняла голову - на ней были солнцезащитные очки, а по её щекам стекали струи воды. И в тот момент, когда Гурэн слегка ужаснулся, а Шинья никак не мог оторвать взгляд от разбросанных чупа-чупсов, брюнет дёрнул за плечо Хиираги, и он, повернувшись к нему, стремительно пошёл вместе с Гурэном вперёд. *** Эта скамейка и валяющиеся около неё чупа-чупсы давно скрылись из виду. Проходя деревья, юноши уже успели позабыть зачем они вышли на улицу. Им всё казалось, что они никак не могут оторваться от той скамейки, что, если они обернутся, то увидят море чупа-чупсов со вкусом кока-колы под ногами. *** Томоэ Нисикава было четырнадцать лет и несколько месяцев от рождения. Её семья очень богата и имеет связи с кланами якудза, с компаниями и фирмами. Девочка была единственным ребёнком в семье, и её берегли, как зеницу ока. *** Рада ли Томоэ тому, что живёт? Если её послушать, то сразу и не поймёшь, что у неё на душе. *** Pov. Я родилась слепой. Первый мой крик, когда я появилась на этот свет был от того, что я ничего не увидела. Всегда... Передо мной всегда была лишь тьма - черная, глубокая, непреодолимая. Я сразу же возненавидела свои первые секунды жизни. Дышать, слышать, чувствовать прикосновения, самой чего-то касаться... Но к чему я прикасаюсь? Благодаря родителям и родственникам я узнала, что такое овощи, фрукты, знаю, какие они на вкус... Но что такое «цвет»? Я всегда вижу лишь один - чёрный. И он мой любимый. Можно забыть о таких цветах как жёлтый, зелёный, синий и о других тоже, ведь мне никогда не разомкнуть глаз и, конечно, не увидеть их и не восхититься, а, может, ничего не почувствовать, даже если их узреть... Я стараюсь улыбаться, когда ощущаю присутствие родителей, но в душе, в этом непонятном омуте, мне хочется заплакать от пустоты, что заполнила меня полностью. Бабушка часто гуляла со мной, держа меня своими покрытыми морщинами, уставшими руками и целовала мой лоб, молясь за моё здоровье. Она и по сей день приходит ко мне, что-то рассказывает, и всегда, всегда говорит о том, что я - прекрасная девушка. Я с семьёй живу в большом доме, на территории которого есть маленький, но аккуратный, ухоженный пруд. Мне нравится опускать в прохладную воду руки и пытаться поймать маленьких рыбок, снующих туда-сюда, желающих уплыть подальше. Я их, этих удивительных созданий, как и многих других, никогда не видела, но, как рассказывала моя бабушка, они прекрасны и изящны, ведь рыбок создала природа... Даже сейчас, когда я сижу и отдыхаю в кресле в номере отеля и наслаждаюсь вкусом чупа-чупса, мне кажется, что всё равно чего-то не хватает. Почему же мне так нравятся эти леденцы на палочках, спросите вы меня? Я никогда об этом не задумывалась... Просто нравятся, вот и всё. Однажды отец дал мне попробовать чупа-чупсы, и мне понравился именно со вкусом сладкого газированного напитка, который очень популярен. Я как-то подумала о том, что эта конфета и человек похожи. Человек живёт, живёт, но потом, как и чупа-чупс, он истощается, начинает пропадать в этом мире - силы его покидают, и в конце концов, когда ты чувствуешь последнюю сладкую жижицу на языке, от леденца остаётся лишь палочка, которую ты выкидываешь. Так же и человек. Умерев, от него остаётся никому ненужное тело, а затем скелет - всё это гниёт и забывается. Странно, правда? С стуком ко мне в номер учтиво зашёл работник отеля. Он поставил рядом со мной поднос с чаем и чем-то ещё. (Я ещё час назад попросила принести мне чёрный чай ). До моего слуха донеслось шуршание - вероятнее всего, мужчина поправляет одежду или открывает упаковку, чтобы