***
На парах Антон так и не появился — добрался до корпуса, когда уже шла последняя. Вместо этого остановился на университетском дворике, надеясь, что Попов, в отличие от него, решил посетить занятия. Шаст стоял долго, мерз и курил, но с места не двигался — боялся, что преподаватель отпустит группу раньше, и он упустит Арса. В его руках тлела четвертая сигарета, когда из главного входа повалили студенты. В толпе он пытался высмотреть того единственного, ради которого приехал и, к счастью, увидел его. Арсений возвышался над остальными, красивый и статный, Антон обожал их разницу в росте — недостаточно большая для дискомфорта, но достаточная, чтобы он чувствовал себя главным. И пусть брюнет был сильнее, глядя на него сверху-вниз, Шастун чувствовал себя его отважным рыцарем. Шастун бросил сигарету в урну — промахнулся — и быстрым шагом направился к парню, пока тот не умчался на всех парах. Словно хищник на охоте, он незаметно подкрался со спины. Легкое прикосновение к плечу, и Арс вздрогнул, обернулся и взглядом наткнулся на Антона. Выражение его лица было нечитаемым, и Шаст не имел представления, насколько парень раздосадован такой встречей. — Надо поговорить, — Шастун подошел вплотную и почти шептал. То ли боялся, что кто-то услышит, то ли просто хотел придать моменту интимности. Арсений не знал, но последовал за ним, будто загипнотизированный. Видимо, получилось у Антона и то и другое. До машины они добрались молча: Шастун шагал впереди, периодически оглядываясь, проверяя не передумал ли Арс, который, в свою очередь, не понимал, на что подписался. Шаст сел за руль, и Арсений занял привычное пассажирское сидение. Они продолжали молчать и избегать зрительного контакта, словно вчера между ними произошло нечто непоправимое. В какой-то степени так и было. Каждый из них сделал свои выводы после прошлой ночи, и между парнями протянулась еще одна невидимая нить, связывая их между собой еще крепче. Арсений осознал, что влюбленность в Антона не только никуда не делась, но и была гораздо сильнее, чем он думал. Шастун тоже это понял. Конечно, масштабы чужих чувств были ему неизвестны, однако, поступки Попова говорили о многом. Сам он не хотел терять его, поэтому готов был схватиться за любую возможность, только чтобы удержать его подольше. Стоило Шасту завести машину, Арс напрягся. — И что это ты удумал? — Замерз, пока тебя ждал. Давай хоть кофе возьмем, — Антон не спрашивал, скорее уведомлял. Арсений промолчал, и в салоне снова повисла тишина, нарушаемая играющей на радио музыкой. Они остановились недалеко от маленькой кофейни, и Шастун, оставив парня одного, вышел взять напитки. Сам он кофе никогда не любил, поэтому заказал себе какао, Арсу же взял двойной американо без сахара, как тот и любил. Уже сидя в машине Антон грел руки о пластиковый стаканчик. Он не знал с чего начать, и волнение холодом покалывало кончики пальцев. Они продолжали избегать зрительного контакта: Арс смотрел прямо, Шаст — на утку, ожидая, что она повысит в нем боевой дух. Арсений помогать намерен не был, поэтому терпеливо ждал, когда Шастун дозреет сам. Но молчание начинало нервировать, не спасал даже The Weekend на фоне. Он сделал глоток своего горького кофе. «Угадал, гаденыш», — с досадой подумал он. — Я хотел извиниться, — наконец начал Шастун, — за все. Я вел себя как мудак. Сейчас я это понимаю, и мне очень жаль. Он повернулся к Арсению, но тот в его сторону все еще не смотрел, предпочитая разглядывать скучный пейзаж серой улицы. Пришлось продолжить. — Ты последний человек, которого я мог обвинить в том, что случилось с Макаром, но я обвинил. Я не должен был так поступать с тобой, зная, как тебе тяжело было хранить это в тайне. По моей просьбе. Арс, я, блядь, так сильно проебался перед тобой, а ты после этого еще и помогаешь мне и даже согласился выслушать. Я знаю, что я отвратительный и не достоин ни секунды твоего времени, но пожалуйста, если сможешь, прости меня. Антон разглядывал прекрасный профиль Арсения, ожидая приговора, который ему вынесут. Он боялся. Сидел, затаив дыхание, и не смел даже пошевельнуться. Непреодолимое желание прикоснуться к парню душило, но он не мог позволить себе это. Он нервно крутил на пальце