***
Сегодня Ога ощущал, что делит тело с кошачьим сознанием на двоих. От этого становилось чуть легче, а с другой стороны — с чего бы это? Уж не начались ли какие необратимые изменения, на которые так плевал Тоджо? Он бесцельно бегал по лесу: движение помогало думать человеку и успокаивало зверя. Бесопуз, крепко держащий его за гриву, дрых без зазрения совести. Ога таскал в пасти сумку с его молоком, чтобы маленький владыка, не дай демон, не оголодал и не поднял рев. Вчера ему пришлось ограбить автомат на улице, сегодня Ога запас бутылочки загодя, спрятав в комнате, чтобы Хильда не заметила. И ушел из дома вместе с ними. Ога старался держаться подальше от поляны, где его мог поджидать Тоджо. В любой другой день он был бы только «за» смахнуться с другим силачом Чертокамня, но не сегодня. Настрой был не тот. Он бы смахнулся с тем, кто сделал это с ними, да знать бы кто! Будь Ога поумнее, может, и докумекал, но он никогда не отличался сообразительностью. Из них Фуруичи один был умником. Ога понял, что нереально ступил, когда решил ничего не рассказывать другу. Глядишь, он бы сообразил что-нибудь, и Ога уже не бегал бы в кошачьей шкуре по лесу. «Раз уж решил, так надо идти!» — Ога развернулся и потрусил в обратную сторону. И в этот момент он почуял ЭТО. «Шо за дикая вонь?» — он оглушительно чихнул, а кот наоборот радостно мурлыкнул. — «Эй-эй, ты чего творишь? Ты куда прешься, скотина?!» Кот шагнул направо, Ога налево, они запутались в своих лапах и чуть ли не ткнулись мордой в землю. Спорить с самим собой было тем еще издевательством. — МУР-Р-Р!!! — противный звук против воли Оги издала его кошачья пасть. «Фу, гадкий кошак! Стой!» — он всеми силами удерживался в сознании, останавливая готовую шагнуть в сторону адской вони лапу. — МЯУ!!! МУР-Р-Р!!! — громкий мявк наверняка слышал весь лес. Мысленно Ога вопил, но его вопли оставались только в кошачьей голове. «Не смей идти валяться в какой-то тухлятине! Фу! Я сейчас блевану! Какая дрянь!» — Му-р… м… — кот попытался замяукать, но все-таки блеванул, откашливая полупереваренный ужин и комок шерсти. От вони у Оги кружилась голова, а кот дрожал от предвкушения. — Ка-бу? — от всей этой кутерьмы Бесопуз проснулся и поднял голову, а потом тоже оглушительно чихнул. «Вот! И у Бесопуза на эту дрянь аллергия! Тпру! Стой, гад!» Но вонь становилась сильнее, и кот рванулся вперед, на поиск источника благоуханий. Бесенок возил лицом по шерсти, пытаясь спрятаться от противного запаха и чихая, и Ога чуял, что тот, того гляди, разревется, если они так и продолжат движение вперед. — Бу-у-у… Ка-Бу!!! «Не плачь, Бесопуз. Мы сейчас пойдем домой! Сраный кошак!» Кот застыл, но зверь придавил сознание Оги лапой и снова рванул вперед. Запах становился все сильнее, послышались шорох и шаги, кто-то насвистывал незамысловатую мелодию, и в нос Оги ударил запах не только мерзкой дряни, но еще и сигарет. Он замер в кустах, всматриваясь в того, кто так безжалостно вонял на весь лес. «Саотоме!!!» — Ога не был уверен, рад он встрече с учителем-говнюком или пора переживать. Его сомнения длились недолго. Кот издал громкий: — МУР-Р-МАУ!!! И Саотоме обернулся, улыбаясь и поднимая револьвер. — Кис-кис-кис, иди сюда. «Беги, скотина!!!» На этот раз кот и Ога были едины в своем решении. Какой бы тупой скотиной не был кошак, захвативший разум Оги, он тоже понимал, что такое револьвер и что даже вкусно пахнущий для него кусок дерьма Саотоме с этой штукой