***
Азамат Мусагалиев в этом году заканчивал универ — ему совершенно не было дела до ничтожных проблем младших. Даже КВН отошел на второй план. Учеба нагибала не по-детски, хвосты с прошлых семестров подгонял приближающийся диплом. Поэтому, когда на экране телефона высветилось емкое: «Шаст», он долго не хотел отвечать. Очередное собрание или внеплановая репетиция были совсем не к месту. Но на третьем вызове Азамат не сдержался. К его удивлению, Антону тоже не было дела до КВНа. Вместо этого Шастун начал расспрашивать его о гостях на вечеринке. — Не знаю я никаких Эдов, — повторил Азамат, — наверное, кто-то другой привел. Чего ты пристал вообще ко мне? Зачем тебе этот пацан? — Он у меня денег занял, — солгал Шаст, — а теперь не могу найти его. Из динамика донесся смешок. — Ну, это ты, дурак, сам виноват. Нечего занимать кому попало. Шастун мысленно согласился с Азаматом. «Кто попало» — очень точное описание этого упыря. — Так ты точно его не знаешь? — еще раз уточнил Антон, — он в татухах весь, ты не мог не запомнить. — Ещё раз повторяю: не помню я. Да и вообще я на мужиков не засматриваюсь и тебе не советую. — Так это у тебя дома было, неужели ты не знаешь, кого пускаешь? Усталый вздох. Мусагалиев прикрыл глаза и потер переносицу. — Шастун, я запомнил только бутылку коньяка, с которой не расставался в тот вечер. Поспрашивай у ребят, а ко мне больше со своими глупыми вопросами не лезь. Очевидно, разговор исчерпал себя, поэтому Антон коротко поблагодарил парня и завершил звонок. Однако останавливаться на этом Шаст не планировал. Его обширные связи сослужили ему хорошую службу — контакты практически всех гостей той вечеринки хранились у него в телефоне. Он обзвонил всех, кого смог вспомнить, но не выяснил ничего нового. Дорохов сказал, что видел подходящего под описание парня с Арсением, и посоветовал поговорить с ним. Этот вариант Антон исключил сразу. Едва ли Арс обрадовался бы, узнав, что Шаст «копает» под его любовника. Варнава и Дима просто видели его где-то на тусовке, но не придали значения. Остальные же были либо слишком пьяны, чтобы запомнить случайного человека, либо слишком безразличны к происходящему вокруг. Оно и не удивительно — у каждого свои проблемы, а наблюдать за незнакомцем — пустая трата времени. Вот только Шастуну это не было на руку. Обзвонив половину универа, он не узнал абсолютно ничего. Отсутствие информации — тоже информация. Вот только, что с ней делать — непонятно. Эта задачка для Попова, но с ним не посоветуешься. Вряд ли парень заявился к ним просто, так сказать, «по зову сердца». Вечеринка вовсе не масштаба Гэтсби, о которой бы судачил весь город. Только для «своих» — никаких объявлений в интернете или желания войти в историю. Кто-то должен был его знать, иначе бы он не попал туда. Антон чувствовал себя придурком — ушел с пары, чтобы торчать в машине около корпуса. Мозг зациклился на этом странном парне и отказывался выполнять любые другие функции, кроме как искать где-то подвох. Он не мог так просто принять мысль, что Арсений теперь с другим. Самый лучший друг начинающего детектива — социальная сеть. Это вам не анонимный «Вместе», а старый добрый «ВКонтакте». Найти свою цель было легко — в друзьях у Арса был лишь один Эд. Его страница: две фотки и сотня друзей. Парень явно не производил впечатление человека, которому не жаль было бы выбросить в помойку хоть сколько-нибудь минут жизни, отвечая на шаблонные вопросы ВК. Картина, где он старательно заполняет пустоты исчерпывающими ответами о своем отношении к алкоголю и курению, признается, что в душе он послушный христианин, мечтающий о большой семье, вызывала смех. Нет, этот парень из тех, у кого в подписках паблики с эскизами и рэпом. Снова ничего конкретного, ни места работы, ни учебы. Даже количество общих друзей, кроме Арса, абсолютный ноль. Он вышел на его Инстаграм и изучал так тщательно, как не изучал даже свой. Ушел целый час на