кольцо и в привычном жесте поджал губы. В голове Попова царил хаос, мысли метались, спутывались меж собой. Ураган эмоций, который нельзя было выпустить наружу, не давал нормально работать мозгу. Шаст извинился. Признал свои ошибки. Но достаточно ли этого было, чтобы раны, недавно оставленные им, затянулись так быстро? Если да, то у Арса были претензии к себе. Ему не нравилось, что влюбленность сделала с ним. Здравый смысл был поглощен ненужными чувствами, и Арсений терялся среди них. Их было слишком много, а сил сопротивляться почти не осталось. Наконец Арсений повернулся к Антону. Парень сидел с видом побитой собаки и смотрел огромными щенячьими глазами и выглядел абсолютно раскаивающимся человеком, взвалившим на свои плечи все грехи человечества. Попов простил его в тот момент, когда Шаст «пригласил» его поговорить, и он ненавидел себя за это. Он прекрасно знал, что их ждало абсолютное ничего в будущем, потому что Шастун никогда не откажется от своей идеальной жизни, и был уверен, что окажется за бортом, как только влечение к нему у Антона пройдет. Но в тот самый момент Арсений был нужен Шастуну, иначе бы он не сидел, признавая ошибки. Нездоровое любопытство играло в нем, заставляя проверить, насколько далеко бывший любовник готов зайти, чтобы добиться расположения. Быть может, Шаст являлся представителем той группы людей, что любили добиваться и теряли интерес, как только заполучали желаемую игрушку? Проблема была в том, что Попов не сумел бы долго сопротивляться — он для Антона легкая добыча. Даже просто находясь поблизости, он боролся с желанием поцеловать парня. Он попытался воскресить в памяти образ Эда, но только еще глубже похоронил себя. — Ладно. Хорошо, я тебя прощаю, — как бы нехотя сказал Арс. Едва он договорил эту фразу, Антон накинулся на него, обнимая. Длинные ручища сдавливали ребра слишком сильно, перекрывая доступ кислороду. — Сука, Шастун, не задуши меня, — Арсений высвободился из объятий, — но одного кофе будет недостаточно, чтобы я полностью тебя простил. — Все, что угодно, Арсен. Попов хитро улыбнулся, словно именно такой ответ и ждал, и по-лисьи сощурил глаза. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, заставляя Шаста моментально пожалеть о своих словах.***
Знакомая улочка, район, с которого все началось, при свете солнца выглядели почти дружелюбно и ничуть не устрашающе. Шаст не был здесь после неудавшегося нападения, поэтому с опаской оглядывался по сторонам. Время чудищ — ночь, но кто знал, с каким зловещим злом они имели дело. Машина остановилась, но никто из них не решался выйти, казалось, даже Арс растерял всю уверенность по дороге. — Ты точно в этом уверен? — Антон уточнил на всякий случай, он был готов, если что, увезти их куда-нибудь подальше, в более безопасное место. — Не попробуем, — произнес Арс, — не попробуем. Антон посмотрел на него, как на придурка, но спорить не стал. Он был готов согласиться с любым безумством Арсения, лишь бы не отпускать его одного. — Хорошая поговорка, тупорылая, как я люблю. Попов вышел первый, захлопнул дверь автомобиля и направился к домам. Шаст копошился, блокируя машину, едва не выронил ключи. Замешкавшись, он дал Арсения фору, и теперь бежал, чтобы догнать парня, который даже не думал оборачиваться. — Подойдем к ней, — уведомил Попов, указывая на старушку у лавки. — А дальше? — небольшая пробежка душила Антона, лишая возможности нормально говорить. — Что-нибудь придумаем. Жизнь Арсения никогда не имела четко прописанный сценарий, но отсутствие чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающее план, Шастуна пугало. Эмоциональное состояние близкого ему человека было под большим вопросом, но Шаст поклялся себе быть рядом, чтобы предотвратить то, во что могут вылиться спонтанные решения Арса. Женщина в синей болоньевой куртке имела вид почти беззаботный, за ней, на длинном поводке-шлейке, нехотя шагал толстый рыжий кот. — Добрый день, — поздоровался Арсений, — мы волонтеры «Единой России» проводим опрос москвичей об уровне жизни и благоустройстве жилых районов. — «Единой России»? — переспросила она. На лице расползлась улыбка, — я же говорила, Барсик, наш президент-то о нас заботится! Барсик выглядел крайне