мне было удобнее брать еду. — Спасибо. - на одном дыхании произнесла я, как бы хваля работника за его проделанные труды. — Не за что. Надеюсь, Вы насладитесь чаем и десертами. Я сразу подумала о том, что он, скорее всего, улыбнулся мне, а если это не так, то всё равно приятно слышать подобное. Моя рука сама потянулась к чашке с горячим напитком. Губы сложились трубочкой - прохладное дыхание начало остужать горячий чай, которым я боюсь обжечь губы или язык, чтобы потом в спешке не звать врача. Мне почему-то вспомнились недавние фигуры, с которыми я попыталась заговорить, скорее всего, это были мужчины, двое или трое. Возможно, моё присутствие их ошарашило, ведь многие смотрят на меня, как на диковинку и начинают жалеть, перешёптываясь между собой. Мне же не зачем себя жалеть. Единственные, кого я хотела бы поблагодарить и, если люди так хотят увидеть проявление жалости, то несомненно слова сострадания нужно говорить моим отцу, матери и бабушке, которые всегда за мной ухаживают, забывая о себе. Но даже так, я продолжаю жить. По крайней мере моё существование радует родственников, а это самое главное, ведь у меня никого нет, кроме них... Новый день начался также, как и вчерашний, и, даже, позавчерашний. Я позвала помощницу, и она со словами «Секунду, я сейчас приду!», спешно подходит ко мне и помогает, выполняет все мои просьбы. — Я хочу надеть юкату жёлтого цвета, пожалуйста....Говорят, это красивый цвет... - произнося эти слова, во мне всё застывает, и даже, зная о том, что мне ответят положительно, я всё равно стыжусь своих просьб о помощи. — Конечно, госпожа. - ласково отвечает помощница. Она неторопливо одевает меня, расчёсывает волосы и что-то попутно рассказывает. — Сегодня у Вас будет встреча с юным господином из семьи Такаги. - я нехотя слушаю её, хотя всю эту информацию хочется пропустить мимо ушей: — Скажем так... Он придёт к Вам свататься, - я ощущаю её смущение и всё же сохраняю спокойствие, в ожидании того, когда она подберёт нужные слова, - и вас отведут в специальную чайную комнату... Для «переговоров...» — Хорошо, Юкико. - я улыбаюсь ей. Моё нутро наполняется волнением, хочется протестовать и ничего не делать, но я не могу так поступить, ибо это не обрадует родителей и Юкико. — Встреча ведь будет вечером? — Д-д-да! - Юкико, скорее всего, начала махать руками, как бы стесняясь и извиняясь. Она волнуется за меня, но в тоже время надеется на счастливое будущее для меня... И в эту секунду, когда Юкико могла бы уйти и облегчённо выдохнуть, мне захотелось поговорить с ней: — Юкико, расскажи мне что-нибудь из своей жизни. - улыбнувшись, я сложила руки и поудобнее уселась в кресле. Она, думается мне, начала размышлять, что ИМЕННО стоит мне услышать от неё, и когда Юкико кашлянула, то начала свой рассказ. — Госпожа Томоэ, не могу быть уверена в том, что моя история Вас заинтересует, - тут она замолчала на несколько секунд и перевела дыхание, - однако, я начну: Один маленький мальчик забрёл в лес. Он искал ягоды под слипшимися из-за дождя листьями, но кроме веток ему не удалось найти что-то интересное. Ребёнок ходил кругами, пока не понял, что заблудился. Его маленькие руки потянулись к глазкам - он начал плакать и вытирать слёзы, что лились нескончаемым потоком. Мальчик разочаровался во всём: в окружении, в самом себе. Его взор упал на ветку, что находилась над ним: на ней сидела сова и, будто скукожившись, сидела и дремала. Ребёнок смотрел на эту удивительную птицу - она, словно отгородившись от всех, сидела, сложив крылья и мирно спала. Он решил позвать сову: «Эй, просыпайся!» - крикнул он ей: «Иди ко мне!» Но сова лишь несколько раз пискнула и мальчик подумал, что она ему сказала, будто придет позже. Он присел под деревом и начал ждать: ждать, когда сова прилетит к нему и они вместе о чём-нибудь поговорят, скрашивая серые будни друг друга.» Для меня это стало похоже на сказку, но я поняла одно - птица ни за что не спустилась бы к ребёнку, сколько бы он её не ждал. Я разрешила Юкико на время уйти и, как этот мирный мальчик, осталась сидеть у себя в комнате, ожидая часа, когда будет встреча. ...мои волосы закрутили в странную прическу, так думалось мне, лицо напудрили, а губы накрасили помадой. Когда я села в машину, то Юкико уже ничего не решалась рассказывать - будь то выдуманная история или история из жизни - мы просто молча ехали. — Я взяла свою повязку на глаза, - я медленно сказала это Юкико, - завяжешь мне её перед встречей? — Конечно, госпожа Томоэ. Водитель сказал, что ехать мы будем около получаса, поэтому я достаю из потайного кармашка чупа-чупс. Фантик противно шуршит, но я всё-таки открываю конфету. Её «сладость» меня успокаивает и, как мне кажется, можно вечно вот так ехать и ощущать во рту вкус Кока-Колы. Юкико молчит и изредка, еле слышно, шмыгает носиком. Я не знаю, что у нее спросить или что ей сказать... Очень хочется о чём-то поговорить... Однако, я всё равно молча еду. Когда мы оказываемся на месте, машина притормаживает, и я от неожиданности вскидываю руки. Юкико помогает мне выйти из машины, отряхивает одежду, разглаживая, по-видимому, складки, которые на ней образовались, поправляет мою повязку на глазах и только после всего этого, она выдыхает. Я иду под руку с Юкико. Та медленно ведёт меня вперёд, а я держу «юбки» своего наряда. И эта непроглядная темень... Всегда... Всегда она была моим верным спутником!.. До сих пор в моём рту находится чупа-чупс, который я не успела рассосать до приезда к назначенному месту. Мне не хочется его выкидывать, нет, не от жадности вовсе, просто не хочется. Я начинаю его грызть, крошить на маленькие кусочки эту твёрдую сладкую конфетку, чувствуя, как она распадается на сотню мелких кристалликов. Палочку, после того как она стала пустой, я отдаю Юкико и улыбаюсь. Она молча забирает её и желает мне удачи, а затем обнимает меня - я чувствую биение её сердца, и мне, непойми отчего, хочется расплакаться. Я провожу пальцами по чёлке - хочется скрыть от всех свою повязку, надетую на глаза. Но меня уже провожают в комнату к молодому человеку... *** Я касаюсь руками двери - она начинает противно скрипеть и я захожу внутрь. Какая-то женщина, явно немолодая, но любящая цветочные духи ( от неё веяло ароматом роз ), усаживает меня на пол, и я кладу ладони на колени. Волнение окутывает меня с головы до пят - дыхание участилось, но всё же, я перебарываю это чувство. — Здравствуй, - со мной начинает говорить, так называемый, жених, - меня зовут Курапика Такаги. - голос его я нахожу добрым и нежным. — Моё имя - Томоэ Нисикава, очень приятно. - я сложила руки на полу и поклонилась, опустив голову. Юноша замолчал, и в комнате повисла тишина. Его что-то обескуражило, думаю, оно так и есть. Мне не хочется прерывать эту тишину - пускай Курапика что-нибудь скажет, пускай кто-нибудь зайдёт в комнату!... — Томоэ, - он неожиданно заговорил. Было в его голосе некое затаённое волнение, - ты... ты очень красивая. Я сразу это заметил. - Курапика заставляет мои губы подняться вверх, в искреннюю улыбку. Я никак не ожидала услышать столь приятные слова. - Почему... Почему твои глаза что-то скрывает? - он