***
Актовый зал постепенно заполнялся студентами. Каким образом администрацию университета удалось уговорить провести такого рода мероприятие, Шастуну оставалось только догадываться. Их с Ильей нельзя было назвать лучшими друзьями, но приятелями они точно были, поэтому он пришел и был далеко не единственным. Желающих попрощаться с парнем оказалось много: кто-то с Макаровым был знаком, кто-то пришел поддержать друзей, а кто-то — в надежде узнать новые подробности. Стоило Шасту зайти в зал, как его из толпы выцепила Лена Темникова. — Антон, ты здесь! Я боялась, что Арсений не передаст тебе, — она взяла его под руку и потащила на передний ряд. Антон бы предпочел затеряться где-нибудь в конце, но его мнением никто не интересовался. — Так это ты подослала Арса? — Да. Нигде не могла тебя найти, и на сообщения ты не отвечал. А потом я увидела Арсения и вспомнила, что вы вроде дружите. Антон хмыкнул, но девушка этого не заметила. Их с Поповым дружба была крайне необычной и имела множество нюансов, Лене такие подробности были ни к чему. Между ними повисло молчания, но в словах не было необходимости. Мог бы Шастун помочь Макару? Если бы они тогда, как и хотел Арсений, обратились в полицию, был бы парень жив? Возможно, у них бы приняли заявление, и с монстром разобралась бы вооруженная группа оперативников. Тогда Антону бы не пришлось весь остаток своей жизни провести с осознанием, что он не сделал ничего, чтобы спасти не только товарища, но и других людей. Шаст был почти уверен, что между событиями той ночи и недавними убийствами была взаимосвязь. Арс тоже ее заметил, но вместо того, чтобы обсудить с ним все, Шастун накричал на парня. Легче от этого не стало никому, наоборот, единственный человек, который все знал и мог поддержать его, теперь Антона ненавидел. Пока со сцены доносились теплые слова об Илье, Лена, сидящая рядом, жалась к нему, хваталась, как за спасательный круг. Антон бы рад спасти ее, вот только он сам давно тонул, в лёгких уже скопилась вода, еще мгновение, и нелепые барахтанья прекратятся. Когда девушка в привычном жесте взяла его за руку, Антон вдруг понял, почему Ира бесконечно выносила ему мозг насчёт нее. Темникова пыталась коснуться его каждый раз, когда была такая возможность, всегда смеялась с его шуток и делала комплименты, а стоило Антону показаться с Кузнецовой, все это прекращалось. Она старалась избегать Иру, совсем как Арс. Вот только последнему это удавалось, а Лену Кузнецова ненавидела всей душой и сердцем. Антон опустил взгляд на девушку — он бы может и обратил на нее внимание, не будь в его сердце уже занято***
В машине его привычно дожидалась желтая уточка, которая раньше всегда поднимала ему настроение. Шастун представлял, как Арсений, увидев ее в магазине, решил, что Антону она неприменно понравится и был прав. При взгляде на нее по телу всегда расползалось приятное тепло, как доказательство того, что Арс думает о нем, не только когда трахает. Однако теперь утка глядела на него с укоризной. Казалось, из ее резинового клюва должны были просыпаться ругательства. — Сучье отродье, как ты посмел обидеть моего настоящего хозяина? — спросила она в его голове. — Ты рехнулся, Шастун, ты действительно спятил, — сказал он сам себе. Автомобиль изолировал его от чужих глаз и ушей, но легче от этого не становилось. На него давила вся ситуация, и Антон понимал, что наговорил Попову лишнего. Он не считал, что Арсений даже на йоту виноват в смерти Макара. Он вообще ни в чем не был виноват. Арс просто пришел, потому что его попросила Темникова. А Шаст поступил как последняя тварь, обвиняя Арса в том, чего он даже не делал, наорал за то, что сдержал обещание, которое он сам с него и требовал. Антону захотелось хорошенько стукнуть себя, но он не стал. Полезнее было бы извиниться перед парнем, пока он не окончательно не угробил те крохи, что остались от их отношений. Но это было лишь верхушкой айсберга. Шаст разозлился не из-за вполне логичного вопроса — тот был лишь искрой, которая так удачно угодила в сложенный заранее костер. В тот момент в его голове вспыхнуло