loving you is a losing game

      Непередаваемое чувство спокойствия окутало израненную душу Рана. Он давно забыл, каково это, вот так легко быть счастливым. Не задумываясь, без лишних мыслей, умиротворённо лежать с закрытыми глазами, зная, что не один, что рядом человек, в котором он сильно нуждался.       Улыбаясь, Ран на секунду поднял голову с груди Ёна, как будто не веря в произошедшее. Они всё ещё лежали на диване, кое-как уместившись на нём вместе, и то так, что младший сплёл свои ноги с ногами брата, всем телом прижимаясь к нему.       — Ён, — негромко позвал Ран, обратно опустив голову на его грудь. Произнеся имя, показалось, что оно прозвучало совсем иначе, мягко.       — Да, Ран-а? — Ён не сдержался, запустив руку в его волосы, невесомо касаясь их.       — А ведь я не врал. В тот раз, когда спрашивал тебя о девушке, — конечно, Ён помнил, о чём говорил младший. Ночью, привычно любуясь луной - это действительно был запоминающийся разговор.       — Знаю, — кивнул Ён, оставив ладонь на его голове, посмотрев в сторону окна, как раз, ловя последние насыщенные лучи уходящего солнца.       — Знаешь? — Не удивляясь, переспросил Ран, как будто они говорили о чём-то незначительно обыденном. Наверное, неожиданная ласка, с которой Ён касался его волос, расслабляла, не давая плохим мыслям настигнуть младшего.       — Что я стал тем, в кого ты влюбился раз и навсегда, — вполголоса произнёс Ён факт, от которого он сходил с ума, не находил места, но всегда держал всё в себе. Никудышный старший брат, не сумевший уберечь младшего, оставив его, будто это был лучший вариант.       — Только ты не верил, — не скрывая грусти, еле выговорил Ран, почувствовав, что рука Ёна так и замерла на его голове.       — Я испугался, — сразу сознался Ён, искренне и виновато, — видя то, как ты тянешься ко мне, мне стало страшно, что я всё испорчу.       Последовала несдержанная усмешка, больше похожая на истерику, а дальше давящая тишина. Очевидно, что Ёна настигло то, чего он и боялся — он всё испортил, уйдя, при этом полагая, что спасает брата. Какая ирония.       Ён ждал, что Ран всё же что-то скажет, даже, если в его словах будет очевидный упрёк или насмешка, но он молчал, что было гораздо хуже.       Почему-то именно в этот напряжённый интервал, Ёну показалось уместным ответить на слова Рана. Пусть и не было в этом нужды.       — Ты хочешь услышать это? — Он надеялся, что Ран поймёт, как будто между ними тянулась невидимая связь.       — О чём ты? — Спрашивая, Ран, казалось, понял, что будет дальше.       — И ты стал тем, кого я полюбил, — выдохнул Ён, и ему стало легче, — держась за твою улыбку, чётко оставшуюся в моих воспоминаниях. Больше её не было.       — Как и тебя, — добавил Ран, зная от Талуипы, что Ён не прекращал присматривать за ним. Он улыбался, но только не так, как Ёну всё своё детство, слишком счастливо, слишком открыто и со всей любовью. Весь его мир померк.       — Прости, — болезненно произнёс Ён, лишь на миг пожалев, что полностью не стёр себя из его жизни.       — Не хочу об этом, — оборвал его Ран, привлекая к себе внимание той самой улыбкой, до невозможности родной, — мы много раз обсуждали, как так получилось, но давай не сегодня. У нас будет ещё много времени, чтобы обязательно столкнуться лбами.       Ран многозначительно подмигнул, но замер, когда увидел в глазах брата неожиданную грусть.       — Ён, что-то не так? — Колеблясь, спросил Ран.       — Всё хорошо, лисёнок, — убедительно ответил Ён, не давая младшему усомниться, легко обходя его чутьё, даже теперь, находясь в теле простого человека.       — Ён, это так… Так смущает, то, как ты называешь меня, когда мы до сих пор голые, — быстро пробормотал Ран, попытавшись соскользнуть с тела брата, но потерпев неудачу, оказался в его объятиях.       — А я и забыл, — усмехнулся Ён, пристально опустив взгляд вниз, наигранно подтверждая слова Рана.       — Ён! — Проворчал Ран, потянувшись к единственной ближайшей вещи, оставшейся на спинке дивана — рубашке брата, но не успев взять её.       — Лисёнок, — вдруг несильно схватив за подбородок, Ён отчаянно прижался к губам Рана. Порыв, с которым он целовал, был таким же неосознанным, как и то, как быстро он отстранился.       Дыхание Рана сбилось, и он вопросительно взглянул в глаза брата, никак не ожидая, что тот остановится.       — Ён?       — Давай перекусим, — это сбило столку.       — Сейчас? — Если бы не факт, что Ран не ел весь день, он бы поспорил.       — И оденься, ты замёрз, — добавил Ён, первым поднявшись с дивана, по пути надев разбросанную одежду, направившись на кухню.       Глянув в спину брата, Ран неосознанно провёл по волосам, всё ещё чувствуя на них его тёплую ладонь. А, поднявшись на ноги, он заметил боковым зрением следы на теле, оставшиеся после их близости. Они были очень хорошо видны, не давая Рану усомниться в том, что Ён делал с ним.       Проведя пальцами по шее, на которой еле заметно выделялась отметина, оставленная, когда Ён сорвался, Ран невольно закусил губу. Всё было взаправду, не привычным сном, после которого ему приходилось мучительно сжиматься, задыхаясь от того, что никогда не случится.       «Ён любит меня», — пронеслось в голове Рана, и с этой мыслью он быстро оделся, спеша к брату.       Опираясь на кухонную тумбу, Ён держал в руках кружку, медленно отпивая горячий напиток.       — Кофе? — Улыбнулся Ран, вдохнув насыщенный запах, неотъемлемо преследующий его изо дня в день.       — Тебе же нравится, — по-доброму усмехнулся Ён, на самом деле, не найдя ничего другого на кухне брата, кроме, конечно, бесчисленного количества выпивки.       — Тут недалеко есть место, где вкусный нэнмён, — не переставая улыбаться, предложил Ран, сев за стол, не отказываясь от предложенного кофе, сразу выпивая его.       — Конечно, — как-то отстранённо отозвался Ён, смотря, куда угодно, только не на брата.       — Можно просто купить продукты, — не так решительно Ран озвучивал варианты, сомневаясь в сытости от выпитого кофе.       — Ран-а…       Замолкая, младший ожидал продолжения, пусть и чувствуя, что теряет устойчивость, слыша усталый голос Ёна.       — Если бы у тебя была возможность всё забыть. Не помнить о тех шестистах лет одиночества, на которое я тебя обрёк. Совсем не знать меня, ты бы согласился? — Вопрос Ёна был лишён всяких эмоций, и от этого Ран вздрогнул.       — Что? Я не понимаю, — говоря это, Ран мысленно выкрикнул: «Нет, никогда».       — Повторю: жить без болезненных воспоминаний, ты бы согласился? — Ёну удавалось держаться.       — Я скажу тебе больше. Если бы я проснулся в то утро, когда ты ушёл, то всё равно повторил бы все шестьсот лет, чтобы прийти к этому дню, видя тебя в помятой рубашке у себя на кухне, — уверенно произнёс Ран, и это было правдой. Он ничуть не сомневался.       — Ран-а, а я не могу, — тихо выдохнул Ён, прижав руку к лицу, изо всех сил внутренне борясь с собой. Он хотел избавить Рана от многолетних страданий, которые никогда не исчезнут, пока он будет в его памяти. Даже переступая через себя, зная, что тогда ему придётся отказаться от своего счастья, Ён держался.       Ран хотел возмутиться, но вместо ожидаемых слов, он только сумел открыть рот. Осознавая, что произошло, что сделал Ён, Ран безысходно взглянул на него. Он помнил те ощущения, когда пил снотворное, заранее подсыпанное братом, чтобы обмануть слугу Имуги. И сейчас всё было также. Ран должен был понять, своим чёртовым чутьём, в чём дело, но ошибся. Ошибся, как это всегда происходило рядом с Ёном, с человеком, которому больше всего доверял.       — Пожалуйста, не надо, — скованно выдохнул Ран, в попытке подняться со стула, оказываясь на полу, в поисках помощи потянувшись к Ёну, — не делай этого, прошу.       — Прости меня, Ран-а, — с трудом прошептал Ён, закрывая глаза, и, открывая, лишь, когда Ран окончательно потерял сознание.       Осторожно уложив Рана на кровать, Ён ушёл. Ему нужно было во всём разобраться. Давно.