***
Леонидов ещё с минуту стоял, молча глядя на темный экран смартфона. — И что это было? Казалось, сбывается его худший кошмар. Жена позвонила и спокойным голосом объявила, что не придёт домой ночевать, а останется у другого. Да нет, не просто у другого, а у Максимова! И это его ещё обвиняют в необоснованной ревности. Лёша растерянно взъерошил волосы на голове и тяжело опустился на диван. «Оставлю человека в опасности»… Максимов при нём, да и при Лене, так часто попадал в самые разные переделки, что Лёша просто не понимал, чем этот случай такой особенный. С одной стороны, он не мог винить жену. Желание помочь, исцелить, облегчить страдания – это не только врачебный долг, но и одно из лучших её человеческих качеств. Ещё когда она была замужем за Максимовым, Лёша молча, издалека, восхищался этим её редким сочетанием профессионализма, уверенности и искренней заботы. Да, она была упряма. А что можно ожидать от девушки, которая была дочерью опера, уже второй раз замужем за вторым опером, притом сама работала в полиции, будучи единственной женщиной во всей их бурлящей тестостероном компании? Её упрямство, иногда и чрезмерная резкость, настойчивость часто спасали их всех от необдуманных поступков. А когда они не слушали и сломя голову неслись в гущу очередной драки, Лена после терпеливо заклеивала разбитые носы, отпаивала лекарствами, да и вообще, постоянно занималась работой, за которую ей не платили. Что его по-настоящему смущало, так это то, что Жарова сходу заявила, что останется с Максом на всю ночь. Никаких «я проверю, как он там, и заберу Пса», «прослежу, чтобы он выпил лекарства, и вернусь». Коротко и без колебаний: «я останусь у него ночевать». Лёша, который и правда чувствовал болезненный укол тревоги и ревности каждый раз, как заставал Максимова в лаборатории или замечал улыбку жены, пусть даже мимолётную, в его сторону, сейчас чувствовал, как его захлёстывает паника. Что если она не вернётся? Что если Макс её соблазнит? Что если она хочет, чтобы он её соблазнил?.. — Стоп, - Лёша вскинулся и тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Ничего такого случиться не могло. Если Максимов был правда болен, то ни ему, ни Лене будет не до этого (хотя и тут он больше рассчитывал на сознательность жены), а если соврал… Нет, тут он как никто другой знал, что врать Лене в любой форме - себе дороже. В конце концов, Леонидов пришёл к выводу, что всё может сложиться как нельзя лучше. Лена выполнит свой врачебный и человеческий долг, успокоится; Макс, может, и правда быстрее придёт в себя, особенно если у него не будет возможности удерживать Лену рядом с собой при помощи вранья; а он, Леонидов, сможет продемонстрировать поддержку и опору, проявить себя примерным супругом, который полностью доверяет своей жене и вообще ни разу не переживает по поводу этой незапланированной ночёвки. Может, и Пса не придётся забирать к себе… Заметно повеселев, Алексей потянулся к чашке с остывшим кофе, которую до этого громко поставил на Ленин любимый кофейный столик, и поморщился, увидев трещину на гладкой стеклянной поверхности. — Блин…***
