Он рядом

      Времени оставалось мало. Из-за "мини-расследования", которое он затеял, Арсений опаздывал. Если бы он взял вещи с собой, ему бы не пришлось заезжать в общежитие перед работой, и Шастун бы довез его до бара. Но продуманность не была основной чертой характера Арса. Попов не планировал посещать тот район с импровизированной проверкой на наличие следов монстра — идею неосознанно подкинул Антон своими извинениями и готовностью сделать всё, о чем его только попросишь. Казалось бы, связи нет, но для Арсения она была очевидна. И, надо признать, поездка оказалась плодотворнее, чем он изначально рассчитывал. Ему нужно было всë обдумать, прикинуть вероятность банального совпадения. Но голова была занята совершенно другим. Арсений старался быть Шасту хорошим другом, но провалился, будучи еще на самом старте. Хорошие друзья не злятся из-за того, что у друга есть девушка. Всё его нутро противилось мыслям о том, как Шаст собирался извиняться перед Ирой, снова изображая честного парня, порядочного. Верного. Эти дурацкие орхидеи, цвета чистоты и невинности, должны были контрастировать с Антоном и должны были покрыться сажей от его прикосновений. Снова то забытое чувство мерзости окутало разум. Когда уже, наконец, Арсений сможет избавиться от него, и научится относиться к Антону так, как тот заслужил? Хорошие друзья не хотят занять место девушки друга. Как всегда, было непонятно, кому из них с Кузнецовой повезло больше. Ира могла называть Шастуна своим парнем, могла целовать на перерыве в коридоре кампуса, она знакома с его друзьями и родителями; она решала, белье какого цвета будет украшать их спальню. Ничего из этого Арсению доступно не было. Их с Шастом связь предлагала совершенно другой пакет услуг. И туда входила честность. В отличие от девушки, Попову не было нужды теряться в догадках: изменил Шастун или нет — он знал. Он и был изменой. А секс у них был потрясающий, и, Арс был уверен, Шасту ни с кем не было так хорошо, как с ним. Но одного секса было недостаточно. Как бы правильно и хорошо не ощущался в заднице чужой член — это лишь капля в море здоровых отношений. Приятное времяпрепровождение в постели — вовсе не гарант счастливого будущего. Ощущения, от которых зависел Арс, действовали как наркотик и на Антона. И вот они, два сексуальных наркомана, ловили дикий кайф друг от друга. Наивный, глупый Арсений. Поверил, что Шаст действительно изменился за неделю. Каким же дураком он был, раз на секунду допустил мысль о том, что между ними еще что-то возможно. Он старался заглушить голос разума работой, но в итоге провел свою последнюю смену за размышлениями о Шастуне. Попов не переставал думать о нем по возвращении в комнату, и даже во сне Антон покрывал ласковыми поцелуями лицо и шею, шептал на ухо нежности, заставляя желать никогда не возвращаться в реальность. Арсений проснулся с еще более глубоким осознанием своего положения. Он был в жопе. Фигурально, разумеется. Физически — он уже давно там не бывал. И ведь действительно — секс в его жизни стал редким гостем. Та единственная дрочка с Эдом, может, и сняла напряжение, но не удовлетворила полностью. Арсу хотелось большего, но постоянно не получалось. Матвиенко в комнате стал проводить всё время, — отчаившись найти подругу в тиндере, он впал в легкое уныние и решил, что, раз не повезло с девушкой, обзаведется хотя бы дополнительными килограммами. Выграновский тоже не помогал. Вместо того, чтобы хоть раз пригласить Арсения к себе, проводил всё свободное время у него в общежитии. Кто вообще при наличии своей, пусть и съемной, квартиры, будет торчать в вонючей общаге без намека на личное пространство? Но Шастун бесил больше всех. Строил из себя святошу, хотя совести в нем было