отстраненным и признаков заинтересованности не подавал, даже летающие поблизости птички не сумели привлечь его внимание. В отличие от своего почти тезки, Арсик принял боевую позицию: на лице расползлась сама широкая и самая приветливая его улыбка — Антон понятия не имел, что такие имеются в арсенале брюнета, — Попов был готов очаровывать, а в такие моменты он излучал так много уверенности, что даже Шаст вдруг успокоился, добровольно отдавая вожжи в руки человека, которого мгновением ранее считал без пяти минут безумцем. Арсений наблюдал за женщиной как охотник за добычей, он был готов внимать каждое ее слово, следить за каждой дрогнувшей на лице мышцей, только бы не упустить что-либо хоть немного важное. — Давайте познакомимся. Меня зовут Семен, это — он указал на Антона, — Никита. Как я могу к вам обращаться? — Тамара Петровна, — ответила женщина. — Тамара Петровна, какой милый у вас котик, — заметил парень и попал в точку. Тема питомца оказалась любимой в списке женщины. Она увлеченно рассказала, как однажды пушистый пропал на несколько дней, а затем вернулся грязный и побитый. С тех пор на прогулку они ходили исключительно вдвоем. Арсений слушал внимательно, во всяком случае выглядело все именно так. — Барсику очень повезло, что у него есть вы. С вами, Тамара Петровна, ему точно ничего не угрожает, главное, чтобы и вы были в безопасности. — А я-то чего, у нас райончик тихий, спокойный. А последнее время и алкаши-то наши местные себе другое место нашли, дак еще спокойнее стало без пьяных разборок ихних. Наконец взгляд Арсения стал по-настоящему заинтересованным. Шастун видел, с каким усилием парень подавил в себе желание задать все вопросы сразу. — А куда это они переехали? — аккуратно поинтересовался он. — Так черт их знает. Вот Валерка, например, раньше постоянно подходил деньги на хлеб просил, но я ему не давала — знаю я этот его хлеб. После хлеба таким синем не станешь. Так вот, я его уже давно не видела. Странно, всегда тут где-то со своими друзьями-бомжами шлялся, а тут не видно, не слышно. Квартиру, поди, тоже пропил, непутевый он. Арсений слушал монолог с интересом, впитывая всю необходимую информацию. Повезло им встретить такую сговорчивую женщину, однако, Шасту стало ее немного жаль — наивная, так легко поверила в нелепую историю про волонтеров. Окажись на их с Арсением месте кто-то другой, не факт, что не использовал бы это против нее. Тем временем Попов уже узнал, в какой квартире проживал гражданин Валерий, и поспешил закончить разговор. Они еще немного проводили взглядом удаляющуюся фигуру старушки с котом и направились по названному ею адресу. Их встретил классический постсоветский подъезд с облупившейся в нескольких местах штукатуркой. Воздух переполняли самые разные запахи: от борща до мочи в углу. Несмотря на то, что на дворе был день, свет в помещение почти не проникал, делая атмосферу еще более гнетущей. Антон старался не касаться стен и перил, внимательно смотрел под ноги, ожидая увидеть разбросанные на полу шприцы. Лифта ожидаемо не было, но и потребности в нем не возникло — непутевый Валера жил на втором этаже. Арсений нажал на звонок. Трель от него показалась им обоим оглушительно громкой в этой мрачной тишине. Где-то залаяла собака. Ощущение было схоже с тем, что Антон испытал в ту ночь. Ему хотелось сейчас же схватить Арса за руку и убежать куда-нибудь подальше отсюда. Все это место казалось притоном смерти. Шаст постарался успокоить разыгравшееся воображение, чтобы не казаться трусом на фоне Арсения, который позвонил еще раз. Но ничего не произошло. За дверью была абсолютная тишина. Если кто и был дома, то сидел он совершенно беззвучно. — Ну, — начал успокаиваться Антон, — кажется, здесь никого нет, думаю, нам стоит вернуться и… Договорить Шасту не дал скрип открытой Арсением двери. Квартира была не заперта, удивительно, что никто раньше не додумался просто дернуть за ручку. Близких друзей или родственников у Валеры, судя по всему не было. Заходить в странные дома было плохой идеей и завязкой большинства сюжетов хорроров, но Арс шагнул внутрь, и Антон не мог не последовать за ним. Он пересилил себя и с трудом перешагнул порог. В нос тут же ударил едкий запах