Сердцетрясение в Бризигелле

Приготовления пронеслись быстро. Не настолько, чтобы кто-то мог заподозрить, что венцом прикрывается грех, однако Лора всю эту предсвадебную суету даже не заметила. По правде сказать, было не до того. Подготовка к вступительным экзаменам не давала времени парить в облаках. Она только образ для свадьбы себе придумала, легкий, белоснежный, все как положено, мать и то от умиления рыдала. А так – скорее бы все это кончилось и никто не лез бы в ее, точнее, в их жизнь. Да, необычную, но жить-то им! Со свадебного застолья в ресторане удалось довольно быстро и незаметно улизнуть домой, где Лора наконец-то и с полным правом могла скинуть с себя все лишнее, между делом не забывая оглядывать свои новые владения. Она буквально порхала, танцевала босая, чуть прикрытая полупрозрачными покрывалами. Давала собой любоваться. Наконец упала на ту самую, заказанную широкую кровать. Рядом с супругом – не то чтобы безучастным, но наглухо застегнутым на все пуговицы и скрепившим все это воротничком священника. – Ты что же, и спать так будешь? – улыбнулась она. – Не волнуйся, я выйду, чтобы переодеться. Ничем неположенным твой взор не оскорблю. – Это так мило, – протянула Лора. А про себя закончила: «…что даже трындец». – Но пока не уходи, поболтаем. Болтать было легко. Многочисленные общие знакомые, екайский вопрос… Увлеченная разговором Лора сама не заметила, как призналась: – Ты знаешь, на самом деле вся эта общественная деятельность меня не особо-то и привлекает. Да и компания, похоже, того… Сломалась. – Понимаю. Секай и Стефани всегда, кажется, были больше сами по себе, хотя и никогда не были равнодушными. А вы были втроем, теперь же твой брат и Ровена не видят никого, кроме друг друга. – Честно говоря, я не понимаю. Не понимаю, что он такого в ней видит, ей ведь парнем надо было родиться. Она, кстати, и на меня так странно поглядывала когда-то, и… Ты вообще в курсе, кто она такая? – Ну как кто, выпрошенное, вымоленное позднее дитя монсеньора Монтанелли. А так мне ее исповедовать не доводилось, она всегда выбирала либо отца Лоу, либо отца Гросса, а то могла и к самому его преосвященству отцу Мулкахи заявиться. Говорил, совершенно очаровала. – О, значит, не в курсе. Я ведь не просто так сказала, что ей стоило родиться парнем. Знаешь семейную легенду Монтанелли? Точнее, это даже не легенда, а вполне реальный факт, и все знают, но говорят только шепотом. – Кажется, не знаю, все же не настолько близок с монсеньором… – Тогда слушай. В позапрошлом веке, во времена вашего славного Рисорджименто, жил предок крестного. Нет, не прямой, он тоже был священником и тоже носил имя Лоренцо Монтанелли. Хотя ребенок у него был все-таки. Правда, тайный. Всю свою жизнь считавший своим отцом другого человека. – И настоящего он совсем не знал? – Знал, как духовного отца, как наставника. Обожал его, можно сказать, до безумия. А когда правда все же открылась… В общем, кончилось все печально. Сына, Артура, расстреляли, за антиправительственную деятельность и антицерковные выступления, а отец лишился рассудка и умер от горя. Тут бы всему и закончиться, но… – Лора развела руками. – Видишь ли, Ровена – реинкарнация того самого Артура. И всячески пыталась переписать, изменить ту самую историю, да и на меня смотрела… скажем, не как девушка. – А ты?.. Тебя это пугало, внушало отвращение? То, что Ровена вот так… А история и правда ужасная, если и монсеньор вспоминает – это, наверно, очень больно. – Ну не отвращение, было скучно и все равно, я не могла проникнуться. Крестный, вроде, уже не переживает, не отдается это в нем, ты же его знаешь, его любви хватит на дивизию детей любого пола и возраста. Вот и унялся Артур, получил, что хотел. Ровена рассказывала, как помогала ему привыкнуть к новому телу, обжиться и вообще осознать, что девочкой быть гораздо лучше. Все любят, все восхищаются… И историю семейную она переписала как раз на такой манер. Что будь Артур женщиной, он бы и в отношениях с отцом разобрался бы не так радикально и жестоко, и с подругой детства общий язык нашел бы, даже более того. – Какие же вы наивные, девочки, да когда ж это женщиной быть было легче? Каждый первый домогается, каждый считает себя вправе воспользоваться… Как только рядом не остается никого, кто мог бы защитить. Если не умеешь драться, может, только тебя и спасет, если прикинешься мужчиной. – Но ведь Артис Бертон и прикинулась, не сразу как сбежала из дому, но надолго и успешно. Даже в этом образе взяла за себя Джемму, и никто не подкопался. Лора вдруг осеклась на