меньше, чем в арсовом мизинце. Придумал себе какую-то дружбу, еще и Попова в эту игру втянуть пытался. А Арсений — человек азартный и слабый, когда дело касалось Антона. Он эти условия на раз-два под себя подстроит. Он Шаста переиграет и уничтожит. Именно этим Арсений и руководствовался, когда доставал из глубин шкафа знакомое желтое худи. Не просто худи — напоминание. Оно и должно было стать для Антона болючим уколом совести, которого, видимо, не хватало Шастуну. Глядя на вещь, Арс откинулся обратно: в ту ночь, которая могла стать последней; вернулся в момент заботы о нем, такой трогательной и нужной, что сердце предательски сжалось в груди. Слишком много эмоций для обычного элемента одежды. Всё никак не было повода вернуть ее владельцу, что ж, Попов нашел ей применение. Худи было ему почти по размеру — великовато немного, но это ничего — так сейчас модно. Вещь удобная и мягкая, приятно ощущалась кожей. Придирчиво осмотрев свое отражение в зеркале, парень остался довольным собой. Идея заявиться в таком виде на пары казалась блестящей ровно до тех пор, пока он не оказался в аудитории. Под пристальным взглядом Антона, Арс почувствовал себя обнаженным и уязвимым. Прежде такого не случалось. Он не стеснялся быть голым, тем более при Шасте, который за это время успел рассмотреть его со всех ракурсов. Теперь же что-то было не так. Ему не нравился взгляд, которым тот провожал его до парты. Было в нем что-то отдаленно знакомое и чертовски опасное. Такой взгляд мог устроить настоящий пожар. Попов еще не знал, но невидимое пламя уже вспыхнуло, вскоре намереваясь сжечь всё на своем пути. Антон терпел. Всю первую пару готовился к атаке. Болтовня преподавателя стала фоном для его размышлений. Арсений в его одежде — это знак. Возбуждающий знак. Шастун и не предполагал ранее, что у него имеется фетиш на Арса в его вещах. К тому же, всё, что надевалось на Попова, становилось в разы красивее — ох уж эта невидимая аура великолепности парня. Желтый свет на светофоре предупреждает, что нужно подготовиться. Этим Антон и занимался первые полтора часа. На логистике он уже был полностью готов, в голове созрел четкий план, и Шаст отчего-то знал, что он сработает. Место около Арсения недолго оставалось свободным. Попов поднял глаза на Антона, который уверенно расположился рядом. Их разделяли, по меньшей мере, сорок сантиметров свободной скамьи в начале занятия, а под конец все это пустое пространство сжалось, заставляя острые коленки Шастуна касаться ноги Арса. Трюк «слипшиеся собаки» удался — медленно, но верно Антон захватил каждый разделяющий их миллиметр и вплотную приблизился к статичному одногруппнику. Попов пытался делать вид, что происходящее совсем его не смущало, но Шаст не остановился на достигнутом, переходя все границы. — Сука, — Арсений громко выдохнул в ответ на неожиданное прикосновение. Рука Шаста скользнула выше по колену, и объяснения происходящему у Попова не было. Он судорожно пытался найти выход из ситуации, привлекая минимум внимания. На Шастуна это не было похоже — вот так откровенно приставать в полной аудитории — какое-то безумие. Арсений огляделся: Анна Семеновна продолжала читать лекцию, а одногруппники послушно записывать. Еще минуту назад он тоже был в их числе, а теперь рука Антона неспешно оглаживала выпуклость, грозившую в скором времени увеличиться в размерах. Как удачно Арсений выбрал себе место на последнем ряду. Выручала и конструкция парт, не давая увидеть, что под ней происходило, тем самым «защищая» репутацию двух парней. Профиль Шаста, отвратительный в своей невозмутимости, демонстрировал, что рука под столом не имеет ни малейшего отношения к Антону: просто чья-то чужая конечность беззастенчиво лапала Арса, а Шаст