не поиграть в «нету-нету-есть!» решил. Он развернулся и рванул прочь в темноту леса. Выстрел просвистел над ухом, и Ога внутренне окаменел от страха: вдруг говнюк попал в Бесопуза? Но на спине снова чихнули, и Ога выдохнул, на несколько секунд теряя контроль. Кошак запнулся о собственные лапы, и они едва не перекувырнулись. «Беги вперед реще!» Снова раздался выстрел. — Не дайте ему уйти! — Саотоме кричал не то вслед Оге, не то кому-то еще. «Говнюк, я тебе это припомню! Хватит стрелять по своим ученикам, баран!» Ога завилял между деревьев и кустов зигзагом, уворачиваясь от пуль и пытаясь оторваться от погони. — Я вижу его! — чей-то знакомый голос раздался сбоку, и Ога обернулся. На дереве в засаде сидел очкастый демонический говнюк — тот, что был главным среди Святочертокаменских паладинов. «Эй, а ты тут какого хрена забыл, олень?» В глазах Изумы не было ни капли узнавания, ведь в сумерках хорошо видел один только Ога в кошачьем теле. Одной рукой Изума зажимал нос, а другой — навел на него револьвер. «И этот туда же!» Ога рванулся прочь, но, кажется, был недостаточно быстрым на этот раз. Бок обожгло болью, кот взвизгнул на весь лес и дал стрекоча через поляну. Еще две пули просвистели рядом прежде, чем до слуха Оги донесся крик Куниеды: — Нет! Стойте! Не стреляйте! Выстрелы прекратились, но Ога уже был далеко, удирая сквозь чащу. Бок горел от боли, по шкуре текла горячая кровь. Бесопуз, напуганный выстрелами и все еще чихающий от запаха, которым Саотоме приманил кошака, все-таки разревелся, в довесок шарахая Огу молниями. Испуганный раненый кот от воплей бесенка совсем потерял ориентир, и они с разбегу слетели с обрыва в реку. Он тщетно пытался схватиться за съезжающий грунт, лапы и когти оскальзывались на траве и земле, Бесопуз продолжал верещать, пока оба они не оказались в холодной воде. «Кретин, выплывай скорее! Бесопуза заморозишь!» Ога вынырнул, чувствуя, что возвращает контроль над звериным телом. Промокший, всхлипывающий Бесопуз забрался ему на голову, дрожа от холода и готовый вот-вот снова зареветь. Ога подплыл к берегу так быстро, как смог, выпрыгивая из воды и яростно отряхиваясь. Каждое движение приносила адскую боль. В боку горело огнем. На коже засветились линии метки Зевула, потянулись к ране, чтобы залечить. — Искупались немного, не реви, — Ога с трудом заставил свою пасть говорить, стаскивая бесенка со своей головы и прижимая к груди. Шерсть была мокрой, но он не успел промерзнуть до костей. Надо было двигаться, иначе замерзнет точно. Сегодняшняя ночь была безлунной. Небо затянули серые тучи и дул противный промозглый ветер. Как некстати-то, а! Одной рукой придерживая Бесопуза, Ога рванул вверх по течению, ловко перескакивая с валуна на валун, огибая кусты и деревья. Работающие мышцы не давали замерзнуть, но рана в боку и не думала заживать. Он обернулся в какой-то момент, чтобы проверить: кровь перестала течь, но дырка от пули не заживала, внутри болело от каждого движения, особенно, когда он поворачивался. «Что за дрянь ты в меня всадил, олень?» У Изумы был такой же револьвер, что и у Саотоме. Так вот куда исчез препод и Аой с одним из паладинов. Видать, после того, как Ога влез в магазин и попал на радары полиции, Саотоме взялся за дело. Выследить и пристрелить оборотня. Не зря Ога думал держаться от говнюка подальше — в том, что добрый учитель пристрелит и его и маленького бесенка при случае, сомневаться теперь не приходилось. Нужно было убежать от них как можно дальше и быстрее, чтобы случайно не наткнуться в лесу. Кто знает, кто еще пришел помочь Саотоме отловить оборотня.***