полуслове, поймав взгляд Эмилио – такая боль мелькнула в его глазах. А он спросил тихо, будто боялся услышать ответ: – А Джемма? Она знала, за кого выходит? – Знала. Артис не смогла обманывать подругу детства. Могла бы открыться у алтаря, сразу по заключении брака, опозорить на всю жизнь, но их старые счеты того не стоили. Сговор был лучше, в том числе для их организации. – И что же, безопасная фикция для обеих, обиженных мужчинами и разочарованных в них? И снова Лора смешалась, не находя слов – слишком уж лично это звучало. – Я понимаю, это выглядит странно, – сказала она наконец, – но для Артис это было не впервые, и свести Джемму с ума ей было легко. И это же невероятно, когда человек особо и не нуждался в ласке, а потом вот так, от одного прикосновения, от одного поцелуя уже принадлежит тебе полностью… Лора вспыхнула. Что это с ней, куда ее занесло? – Ты… Ты мечтала о таком? Чтобы легко и невероятно свести с ума? Кого-то холодного? – Эмилио помолчал и добавил совсем тихо: – Женщину? Лора покраснела еще сильнее. – Не то чтобы совсем, но… Пусть хотя бы в мечтах это будет возможно – когда со всеми человек холоден, а с тобой – все совсем иначе. – Знаешь… Мне сдается, что мы можем попробовать сделать твою мечту явью. Жаль, конечно, что этот разговор у нас не состоялся до свадьбы, вышло бы честнее, но ведь и правда ты первая, кто не оставляет меня равнодушным. Да, телом тоже, но если бы ты сама не сказала, я бы и пальцем никогда… Лора растерялась. Что это – искренность или ловушка? – Скажи, – медленно произнесла она, – что ты от меня скрываешь? Со дня знакомства и до сих пор? Может, всю мою жизнь? – Проще показать, чем сказать, дай-ка руку! Протянутую ладонь он взял бережно. Даже нежно, вдруг осознала она. И приложил к своей груди, попутно успев свободной рукой расстегнуть пару пуговиц. И вот тут Лора почувствовала себя Джеммой. В той сцене, когда Артис вот так же ей открывалась. Только там было намного темнее… Хотя все равно, все главное Лора поняла тоже не на взгляд. – Эми… – …лия. По-настоящему я Эмилия Черулло. И даже голос преобразился, теперь уже ошибиться было невозможно – глубокий, плавный женский голос, услышав который можно было онеметь от изумления, но Лора все же успела выдохнуть: – А кто-то еще об этом знает? – Здесь – ни одна живая душа. Ну если только Секаю дано увидеть, но мальчик не будет болтать когда не надо. А так все, кто знал, остались в Италии, и ни с кем из них мы не виделись около двадцати лет. Печальная история – отец умер, оставив кучу детей, я – самая старшая, но при этом работать мне было еще рано. Матери оставалось только снова выйти замуж, что она и сделала. Но ее новый муж, похоже, решил, что для кое-каких взрослых дел я вполне уже… Лора побледнела. – Он к тебе приставал? Эмилия кивнула. – Далеко не зашел, но если бы применил силу – я бы уже не спаслась. А он грозился, раз я не хотела по-хорошему. Я пыталась пожаловаться матери, но для нее этот мерзавец стал единственным светом в окошке. Она не слушала, не слышала… Решила, что я из детской ревности наговариваю на ее любимого. Мне осталось только сбежать. Я прибилась к бродячим монахам, просила взять меня с собой. Дала обет жить как они и ничем не выдавать, кто я. Через какое-то время мы оказались в Риме, а там как раз монсеньора Монтанелли рукоположили в кардиналы, и он собирался вернуться сюда. Мы оказались частично в его свите. Не прямо напрашивались, скорее, нас пригласили. Сейчас из тех монахов тут уже никого нет, некоторых нет и в живых. А я быстро привыкла к такой жизни, думала, что так будет всегда, но вдруг – новый пост, – она развела руками. – Карьера… Уж на это я как-то не рассчитывала! – У тебя приход, один из лучших, все ожидаемо, все заслуженно… – Но хорошо, что меня не двинули выше. Епископ бы уже жениться не смог. А потом – другой, твой пост. Он все изменил. Когда я его увидела, сразу захотела спасти тебя от того, что сама чуть было не испытала. Дать возможность пожить в чистоте, в безмятежности… – Но ведь не только это? Эмилия опустила глаза. – Я же уже созналась… И правда – не только. Это было так странно, я сначала сам не понял… сама не поняла ничего. Но ты же не против? – Ну, я же сама первая заговорила об этом! Мне самой стало казаться, что фиктивный брак – штука во всех отношениях невеселая… – Так быстро? – Ага. Артис, кстати, побывала в таком, муж ее пальцем не трогал, а она не успела сказать ничего против, он был немолод, болен и быстро ушел. Печально было. Человек он был замечательный, а если на то пошло – тебя я знаю всю жизнь, как