воспоминание: Арсений, весь такой невероятно красивый, в своих сексуальных очках и узких джинсах, обнажающих лодыжки, сидел у него дома и выглядел ужасно довольным, переписываясь с каким-то мерзким уродом. Антон понятия не имел, с кем именно, но был уверен — человек тот отвратительно мерзкий. Но Арс с ним, видимо, не был согласен. С каждым новым сообщением улыбка по лицу расползалась все шире, и когда Антону уже начало казаться, что он смирился, наглость брюнета достигла своего апогея. Он умчался на свидание с этим самым хмырем, после того как выпил почти литр пива. Шаст слишком хорошо знал, как алкоголь влияет на парня, и от того злился еще сильнее, пока беспомощность оковами держала его руки. Весь оставшийся вечер, вместо того, чтобы готовиться к конкурсу, Антон провел представляя, в каких позах его Арса в тот момент имел какой-то мерзкий хмырь, как трогал его в тех местах, которые Шастун еще недавно сам мог покрывать поцелуями, как наслаждался его сладкими стонами, по действию сравнимые с виагрой. Тот парень, кем бы он ни был, наверное, заставлял Арса смеяться. Должен был, хотя бы ради того, чтобы увидеть милые ямочки на щеках брюнета. А Антону более не позволено было касаться великолепного тела Арсения, и только сейчас он осознал почему. Если Арсений постоянно чувствовал из-за Иры то, что Шастуну пришлось испытать из-за лыбящегося телефону Арса, то он его понимал и нисколечко не осуждал. Однако, в Антоне вместе с этим отчаянно скопилась обида. Вот так просто Попов забыл про него, бросившись в объятия нового любовника. Теперь же, после того, что он устроил Арсению, Шастун готов был сам найти ему парня, который бы не был таким обмудком как он. Арсений заслужил нормального отношения, где он всегда был бы на первом месте, а Антон ему этого предложить не мог. Будь Арс девушкой, все было бы иначе. Шаст не раз думал, что тогда расстался бы с Ирой сразу после измены, пригласил Арсения на свидание, а там, глядишь, что-нибудь да получилось бы. Но Арс был парнем, и это все усложняло. Антон же не гей — Антону нравились девушки. Он бы не променял свою почти идеальную жизнь на призрачную возможность быть с Поповым. Арс ведь не подарок, он сложный человек со своими загонами, а Антону не то, чтобы тяжело было мириться с ними, нет, он просто ухватился за этот факт, словно за действительно стоящий аргумент, полностью оправдывающий его нежелание погружаться в опасный «голубой» мир. А в том, что парни прекрасно ладили не было ничего особенного — с Димой Шаст чувствовал себя не хуже. Вот только Позова никогда не хотелось поцеловать или прижаться к нему так крепко-крепко, наслаждаясь запахом геля для душа в сумме с его собственным, особенным. Шастун поджал губы. Мысли об Арсении отвлекали, мешали думать. Стоило извиниться перед парнем, и тогда, Антон был уверен, совесть перестала бы терзать его.***
Уже дома, сидя на собственной кровати, Антон снова завис, запутавшийся в своих мыслях. Они рвались наружу, требовали, чтобы он обсудил их хоть с кем-нибудь. Но с кем? Арсений совершенно заслужено не хотел разговаривать с ним, а остальным он не мог доверить свои секреты. Попов не был просто любовником, он, наверное, был самым важным человеком в жизни Антона, и совершенно точно не подозревал, что представлял собой такую ценность. Даже Шаст не задумывался об этом раньше, а теперь не мог выбросить это из головы. Такое случается — мысль, случайная пришедшая, оказывается идеально точной формулировкой всех переживаний, и она не уходит после осознания, нет, застревает в голове, крутится, как песня на репите. Неожиданно прикосновение заставило Шастуна вздрогнуть — он не заметил, как сзади подкралась Ира и губами дотронулась до его плеча. Девушка, видя подавленное состояние своего парня, решила отвлечь его, помочь пережить горе. Антон был благодарен ей за это. Он откинул голову, предоставляя ей доступ к шее. Приняв такую реакцию за хороший знак, Кузнецова, начала жадно покрывать обнаженную кожу поцелуями. Она перебралась к Антону на колени, на этот раз целуя в губы. Закрыв глаза, Шастун полностью отдался ощущениям: