Наперекор судьбе

Она не помнит, как оказалась дома. Просто, двадцать минут тому назад открыв глаза, Соня с удивлением обнаружила, что лежит на своей «родной» подушке, и что кто-то укрыл Её шерстяным пледом. С кухни доносились непонятные шорохи, и девушка, сделав единственный верный [на Её взгляд] вывод, что родитель дома, неспешно поднялась на ноги, намереваясь прояснить для себя ряд определённых моментов. - Честно, я не знаю, что было бы, не встреть мы вас в этом больничном сквере, – Элеонора протяжённо вздохнула, делая глоток ароматного чая с мелиссой. – Паша настолько категорично всё решил, что любые аргументы и доводы им воспринимались в штыки… - Всё-таки не любые, – Ян Вячеславович окинул собеседницу донельзя внимательным взглядом. – Честно говоря, я бы вас даже и не заметил. Удивительный случай, я же всегда смотрю по сторонам, всякие мелочи подмечаю и замечаю – профессиональный инстинкт выработался с годами; но здесь… Это именно Соня проявила некую инициативу, если можно так выразиться. - И Паша Её послушал… - Ничего, всё будет нормально. Он крепкий парень – справится! - Да, крепкий… – Галанова невесело усмехнулась. – Несколько лет подряд жил изо дня в день в компании крепкого виски или коньяка. - Главное, что сейчас это всё в прошлом. «Всё в прошлом»… Фраза болезненно аукнулась в Её сердце, отчего София слегка пошатнулась. Она не имеет привычки подслушивать чужие разговоры, просто Ей не хотелось мешать. Блондинка прекрасно видела и понимала, насколько взволнованна Элеонора и как важно в её случае банально выговорится. Ведь ещё недавно Соня сталкивалась с подобной проблемой сама. - Сонька! Проснулась?.. – родитель приблизился к Ней вплотную, предварительно заметив незамысловатые движения в стороне коридора боковым зрением. – Как ты?.. - Нормально, – невесомо кивнув, блондинка шагнула вглубь кухни. – Только… Не помню совершенно, как мы домой добрались. - Ты потеряла сознание, – осмелилась проговорить фразу в адрес девушки Элеонора. - Ничего, сейчас выпьешь чаю, примешь лекарства… Всё будет хорошо, – Ян Вячеславович заботливо помог Ей опуститься на стул, не забыв при этом нажать кнопку включения на электрическом чайнике. - Вы здесь, а… Паша?.. – София неуверенно подняла голову. - Паша остался в НИИ, – Галанова шумно выдохнула, при этом добавив явственно дрогнувшим голосом: – Он согласился пройти обследование и на жизненно важную для него операции тоже согласился. Из глаз ручьём хлынули слёзы, ладони предательски задрожали… Согласился. Решился. Прислушался… - Ну, будет вам… – Ян Вячеславович заботливо обнял дочь за тонкие хрупкие плечики, а блондинка только сейчас заметила, что Элеонора тоже слёзы не сдерживает. Слишком многое скопилось в душе «железной» женщины за эти несколько дней. И там, стоя в больничном сквере и выслушивая неоспоримые доводы Павла, на которые – бесспорно – Он имеет полное право, Галанова искренне пришла к выводу, что проиграла. Не смогла достучаться до серба. Он же действительно принял своё решение… А после, подошла Соня. - Всё будет хорошо, слышишь?.. – Эля ободряюще сжала хрупкую ладонь девушки. – Ты молодец. Ты смогла повлиять на Пашу. Ты помогла Ему - Я очень надеюсь, что Ему смогут помочь врачи, – одними губами прошептала блондинка, думая сейчас лишь о том, как скоро Она сможет Его увидеть и просто подержать за руку. Только это. Пока… А что будет потом – не столь важно. // POV Павел: «Снова и снова открываю зачитанные «до дыр» фотографии. Только они, только кривовато сфотографированные откровения Сони помогают мне не сойти с ума и время от времени самого себя убедить в правильности принятого решения. Теперь мне есть ради чего бороться и жить. Наверное… … Я никогда не верил в (не) случайные встречи. Все эти психологические уловки хорошо смотрятся с экранов ТВ в мыльных операх или живут на книжных страницах бульварного чтива. В жизни всё по-другому. Всё сложно и очень запутанно. Причём запутанно сами нами, в большинстве случаев. Почему люди не могут быть просто счастливыми?.. Это же так просто подойти и попросить прощение, даже если ты на деле не виноват. Уступить, притупить гордость, выдохнуть гнев, осознавая, что ради счастья можно и нужно бороться. Не сходить с дистанции раньше времени. Более чем странно говорить об этом сейчас… Когда я уже давно сошёл с этой самой дистанции. Я отошёл в сторону ради Неё – ради Сони. Потому что больше всего на свете хочу, чтобы Она была счастлива. Неважно с кем – важно, чтобы счастье было настоящим. Да, я любил Её, но молчал. Пока не узнал на днях, что Она меня тоже любит, и что у меня рак. Всё в один день, если не в один час даже… Бежать к любимой женщине, чтобы провести с Ней рядом свои последние дни… Как-то это глупо и жутко эгоистично. Вначале подарить Ей надежду на счастье, а потом причинить невольною боль своей смертью. Я искренне думал, что никогда Её больше не увижу. Но… - Сейчас я понимаю, что мне следовало тогда бороться хотя бы ради того, чтобы всё это сказать тебе. Эта фраза, прозвучавшая из Её уст, стала для меня переломной. Меня словно ледяной водой окатили из большой бочки, тем самым приводя в чувства. Она, маленькая и хрупкая, говорит мне сильному и большому, что нужно бороться… Дальше, всё как в тумане. Тётя и Эля и отец Сони спешно погрузили Её в машину, увозя домой, а меня проводили в главный корпус больницы. Врачи сразу засуетились, потому что в моём случае медлительность чревата последствиями. У меня взяли все возможные анализы, определили в палату и чётко велели ждать. Операцию назначат на самое ближайшее время… Я буду бороться до последнего. Ради Неё. Ради своего Соника…»