— Ты чего, Куниеда? — Изума поднялся на ноги. Он потерял свой револьвер в высокой траве, когда сверзился с дерева. Аой, тяжело дыша, всматривалась в густую тьму леса, где скрылся кот. — Вы что, упустили его, лошки позорные? — Саотоме был разочарован. Он открыл обойму револьвера — осталось три пули, но три других не достигли цели. — Я в него попал! Если бы Куниеда не закричала, я бы прострелил ему лапу и он бы не смог далеко убежать. Куниеда убрала деревянный меч в ножны и шагнула в кусты, обшаривая заросли. — М? — Саотоме подошел ближе. — Что случилось, Куниеда? Увидела чего? Она, наконец, нашла, что искала, поднимая за веревочку тканный мешок и доставая из него содержимое. — Это что, бутылка молока? — Изума поправил очки, забыл, что не зря держал пальцы на переносице, и поморщился, случайно вдохнув вонь демонической мяты. — Вот же ж срань, — Саотоме покачал головой, устало утирая лоб и закатывая глаза. — Я увидела ребенка у него на спине, — Аой встревоженно смотрела в лес. — Ога, гребаный сопляк, ни одна заварушка теперь без тебя и твоего бесенка не про… Саотоме не успел договорить, потому что был сбит с ног чем-то огромным и меховым. Аой завопила от страха, шарахаясь в сторону, Изума споткнулся о корень и упал в кусты. Саотоме выронил свой револьвер, рыча от досады и пытаясь сбросить здоровую кошару с себя, отчаянно уворачиваясь от слюнявой довольно урчащей пасти. — ЗЕ-ЕУН! — огромный рыжий кот со всей кошачьей любовью облизнул его лицо длинным шершавым языком. — Че? Постойте-ка… Тора, ты, что ли? — голос Саотоме глухо звучал из-под туши кошака, обтирающегося мордой о его лицо и облизывающего его волосы. — МЯУ!!! — Тоджо приподнялся на передних лапах, вставая на груди Саотоме и довольно улыбнулся кошачьей пастью. — Охренеть, вот два говнюка! — Саотое засмеялся и почесал кота за ухом, за что получил еще один довольный лизь в лицо. — Учитель, вы в порядке? — Изума держал наготове случайно найденный в траве револьвер, Аой схватила его за руку. — Что, и в него не стрелять? — Это же Тоджо! — МЯУ!!! — Тоджо довольно мяукнул и грузно повалился на спину, придавливая своей тушей Саотоме и втирая его в землю. — Пф-фм-мгм, тяжеленный, сучара! — Саотоме пыхтел под счастливо обтирающимся об него котом. — Слезь с меня, говна кусок. — МУР-Р-Р!!! Макушка кота с особо яростным рвением обтерлась о колючий подбородок Саотоме, оставляя на нем рыжие шерстинки. — Кажется, этот Нэкомата не собирается есть людей, — заключил Изума и опустил руку с револьвером. Под довольное мурлыканье Тоджо Саотоме кое-как выбрался из-под его туши. Тоджо разлегся у него на коленях, предлагая чесать себя за ухом. — Почему все проблемы только от вас двоих? — Аой устало опустила плечи. Первая дождевая капля попала ей на макушку. — И где теперь искать Огу? — Изума вопросительно посмотрел на учителя, гладящего большого довольного кота. Саотоме лишь недовольно рыкнул.***