под его руками струилась шелковая ткань ночнушки, в нос ударил сладкий запах цветов, целующие его губы были слишком пухлые и слишком мягкие — все это, хоть и было привычным, казалось таким неправильным, вызывало отторжение. Наращенные ногти Иры впились ему в спину, и Шасту вспомнились длинные пальцы Арсения, которые никогда не оставляли красных следов во время страсти. Для Иры же этот жест был показательным: «посмотри, как я хочу тебя!» — кричал он. Антон знал, что искренности в нем было столько же, сколько у него было желания трахать Поза. С Арсом заниматься сексом было проще — за те полгода их нередких встреч, он выучил тело парня лучше, чем Иры за несколько лет. Причина не крылась в его необъятных знаниях мужской анатомии, постигнутой опытным путем на своем примере, — с Арсением все было по-настоящему, сравнив его реакции с реакциями своей девушки, их стоны и взгляды, Антон понял, как часто Ира имитировала. Будто Шасту открылась картина истинного наслаждения, а после этого ему упорно тыкали в дешевую подделку, надеясь, что он не заметит разницы. Жаль, что истина открылась ему тогда, когда у него уже не было желания что-либо исправлять. Вот и сейчас Кузнецова затеяла секс, потому что чувствовала, что должна, и Антону снова стало не по себе — он был ужасным парнем и полным эгоистом, который использовал чувства двух дорогих ему людей, даже не задумываясь, комфортно ли им находиться в том положении, в которое он их определил. Сколько еще людей пострадает из-за его упрямства и желания получить все? Внезапное копание в себе заставило пройти бесследно все поцелуи и касания Иры — член Шастуна уныло лежал, не подавая никаких признаков жизни. Шасту стало неловко. Он как джедай решил поднять его силой, сосредоточился, но ничего не изменилось. Постарался вспомнить последнюю просмотренную порнушку. В голове всплыли кадры, где грудастая брюнетка скакала на чересчур накаченном парне. Антону никогда не нравились качки с диаметром бицепса больше головы. То ли дело Арс. Тело парня казалось ему идеальным с четкими кубиками пресса и восхитительными косыми мышцами живота, по которым Антон так любил проводить языком прежде чем спуститься ниже, чтобы сомкнуть губы вокруг твердого члена… Антон тряхнул головой, отгоняя образ Попова. Ему еще не приходилось падать так низко — во время секса со своей девушкой представлять бывшего любовника. Запустив руку в светлые волосы, он снова почувствовал их различие. Волосы у Иры длинные, старательно накрученные, у Арса же прямые и короткие, но не слишком — их длины вполне хватало, чтобы, вцепившись в них, задавать нужный темп, трахая рот парня. Шаст делал так редко — чаще доверял Арсу полный контроль, позволяя творить языком такие вещи, от которых поджимались яички, а внизу живота связывался тугой узел возбуждения. Кстати о возбуждении. Член Антона внезапно ожил, словно кровь, наконец-то, вспомнила, что туда тоже необходимо поступать. Он был бы полным кретином, если бы не признал, что причиной этому были отнюдь не действия Иры. Он мягко отстранил девушку, заставляя встать с него. — Прости, я не могу. Смотреть ей в глаза было стыдно. Он знал, что она спишет все на смерть товарища, но все равно ощущал себя подонком. Шастун направился в душ. Он собирался постоять под струями воды, позволяя прохладным каплям смыть зачатки возбуждения, но спустя пару минут, рука сама потянулась к эрегированному органу. Проведя несколько раз вверх-вниз, член окончательно окреп. Антон даже не пытался искать в закромах памяти видео категории восемнадцать плюс или думать об Ире, он сразу представил на месте своей руки упругие ягодицы Попова. Однажды они с Арсом уже поставили галочку напротив этой душевой кабинки в списке локаций для секса и даже умудрились не упасть, что с Антоновой грацией было тем еще подвигом. Воспоминания эти липли к Шасту так сильно, что никакой душ не в силах был смыть их. Да и парень этого не хотел, наоборот, детально вспомнил, как струи стекали по горячему телу Попова, пока руки Шастуна размазывали их по бедрам. Кожа у него была нежная, совсем бархатная, Антону