плесени и чего-то тухлого. Шастун прикрыл нос рукавом, стараясь спастись от ароматов, провоцирующих рвотные позывы. — Арс, это очень плохая идея, — он шептал, боясь повысить голос. Кто угодно мог прятаться в этих стенах, и Антон не собирался привлекать еще больше внимания. Попов его не слушал — был сосредоточен на происходящем вокруг. Он не был сумасшедшим и четко осознавал риски. Ему тоже было страшно, но еще больше — любопытно. Если некая сверхъестественная тайна проникла в его жизнь, Арсений собирался разобраться с ней. — Здесь кто-нибудь есть? — неожиданно крикнул он, за что получил от Шаста локтем в бок. — Ты чо, совсем дурак? Фильмы ужасов не смотрел? Арсений скривился, потирая ушибленное место. — Перестань, мы не в кино. И они действительно не были героями триллера, случайно забравшимися в дом с привидениями. Из всего, что им довелось увидеть в этой квартире, самыми жуткими пока были ремонт времен СССР и уродский ковер на стене, игриво зазывающий гостей в комнату. Отсутствие какой-либо техники объяснялось вредными и требующими затрат привычками жильца, а мрачная атмосфера была вызвана абсолютной захламленностью однушки. В общем и целом, такие квартиры сотнями лежали в объявлениях о сдаче на Авито, — Арсений собственными глазами видел, поэтому и держался смело. Шастун же, привыкший к хорошей жизни с детства, воспринимал такие «жилые» помещения как городские легенды, и его шок был понятен. Попов залез в чужой шкаф, предварительно натянув на ладони рукава кофты. Насмотревшись детективов, начинающий сыщик не желал оставлять следов. Одежды у Валеры было немного, — чистая и вовсе отсутствовала. — Блядь, Арсен, хули ты делаешь? Валим отсюда, мне не по себе от этого места. — Тут никого нет, — заверил его Арсений. Слова парня, словно кодовое заклинание, отозвались из другой части квартиры тихим шорохом. Парни замерли на месте и переглянулись. Шастун хотел бежать. Все эти тайны стремной квартирки на окраине не казались ему занятными и уж тем более не тянули на вескую причину смерти, а вот Попов снова решил геройствовать, чем вызвал новую волну негодования у Антона. Арс медленно двинулся в сторону кухни, из которой и доносился неопознанного происхождения звук. Мысленно Шастун уже был за рулём своего авто на пути к дому, ехал с цветами для Иры в счастливом предвкушении примирения. Фантазию эту омрачал образ мертвого Арсения, которого он, как и Макара, убил своим бездействием. Страх, который только что парализовал его, заставил идти вперед. Кухня выглядела так же бедно, а вонь лишь усиливалась по мере приближения. На столе гнили остатки неубранной хозяином еды, элементами декора служили грязная посуда и пустые бутылки из-под дешевой водки. Посреди этого беспорядка трапезничала жирная крыса. Она настолько была увлечена «добычей», что не заметила незваных гостей. Ее длинный лысый хвост свисал с края и слегка покачивался от ее движений. — Все, теперь точно валим, — с отвращением произнес Арсений, и эти слова словно музыка ласкали слух Шаста.***
— Ну, Шерлок недоделанный, нашел, что искал? — спросил Шастун, пристегиваясь. Он не собирался наезжать, не хотел вновь выстраивать между ними стену, но Арсений втянул его во что-то непонятное, и желчь просачивалась наружу. — Нет, грустно ответил Попов, — я искал Валеру, но его, как ты мог заметить, там не было. — Перестань, он может быть где угодно, наверняка со своими братанами бухает или просто переехал, начал новую жизнь. Арсений отрицательно покачал головой. Версия Антона была хорошей, но таких в их реалиях быть не могло. Он от чего-то был убежден, что Валера пошел на корм вместо них. — Никто без веской причины не оставит свою квартиру в таком виде. Тот, кто там жил, явно собирался вернуться. Но не думаю, что мы когда-нибудь увидим его живым. Шастун осунулся. Где-то в глубине души он знал, что Арсений прав. — Произойти могло, что угодно, Арс, это не наша забота. Может быть он в ментовке, или убит собутыльником за последний глоток. Лучше расскажи, с каких пор ты начал обманывать старушек и вламываться в чужие дома? — Вломиться в свой не получится, согласись, — Попов впился взглядом в Шаста, и они сидели, пытаясь испепелись друг друга глазами. Шастун сдался