Ещё копаясь в сумочке в поисках ключей, Лена слышала нетерпеливое поскуливание Пса за входной дверью, а когда она наконец оказалась на пороге квартиры, собака буквально бросилась ей в объятия, поднявшись на задние лапы и положив передние ей на плечи. — Ну ты что, совсем уже… да, да, мой хороший, я тоже соскучилась, подожди немного, – почесав Пса за ухом, Лена поставила сумочку на тумбу, повесила полупальто на крючок в прихожей и поправила маску. — Лен, это ты? – послышался охрипший, с непривычным придыханием, голос Максимова, – Там корм и поводок его в прихожей, забирай, и идите. — Сначала посмотрю, как ты тут, – с этими словами Жарова, стуча каблуками, уверенно прошла в гостиную, морально приготовившись сопротивляться попыткам быть изгнанной из квартиры, но резко остановилась. Ей приходилось и раньше видеть бывшего мужа больным, раненым, на грани жизни и смерти… но не таким. Максимов лежал на диване в подобии позы эмбриона, накрывшись практически с головой одеялом из спальни. Лица его видно не было, но кожа на гладко выбритой голове покрылась испариной и приобрела какой-то бледно-сероватый оттенок. Даже без стетоскопа, который она захватила с собой из машины на всякий случай, было слышно, как свистят лёгкие на выдохе. — Просил же не заходить. — Ты считаешь, что тебе нормально оставаться одному в таком состоянии? — А я привык. Лёшина заслуга, кстати. Лена поджала губы. — Ну раз ёрничаешь, значит, сможешь самостоятельно подождать врача, а я тут лишняя. — Подожди, – Максимов вытащил одну руку из-под одеяла и то ли махнул ею куда-то в сторону ванной, то ли машинально попытался дотянуться до гостьи и удержать на месте, – Ну ладно, я… это… можешь посмотреть, в ванной, в шкафчике, где обычно, парацетамол есть? — Ты не выпил ещё? Я же попросила… — Да нет, ты приказала… ну простите, товарищ жена майора, не получилось как-то. — Собаке ты вещи собрал, одеяло принёс, таблетку выпить не судьба? — А это не я, это Пёс у меня такой заботливый. Сам и в гости собрался, и меня укрыл, – Максимов громко откашлялся и поморщился, – А до шкафчика на стене он вряд ли допрыгнет. Лена присела на спинку дивана и посмотрела сверху вниз на лицо Максимова. Он старался привычно усмехаться и шутить, но было видно, что дается ему это с трудом. И весь этот спектакль только для того, чтобы выпроводить её поскорее. — Максим, ты встать не можешь? – прошептала Лена, осторожно приложив тыльную сторону ладони к пышущему жаром лбу. Он продолжал молча смотреть на неё, разрываясь между желанием просто закрыть глаза и ловить кайф, пока можно, и попытаться понять, в чём подвох. Оно и ясно, полным именем его называли только бабушка, а потом и жена, и то, только если предстоял серьёзный разговор. — Могу, конечно… просто не хочу. Лен, может всё-таки домой поедешь уже? Тебе нельзя болеть. — Тебе тоже, но ты всё равно заболел. — Лен… — Максимов, я тебя одного не оставлю. Я уже позвонила Лёше, сказала, что останусь у тебя на ночь… — Смелая вы женщина, Елена Николаевна…, – тихо протянул Макс. — … и чтобы он забрал Пса, как позвоню. Давай так, выпьешь парацетамол, я вызову тебе врача на завтра. Если лучше не станет, вызовем скорую. — Я ж говорю, не приедут они. — Приедут. Я знаю, куда звонить. Максимов вымученно улыбнулся. — Ты от меня научилась злоупотреблять служебным положением? — А с вами ничего другого и не остаётся, – поднявшись с дивана и вскользь проведя пальцем по горячей небритой щеке, Лена направилась в ванную за таблетками.***
— Всё, постарайся поспать, а я пока Лёшу подожду. — Угу, – Максимов лежал на том же диване, на животе, с небольшими подушками, подложенными под голову, таз и голени. Всё, как доктор прописал, – Леночка, я правда рад, что ты приехала… Но вот что со мной Леонидов сделает, если ты заболеешь? — А что он может сделать? Я работаю в больнице, в полиции, устаю, у меня ослабленный иммунитет. От кого угодно могла бы подцепить. — Как скажешь, но Баба-яга против. — Ну её сейчас и не спрашивают. Попрощаешься с другом? Пёс сидел посреди гостиной и переводил взгляд то