и не в курсе! Он всего лишь следил за ходом занятия, а гейские поебушки на последней парте — это вообще не про него. — Что ты делаешь? — зашипел Попов на соседа. Спектаклем с бесстрастным выражением лица его было не провести. Антон повернулся, и только тогда Арсений заметил в его глазах озорные огоньки. — А может быть, лучше поговорим о том, что я мог бы сделать? — видимо, для большего эффекта, Шастун сильнее надавил на ширинку большим пальцем, проводя им вдоль чужого члена. — Что за сраную игру ты затеял? — А тебе не нравится? — всё так же игриво уточнил Антон. Арс закатил глаза от раздражения. Диалог, состоящий только из вопросов, был обречён — с этим нужно было кончать. В смысле, заканчивать. В других обстоятельствах за такой каламбур его бы повеселил. — Нет, не нравится. — Уверен? — Антон наклонился к уху Арсения, чтобы только он смог его слышать. — Потому что твой стояк говорит об обратном. Ты же знаешь, как мне нравится твой член, Арс? Как нравилось ощущать его в себе? — Убери. Блять. Руку. — Попов просил даже не потому, что это было неправильно, а потому, что из последних сил сдерживался, чтобы не застонать в голос. Однако Антона такой расклад более, чем просто устраивал, и останавливаться он не собирался. — Но больше этого мне нравился только мой член в тебе. Помнишь, как ты просил меня не останавливаться? Арсений помнил. Сложно было забыть свой лучший в жизни секс. Но эти воспоминания были не к месту, а тело так предательски отзывалось на Антона. — Я знаю тебя, Арсений. Знаю, что тебе нравится. Знаю, что ты ни разу не попытался убрать мою руку. И правда: всё это время парень сжимал в кулаке карандаш. Наконец раздался спасительный звонок. Арсений соскочил даже слишком резко, натягивая худи как можно ниже, на автомате закинул вещи в рюкзак. Он обернулся на Антона и угрожающе прошептал: — За мной. Быстро. — это был тон, не терпящий возражений, и Шастун не мог сопротивляться ему. Он почувствовал себя Флэшем — так быстро он еще никогда не вылетал из аудитории, но всё равно не успевал за Арсением. Попов в коридоре даже схватил его за руку, вероятно, чтобы не убежал, но быстро опомнился и отдернул, пока никто не заметил. К счастью, до туалета они добрались первые. Убедившись, что свидетелей нет, Арс перестал сдерживаться: прижал Антона к ближайшей стене и впился в его губы. Когда Арсений укусил его за нижнюю губу, Шаст застонал, цепляясь за Попова, но тот быстро отстранился. Он схватил парня и затащил в самую дальнюю кабинку. Страсть страстью, но мешающий рюкзак Арсений аккуратно повесил на крючок, Шастун свой бросил на пол. Арс от этого поморщился, поднял его и повесил рядом. Для Антона жест этот был верхом умиления, он даже завис, разглядывая Арсения, который, напротив, прекрасно помнил о том, для чего они тут. Шастун снова оказался прижатым к стене. Прекрасная атмосфера общественного туалета уже не могла помешать им — слишком разгоряченными они были. — То, что мы сейчас делаем — неправильно, — сказал Арсений и в противовес своим словам прижался к губам Антона. — я с Эдом, — поцелуй. — а ты с Ирой, — Попов спустился ниже и принялся вылизывать шею. Шастуна от такого вело всегда, и Арс, прекрасно осведомленный, продолжал этим пользоваться. Антон что-то неразборчиво промычал, непонятно: соглашаясь или наслаждаясь? Арсений продолжал лепетать про «остановиться» и «нельзя», а Шастун внимательно слушал, ведь слова, сказанные, скорее, для галочки, не мешали их непрекращающимся действиям. Попов и сам не особо задумывался над их смыслом. Он обдумал всё, когда тащил сюда Шаста, когда наблюдал за его поползновениями, когда, в конце концов, выбрал блядский худак из всего гардероба. Он хотел, чтобы Шастун его заметил, и он заметил. Он