то, чтобы просмотреть весь список потенциальных друзей и в аккаунте одного из них найти фотографию с Эдом. Если бы кое-кто знал о функции отметки на фото, Шаст бы сэкономил кучу времени, но он старался не думать об этом. В конце концов, он нашел, что искал. На снимке были изображены два парня: первого Шаст уже видел сегодня на своей машине, второго — впервые. Хозяин профиля смазливый красавчик, светленький и голубоглазый. Они вдвоем — экспозиция ангела и демона. Оба в форме с фирменной нашивкой заведения, в котором, судя по всему, работали. Этого было достаточно, чтобы двигатель, наконец, завелся. Шастун точно знал место своего прибытия.***
Заведение не самое популярное, но приличное: никаких пошлых узоров на стенах и показушной вычурности, но и ничего особенного. Таких мест по городу море, и все как под копирку — что не отличить даже. Антон направился сразу к бару. Не то, чтобы от собирался напиться в два часа дня, просто положение обязывало. Парень с фотографии стоял за баром. Несмотря на внешнюю красоту, было в нем что-то отталкивающее. От таких только и ждешь какую-нибудь подлянку за спиной. У «Неприятного» на груди висел бейджик с именем. Егор. За исключением двух занятых столиков в зале пустота — такие заведения обычно заполняются поздними вечерами. Это и к лучшему. Так подобраться к парню было проще. Шаст заказал пиво, и пока бармен наполнял его бокал, спросил: — У вас тут был парень с татухами на лице. Он сегодня не работает? — Эд? — Егор посмотрел на Шастуна странно с недоверием, — он уже месяца три здесь не работает. Только найденная нить рвется, так ни к чему и не приведя. Стоило Шасту обрадоваться, что он напал на след, как тот снова завел его в тупик. — А че это он уволился? — Спросил он, делая глоток. — Без понятия, просто однажды не вышел на работу и перестал отвечать, — говорил Егор спокойно, словно произошедшее его не волновало, — это общепит. Тут каждый третий так делает. Видимо, действительно не волновало. Это могло быть правдой. У Антона не было опыта работы в ресторанном бизнесе, но даже он знал, насколько большая там текучка кадров. Про Эда же он не знал ничего. Арсений никогда не говорил, кем работал его бойфренд (дурацкое на вкус Шаста слово, идеально тому подходящее), поэтому, вполне вероятно, что парень просто сменил работу. Но уезжать ни с чем тоже не хотелось. Оставалось лишь осторожно узнать у смазливого бармена хоть какие-нибудь подробности. — А, может, случилось что? — Не унимался Шаст. Главным сейчас было не передавить и не вызвать подозрений. — А вы почему интересуетесь? Передавил. Егор ему вряд ли что сообщит, да и ни не знал он ничего. Не зря его «Неприятным» нарек. Однако, Шастун не был простачком. Недавний триумф Арсения с его историей про волонтеров настолько запал в душу, что Антон, вдохновившись, выдал свою собственную. Он поведал Егору о том, что Эд — его старинный друг, с которым их однажды развела судьба-злодейка, но Антон, верный товарищ, решил поступиться гордостью и извиниться перед другом. И так сильно забеспокоился, не найдя его, что решился на свое скромное расследование. Шаст вошел в кураж. Дополняя историю новыми подробностями об их детских мечтах и планах, он заметил, что «Неприятный» почти прослезился. Егор проникся рассказом, настолько его растрогала эта сопливая, на коленке слепленная чухня, что он вдруг «вспомнил», что когда-то давно был у коллеги в гостях. — Вот адрес, — в лучших традициях кинематографа Егор выводил аккуратные буквы на салфетке, — я почти уверен, что он с этой квартиры съехал, так как постоянно говорил, что не тянет аренду. Особенно после того, как от него Яна ушла. Но может узнаешь чего у хозяйки. — А… — начал было Шастун, зацепившись за новое имя. — А номера Яны у меня нет, — закончил за него Егор. Наконец-то новая зацепка. В нем проснулся азарт — вспыхнул внутри ярким пламенем, заряжая энергией для новых приключений. Удача повернулась к нему, и