Just survive somehow

Четыре страха? Серьезно?! Когда Амар заявляет об этом на всю столовую, мне хочется свернуть шею парню, который стоит рядом с ним. Поверить не могу, что какой-то убогий Стифф почти ничего не боится. Жаль я не видел, как он проходил симуляцию. Наверняка корчился и вопил, или что там все остальные делали? Я все прошел безупречно. Но кто бы об этом вспомнил! Теперь остается только криво улыбаться и делать вид, что чужие успехи меня не задевают. Я расправлюсь со всем этим позже. Рядом с новоназванным «Четыре» стоит еще один человек, с которым хочется покончить раз и навсегда, от которого я собирался абстрагироваться, но не вышло. «Идеальная» Лорен Тейлор. Эталон преданности идеалам собственной фракции — как оказалось, не такой уж и эталон, — стоит рядом со Стиффом и с неподдельной улыбкой хлопает в ладоши. Если бы этот парень не помог ей тогда, на платформе, была бы она сейчас здесь? Возможно. С самого детства была упрямой до невозможности… Это мерзкое, раздражающее напоминание мне о том, что я недостаточно хорош. Не так идеально вписывался в собственную фракцию, как она вписывалась в свою. Но теперь это поправимо. Я был прав — она зря в это влезла. Понятия не имею, что ею движело, когда она решила покинуть Искренность — хотя знать, честно говоря, хочется. Но ей точно не стоило идти в Бесстрашие. Идеальная, изящная и высокомерная — она не выдержит инициацию и сломается. А если не сломается сама, то ей здесь легко помогут. Даже без моего участия. — Эй, ты же Эрик, верно? — кто-то хлопает меня по спине и я оборачиваюсь. Рядом стоят парни, на вид абсолютно одинаковые — бледные, со взлохмаченными волосами, в одинаковой черной одежде. Близнецы. Я поднимаю брови. — Да. Тот, что стоит слева, ухмыляется и протягивает мне руку. — Адам. А это Дункан, — он кивает на брата, но тот вместо рукопожатия несильно бьет меня кулаком в плечо. — Это было круто, — говорит он с такой же ухмылкой. Близнецы в наше время редкость, и мне странно смотреть на их одинаковые лица, мимику и жесты. — В пейзаже страха. Кто бы мог подумать, что эрудит так легко справится! Лучше чем большинство бесстрашных. Я самодовольно расправляю плечи. — Это было… необычно, — признаюсь я. — Никогда не сталкивался с такими симуляциями. — Ну, теперь столкнешься еще не раз, — замечает Адам и кивает на стол в самом центре Ямы. Там сидят еще трое неофитов-бесстрашных и стифф. Я иду туда вместе с близнецами. Дункан садится напротив меня и заявляет: — Эти пейзажи страха — что-то с чем-то. Думал, из своего не выберусь. — Разве вы раньше их не проходили? — недоверчиво спрашивает стифф. У меня тот же вопрос. Адам фыркает. — Нет, конечно! Это привилегия инициированных. «Почувствуй все на собственной шкуре — и только потом станешь мужиком», — он явно кривляет чьи-то слова. — О, мой папа так тоже говорит! — вставляет девчонка, которая сидит рядом с Четыре. Я ее знаю — это Шона. Я не могу сдержать смешок. — Тебе говорил? Разве ты не… Я не заканчиваю и выразительно киваю на ее грудь. Она закатывает глаза: — Он всегда мечтал о сыне. А получились мы с сестрой. — Ясно. И какие страхи надо пережить тебе, чтобы почувствовать себя мужиком? — Ну, давай подумаем, — она хмурится и начинает загибать пальцы. — Страх смерти. Страх высоты. Страх иголок. Страх упасть в бочку с кислотой. Страх утонуть в болоте. Страх потерять близких… Она запинается и вздыхает. — В общем, до «настоящего мужика» мне еще работать и работать. Близнецы хохочут, а Шона спрашивает: — А ты, умник? Чего боишься? Я выбираю самые стандартные страхи. — Пауки. Змеи. Темнота. Удушье. Неконтролируемое падение… — Падение! — восклицает парень, назвавшийся Зиком, и ухмыляется. — Так ты тоже боишься высоты? — Нет, бесконтрольного падения, — поправляю я. — Это разные вещи. Не вижу смысла бояться высоты, пока есть, куда упереться ногами. Краем глаза я замечаю, как напрягся Четыре. — А ты у нас герой дня, стифф, — я обращаюсь к нему и понимаю, что не могу убрать издевку из голоса. Он смотрит прямо на меня. — Четыре страха — впечатляет. Хотя сразу после симуляции выглядел так, словно готов был все бросить и убежать к мамочке. Он так резко меняется в лице, что я даже не ожидал от него. — Меня зовут Четыре, — говорит он ровным голосом, но его кулаки так крепко сжаты, что