хотелось ощущать ее постоянно. Голубые глаза призывно смотрели, заставляли сгорать даже в воде. Укус в загривок вызвал у Арсения полустон-полурык, от которого по телу шатена пробежалась волна мурашек. Арс руками развел половинки ягодиц в стороны и прогнулся еще сильнее, приглашая Антона. Шастун вошел сразу на всю длину и едва удержался, чтобы не спустить позорно в ту же самую секунду. Внутри было тесно и так горячо, что Шаст замер, давая время привыкнуть и себе и партнеру. А после начал вбиваться в парня с такой силой, что перед глазами рассыпались снопы искр. Антон сильнее сжал член и ускорил движения рукой. В его голове Арсений пошло выгибался, подмахивал в такт, просил глубже, сильнее, быстрее. Антон дал бы ему это все, лишь бы стоны и шлепки мокрых тел никогда не прекращались. Арс был громким, не стеснялся показывать наслаждение. Стоя на трясущихся от приближающегося оргазма ногах, он не боялся упасть — Антон держал его крепко и не позволил бы этому случиться. Арсений помогал себе рукой, от того, потерявшийся в ощущениях, кончил первый, и Антон ощутил, как судорожно сжимается и разжимается кольцо мышц на его члене. Это сводило его с ума — чувство, что именно он заставлял Арсения закатывать от удовольствия глаза и так сладко выкрикивать его имя. Шастун излился себе в ладонь, прижимаясь к холодной стенке для контраста. Он наблюдал, как сперма стекала вниз белыми каплями и отправлялась дальше по канализации. Привет Пеннивайзу. [1] Шастун уже не сомневался в собственном безумии. Вспомнить жуткого клоуна из фильма, который они недавно смотрели с Ирой, - определенно точно звоночек. А учитывая вообще все обстоятельства, Антон бы не удивился, узнав, что где-то под землей действительно обитало вселенское зло.***
Утро, начавшееся до двенадцати дня, не могло быть добрым по определению. Такова была шастуновская мудрость, и переубедить парня было невозможно. Тревожные мысли не давали покоя всю ночь, а когда у ему, наконец, удалось задремать, зазвонил будильник, поэтому проснулся он еще более разбитым, чем засыпал. Ситуацию не улучшала первая пара, гордо восседавшая на вершине расписания. На эту пытку Антон согласился пойти добровольно ради одного единственного человека, перед которым он мечтал извиниться. Но Арсения в университете не было. Зная Попова, удивительно было, что Шаст всерьез рассчитывал застать его на занятии. Кроме этого, Шастун обнаружил, что Арс уже заблокировал его везде, где только мог, и на него снова накатило осознание собственной беспомощности. Он действительно обидел Арсения, и ждать, когда тот отойдет сам было слишком долго. Если он вообще собирался прощать Антона. Внутри неприятно кольнуло, — он был так уверен, что Арсений непременно простит ему все косяки, что совершенно не учел противоположный исход. К счастью, в голове Шаста быстро возник новый план. Матвиенко ответил сразу. Удивился несуразной, наспех придуманной причине Шастуна, но согласился провести его в общежитие. Возможно, его прельщала перспектива добраться до дома не на метро, а с комфортом в машине Шаста. Они встретились после пар. — А ты не мог через меня тетрадь передать, чтобы не тащиться за три пизды? Или боишься, что не донесу? — поинтересовался Сергей, пристегиваясь. — Там задачи сложные, Арс их хуй помет, если не объяснить, а уже на следующей неделе коллоквиум, — соврал Шастун. Сережа понимающе кивнул. О любви его соседа к прогулам он был осведомлен лучше всех, вот только парень не знал, что если и были у менеджеров какие-то задачи, Попов мог разобраться с ними, не посещая занятия. Сам он учился на электротехнике, поэтому судил по заданиям своего факультета, и там действительно было сложно разобраться без сторонней помощи. Антону с Сергеем было на удивление легко. Они часто проводили время вместе, вдвоем — практически никогда, однако, это совершенно не мешало им активно болтать по дороге. — Слушай, Шаст, а ты зачем меня дожидался, ты же знаешь, где общага находится, поехал бы сразу к Арсу? — Так мне же надо, чтобы кто-нибудь меня впустил. У вас вахтеры там лютые, с ними не договоришься. — А Арсений