отпускать ее совсем не хотелось. Он искренне поблагодарил бармена и оставил ему щедрые чаевые и нетронутое пиво. Уже у подъезда дома, адрес которого он с таким трудом вычислил, Антон понял, что это совсем не нормально. Развившиеся маниакальные повадки испугали его. Да, у Арсения отношения, он нашел в них то, чего ему не хватало с Шастом и, казалось бы, Антону следовало отступить. Но вот он — смотрит на металлическую дверь и не может решить, безумен ли он настолько, чтобы продолжить странные поиски. Еще не поздно было повернуть назад, списать это на временное помутнение или эмоциональный всплеск, вернуться домой и забыть об этом. Оставить Арсения в покое. Позволить ему быть счастливым с тем наглым типом, что позволяет своей тощей заднице пачкать капот машины Антона. Если бы Шаст и хотел чью-то жопу на машине, то усадил бы туда Арса и трахнул бы его так, что Попов бы еще неделю не смог нормально ходить. До звезд в глазах, до потери сознания, чтобы слушать стоны как пятую симфонию и осознавать, что никто больше не видел Арсения таким: растраханным, с поплывшим взглядом и опухшими губами. Да, Антон был настолько безумен, чтобы позвонить в домофон. Но план действий на этом обрывался. — Эээ… Здрасте… Я… — Неловко пробубнил он, — Эд здесь живет? — Какой нахуй Эд? Ты, сука, кладмэн ебанный, что ли? Щас подожди, я спущусь и таких пиздюлей тебе вставлю… Поток ругательств резко прервался, а Шастун, дурак, не ушел. Но он и не закладки прятать пришел. Поэтому, когда «интелегентный» хозяин квартиры вышел на улицу, Антон все еще не мог решить, повезло ему или нет. — Ну и хули ждешь, длинный? — Незнакомец замахнулся. Антон выставил руки вперед в защитном движении и запростестовал. — Подожди-подожди, врезать мне ты всегда успеешь, — незнакомец такого заявления явно не ожидал и даже опешил, давая Шасту шанс уладить всё мирно, — тут мой друг раньше жил, а теперь на связь не выходит. У мужчины гнев подостыл, и Антон продемонстрировал ему телефон с фотографией Выграновского. Мужчина задумался, карикатурно почесал затылок. В синих спортивках адидас он еще больше походил на карикатурного русского. — Не, первый раз вижу. — А квартира твоя? — Снимаю, — в голосе мужчины затерялись нотки раздражения. — Номер хозяйки дашь? — на что надеялся Шастун — вообще непонятно. Руки незнакомца сжались в кулаки, словно мысленно он вернулся к своему изначальному плану «выбить дерьмо из надоедливого придурка». Но взгляд его зацепился за что-то позади Антона. — Твоя тачка? — Он указал в сторону Шевроле, припаркованной в тени дерева. Шастун кивнул, понимая, куда сворачивает разговор. — Давай так, пацан. Ты мне — рубль, я тебе — телефончик хозяйки. По-моему все честно, как думаешь? Сделка показалась Антону не идеальной, но вполне приемлемой. Он протянул незнакомцу тысячу, и тот полез в телефонную книжку на своем гаджете. Шастун сохранил номер в своей, поблагодарил мужчину и сел в машину, надеясь никогда больше с ним не встречаться. Моральная дилемма вновь встала перед ним. Действительно ли он хотел лезть туда, куда не просили? А главное — ради чего? Шаст совершенно точно не собирался доказывать Арсу, что он лучше его парня и вовсе не потому, что это было очевидно — Антон был уверен, — нет. Просто его внутренний голос (не путать с ревностью) подсказывал, что за чернилами на теле скрывается Колизей страшных тайн.***