я четко осознаю — он хочет врезать мне. — А еще раз назовешь меня стиффом или заговоришь о моей матери — пожалеешь. Я закатываю глаза и отворачиваюсь. Он может стать помехой, со своими четырьмя страхами. Посмотрим, что можно с этим сделать. — Знаете, кто меня еще впечатлил? — вклинивается Адам. Он задумчиво стучит себя вилкой по подбородку и кивает на соседний стол. Мы оборачиваемся, и я снова чувствую бесконтрольную злость когда вижу, на кого он указывает. — Лорен? — спрашивает Четыре с сомнением. Мне становится интересно. Я ушел раньше ее симуляции и не пойму, что его так смущает. — Да нет, — отмахивается Адам. — В смысле, она конечно впечатляет сама по себе, — они с братом переглядываются и обмениваются многозначительными ухмылками. Мне вдруг хочется съездить каждому из них по роже. — Но я говорю о ее соседке. Та дружелюбная справилась довольно быстро. На удивление. — Да, — кивает Дункан. — А у этой вашей Лорен в симуляции явно что-то не задалось. — А что случилось? — обеспокоенно спрашивает Шона. — Ооо, — протягивает Дункан и картинно передергивает плечами. — Она так орала, словно из нее дьявол выходит. Амару пришлось остановить симуляцию и отпустить ее. — Зато глянь, какая сейчас, — Адам подталкивает брата локтем. — Похоже, уже пришла в себя. Они переглядываются, а потом без лишних слов разыгрывают ее на пальцах. Побеждает Адам и торжествующе вскидывает в воздух кулак. — Я бы на вашем месте сильно не обольщалась, — фыркает Шона. — Это еще почему? — возмущается Адам. — Потому что она не из тех, кто легко подпускает к себе кого-попало. — Ты откуда знаешь? Вы что, подруги? — Можно и так сказать. Вместе ходили на математику и историю фракций, — Шона пожимает плечами и вдруг кивает на меня. — Вот Эрик ее хорошо знает, да? — Ану-ка, — оживляется Дункан и с усмешкой подается вперед. — Расскажи подробней. — Мы дружили в детстве, — отрезаю я. — Это все. — Да ладно! И что, ты никогда не пытался… Шона заливается смехом, а я отталкиваю от себя тарелку, чтобы не запустить ее кому-то в голову, и говорю прямо: — Не «пытался», и не собираюсь. Она самодовольная, самовлюбленная стерва, каких поискать, а тратить на таких нервы и время — себе дороже. — Мне она не показалась стервой, — негромко замечает Четыре. — Потому что ты ее плохо знаешь, — огрызаюсь я. — Ты вроде как тоже плохо ее знаешь, — ухмыляется Адам. — Вы же давно не дружите. — Ладно, — я пожимаю плечами, разворачиваюсь и зову как можно громче. — Эй, Тейлор! Она оборачивается и пытается найти источник звука. Сначала хмурится, но потом видит за нашим столом Шону и своего нового отреченного дружка. Берет с собой девчонку из Дружелюбия и идет к нам. Обратиться к ней я могу только после того, как она перезнакомится с близнецами, Зиком, обнимет Шону и представит всем Мию. — Скажи им, как я к тебе отношусь, — говорю я прямо, махнув рукой на неофитов. — А как ты ко мне относишься? — ухмыляется она. — Ты прекрасно знаешь. — Да, я его раздражаю, — она пожимает плечами. — Знаете, как это бывает. Детская дружба проходит, характеры меняются… Вот я, например, значительно улучшилась. А Эрик… — Что я говорил, — не без самодовольства замечаю я. — Значительно поумнел, — заканчивает Лорен, прищурившись. — Мне понравилось, как ты прошел пейзаж страха, — серьезно добавляет она. — Очень… впечатляюще. Что-то в ее взгляде заставляет меня воздержаться от комментариев по поводу ее пейзажа страха. — Я говорил тоже самое! — восклицает Дункан. — Мой тест прошел не так гладко, как у этих двоих, — он кивает на меня и Четыре, и мы невольно переглядываемся. — Миа тоже серьезный игрок, — замечает Лорен и подталкивает дружелюбную локтем. — Давай, расскажи им. Я вместе со всеми слушаю, как она отбивалась от похитителей и как притворялась мертвой, чтобы змеи решили, что она не представляет угрозы. Это не помешало им искусать ее, смеется Миа, но зато симуляция на этом закончилась. Я слушаю ее и думаю, к чему такие сложности. Вспоминаю, как мои собственные змеи превратились в черные цепи, просто потому что я приказал им сделать это. Как эти цепи начали душить меня, и как хватило всего одной мысли, чтобы избавиться от них, превратив в веревочную лестницу, которая помогла избежать падения. Пусть у меня чуть больше четырех страхов, но справляюсь я с ними куда легче.