на хозяина, то на Лену. В умных карих глазах читались немой вопрос и подозрение. — Дядь, ну-ка иди сюда, – Пёс послушно подошёл, и Макс прижался лбом к его лохматой макушке, – ты там сильно не мучай Леонидова. У него нежная психика, он твои песни в пять утра может не выдержать, поломается ещё. А нового покупать больно дорого. — Максимов…, - Лена пыталась подавить умилённую улыбку. — А, всё. Умолкаю… Не то по шее получу… И подвиг свой…*, – Макс прикрыл глаза и лениво потрепал Пса по морде, – Давайте, идите уже, а то я тут расплачусь ещё. — Пойдём, – Жарова осторожно похлопала собаку по спине, призывая идти за собой. Спустившись на первый этаж, Лена сразу увидела мужа, облокачивающегося на хорошо знакомый чёрный Додж, с подозрительно торжествующей улыбкой. — Привет, – поплотнее запахнув полупальто, девушка открыла дверь машины и положила пакет с кормом и поводок на заднее сидение, – Какие резкие перемены в настроении. — Ленусь, я всё усвоил. Максу действительно нужен уход, а ты самый компетентный специалист в помощи непутёвым операм. Если считаешь, что нужно его понаблюдать, то оставайся, конечно. Вот, я вещи тебе кое-какие привёз. Всё, как просила, – Леонидов улыбался так сладко и невинно, что Лена невольно отступила на шаг назад и окинула мужа взглядом с ног до головы. — Ну, спасибо за поддержку, конечно, я это ценю… Но что, это всё? Никаких условий, ультиматумов? — А зачем? Я тебе полностью доверяю, – Лёша продолжал улыбаться, а Жаровой уже искренне начало казаться, что перед ней не дражайший супруг, а его точная киборг-копия. — Хорошо… Пёс, на место, – животное послушно запрыгнуло на заднее сидение, и девушка захлопнула за ним дверь, – Спасибо, что приехал. Созвонимся? — Конечно, – Леонидов протянул руку с явным намерением стянуть с Лены маску, за что тут же схлопотал шлепок по руке, – Эй, за что? — Ты чего, с ума сошёл? Я потенциально контактная. Твоя маска где, кстати? — В машине. То есть ты мало того, что не приедешь домой ночевать, так теперь тебя и поцеловать на прощанье нельзя? — Нельзя, Лёша, нельзя. Ты прав, мне сейчас нужна твоя помощь, а значит, тебе болеть уж совсем не вариант. На кого ещё положиться? Лёша неловко переминался с ноги на ногу, видимо заставляя себя оставаться в образе идеального мужа. — Да, хорошо, ты права. Ты только возвращайся скорее? Я уже жутко скучаю, – хотя ей и было немного стыдно, Лена не ответила на улыбку, но под маской этого не было видно. — Вернусь. Только скажи по-честному, кофейный столик ещё цел?***
По возвращении в квартиру, Жарова заперла дверь на все замки, как учил Максимов, сняла пальто с сапогами и наконец стянула с лица надоевшую за много месяцев пандемии маску. «Будь что будет… Но руки помыть – это святое.» Вытерев руки об старое махровое полотенце, которое им с хозяином квартиры когда-то сто лет тому назад подарили на новоселье, и закинув привезённую мужем сумку в спальню, Лена на цыпочках вернулась в гостиную, где уже безмятежно спал Макс. Она и сама валилась с ног, но без Пса в квартире спокойно ночевать в отдельной комнате и оставлять его без присмотра она не решалась. Телевизор поможет не уснуть. Даже если просто рассматривать беззвучную картинку, шансов продержаться без сна хотя бы полночи становится чуть больше. С этими мыслями Лена выключила свет в гостиной, опустилась на диван в ногах Максимова и, улыбнувшись его привычке во сне свешивать руку на пол, включила первый попавшийся канал на старом «ящике». Ночь предстояла долгая, но далеко не самая неприятная в жизни Елены Жаровой. * В бой идут один «старики» (фильм, 1973)