хотел доказать ему, что всё еще может заставить желать себя одной лишь мелочью, и он доказал. А теперь упивался своей маленькой победой в состязании, известном лишь ему одному. — Ну, и куда делась твоя уверенность? — Арс произнес это прямо в ухо любовнику, и провел языком по шее, кусая мочку уха. От этого у Антона кожа покрылась мурашками, он плавился в руках Арса, но нельзя было уступать, план был другой. Позволить Арсу вести — означало признать поражение, а Шастуна это не устраивало. Он обвил руки вокруг талии Арсения и, не разрывая поцелуй, поменял их местами. Арсений поморщился от удара, и Антон хотел бы извиниться, но тогда пострадал бы образ альфа-самца, который он с огромным трудом изображал на паре. Вместо извинений, он поцеловал Арсения так же страстно и грубо. Если до этого он делал всё интуитивно, то сейчас понял, что Попову с его новым парнем не хватало именно этого. Эмоций. Антон прикусил кожу на шее, но не сильно — за это Попов бы ему спасибо не сказал, — немного оттянул, отпустил и принялся зализывать. Шаст вжался в Арса с силой, не удержавшись, потерся об него. Расстегнул молнию таких-в-стиле-Арсения-блядско-узких джинс, стащил их вместе с бельем почти до колен. Член, ожидаемо, стоял, Антон сомкнул вокруг пальцы, оголяя головку. Как сигнал о правильности действий Антон услышал тихий стон. Он оторвался от Арсения, чтобы достать презервативы из сумки. Он всегда носил их с собой «на всякий случай» — привычка со школы, с тех самых времен, когда он был еще зеленым девственником и надеялся, что однажды какая-нибудь симпатичная одноклассница неожиданно запрыгнет на него. Этого, естественно, не произошло, зато теперь запасливость помогла, и кондомы пришлись, как нельзя, кстати. Только вот смазку он с собой не носил, поэтому плюнул в ладонь и накрыл ею член Арсения. — Арс, ты пиздец какой горячий. — произнес он на выдохе. Антон начал медленно надрачивать Арсению, второй рукой гладил его лицо. Глаза у Попова стали черными от возбуждения, взгляд поплывший. Он уже сам начал подмахивать бедрами, так как темп Антона его совершенно не устраивал, но Шаст не позволил. Резко открылась дверь. Парни замерли, прислушиваясь. Судя по голосам зашли еще двое, но эта пара собиралась использовать туалет по назначению. Антон пришел в себя первым, продолжив двигать рукой по члену. Палец прошелся по нижней губе, заставив Арсения открыть рот, чтобы проникнуть внутрь. Арс его сначала прикусил, но после обхватил губами, языком совершая движения, имитирующие минет и добавил самый развратный взгляд, на которой только был способен. Шасту от такой картины хотелось завыть, но он помнил, что они не одни, и просто начал трахать рот Арса, одновременно ускоряя движение на члене. Арсений, чтобы сдержать стон, впился зубами в палец, давая понять, что он уже близок к разрядке, поэтому Антон поспешно убрал руку. Вид разочарованного Арсения вызвал улыбку. Тем временем за пределами их кабинки включился и выключился кран. Затем сушилка. Вскоре они снова остались наедине. — Всё еще не нравится? — издевательски поинтересовался Шаст. — Нет. — солгал Арсений. Антон развернул его лицом к стене, заставляя нагнуться. Арс послушно выполнил невербальный приказ. Выдавив смазку, Шаст приставляет указательный палец ко входу. — Хочешь, чтобы я ушел? Арс молчал. Неожиданный шлепок заставил Попова вздрогнуть и закусить губу. Вместо стона послышалось мычание. — Я не услышал, Арс. — ровным голосом, полным уверенности, повторил вопрос Антон. — мне уйти? — Нет. — Арсений опустил голову, словно правда его смущала. Не идеально, конечно, но Шастуна такой ответ устроил. Он медленно ввел один палец, наблюдая за реакцией партнера. Арс зашипел. Спонтанный секс в туалете ему не нравился