очень волнуется, его всего окутало стеснение, давным-давно, ещё до нашей встречи, ещё в момент её ожидания. Я в какую-то секунду задумываюсь об одной вещи - Курапика мог бы отвернуться от меня и убежать, узнай он о том, что я слепая. Моё лицо украшает улыбка, которую я никак не могу скрывать. Руки тянутся к чёлке, и я показываю ему повязку на глазах: — Я ничего не вижу, Курапика. - с лёгкой улыбкой произношу я, ведь мне нечего стыдиться: — Я родилась такой. Если тебя это не устраивает, можешь сказать об этом. Меня это ни капли не расстроит. Он, скорее всего, смотрит на мою повязку, которую я старательно держу открытой перед ним. — Томоэ... - я ощущаю в его голосе дрожь, - я... я буду твоими глазами! - неожиданные слова, заставляют меня застыть, заставляют в моих жилах застыть жгучую кровь. В эту секунду красная жидкость забурлила во мне - стало намного легче, но я по-прежнему испытываю крайнее волнение. Курапика лишь тихонько всхлипывает, но я чувствую в нём твёрдость духа, дарованную ему свыше. — Ты ведь не из жалости так говоришь? - я покрываюсь краской за считанные секунды: — Мы... Мы знакомы всего-то... Этот парень перебивает меня: — Я верю в судьбу! Я сразу понял, что ты - та, кто мне нужен! Остальное неважно! Он прильнул ко мне и обнял, а я ощутила на себе тепло его тела. В этот момент я растерялась так, как никогда раньше. Медленно подняв руки, я сцепила его одежды - можно ли было назвать это объятием? - Право, не знаю. На душе мне полегчало, так и хотелось не выпускать его, а быть всегда рядом. ...Курапика слегка хихикнул, возможно, каким-то своим мыслям. Я же, решив продолжить разговор, хоть о чём-нибудь, достаю из кармана чупа-чупс и спрашиваю его: — Будешь чупа-чупс? - повертев им, я протягиваю его Курапике. — Буду. - он, похоже, очень довольный, берёт из моих рук конфету, а затем целует своими пухлыми губами мою правую ладонь и кисть руки, отчего я смущаюсь и вдаюсь в краску, и опускаю голову вниз. Услышав звук шуршащей обёртки, моё сердце по-немногу охватывает эйфория - я полюбила этого человека, который не отвернулся от меня, который принял такую, какая есть. Полюбила всего за считанные секунды. — Я не ел сто лет эти чупа-чупсы! - воскликнул он. Я слышу, как Курапика, медленно рассасывая сладость, причмокивает губами - вероятно, сладкий сок прилип к ним и затем он их, возможно, будет облизывать, наслаждаясь последними «каплями» леденца. Парень оказался добрым и весёлым, чего я вовсе не ожидала. Чувствуются те тепло и доброта, которые свойственны поистине благородным и добросердечным людям. Нас никто не смел тревожить, и меня это радует. Я думаю лишь о том, чтобы остаться с ним вот так... Одними, совсем одними. Я перестаю ощущать течение времени - руки сами тянутся к нему, мне хочется, чтобы Курапика сжал их своими ладонями - крепко-крепко. Хочется, чтобы он сказал мне хоть слово. *** Гурэн и Шинья успели прочесать весь отель в поисках цели для убийства. Шинья уже хотел было плюнуть на всё это, как Гурэн начал звонить Мацумото. «...а куда ты катану свою запихнул?» - он ехидно рассмеялся. — Положил в машину, взятую из каршеринга. - Гурэн сжал кулак: — Мацумото-сан, девушки тут нет. Возможно, её куда-то увели или на целый день она ушла... Босс замолчал ненадолго, подбирая слова для ответа: «Странно.» - произнёс он: «Вот запара, блядь... Я свяжусь с информатором, пускай он посмотрит. Время - деньги. Медлить нельзя. Перезвоню...» - Ичиро Мацумото спешно бросил трубку. — Что он тебе сказал? - вытерев пот со лба, Шинья сложил руки. — Сказал, что перезвонит. Когда