тебя провести не может? Шастун ответил не сразу, и этой заминки Сереже хватило, чтобы семечко подозрений поселилось в его голове. — Он не знает, что я приеду, я ему писал, но он не ответил. Антон страласлся звучать безразлично, но Матвиенко только убедился в том, что Шаст что-то не договаривал. Он пока не мог понять, что именно и зачем Антону это было нужно, словно не хватало одной маленькой детальки, чтобы запустить механизм понимания. Интуиция подсказывала Сереже, что за ложью шатена крылось нечто важное. — А ты уверен, что, если он не отвечает, тебе стоит ехать? Антон вспомнил диалог с Арсением, когда тот решил порвать с ним. Попов тогда сказал, что игнорировал его, потому что не хотел видеть. Ситуация вроде бы аналогичная, и Шасту бы стоило задуматься, но упрямство взяло верх. Он же ехал извиниться, а это что-то да значило. Решивший, что разберется с этим позже, Серега перевел тему и больше не расспрашивал шатена. Общежитие представляло собой советскую постройку, с самой примитивной планировкой. Ничего общего с сериалом «Универ» и тем дворцом, в котором жили герои, не имело. Коридорного типа здание предлагало в распоряжение студентов небольшие комнаты, оснащенные лишь базовыми удобствами: кроватями, столами со стульями и шкафами. Туалет же был общий и находился в конце коридора. Каждый раз, оказываясь внутри, Шаст восхищался людьми, которые выживали там годами, — сам он не был готов драться с тараканами за последнюю упаковку доширака. Но ему бы и не пришлось, ведь его родители жили в Москве, и если бы они не снимали ему квартиру, Шастун жил бы с ними. Когда парни добрались до комнаты, Сергей постучался. Антону было неясно, почему Матвиенко не решается зайти в собственную комнату, но стоило ему открыть дверь, и Шаст понял. На кровати, которую он имел честь видеть так близко, как, наверное, не видел приведший его товарищ, сидел ее хозяин с другим парнем. Татуировки на его лице напомнили Шасту, что они уже встречались на вечеринке Азамата. Он и Арсений выглядели так, словно еще секунду назад были заняты чем-то другим. В комнате повисла тишина, настолько напряженная, что ударь Антона молния, он бы не удивился. Сережа выглядел испуганным: метал взгляд от Арсения к Шастуну, не зная, что делать дальше. Он был уверен, что ненароком раскрыл секрет друга, и теперь экстренно пытался найти способ все исправить. На лице Попова эмоции менялись быстро: сначала он удивился внезапному появлению незванного гостя, но после, осознав, что в дверях неловко топчется Антон, выражение лица сменилось на безразличное с ноткой брезгливости. Шасту почувствовал себя мертвым голубем, неожиданно возникшим под ногами графа. Сам он ощущал себя лишним на этом празднике жизни, куда он ворвался и стал свидетелем чего-то личного. Но в то же время ему было крайне неприятно наблюдать Арсения рядом с каким-то парнем, который так быстро заменил его в постели Попова. Похожие чувства он испытал, когда застал этих двоих в туалете. Один только Мистер Крутые Татуировки не выглядел смущенным. В его взгляде Антон четко читал превосходство. Сомнений не было — этот человек точно знал, что у Шаста с Арсом было, и теперь восседал на кровати как на троне, всем своим видом показывая, насколько изменилась ситуация. Шастун был за бортом — он понял это сразу, как только увидел эту парочку, но от этого надменное лицо незнакомца не выглядело менее бесячим, скорее наоборот. Кулаки непроизвольно сжались, желая принять участие в этой тупой немой сцене. Будучи миролюбивым человеком с минимальным опытом в кулачном бою, Антон предпочел не лезть. Арсений вряд ли бы обрадовался драке между его бывшим и нынешним любовниками. От мысли, что гость Арса вполне мог оказаться его парнем, неприятно сжалось сердце. Матвиенко решил как-то разрядить обстановку и исправить свою, как он думал, ошибку, но Арсений прервал его, сказав, что все в порядке. Попов перевел внимательный взгляд на Антона, ожидая от него каких-нибудь действий. — Я, это… — мозг работать отказывался, Шаст не мог вспомнить «причину» своего визита, — к Сереге пришел. Теперь настала