Совесть Арсения шла за ними по пятам. Она не отставала ни на шаг, не позволяя забыть о том, как сильно проебался Попов. Эд тоже это чувствовал. Они перебрасывались редкими фразами по пути в общежитие, чтобы заполнить образовавшийся между ними вакуум. И это работало. Притворяться, будто ничего не произошло — лучший навык Арса. Очередная маска беззаботности и безразличия заняла почетное место на его лице. Еще немного, и она срастется с кожей, и даже Арсений поверит в ее истинность. — Я взял пиво. Можем заказать пиццу, — Эд трещал на фоне, не обращая внимания на вялые кивки парня. Матвиенко в комнате не было. Идеальный случай им побыть вдвоем: заняться любовью или просто трахнуться на столе. Но настроение было не совсем подходящее. Арсения в тот момент не легонько придушивал Эд, оставляя поцелуй в уголке рта, а тисками сдавливала горло собственная совесть. Совсем не возбуждающе. Выграновский скинул ботинки, пока добирался до кровати: один остался у двери, другой почти долетел до кровати Сергея, — и парень одним большим черным пятном растянулся на постели. — Че с тобой? — Заботливо поинтересовался он. Нет. Арс твердо решил, что он не будет Шастом — скрываться и обманывать, пытаться усидеть на двух стульях. Эд не заслужил этого. — Я переспал с Антоном. Эд резко выпрямился. На скулах заиграли желваки. В глазах вспыхнула ярость — Арсений никогда не видел настолько сильной злости. Даже глядя на монстра, он не видел столько ненависти — только жажду и безумие. Выграновский сжал кулаки. Нагревая воздух тяжелым дыханием, он олицетворял опасность. Арсений был готов к удару. В какой-то степени считал, что заслужил получить по роже и был готов распрощаться с Эдом навсегда. У него не было оправданий. Его поступок не просто последствия проявления слабости. Такие измены непростительные, потому что будь у Попова шанс вернуться на пару логистики и не тащить Шаста в туалет, он бы предпочел снова почувствовать его в себе. Потому что даже после всего дерьма, Антон рядом все еще ощущался правильно. — Когда? — Спросил Эд на выдохе. — Сегодня, — голос Попова был тихим, но парень расслышал. Руки Выграновского нервно зарылись в собственные волосы. Он зашагал по комнате, обдумывая всё. На Арса он не смотрел, а тот замер, словно статуя, в ожидании «приговора». Арсений чувствовал боль, которую причинил и ненавидел себя за мудачество почти так же сильно, как за то, что ему понравилось. Он сожалел, но знал, что поступил бы так снова. Тот секс — предательский, быстрый, — ощущался необъяснимо правильным. Эд остановился резко, поднял голову, окидывая Арсения изучающим взглядом. Так смотрят на незнакомцев, от которых не ждут ничего хорошего. По телу Попова пробежал неприятный холодок, вызывая желание забиться в угол и плакать. Он оказался близко слишком неожиданно. Рука легла на шею, отвратительно нежно оглаживая багровеющий засос. Лицо парня оставалось почти нечитаемым, но с четкой тенью печали. Выграновский поддерживал его в моменты, когда изнутри всё ломало, когда Шаст неосознанно наносил невидимые раны. Эд наносил йод и дул на «вавки», оставленные Шастом Эд был рядом, когда Арс нуждался в нем. И все для того, чтобы Попов сломал его. Выграновский не простит его — Арсений был уверен. Такое не прощают. Он сам себя никогда не простит. — Это было один раз? — спросил Эд после затянувшегося молчания. — Да, — Арсений растерялся. Большие голубые глаза внимательно изучали парня: между бровями пролегли глубокие складки, градус злости заметно снизился, но Эд скорее напоминал бомбу, готовую взорваться в любой момент. — Прости меня. Руки Выграновского взлетели вверх, словно он пытался защититься от слов Арса. Никакие «прости меня» не могли успокоить его. — Мне нужно подумать, — Эд произнес это так непривычно серьезно, что внутри у Арсения всё сжалось. Было бы гораздо проще, если бы Эд начал кричать, крушить всё вокруг. Но его злость была холодной. Она томилась внутри в ожидании своего часа, и Арсений был уверен, он бы не хотел находиться рядом, когда она выплеснется. Выграновский ушел тихо: не хлопнул дверью, не назвал Арса уродом. Просто скрылся за дверью вместе со своими чувствами. От этого Попов еще сильнее ощутил тиски вины.***