Только полчаса спустя Ога сообразил, что потерял где-то сумку с молоком. Он даже вспомнить не мог, когда выпустил ее из пасти и где посеял. Не то, когда учуял вонючего Саотоме, не то, когда удирал прочь от пуль. Да и не важно теперь. Бесопуз пока был сыт, но надолго ли его хватит? Ога понятия не имел, куда идти. Он остановился ненадолго передохнуть, усевшись под большим деревом. Начался дождь. В лесу еще было сухо, но если разразится ливень — он снова вымокнет, а ведь шерсть на ветру и от пробежки только высохла. — Ка-бу? — Бесопуз поднял голову, глядя на него снизу вверх, и Ога перехватил его поудобнее. — В горах есть пещеры. Остановимся там до утра. «А утром околеем!!! Вот я олень! Ведь ни одежды, ни спичек с собой!» Они ушли от города и последних лесничих домиков довольно далеко. В такую глушь забирались только охотники да искатели приключений на свой зад, вроде Оги. Позади в чаще послышался тихий треск веток, и Ога насторожился. Шерсть на загривке сама собой стала дыбом. Он убрал руку, оставляя бесенка болтаться на груди самому, и встал на дыбы. «Да полно тебе ершиться, Ога. Я не враг», — голос в голове раздался так внезапно, что Ога подскочил от неожиданности. «Т-т-ты кто? Ты в моей голове?!» — он присматривался к темной чаще, но тот, кто заговорил с ним, соскочил с высоких веток, плавно и бесшумно приземляясь перед ним. Огромная и гибкая пятнистая кошка. Ее лицо совсем превратилось в звериное, в нем едва-едва угадывались человеческие черты. Она была оборотнем, таким же как Ога и Тоджо, можно было не сомневаться. «Я такая же, как ты. Смотрю, охотники ранили тебя. Негодяи. Они которую ночь бродят тут. Идем, я отведу тебя в безопасное место», — кошка слегка кивнула головой в сторону чащи, приглашая. Стоило ли соглашаться? От Саотоме можно было получить пулю в зад, а чего ждать от других оборотней? Или кто там они были? «Мы Нэкомата. Демонические коты. Меня зовут Юко*. Я живу в пещерах здесь недалеко… Собирается гроза. Если не хочешь замерзнуть и умереть от ран — иди за мной. Третий раз предлагать не буду». Она развернулась, длинный пушистый хвост мазнул Огу по лицу, и кошка неторопливо двинулась в чащу, грациозно переступая лапами. Ога остался стоять истуканом на месте. — Ка-бу? — Бесопуз вопросительно посмотрел на него, потом на кошку. Он был так же озадачен. На нос Оге капнула большая холодная капля. Бок болел. От потерянной крови и ночного купания он чувствовал внутреннюю дрожь и начинающую накатывать слабость. Может, этой Юко и не стоило доверять полностью, но если они останутся тут, то точно ласты склеят. — Пошли? — он посмотрел вопросительно на Беспоуза, и тот утвердительно кивнул. По пути Оге попались кусты боярышника, и он откусил большую ветку с ягодами, чтобы в пещерах надергать Бесопузу скудного перекуса. С веткой идти было не слишком удобно, но он упрямо пер через заросли под удивленным взглядом Нэкоматы. Пещера было не особенно глубокой — сухой грот в скале, спрятанный за кустарником. Здесь не капало и не дуло, а пол был выстлан соломой. Ога улегся у входа, вытягивая наконец уставшие лапы и опуская ветку с ягодами на пол. Без лунного света было совсем темно. Даже Ога с трудом видел лишь очертания стен и большой кошки. Бесопуз недовольно сопел и возился у его груди. — И что же, ты тут живешь, что ли? — Ога осмотрел самую что ни на есть животную нору, в которой кроме соломы ничего не было: ни кострища, ни запасов еды или воды. «Смотрю, ты еще сохранил способность говорить. Любопытно». — А ты нет? Как давно тебя обратили в кошку? — он принялся обдирать ягоды с ветки, пихая в руки Бесопузу — сам разберется, что с ними делать. Послышалось довольное жевание. Кошка, лежащая у другой стены, облизнулась. «Я всегда была такой, — она чуть склонила голову, рассматривая Огу. — Как твоя рана? Что за узоры на твоей коже?» — А, это? — Ога