Не оставляй меня одну

Мисти улыбается. Мисти абсолютно беспечно улыбается и смеётся во время первого испытания — телекинеза, словно воспринимая всё это как весёлую детскую игру. Корделия наблюдает за нею и не устаёт поражаться тому, сколько в этой девочке, — её горячо любимой юной девочке с болот, — энергии и позитива, сколько внутреннего света и детской непосредственности. Мисти восторженно подпрыгивает на месте и хлопает в ладоши, когда ей удаётся силой мысли сдвинуть свечку, и на губах Корделии проступает тёплая улыбка в то время, как Мэдисон лишь в очередной раз закатывает глаза. И впрямь — большая девочка с душой ребёнка. Удивительная и неповторимая в своей непосредственности. Даже мотивы у неё совсем иные, чем у прочих ведьм — в то время, как каждая из них в глубине души надеется стать Верховной, Мисти заботит лишь одно — одобрение мисс Корделии, её уважение и теплота в её глазах. Тёплая, полная нежности улыбка её самого дорогого человека, обращённая лишь к ней одной. И Мисти вовсе не нужно ничего, кроме. Со всеми шестью испытаниями Мисти справляется так легко и играючи, что, когда дело доходит до последнего испытания, от волнения её не остаётся и следа. Мисти должна погрузиться в свой личный ад, в самое страшное и неприятное место своей жизни, и за отведённое ей время вернуться оттуда обратно. Девушка ловит на себе обеспокоенный взгляд Корделии. — Эй, всё будет нормально, — Мисти улыбается и сжимает ладонь женщины, — и не с таким справлялись. Я вернусь, не успеешь соскучиться! Корделия ничего не произносит в ответ — лишь со всей присущей ей нежностью целует Мисти в губы, выражая в этом поцелуе всю свою любовь и все чувства в этот момент. Слова здесь, по сути, излишни — порой поцелуи и прикосновения звучат куда красноречивее. Когда проходит почти час, а Мисти так и не приходит в сознание, Корделия начинает не на шутку беспокоиться, и тревога её граничит с паникой. Уж не застряла ли Мисти в своём личном аду? Корделия пытается помочь Мисти вернуться, Корделия зовёт её в надежде, что Мисти сумеет прийти на её голос, — но всё в итоге оказывается тщетно. Время истекает, и тело Мисти рассыпается прахом прямо в руках Корделии. Сердце Корделии отбивает бешеные такты, руки её трясутся, побледневшие губы дрожат, а из груди вырывается полный отчаяния вопль. С уст обезумевшей от горя женщины срывается имя Мисти — снова и снова. Но Мисти уже не здесь. Мисти нет. Больше нет. Мисти сейчас где-то там, в глубинах своего персонального ада, где вдали от Корделии душу её переполняет не меньшее, чем у той, отчаяние. Отчаяние из-за чёртового бессилия перед тем, что уже нельзя изменить.