168 часов

      Папка за папкой летят на стол. Это довольно нелегко, — перепрошивать все дела оказалось сложнее, чем на первый взгляд. Но ведь Ю Кихён так просто не сдаётся, верно? Он с огромным усердием заполняет все нужные документы, периодически поглядывая на часы. Когда время уже клонит к вечеру, он вспоминает про ресторан, который должен был давно уже забронировать.       — Здравствуйте! Можно заказать столик на троих в вип-зоне?       — Добрый день, конечно! На какое время?       — 7 вечера, пожалуйста.       — Ваше имя?       — Ю Кихён.       — Хорошо, столик забронирован. Ждём вас!       — Спасибо!       Откладывая телефон, он скорее возвращается к документам. До встречи 4 часа. Он должен успеть за это время всё доделать, иначе потом будет некогда. Если за сегодня он закончит с контрактами, то потом уже к этому не нужно возвращаться. Ведь ещё много дел… Которые не требуют отлагательств. Его работу прерывает входящий звонок. Мэй.       — Дорогой, привет. Сегодня мне принесли макеты приглашений, я никак не могу выбрать из двух. Отправлю тебе фотографии, посмотришь?       — Конечно, солнце. Жду, — Кихён улыбается, а на глазах снова выступают горячие слёзы.       Зачем ему теперь эти приглашения на торжество, которое он даже не проживёт? Зачем ему что-то выбирать, что-то подписывать, отсылать их? И вообще, зачем устраивать свадьбу? Может, стоит как-то отложить это под предлогом «завала на работе»?       Хотя, он не посмеет. Мэй так долго и трепетно всё подготавливает, что у Кихёна не хватит духу как-то её останавливать. Единственное, за что он вроде как и благодарен, так это то, что Мэй не останется вдовой. Он успеет уйти до свадьбы, не разрушит жизнь любимой ещё пуще.       Господи, о чём он только думает сидит? Скажи ему месяц назад, что он будет вот так перекраивать всю свою жизнь за неделю, прекрасно зная, что он все равно умрёт, он бы этого человека отвёл в отделение психлечебницы, не меньше. Но ничего уже не поделаешь, он согласился на эту авантюру, и теперь должен довести дело до конца.       — Мне больше второй вариант нравится. Думаю, молочный цвет более гармонично смотрится, нежели иссиня-белый. Да и фотография там наша посимпатичнее получилась, ахах. И шрифт нежный.       — Да? Я тоже так думаю! Тогда заказываем именно их. Кстати, Ки, ты решил насчёт родителей? Это всё-таки наша свадьба… Может, стоит хоть позвать их, ради приличия?       — Золотце, мы же уже это обсуждали. Я не хочу звать на наш праздник людей, которые не принимали в моей жизни абсолютно никакого участия. Бабушка — вот кто мне родной человек, — одна из самых неприятных тем снова затронута.       — И всё же, подумай, пожалуйста ещё. Они ведь всё-таки твои родители, — Мэй отключилась, явно недовольная очередным отказом жениха.       Может, не будь Кихён таким гордым, он бы и помирился уже давно с родителями. Но, как известно, этот человек держит обиду до последнего. Что же случилось такого? — спросите вы. Всё банально просто: родители были слишком увлечены работой за границей, отдав совсем маленького Ки на попечение бабушки.       Мальчик рос, ни в чем не нуждаясь, однако не хватало самого, что ни на есть главного — родительской любви. Он никогда не чувствовал объятий мамы перед сном, пока та рассказывает ему сказку. Никогда не слышал одобрения отца перед экзаменами. Всё это всегда делала его любимая бабушка. И никто более. Именно её он считает своей семьёй. Единственной семьёй.       Родители даже на выпускной не явились. Прислали набор учебников с подписью «Учись усердно». Вы представляете расстроенное донельзя лицо мальчонки в мантии, с букетом цветов в руках и дурацкой коробкой учебников рядом. У бабушки эта фотография в рамке стоит. А вот Кихён её терпеть не может. Как-то раз даже выкинуть пытался. Только совесть остановила.       Однако, задумываясь об этом сейчас, он кардинально меняет свое отношение к этой травме детства. Возможно, именно сейчас стоит поговорить с ними. Именно сейчас стоит всё прояснить, и даже помириться (?). Завтра же надо купить билеты до Кояна. Он должен решить и эту проблему. Пока он может.