очередь Сергея смотреть на Антона глазами-блюдцами. Шастун ответил ему умоляющим взглядом и, видимо, показался Матвиенко настолько жалким, что тот решил подыграть ему. — Да, мы хотели доработать сценарий, — соврал он другу, — но если мы вам мешаем, то можем уйти. Сергей и Шаст звучали одинаково неубедительно, но Арсений либо не заметил этого, либо ему действительно было настолько безразлично, что он просто пожал плечами и снял фильм с паузы. Неизвестный тоже решил, что уже достаточно внимания уделил ребятам, поэтому переключился на экран ноутбука Арса. Ребята переглянулись, ища друг в друге поддержку. В этот момент они скорее напоминали участников клуба унылых и бестолковых. Совершенно не вызывая подозрения, они направились к сергеевской половине комнаты, и Матвиенко принялся искать хоть что-нибудь, что могло бы помочь им в их дурацком спектакле. У него не было даже намека на сценарий, поэтому он вручил в руки Антона несколько страниц своей непринятой курсовой. И вот они вдвоем, уставившись в абсолютно бессмысленный для Антона текст по системам автоматического управления электротехнологическими установками и системами, изображали людей с такими сосредоточенными лицами, словно они, как минимум, в ту самую минуту собирались спасти человечество. Вот только их спектакль не вызвал никакого интереса — потенциальные зрители даже не взглянули в их сторону. Сергей в принципе не понимал, в чем участвует, но с вопросами решил повременить. Он уже понял, что между Шастуном и Поповым что-то произошло. Судя по тому, что Антон был в курсе ориентации друга, они были достаточно близки, но при этом он почти никогда не видел их вместе. Матвиенко бы подумал, что они трахались, но Тоха явно был обычным гетеросексуальным пацаном, который встречался с красавицей Ирой. А потом воображение Сережи нарисовало образ «женатого» любовника Арса, который оказался моложе, чем он предполагал, вспомнил, как бесился Антон после ухода Арсения, и эта версия уже не казалась ему сумасшедшей. Шастун, обычно уверенный, не мог найти себе места, то и дело поглядывал на Арса и его кавалера, чья рука так по-свойски лежала на плече парня. И его это злило. Дебильная ситуация, в которой он не мог ничего сделать, только наблюдать зарождающийся роман. А ведь он пришел извиниться! Антон мысленно представлял, как ему привлечь внимание Арсения, но ни одной стоящей идеи не возникало. Сидящий рядом незнакомец спутал все планы и, судя по всему, не собирался уходить. На какое завершение вечера он рассчитывал, Шаст представлял, от этого хотелось как можно быстрее сбежать из общежития, но в то же время уходить не хотелось по этой же причине. Здравый смысл подсказывал, что Антон не имеет никакого права злиться на Попова за наличие у того личной жизни, но ревности здравый смысл не помеха. Он кипел как чайник, и собирался уже свистеть, когда Матвиенко вновь пришел на помощь. Сергей непрозрачно намекнул, что им пора уходить, избавляя Шастуна от мук выбора. — Как здорово мы все доработали, — поддержал Сергей их легенду, жаль только, что неубедительно. Парни быстро спустились с четвертого этажа и оказались на улице. Антон понимал, что от расспросов Матвиенко он не отвертится. Шастун закурил под пристальным взглядом темных глаз, морально готовясь ко всему. Но вопросов не последовало. — Я не представляю, что ты натворил, Шаст, даже не знаю, что происходит между вами, но тебе придется извиниться, если ты хочешь, чтобы он опять разговаривал с тобой. — Я и собирался, но там сидел этот парень, — Шастун не стал отрицать очевидного, не стал спрашивать, что именно известно Сереге. Он слишком устал от тайн. Антон хотел узнать что-нибудь о незнакомце, но не рискнул задать вопрос. — Не думаю, что у них с Эдом что-то серьезное, — словно прочитав его мысли, сказал Матвиенко. Но Шастуну так не казалось. То, что он знал имя парня, которое ни разу не прозвучало за время его визита, говорило ему о многом. Антон не успел ответить. — Просто поговори с Арсом, ладно? — Ладно, — согласился Шаст. Вот только это было совсем не просто. Но Антон не собирался сдаваться.