Обнаружить Арсения на паре всегда было приятным сюрпризом для Антона, обнаружить, что Арсений снова не разговаривает с ним — не очень. Взгляд Антона был прикован к шее Арса. Он хоть и сидел в застегнутой на все пуговицы рубашке, из-под воротника выглядывал свеженький засос. Арсений, судя по всему, времени даром не терял. Неужто хватило сил и наглости после того, что было, на второй раунд со своим парнем? Идиотское желание подразнить Попова было слишком велико, чтобы сопротивляться ему. И, словно пытающийся привлечь внимание школьник, Антон не сдержал комментария. — Я смотрю, вечер был интересный? — спросил Антон, кивнув в сторону засоса. Арсений лишь вопросительно взглянул на него, не произнеся ни слова. — Эй, ты чего такой злой? Вот, вчера аж дважды потрахался. Или, может, даже больше. На сколько там хватило твоего парня? — Не унимался Шастун. Он и сам не понимал, чего пытался добиться. Обида, которую он старался игнорировать, сидела внутри и подначивала задеть Арсения. — Заткнись, Шаст. Заткнулся Антон ровно до окончания занятий — затем потащил Арсения к своей машине, если не вершить правосудие, то, как минимум, узнать правду о мистическом маньяке. Попов, хоть и согласился на компанию Шаста, светских бесед не заводил, а любые попытки бывшего любовника выйти на диалог пресекал бескомпромиссным молчанием. Напряжение в машине стало почти осязаемым, и Антон с ужасом осознал, что в последнее время это привычная для них атмосфера. А ведь еще недавно их встречи были легкие, полные удовольствия, с послевкусием глупой улыбки на лице и приятной слабости в теле. Теперь же Арсений на него даже не смотрел, оставляя наедине с мыслями, которые Антон с самого момента смерти Макара задвигал в дальний угол подсознания. Он так и не нашел в себе сил позвонить родителям Ильи, хотя бывал в их доме и даже был с ними знаком. Когда перестаешь переживать любовную драму, проблемы куда большего масштаба всплывают на поверхность. Удобнее искать причину, по которой Арсений встречается с другим, чем осознать, что косвенно виноват в смерти друга. В груди зарождалась паника. Он не сможет. Не сможет смотреть в глаза людям, чей сын был убит его бездействием. Сколько еще жертв его трусости, о которых им ничего неизвестно, не сумели спастись? Радио на фоне не отвлекало, утка на приборной панели всё еще казалась осуждающей. В голову не приходило ни единой мысли о том, что сказать Макаровым. Антону было страшно. Они приехали к дому, где жил Илья слишком быстро — Шастун так и не смог морально подготовиться. Он трясущимися руками сунул деньги в конверт, который додумался взять с собой, но убрать его не успел. Арсений внимательно наблюдал за действиями сообщника и выхватил конверт, когда Антон с ним закончил. И только когда содержимое увеличилось на банкноту, вернул деньги Шасту. Их затянувшееся молчание Антона напрягало, но такое состояние Арсена за последнее время ему стало знакомо — одно неверное слово, и очередная ссора была неизбежна. Шастун позволил себе посидеть в машине еще несколько минут, оттягивая неизбежность встречи, и был бесконечно благодарен Арсению, который не пытался торопить его. Такой близкий и одновременно далекий, Попов выглядел уставшим. Арсения хотелось накормить и завернуть в теплый плед, а не вести в обитель горя, но Антон, предложи ему это, рисковал нарваться на уничтожающий взгляд. Шастун мог просидеть здесь весь день, в голове голос Арсения называл его трусом. И если был в мире мотиватор лучше, Антон о нем не знал. Сейчас или никогда. — Пойдем, — произнес он и вышел из машины.***
Только переступив порог квартиры, парни ощутили всю гнетущую атмосферу этого места. Казалось, здесь была сосредоточена вся скорбь мира. На голове Оксаны Макаровой был черный платок, ее красные от слез глаза и потухший взгляд создавали картину траура. С последней встречи с Антоном черты ее лица заострились, и кожа стала гораздо бледнее. Родители не должны хоронить своих детей, особенно таких молодых. Смотреть на нее было почти невыносимо, никакие слова сочувствия не приходили на ум. Антону хотелось разрыдаться. Обнять эту скорбящую женщину и выплакать вместе с ней всю боль. Неужели он мог не допустить этого, если бы послушал Арса? Если