Ичиро Мацумото перезвонил, Гурэн показал Шинье знаком, чтобы тот замолчал и брюнет начал внимательно слушать, дабы не пропустить ничего... — Пойдем, Шинья. - он помрачнел. Оставалось сесть в машину и поехать к цели. Гурэн вцепился в руль и смотрел лишь вперёд, понимая, что его ожидает. Ему, возможно, было страшно, а, может быть, и нет... Убить, убить так, чтобы в итоге выжить самому. Не медлить ни секунды. *** Pov. Я и Курапика Такаги успели многое обсудить. И всякий раз моё лицо освещала улыбка. Казалось, про нас позабыли все на этом свете. Неожиданно он застыл и меня это начинает настораживает - сердце бьётся сильнее, как бьёт утренний ручей, и я спрашиваю своего жениха: — Эй, Курапика, ты здесь? - к моему горлу «подошёл» образовавшийся ком - мне стало страшно. *** Хотя девушка сидела, твёрдо держась и не посмев и пискнуть, она почувствовала неладное - к её одеждам что-то прилипло, потекло, впитываясь и не отпуская. Внутри Томоэ что-то сломалось, неожиданно пробежалось по ней, хватаясь за каждый её миллиметр. Она поверила во что-то хорошее, даже не успев толком узнать всю суть. — Курапика... - её губы задрожали: — Юкико, - девушка сжала юкату, - кто-нибудь... На лбу выступил пот - чувство тревоги подкралось к ней совсем неожиданно, и девушка вцепилась ещё сильнее в свою юбку, которую она никак не хотела отпускать, ожидая спасения. Томоэ вновь почувствовала теплую жидкость - она глубоко вдохнула и не хотела выдыхать. «Нет.» - подумала она. «Нет!» - теперь она перешла на крик: — Курапика! - Томоэ вся задрожала, понимая, что произошло. Она не хотела принимать такую действительность, ведь ей раз в жизни даровали такое счастье. Всего раз, и больше такого не будет... Отчего его так легко разрушить? К счастью или сожалению, она ничего не видела, но её слёзы обжигали бархатные щеки. — Кто вы? - она ощутила чьё-то присутствие. Голос, дрожащий и полный отчаяния, зазвенел в комнатке. Девушка не надеялась на ответ - её пальцы, полные крови, которую она зачерпнула из луж, что докатилась до неё, как волны к берегу в непогоду, сжались так сильно, что из маленьких отверстий полетели брызги. — Мы - твоя смерть. - произнёс Шинья. Пистолет был с глушителем, поэтому ничего не было слышно. Он с толикой жалости, что пробрала его в самый неподходящий момент, смотрел на несчастную девушку. Нисикава, полная отчаяния и непреодолимой грусти, потерянности, сложила ладони и прикрыла ими рот: — Курапика... Он... Он... Мёртв? - хрусталики, такие прозрачные, но сияющие от комнатного света, упали на пол. Томоэ не смогла сдержать чувств и зарыдала. — Мёртв. - ответил Гурэн и сжал рукоять катаны ещё сильнее. Не было смысла врать или успокаивать девушку, ведь её ожидает то же самое, что и жениха, которому она искренне улыбалась, радовалась, слушая его приятный голос, к которому Томоэ успела привыкнуть, будто каждый день слышала и слушала его. Её скорбь ощутили все - от мала до велика, от неживого до живого, она разнеслась по ветру, крича всем о том, что девушка потерялась в этом мире. — Твоя смерть будет на наших плечах. - Ичиносэ посмотрел на меч, готовый взмахнуть им. Томоэ проронила ещё много слёз, ощущая бездну грусти и ужаса. Она захотела умереть, умереть, и затем встретиться со своим возлюбленным. Только ради него стоило попрощаться с жизнью, дарованной ей всего раз. Девушка не могла прекратить своих рыданий. — Хорошо. - Томоэ улыбнулась, и сухость в её горле заставила голос измениться и стать твёрдым, будто каменным. Она поняла, что все были уже мертвы и какой ныне смысл в её жизни? Она осталась совсем