личность, твой секрет тут не особо что-то меняет, так что это не называется «быстро». Наверное, я в этом плане дочь своего отца, но мне было бы просто невероятно обидно, если бы меня совсем не желали! Но не принуждали при этом, конечно. – Но страшно. Но, возможно, неправильно. – Что? – Становиться еще ближе. – Но мы ведь в браке. Кто нас осудит? И потом, сейчас совсем другое время. Неужели тебе проще представлять себя в прошлом, как моей маме? Но мама хотя бы себя никогда не обманывала. Она позволила отцу себя любить и не прогадала. И скоро поняла, что тоже любит и очень счастлива. Смею надеяться, что так будет и у нас. Раз уж мы оба… обе друг другу приглянулись. Я знаю, что ты не можешь быть с мужчиной, и никогда не будешь… – А ты? – Не знаю. Может быть, и могла бы. Но сейчас-то я с тобой! И мы связаны… Всем, чем только можно. И ведь я все еще тебя касаюсь. Правда, это касание было совсем легким, но рука Лоры явно уютно себя чувствовала на груди Эмилии. И в самом деле, подумалось вдруг, сколько новых возможностей! И неужели же это может сбыться наяву – одно прикосновение, изменившее все… Сама Эмилия намекала, что готова воплотить эту мечту, сама Эмилия и создала этот физический контакт. – Чувствуешь что-то? – Лора чуть сильнее сжала ладонь. – О да… Странно, наверное, мне должно было быть больно, но твои руки такие нежные… Они не могут нести боль, но как будто… Как будто обжигают. – Ну почему же это должно быть больно, дорогая, если только для остроты, вот так… – у Лоры из-за причастности к медицине ногти были короткие, но все-таки она с легким нажимом провела через ткань по выступающей вершинке. Заставляя Эмилию изумленно ахнуть – и тут же целуя в раскрытые губы, впервые – глубоко и по-настоящему, совсем не так, как недавно, на свадебной церемонии. Для себя – тоже впервые, но старалась, чтобы это было совершенно незаметно. Хотя главное – чтобы ей нравилось и заставляло терять голову. На самом деле Лоре самой было страшно, она и глаз не открывала, исключительно на ощупь расстегивая остальные пуговицы, расшнуровывая воротник старинной монастырской рубахи, помогая Эмилии освободиться от оболочки, как бабочке из кокона. Конечно, пока еще не целиком, но на то, что открылось взгляду, Лора смотрела с восхищением. Грудь у Эмилии была аккуратная, небольшая, легко скрывать… И, наверное, еще легче уместить в ладонях. В самом деле – легко. И до безумия приятно. Целовать в губы Лора на время перестала, только неотрывно смотрела в темные влажные глаза. Эмилия их не закрывала, а так и изумлялась не переставая. У самой Лоры грудь была куда больше, это еще сильнее бросалось в глаза на фоне ее тонкой кости, изящной худобы, а сейчас и вовсе было наглядно. Особенно когда Лора склонилась поближе, грудь к груди, тихонько сжала пальцами соски – сразу и свои, и Эмилии. Эмилия ахнула, дрогнула и выгнулась навстречу, одновременно заливаясь жгучим румянцем. Затуманивающийся взгляд стыдливо скользнул в сторону. А вот Лора глаз не отвела. И победно улыбнулась: – До чего же ты красивая! И, выходит, на тебя это действует не слабее, чем на меня! – не стала уж напоминать Эмилии, что та старше без малого вдвое, это же не ее вина, что до сих пор никто не ласкал ее ради нее… И нехорошо так думать, но ей-то, Лоре, поэтому повезло! – Ну что, продолжить или я сделаю что-то еще более… Ответить Эмилия не могла – дар речи явно сдался под напором стыда и других не менее острых ощущений. Мелькнула мысль, что одного этого могло бы оказаться достаточно, но продолжения все же отчаянно хотелось, и рука словно по собственной воле скользнула за пояс чужих штанов. – Ты же никогда… никогда так себя не трогала? – в этом Лора была почему-то абсолютно уверена. – Нет… – зашептала Эмилия, теперь зажмурившись, и крепко. – Даже когда мылась… только водой поливала… – Ну, тогда готовься к открытиям! Просто сосредоточь все желания в одной точке… вот в этой… – Лора потерла пальцем, сначала немножко, потом сильнее, – и ничего больше не делай. Правда, Эмилия явно была и не в силах что-то делать – ее уносило на глазах. Да и сама Лора была недалека от этого. Упала рядом, прижалась, целуя – и удовольствие накрыло приливной волной до помутнения в глазах и в мозгу. И едва успела мелькнуть мысль – а ведь она даже не раздела Эмилию полностью, не видела ее всю… Впрочем, ну о чем она, ночь только начинается. И их совместная жизнь тоже. И Лора всегда предпочтет считать – не с обмана начинается, а с великолепного сюрприза. И пусть никто никогда не узнает, как все обстоит на самом деле. Так же даже лучше.