бы он только мог всё исправить… Оксана держалась недолго, стоило Шасту начать говорить, по ее щекам потекли слезы. Антон хотел упасть к ее ногам и молить о прощении, но вместо этого он просто стоял под ее причитания. Ни в одном языке не существовало слов, способных утешить мать, похоронившую сына. Их не знал и Арсений. Он уже жалел о поездке, слишком тяжело было наблюдать картину горя. Шастун, наконец, собрался с силами. Он взял женщину за руку, внимательно слушая, изредка вставляя слова об Илье. Арсений стоял чуть поодаль, чувствуя себя лишним, но ничего не мог сделать. Когда Оксана более-менее успокоилась, она пригласила ребят к столу. Есть сдобные пироги было неловко, находиться у Макаровых — тяжело. Антон никогда прежде не видел Арсения таким тихим. Даже когда парень устраивал обиженную молчанку, его взгляды были красноречивее слов, но сейчас он сидел так тихо, что легко можно было забыть о его присутствии в принципе. На самом деле, этим Попов и занимался — он действительно старался слиться со стулом. Вся затея казалась ему максимально провальной. — Илья же у меня такой хороший мальчик, а как готовит… Договорить женщине не дали — домой вернулся отец Макара. — Был я у этого следователя — осел ослом, — заявил он, — непонятно, что он вообще делает вместо того, чтобы работать. Андрей был здоровым мужиком, ростом почти с Шаста и шире его раза в три. Между седыми бровями лежали глубокие морщины, придавая ему еще более хмурый вид. В нем не было того же отчаяния как в жене, — его боль превратилась в злость, и, упаси боже, попасться виновному в смерти Ильи ему на глаза. Каждый переживал горе по-своему, но только Арсений увидел призрачную надежду на информацию о следователе, которой, судя по всему, располагал Макаров старший. — Понабрали дебилов, которые ничего, кроме своего имени не знают. Столько времени прошло, а они еще ничего не выяснили. Ни-че-го! Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что у них гости. Он поздоровался с Антоном, и с удивлением посмотрел на Попова. — Арсений, — поспешил представиться парень, — мы дружили с Ильей. — У него так много друзей! — Всхлипнула Оксана. Взгляд Андрея смягчился. У Макара действительно было много друзей, но с Арсением они знакомы не были. И всё же Попов считал это ложью во благо. Он приехал к Макаровым с единственной целью — Арс не меньше родителей Ильи хотел знать, кто стоял за жуткими убийствами. — А ваше дело случайно не Матвиенко ведет? — Арсений назвал первую пришедшую в голову фамилию и в ответ на вопросительные взгляды всех троих продолжил, — недавно читал, что его подозревали в связях с наркоторговцами, но доказать не смогли, и он остался работать. Шастун почти уронил челюсть от бреда Арса, но всё же друга не выдал, лишь едва заметно покачал головой, демонстрируя неодобрение этой затеи. Попов немое замечание благополучно проигнорировал. Он опять сочинял на ходу истории, которые потенциально могли помочь им узнать имя следователя, такой Арсений одновременно пугал Антона и вызывал восхищение. Шаст действительно побаивался умения Попова так беззастенчиво пиздеть — как знать, сколько раз он использовал этот навык против него самого. А восхищался… Ну, потому что это Арсений, и по-другому с ним невозможно. Антон не представлял, насколько быстро работают шестеренки в этой красивой головушке. — Э-э-э, нет, не Матвиенко, но не удивлюсь, если этот Щетков такой же урод, — признался Андрей. Подобно молнии Арсений взглянул на Шаста взглядом, полным ликования, но лишь на мгновение, вновь возвращаясь к привычной печали. Он добился своего и в душе тайно праздновал маленькую победу. Когда Арс получил, что хотел, в этом доме его больше ничего не держало. Он ерзал на стуле, готовый сорваться на встречу к следователю прямо сейчас. При всех Арсовых достоинствах, Антон явно выделял в нем бесячее шило в заднице. Выносить такого Арсения было сложно, поэтому они посидели еще немного и принялись прощаться. Уже перед самым уходом, чтобы не оставить выбора, Шастун быстро сунул в руки женщины конверт. — Еще раз примите наши соболезнования. И они ушли, прежде чем она успела возразить.***