одна, гонимая на дно пропасти, вперёд, в объятия бездны, к самой смерти - от этого ей не сбежать... Лишь только теперь стремиться к неизбежному. Томоэ убили за секунду. Меч отсёк ей голову: черные волосы посыпались на пол, а кровь брызнула во все стороны, доходя даже до потолка; девичьи руки, словно невесомые, опустились к полу, касаясь кончиками пальцев твердой поверхности. Из девичьих глаз потекла кровь, она, эта красная жидкость, всё заполнила вокруг себя - это конец. И этот противный запах железа - Гурэн и Шинья передёрнулись. Ичиносэ отвернулся от зрелища, представшего перед ними - было больно глядеть на совсем юных, несчастных детей, мечтавших обрести счастье. — Пора съёбывать. - он дёрнул Шинью. Тот, поджав губы, и как-то странно сжав руки, кивнул. Он ещё пару минут отряхивал обувь от крови, и только тогда, когда Шинья убрал оружие, они побежали прочь, «захлёбываясь» на ходу черезмерным ужасом. Теперь, когда их руки замарались в крови, назад пути не было. И как бы сильно им ни было страшно - всё, они уже окунулись в это «озеро смерти». Хотелось кричать, но они не могли, - волосы встали дыбом, сердце замирало и вновь начинало биться, отдавая пульсом в голове. Гурэн понимал, если он зациклится на том, что убил человека, может сойти с ума. «Ну и что?» - он задал себе вопрос и горько усмехнулся: «Ну и что с того...» *** Шинье стало противно смотреть на самого себя. Но это лишь на некоторый промежуток времени, потому что спустя какое-то время он, конечно же, забыл о том, что ему пришлось спустить курок ради чьей-то смерти. Матери было откровенно похер на то, чем он занимается: живёт - уже хорошо. Ну и ладно. Они буквально ввалились в квартиру. Кровавые пятна заполнили коридор. Заметавшись, Ичиносэ-младший принялся отмывать катану. «Мне так жаль... Мне так жаль...» - в его голове вместе с образами умерших проносились эти слова. Всё же, ему не было плевать на их смерть. К нему пришло неясное осознание всего того, что Ичиносэ совершил. Немного, однако, он им сочувствовал. Отмывая тряпкой оружие, брюнет чувствовал жалость к этим смертным. Кровь водоворотом кружилась в ванной, и парень наблюдал за этим не отрывая взгляда. Гурэн закусил губу - она почти растрескалась, эта сухая кожица, и губы его затряслись под давлением бьющегося сердца; фиалковые глаза, наполнившиеся мимолётной тревогой, сощурились - он провел рукой по волосам, по своей теперь «огненной» голове, которая вздрагивала от внутреннего волнения. — Может, стоит позвонить старику Мацумото? - Шинья выпил стакан холодной воды - в горле пробежалась волна прохлады, - но он, этот, казалось бы, хрупкий и изящный парень, не дождался ответа, поэтому сам позвонил боссу, наверняка ожидающему звонка. *** — ...и что он тебе сказал? - уставшим, сухим голосом спросил присевший на пол Гурэн. Он нагнул голову и иссиня чёрные волосы упали вниз, стремясь «оторваться и прилипнуть» к полу. — Сказал, что всё в порядке. Так надо было сделать. - Шинья подошёл к Гурэну, присел рядом и похлопал его по плечу. Эти ободряющие действия, полные сочувствия и в тоже время заботы, заставили Гурэна посмотреть на Шинью. Парень слабо улыбнулся ему, и в его глазах промелькнули блики надежды: — Спасибо, Шинья. - юношеское сердце забилось, отчего он почувствовал прилив сил, и всё-таки стало легче на душе, которую кто-то упорно терзал. Хиираги встал и помог парню подняться: Гурэн, посмотрев на него своими глазами цвета фиалок, медленно, как бы мечтательно, с ноткой грусти, произнёс: — Теперь я не притронусь к чупа-чупсам... Особенно со вкусом кока-колы.