***

      Когда часы бьют 6 вечера, за дверью слышится шорох уходящих сотрудников компании. Если бы не договорённость с друзьями, он бы так и сидел за этими стопками белых гор и печатал-печатал-печатал. Слава богам, в кабинет нагло стучит Хосок, напоминая о вечере, обещанном старым добрым посиделкам по душам.       — Ты чего тут заперся то? Думал, что мы тебя не найдём? — Чангюн громко смеётся, видя потрёпанного от усердной работы друга.       — Не хотел, чтобы мне мешали, — Кихён криво улыбается и быстрее поправляет волосы, вставшие слегка дыбом.       — Ну так что, едем? — Хосоку уже явно не терпится.       — Конечно!       Парни выходят из офиса, как модели на показе, не меньше, направляясь каждый к своей машине. Ехать недалеко, можно было бы и пешком пройтись, однако статус не позволяет. Да и утром ведь на работу ехать снова. Лучше уж трезвого водителя вызвать, чем на метро трястись, верно?       — Уф, здесь совсем ничего не изменилось! Только света, кажется, стало больше, — осматривая любимый ресторан, поговаривает Хосок и скорее падает на диванчик. — Я буду односолодовый виски со льдом. Как вы?       — Ты же знаешь, что мы пьём одинаково! — Чангюн приземляется рядом и прикрывает глаза.       — Девушка, будьте добры бутылку Hankey Bannister и три бокала. Ах да, и льда ведёрко, — Кихён заказывает «блюдо вечера» и, наконец, присаживается прямо напротив друзей.       — Все девушек предупредили?       — Гюн, ну ты же знаешь, что иначе нас съедят без закуски! — Хосок как всегда шутит в самую точку.       Парни громко смеются, пока на столе не появляется долгожданная бутылочка любимого напитка, проверенного годами. За столько лет дружбы они раздавили не одну, и даже не две дюжины таких стеклянных особ. Ни одна встреча без этого не обходится.       — Так что за повод? — не выдержав, спрашивает Гюн.       — Повода нет. Просто хотел провести с вами время, — Кихён заметно тушуется, сдавливая стакан в руке слишком сильно.       — Я, честно говоря, польщён! Неужели, у нашего лучшего друга, наконец, нашлось на нас время? — Гюн специально выделяет слово «лучшего» и заливается хохотом.       — Чангюн, перестань! Ты же знаешь, что Киху больше всех из нас достаётся. С этими бумажками пока побегай, и рихнуться можно, — Хосок крутит возле виска.       — Кстати о бумажках, сегодня я переписал бòльшую часть дел на вас, — Кихён выпивает первый бокал залпом.       — То есть как это? — оба опешили от такой новости.       — Я решил, что хватит мне всё одному тащить, вы тоже поработайте! — Ки заливисто смеётся. — Чего это я только мучаюсь? Теперь все вместе будем нести это бремя.       — Кихён, ты меня, конечно, прости. Но с тобой точно всё нормально? Тебя кто-то заставил? Или что? — Чангюн говорит это в шутку, но Кихёну сейчас совсем не до этого.       — Нет, парни. Всё ничерта не нормально! — он с громким стуком ставит бокал на стол и закрывает лицо руками. Сейчас, кажется, снова сорвётся.       — Эй, друг, ты чего? — оба резко подрываются.       — Вот скажите, вы считаете меня сильным человеком? — он поднимает на них тяжёлый взгляд, полный боли.       — Ты самый сильный из нас, — говорят одновременно, слово в слово. Им не раз говорили, что они потерянные близнецы, ибо постоянно в унисон голосят.       — А значит, я смогу преодолеть даже то, что не под силу многим, да?       — Кихён, скажи нормально. Что случилось? Ты заставляешь нас беспокоиться, — Гюн смотрит на него не моргая.       — Если вдруг я умру, обещайте мне позаботиться обо всем, хорошо? — он не может больше смотреть на них, слишком тяжело.       — Ких, не неси ерунды, куда ты там умирать собрался? У тебя вон жизнь только начинается! Чего ты там себе снова напридумывал, а? Пересмотрел ужастиков или что?       — Хосок, обещай мне. Ты ведь старше и умнее нашего мелкого, ты ведь сможешь взять всё в свои руки, если что?       — Хэй, чего мелкого то сразу! Мы ведь договорились так меня больше не называть! Сколько можно…       — Гюн, успокойся, — Хосок хлопает друга по плечу. — А ты, Кихён, завязывай. Совсем уже ополоумел со своими вечными заморочками, непонятно что придумываешь тут.       — Вы просто пообещайте мне и всё, я отстану. Правда отстану.       — Ладно-ладно, обещаем мы! Только этого ещё лет 50 не случится, а ты уже на нас такой груз вешаешь.       — Спасибо, что вы есть у меня.       — И мы тебя любим. Всё, прекращай, сейчас же! С одного стакана вынесло его, кошмар.       — Хорошо, Хосок-а, молчу. Молчу…       — Кстати, про друзей. Я тут недавно услышал, что Юнги свою студию открыл, представляете? — от слов Гюна сердце Кихёна пропускает удар.       — Кстати, как он? — давясь собственными словами, еле поговаривает.       — Вроде ничего. Я лично с ним не общался. От знакомых узнал. А вы с ним так и не разговаривали с того момента?       — Нет, — очередной стакан опрокидывается внутрь. Кихён жмурится от терпкости напитка.       — Знаешь, Ких, я конечно хорошо осведомлён о твоей гордости. Но уже столько лет прошло, ты до сих пор обижаешься на него?       — Я до сих пор не понимаю его поступка. Как он мог сделать это со мной? Со своим лучшим другом с пелёнок? Ты считаешь, это нормально, Хосок?       — Но ведь ты всё равно получил за тот экзамен высший балл, в чем проблема?       — Он хотел заменить мой тест! Если бы я тогда случайно не зашёл в учительскую, относя папки с докладами по просьбе учителя Чхве, я бы завалил всё к чертям собачьим!       — Ких, успокойся. Мы школу уже как 8 лет закончили. Ты сдал все экзамены и поступил в Сеульский, мать его, экономический универ без чьей-либо помощи! Пора бы отпустить эту ситуацию.       — Возможно, ты прав. Но…       — Знаешь, я хоть и не учился с вами, но точно могу сказать, что я согласен с Хосоком. После стольких лет можно и забыть обиду. Может, вам встретиться, поговорить? Прояснить всё по деталям. А там и легче станет. Столько лет в себе это носить — тяжело.       — У вас есть его номер?       Вдруг Кихён снова слегка задыхается. Как бы он не хотел, ему придётся встретиться с Юнги. Ему придётся с ним поговорить. Ему придётся пригласить его к себе. Он обещал жнецу, что сделает всё возможное. Тем более, это нужно для его любимой Мэй… Господи, как же больно.       — Да, где-то был. Сейчас поищу, — Хосок открывает список контактов в телефоне. — Вот! Тебе скинуть?       — Да, пожалуйста. Позвоню ему завтра.       — Ну вот, сразу бы так! Хоть переговорите как люди.       — Да уж, поговорим…       Кихёну больно. С каждым часом ему всё невыносимее. Делая то, что нужно, он совсем забывает о себе. Его психическое состояние начинает давать о себе знать, периодически отзываясь ощущениями в теле. То дыхание перехватит, то руки задрожат, то вообще слезы сами по себе литься начнут. А ведь это только один день прошёл. Осталось 155 часов.