опустил взгляд на свое тело. В темноте узоры метки слегка светились, особенно на боку, пытаясь безуспешно исцелить его ранение. — Я вроде родитель Владыки Тьмы. «Вот как?» — кошка снова облизнулась, и он кинул ей горсть ягод. — Больше не дам, иначе Бесопуз разревется и спалит тут все. «Я еще в прошлый раз поняла, что он необычный ребенок. Такая сильная вкусная демоническая аура…» — Да, наверное. На улице буря разошлась не на шутку. Ветер гнул деревья, дождь с шумом хлестал по листьям, кажется, слышался даже гром. «Ты не можешь заживить раны из-за волшебной пули», — Юко бесшумно подошла ближе, опуская морду к животу Оги и обнюхивая его рану. — Волшебной? «Охотник нанес на нее руны заклятья, нужно ее достать. Я тебе помогу», — она занесла когтистую лапу над боком Оги, и тот задергался. — Эй-эй, погоди! Собралась когтями выковыривать? Спятила, женщина? Я от боли рехнусь! И так болит что пиздец! Послышался хриплый мяукающий смех, больше напоминающий кашель. «Я просто вытяну ее магической силой, не бойся», — Юко прижала ладонь к его ране, и Ога едва сдержал вопль боли. Когтистые пальцы сгребли солому в пучки, зубы сжались, его выгнуло от огня, разлившегося по животу. Нэкомата отошла в сторону, давая ему место. Рядом испуганно запищал Бесопуз. А Ога ощутил уже знакомую боль превращения. Мышцы и суставы начало выкручивать. Он потерял опору, заваливаясь на пол и удерживая себя от того, чтобы не дергаться слишком сильно и не напугать бесенка: только электрошока ему не хватало. Какого рожна случилось?! Она обещала достать пулю! А теперь в животе у Оги словно не одна пуля, а десять! И он неумолимо превращается в человека! Пара минут ужасных мучений, и он остался без шерсти, регенерации и сумеречного зрения, валяясь бесполезным куском замерзающего мяса на соломе. Боль стала острее так же, как в прошлый раз с ранами, нанесенными Тоджо. В теле кота-оборотня они ощущались не так сильно, как в человеческом. На это раз Ога не сдержался, вопя от боли, прижимая руки к животу. — Ка-Бу! — Бесопуз без толку хватал его за плечи и руки. От боли прошиб пот, тут же стало еще холоднее. — Ты что натворила, стерва?! Ответа не последовало. Конечно, ведь ее голос, наверняка, мог слышать только другой оборотень. Ога попытался вспомнить, что последнее она сказала. «…вкусная демоническая аура… вкусная… в прошлый раз…» «Да она ведь о Бесопузе! Решила сожрать его?!» Ога собрал силы в кулак и с трудом выпрямился, напрягая глаза до боли. Сгреб трясущейся рукой в охапку мальца и посадил себе за спину, держась лицом к тому углу, где сидела Юко. — Бесопуз, метка Зевула. — Дя, — Бесопуз поделился с ним силой. Светящееся заклятье разогнало красным пламенем мрак пещеры, заставляя глаза Оги слезиться от боли и неприятного света. Он едва успел увернуться, увидев, как летят в его сторону горящие зеленым глаза. Кошка врезалась лапами в стену и отскочила прочь, а Ога рванулся наружу, бросая взрывную метку назад. Послышался разъяренный кошачий рык. Ему нужно было пространство… И желательно что-нибудь от боли. Шатаясь и с трудом удерживаясь на ногах, он отбежал чуть дальше от пещеры. Дождь хлестал по голове и плечам, холодя кожу. Ога не был уверен — качаются ли так сильно кусты или качает его самого. Он занял боевую стойку, сжимая кулаки. Не имеет права продуть… Никто не защитит Бесопуза здесь, кроме него. А он не позволит какой-то блохастой бродячей скотине сожрать мальца! Что за позорище! — Ну, давай, киса, выходи! Я