первым. Он не имел желания продолжать этот спор, ровно, как и принимать участие в сомнительных затеях Попова, о чем решил незамедлительно уведомить парня. — Я не просил тебя быть моим Ватсоном, ты мог просто отвезти меня сюда и уехать домой. Уверен, тебя там ждут. Обида Арса не исчезла бесследно — она сидела глубоко внутри, ждала своего часа, и, когда он наконец настал, уколола Антона. Неразрешенные проблемы все еще присутствовали, и их игнорирование не спасало. Шастун осознавал, что причинил Арсению боль, но сделал это не нарочно. Ему самому не хватало Арса так сильно, что не помогало ничего. Мысли были заняты Арсеном двадцать четыре на семь, желание находиться рядом убивало. В его распоряжении не было возможности подарить парню красивую сказку о любви или дать какое-либо обещание, но Шаст готов был пойти на все, лишь бы сохранить хотя бы хрупкую дружбу. Он всегда желал большего, и всегда будет, но с благодарностью принял бы любую, брошенную Поповым, кость. Все, что угодно, лишь бы быть рядом. — Арсен, я знаю, что это не просто, но может быть попробуем быть друзьями? Арсений сомневался, не доверял ни Антону, ни себе. И причины у него были. Он видел старания Шастуна, но понятия не имел, чего тот добивался. Тяжко, но сладостно было снова оказаться в этой машине, которую они обтрахали вдоль и поперек, но не иметь возможности прикоснуться к тому, к кому тянуло магнитом. Ему нужно было время — изолироваться от Антона, чтобы понять насколько все запущено, но невозможность такого эксперимента обуславливалась университетом, где они проводили в одной аудитории ни один час. Дружба — это ведь все то, что было у них, но без секса. Неужели они, двое взрослых людей, не смогут удержать свои гормоны в узде? Смогли бы, если бы дело было только в гормонах. — И что же, будем смотреть футбол и обсуждать, кто кого трахает? — съязвил Попов. Антон скривился, представив красочные рассказы о новом парне Арсения и их насыщенной сексуальной жизни. — Нет нужды, кажется, я и так знаю, кто теперь твой кавалер. — Как и я в курсе твоей дамы. Они замолчали, и неловкая пауза заполнила все пространство салона. — Я собираюсь завтра к родителям Ильи, — признался Попов. — Я с тобой. — Чтобы снова ныть, что я втягиваю тебя в неприятности? Нет уж, спасибо. Друг, — Арсений сделал акцент на последнем слове. Оно звучало непривычно и даже неправильно, резало слух, но никто из них не подал виду, что заметил это. — Нет, я… — подобрать слова Шасту было непросто, — давно должен был это сделать. Мы с Макаром дружили и… — он отвернулся от Арса и завел машину, — так будет правильно. Попов спорить не стал. На самом деле он в тайне надеялся на компанию Антона. Казаться смелым при нем было проще, чем храбриться в одиночку. И не смотря на все их разногласия, Шастун все еще был единственным человеком, так же, как и он сам, втянутым в эту странную историю. По дороге до общаги Шаст высматривал цветочные магазины, и это не укрылось от голубых глаз. Арсений не был глупым — сразу срастил что к чему. Ощущение было такое, словно кто-то нассал ему в рот. Попов, разумеется, не проверял, но аналогия возникла сама собой. Но если они собирались вывести отношения на новый уровень, Арсу предстояло научиться принимать такие моменты. Он сам предложил Шастуну заехать в один, и даже выразил желание помочь с выбором. Антона такая любезность насторожила. Он отказывался, но Арс, мазохист, продолжал настаивать. И вот они вдвоем стояли у ларька, выбирая «самый прекрасный букет для самой прекрасной дамы» — Попов заявил это продавцу, стоило ему оказаться внутри. Все инстинкты Шастуна вопили об опасности. Он уже сотни раз пожалел, что поддался на провокацию, однако, пути назад уже не было. Арсений выбрал букет из белых орхидей, и Антон, оплатив, поспешил к выходу. Опасения Шаста не оправдались, Арсений был милым и даже поддерживал приятную беседу, чем еще больше поражал парня. Как тот, кто еще недавно упрекал его отношениями, так быстро переобулся? Вопрос не давал Шастуну покоя еще долго, даже распрощавшись с Арсом, он продолжал думать об этом. Прекрасная голова Арсения порой хранила в себе непостижимые тайны, но некоторые ему предстояло узнать уже на следующий день.