В машину они сели в привычной для них тишине, но продлилась она недолго. — Блядь, Арс, ты не мог еще немного потерпеть, обязательно надо было бежать оттуда? — Антон зашел с наезда. — А что, предлагаешь переехать к ним? Или как долго нам надо было там сидеть? — Мог бы проявить хоть каплю уважения, — произнес Шастун с раздражением. — Я и проявил, — заявил Арсений не менее эмоционально. — Если поедем сейчас, то успеем поговорить с Щетковым. Оба парня молча уставились друг на друга, продолжая странную битву взглядами. — Ты вообще о чем-нибудь другом, кроме своего «расследования», думаешь? — не сдержался Антон. — Естественно, да. А ты думаешь о чем-нибудь, кроме себя? — Парировал Попов. — Ах, ну, конечно, — Антон решил не обращать внимания на вторую часть, — у тебя же теперь есть парень, только и думаешь, наверное, о его татуированом хуе? Глаза Арсения широко распахнулись. Слова Антона настолько ошарашили его, что он не сразу нашел ответ. Шастун совершенно точно не имел никакого права так говорить с ним. Его претензии имели столько же смысла, сколько необходимости было в браузере Internet Explorer. В его голове вертелась куча мыслей, и все они о том, насколько Шастун ахуел. После всего, что у них было, у него хватило наглости произнести это. Арсений хотел напомнить Шасту об его бесчисленных изменах, хотел узнать, почему он вообще думает о члене его парня, почему говорит с ним так, но вместо этого, всё, на что его хватило, это тихое: — Да что с тобой не так? — Арсений был по-настоящему возмущен и обезоружен. — Мне не нравится твой парень, — заявил Шаст. Арсений фыркнул, но ничего не сказал. Он сложил руки на груди и демонстративно отвернулся. Его поза кричала: «я не хочу с тобой это обсуждать». Спор на этом можно было и закончить, но, к несчастью, Шастун был глухим. — Ты вот много о нем знаешь? Потому что я навел справки и… Договорить Антону не дали. Арсений медленно повернулся к нему. На его лице яркими красками было написано удивление. — Ты сделал чтó? — Он произнес это почти по слогам, так, чтобы смысл отпечатался в каждом звуке. — Ну, я хотел выяснить, что он за хмырь. Съездил к нему на работу, нашел старую квартиру, даже поболтал с его другом, а потом и с нынешним жильцом, но при этом не выяснил ничего. Тебе не кажется это странным? Арсений смотрел на парня огромными от шока глазами и с упавшей на пол челюстью. — Антон, ты ебанутый. Единственный странный тут — это ты. — Арсений, послушай… — Нет, это ты послушай. Не лезь в мои отношения. — Перестань, Арс, будь у вас в отношениях всё нормально, ты бы не прыгал на меня при первой возможности, — сказал Антон и прикусил язык. Пора было научиться следить за речью. Арс был зол. Казалось, еще одно неверное слово, и у него из носа повалит дым. — Много ты понимаешь?! Заделался экспертом в отношениях, а свои-то давно починил? Столько времени трахался со мной за спиной у Иры, чтобы тыкать меня носом за одну ошибку? Да, Шаст, это было ошибкой. Ты такой же урод, каким и был. Не могу поверить, что снова повелся. Арсений взял короткую паузу. Глубокий вдох — надежда, что воздух приведет мысли в порядок. — Что ты там говорил про засос? — Арсений продемонстрировал шею с яркой отметиной, — Эд тут ни при чем. За столько времени я ни разу не оставил на тебе ни маленького пятнышка, а ты… — Он разочарованно вздохнул, — я так проебался, но этого больше не повторится. Слова эхом откликнулись в голове Антона. Звучали, звучали там, не переставая, разбивая последние крохи надежды. — Мне жаль, — осунувшийся Шастун имел вид человека искренне раскаивающегося, но... что давало его сожаление, когда исправить ничего уже было нельзя? — Пиздуй отсюда, мне не нужна твоя помощь, — Арсений вышел из машины.