тебе вломлю по первое число! Метка расползлась по его коже, глаза загорелись красным, Бесопуз зарычал, показывая, что готов жахнуть вместе с родителем. Нэкомата, опьяненная желанием сожрать демонического ребенка, рванулась вперед и тут же напоролась на Огин кулак. Отброшенная в мокрые кусты, она с легкостью вскочила и снова сделала выпад. Более быстрая и гибкая, едва видимая в темноте, она заставляла Огу крутиться на месте, отбивая ее молниеносные атаки со всех сторон. «Если и дальше так пойдет, я упаду без сил… Чтоб тебя, тварь!» Он сосредоточился на том, чтобы накопить в одном ударе всю силу, которую мог дать ему Бесопуз, начинающий мерзнуть под дождем и терять терпение. По правому плечу Оги текла горячая кровь — Нэкомата задела его когтями, разорвав мышцы. Придется бить левой рукой, без метки. Ему еще не приходилось наносить Взрывзевул левой, но все бывает в первый раз. Нэкомата сделал выпад, и Ога с рычанием ответил. От оглушительного взрыва с треском сломались ближайшие деревья, а кошка-оборотень рухнула замертво под ноги Оги. Ога тяжело дышал. С взрывзевулом ушли все оставшиеся силы. — Ка-Бу-у, — Бесопуз взволнованно пищал над ухом, дергая его за волосы. — Не дрейфь, — Ога с трудом поднял раненую руку и положил Бесопузу на мокрую макушку. — Я бы не дал тебя сожрать. С трудом переставляя ноги в высокой мокрой траве Ога добрался до сухой пещеры. «Походу, здесь я и сдохну… Бесславный конец родителя черного властелина. Не зря Аленделон так не любил кошек!» Ога рухнул на солому, сворачиваясь клубком вокруг пищащего бесенка и заставляя его спрятаться под своей рукой. — Отдохну пять сек и домой. Не пищи… Когда он смог открыть глаза в следующий раз, мир вокруг скакал и трясся, в рот лезла вонючая рыжая шерсть и мокрые ветки стегали Огу по лицу. — Чтзанахрен… — Дя!!! — ответом ему был довольный писк Бесопуза откуда-то снизу. Ога понял, что болтается на чьей-то мохнатой большой и горячей спине, а Бесопуз явно висит где-то внизу. Тоджо повернул голову, и Ога увидел край его самодовольной клыкастой улыбки. Говорить он не мог — держал за шкирку бесенка, радостно болтающегося в его пасти. — Я сам могу идти, скотина… Отпусти меня, — но, вопреки собственным словам, Ога только посильнее вцепился в шкуру оборотня, чтобы не свалиться на каком-нибудь особенно большом прыжке. Что-то ему подсказывало, что Тоджо уже уронил его пару-тройку раз, пока тащил через лес. Дождь кончился, но с деревьев капало, все кусты и трава были мокрыми, так что Тоджо вонял влажной шерстью, а у Оги заледенели руки, ноги и спина. От каждого движения болело внутри, и Ога ощущал противную тошноту. Но прежде, чем он успел решить, стоит ли предупредить Тоджо или нарочно наблевать ему на гриву, оборотень замедлил ход и остановился. — Ога! Он поднял голову прежде, чем Тоджо скинул его на землю. К ним бежала Куниеда, Саотоме выскочил из домика лесничего. — Дерьма кусок, сединушки решил прибавить своему учителю. Его бесцеремонно подхватили на руки и насильно утащили в дом. Аой бежала позади, неся в руках Бесопуза. Тоджо тоже присоединился к их компании, подозрительно самодовольно обтираясь о ноги проклятого учителя. — Это вы меня подстрелили, уроды! Больно, етить! — Ога скривился, хватаясь за живот, когда его опустили наконец на кровать. В доме было натоплено, и Куниеда тут же накрыла его одеялом: ну, хоть кто-то озаботился его здоровьем. Бесопуз тянул к нему руки, но Аой достала