никогда, и, казалось, это должно было остановить его сейчас, но нет. Он сжал зубы, собираясь перетерпеть неприятные ощущения, потому что знал, что за ними последует абсолютная эйфория. Шастун старался быть нежным и снизить уровень дискомфорта на минимум, отвлекая парня поцелуями, легкими пощипываниями, касаниями; он прислушивался к каждому тихому вздоху, чтобы понять эмоции партнера. И когда Арс привык, ввел уже два пальца. Он медленно сгибал их, разводил в разные стороны. Каждое прикосновение к простате волнами удовольствия отзывалось во всем теле. И когда твердый член заменил пальцы, Арсений ощутил настоящую наполненность. У них было мало времени — за пределами кабинки проходила жизнь. Студенты шныряли туда-сюда, громко разговаривали и хлопали дверьми, а весь мир Арсения сжался вокруг них двоих в туалете, где Антон брал его грубо и жадно, резко входил в податливое тело, заставляя каждую мышцу содрогаться от удовольствия. Из Арсения вырывались тихие полу-всхлипы, невозможность нормально стонать будто распаляла еще больше, в то же время сохраняя остатки разума, которые были нужны для контроля звуков, норовивших сорваться с его губ. Именно эти мысли позволили Арсу тихонечко злорадствовать — Антон в дружбе тоже не сильно преуспел. Хорошие друзья не трахают своих друзей. А Шастун трахал его, славно драл в грязной кабинке туалета, затыкая рот рукой, потому что знал, насколько громким мог быть Арсений в его руках. Было душно, пот струился рекой, однако никому из них не было до этого дела. Арс хотел расставить ноги шире, но мешали спущенные до колен джинсы. Зато Шастуну их положение обеспечивало настолько узкий вход, что не помогали даже мысли о навозных жуках. Каждый толчок — ураган чувств, возносящий его на Эверест. Удовольствие узлом связало низ живота — сил терпеть больше не осталось. Антон прижал к себе, парня и даже через несколько слоев одежды чувствовался жар, исходивший от возбужденного тела. Рука его снова легла на губы Арса, закрывая ему рот, и, спустя несколько резких движений, Шастун кончил. Не выходя из Арсения, он продолжил дотрахивать парня, синхронизируя фрикции с движениями на члене. И Попов не смог противостоять надвигающейся на него волне оргазма. Ладонь Шастуна сдержала стон, по телу пробежала мелкая дрожь. Уже давно Попов не испытывал ничего подобного, и сейчас был дорвавшимся до дозы наркоманом после длительной завязки. Едва придя в себя, Арсений тут же начался застегивать джинсы. Удовольствие отступило, а на его место пришли неловкость и чувство стыда. Он хотел позорно сбежать, не поднимая глаз, но Шаст не позволил. Он снова прижал его к стене, но на этот раз без напора, целуя. И Арсений ответил, потому что не мог иначе. Этот поцелуй — не прелюдия к сексу, не попытка возбудить. Это — нежность в чистом виде. Если Антон не признавался в чём-то даже себе, его тело кричало об этом прямо сейчас. Они жались друг к другу, словно от этого зависели их жизни. После всего, что произошло, Арсений продолжал тянуться к Шастуну, греться в лучах проявления его чувств, нарушая собственные принципы. Он поступал так же, как Шаст. Делал то, за что сам еще недавно осуждал парня. И даже несмотря на это, Попов впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему хорошо. Ставшая уже привычной апатия вдруг отступила, освобождая место для новых чувств, заряжая энергией. Привести себя в надлежащий вид после бурного секса оказалось не так просто. Перерыв закончился давно — они пропустили звонок, предаваясь страсти. Было принято общее решение завершить на сегодня обучение и вместо этого наведаться к родителям Ильи. Интуиция подсказывала Арсению, что именно туда им необходимо отправиться. Но их планам в тот день было не суждено сбыться.