потерянный Огой мешок с молоком и протянула ему бутылочку. Бесенок тут же нашел занятие поважнее стонущего родителя. — Если бы ты не скакал, как олень, я бы попал тебе в ногу, и ты бы не убежал так далеко. Так что, строго говоря, ты сам виноват, — Изума поправил очки, он выглядел как человек, который ни капельки не раскаивается в том, что подстрелил своего одноклассника в живот. — Ога, — Тоджо встал большими кошачьими лапами на край постели, возвышаясь над Огой. — Эта кошачья бабенка хотела Бесопуза сожрать. — Да… — А помнишь, мы тренились в том месяце на поляне? — Тоджо помотал головой, разбрызгивая капли воды со своей гривы. — Это она увела Бесопуза в лес. Думала заманить его к реке и перекусить. А ты его нашел. Вот она и обратила нас, чтобы отомстить. — Вот стерва, — Ога стиснул зубы. — Лежи спокойно. А ты пшел отсюда, котяра, сейчас раздавишь его, — Саотоме согнал Тоджо с кровати, сам садясь на край и откидывая одеяло в сторону, чтобы осмотреть рану Оги. — Пуля должна была расколоться на две части у тебя внутри и обратить тебя в человека, но из-за заклятья осталась целой. Эта Нэкомата ее разломила, так что звиняй, у тебя теперь с десяток осколков в животе. — Хера извинения! Козел! Я щас кони двину тут! Сделай что-нибудь! — Ога, честно говоря, не ожидал, что запаникует так сильно, но услышав про десяток осколков в животе кто бы не запаниковал! — Да не парься, я уже вызвал скорую, — Саотоме рассмеялся, похлопывая его по плечу. — Уроды… С вами только сдохнуть… Сытый Бесопуз запищал на руках Аой, и она опустила его на кровать к Оге. Бесенок бодро прополз по краю и уселся рядом с Саотоме, улыбаясь Оге и протягивая к нему руки. Саотоме потрепал мальца по макушке: — С твоим батей все будет в порядке, не серчай. Всякая херня случается. Он встал, чтобы заняться Тоджо, довольно разлегшимся у камина. При виде учителя огромный кот тут же поднялся, начиная урчать и обтираться об его… плечи — как ни крути, в холке Тоджо был почти под два метра. — Учитель, а угостите еще меня этой классной штукой из пакетика! — Ага, щас угощу тебя кое-чем, чтоб у тебя мозги на место встали, Тора. Идем на терраску, нечего девочке смотреть, как тебе кости будет выкручивать, говна кусок. — Раз охота закончена, то я, пожалуй, пойду, — Изума ушел прежде, чем кто-либо успел с ним попрощаться, если кто-то вообще собирался. Красная Аой стояла у постели. — Спасибо, что ли… — Ога бросил на нее усталый взгляд. — Что не дала меня подстрелить еще раз в задницу. С этих уродов сталось бы. Еще бы ржали потом. — Да не за что. Это все Вельзи. Увидела его и догадалась, — Аой улыбнулась довольно гулящему Бесопузу. — Если бы не его сила, я бы там сдох… — Ога призадумался. — Хотя, если бы не его сила, я бы туда и не попал. Все ты виноват, Бесопуз! Доведешь своего папку до инсульта, кто тогда будет ради тебя махаться, а? — он сурово уставился на бесенка. Бесопуз улыбнулся, забрался под одеяло и подполз к Оге, высунул голову, врезав макушкой ему по подбородку. — Я помираю, а он решил лечь поспать! — Ога страдальчески прижал довольного бесенка к себе, с облегчением думая о том, что все закончилось хорошо. — Еще чуть-чуть, и меня бы ждала смерть от меча Хильды. — Эм… Забыла сказать, — Аой нервно заковыряла пояс на своих штанах. — Вообще-то Саотоме вызвал Хильду и докторов из Демонии. Ну, в скорой бы тебя и Бесопуза разделили, да и раны твои необычные. Ога взялся за конец одеяла и накрылся с головой. — Мне пиздец.