Бойцовая рыбка по имени Ким*

Ким проснулась внезапно, как от удара. Ей опять приснился этот сон. Сон, который преследовал её всю жизнь. Ей снилась та ночь. Она не могла забыть, как вернувшись домой из школы в тот вечер, опять застала мать невменяемой. Ким весь день молилась, чтобы мать была трезвой, ну или могла бы хоть немного соображать. Ей срочно нужна была её подпись на заявлении. Она была лучшей ученицей в классе. Если успеет и подаст заявку, то возможно, получит гранд от фирмы «Хемлин, Хемлин и МакГил» на обучение в юридической школе. Но нужно было разрешение матери. Времени почти не оставалось, а мать всё не подписывала её заявление. Все разговоры заканчивались одним и тем же: - На кой тебе эта школа. Вон ты у меня какая красавица выросла, - пьяная мать лезла к ней и целовала мокрыми губами. Она вся пропахла вонючим многодневным перегаром. - Была бы я такой ладной, давно бы нашла парня побогаче, нарожала бы ему детишек, да и жила бы как у Христа за пазухой. Чего ты в голову вбила? Придумала тоже, мозги себе сушить! Ким знала, что у неё на уме. Хочет отправить её работать официанткой в какую-нибудь забегаловку, а сама сесть ей на шею иждивенкой. И сожителя своего пристроить. Хенк, дальнобойщик, которого мать подцепила в каком-то баре, сидел на диване перед телевизором в грязной майке и трениках с бутылкой пива в руках. Ким до смерти надоела его мерзкая рожа. Хенк размахивая бутылкой пива пьяным голосом пропел: Розы расцветают, Скоро их сорвут. Тебе уже шестнадцать, Тебя скоро …. отпустят в колледж… И он заржал так, как будто выдал что-то сверх остроумное. « Хрен, тебе, мамочка! Ничего у тебя не получиться!» - Ким уже решила, что подделает подпись на этом треклятом заявлении. Ничто её не остановит, никакая сила не удержит здесь. Мать в ту ночь напилась до бесчувствия, а пьяный отчим залез в постель к Ким… Ей потом всю жизнь снился этот сон. Она хочет бежать и не может пошевелиться, хочет закричать, но не в силах произнести не звука. А он всё приближается к ней, он всё ближе… Ким проснулась и какое-то время не могла оправиться от охватившего её оцепенения. Она услышала, как в замке тихо и медленно поворачивается ключ. Джимми! Он вернулся! Ну, наконец-то! Ким выскочила из постели и бегом помчалась в коридор. На пороге стоял Хорхе Дегузман, Эдуардо Саламанка, а за его спиной какой-то молодой латинос, которого Ким видела впервые. - Что, не ждала нас, дорогая? – широко улыбаясь, обратился к ней Лало. – Ну, встречай гостей! Лало пошёл ей навстречу и Ким попятилась, отступая в холл. Саламанка и его спутник последовали за ней. Оглядев, холл Лало одобрительно произнёс: - Класс! Уютно! Он обернулся и молча посмотрел на сопровождавшего его парня, тот, так же молча кивнул в ответ, как-будто отвечая: «Приказ понял», и отправился осматривать квартиру. Лало пройдя мимо застывшей посередине холла Ким, направился к столу, на котором стоял озаряемый подсветкой аквариум, с одинокой плавающей в нём золотой рыбкой. Исходившее от аквариума сияние и горевший в углу у журнального столика ночник, было единственным, что освещало просторный холл. - Привет, солнышко! – Лало наклонился и, опираясь локтями о стол, постучал по стеклу указательным пальцем. Дремавшая в этот поздний час рыбка, заметалась по аквариуму из стороны в сторону, - её наверное зовут Ванда? Прелесть какая! – Лало опять постучал по аквариуму, вызывая у рыбки новый приступ панической активности. - Это мальчик, - пояснила Ким, собрав всё мужество, отпущенное ей Богом, она произнесла, - пожалуйста, не надо так делать. Вы его пугаете. - Ох, прости, братан! Не в обиду, - Лало выпрямился и вскинул руки, извиняясь перед рыбкой, - тогда, возможно тебя зовут Вейн. Расслабься, Вейн. У меня к тебе нет вопросов. У меня пара слов, к твоей хозяйке. Он повернулся к Ким. Та в этот момент смотрела на дверь и мысленно рассчитывала, хватит ли ей времени до неё добежать. - Нет, нет, дорогая, - Лало прищелкнул языком, - даже не думай! - в его голосе появились металлические нотки. Потом он продолжил, более миролюбиво: - Присядьте, миссис Гудман! Будьте, как дома, - и он указал ей на кресло, у журнального столика, - а вы прекрасно выглядите в домашней обстановке, вам очень идёт эта … пижамка, - Лало смерил её взглядом с головы до ног. Ким только сейчас осознала, что на ней действительно всего лишь топик и пижамные штаны, обычная её домашняя одежда, в которой она совсем не ожидала встречать гостей. Да, ещё таких гостей. Она послушно присела в кресло. Лало подошёл и плюхнулся на стоящий рядом диван. Протянув одну руку вдоль спинки дивана, другой рукой, он как бы невзначай задрал край своей рубахи-гавайки, демонстрируя, торчащую из-за пояса брюк рукоять пистолета «Глок». Молодой мексиканец в этот момент вышел из спальни. - Ну, что там, Игнасио? – спросил у него Лало. - Чисто, - ответил парень и направился в ванную комнату. Лало повернулся к Ким. - Перейдём к делу, - предложил он, - Не будем тянуть кота за рога. - Вы хотели сказать не «кота», - не удержавшись, поправила его Ким. - Я хотел сказать не «рога», - ответил Саламанка и опять улыбнулся своей фирменной улыбкой «Джокера». – Итак, миссис Гудман, ваш муж исчез, прихватив с собой семь миллионов, принадлежащих мне долларов. Вы ведь со мною согласитесь, что это довольно большая сумма. Мне бы хотелось вернуть свои деньги, и я надеюсь, в этом вопросе, на самое активное сотрудничество с вашей стороны. - Да, конечно, - согласилась Ким, - но я вас попрошу, не называйте меня пожалуйста миссис Гудман. - Послушай, милая, ты мне сама сказала, что ты жена Сола Гудмана, - Лало, наклонив голову уставился на Ким, - ты к чему это клонишь? - Нет, всё верно, я его, жена, - поспешила уточнить Ким, - но, видите ли, когда мы с ним поженились, я предпочла оставить свою фамилию. В девичестве я Векслер. А Сол… на самом деле его зовут Джимми. А его настоящая фамилия МакГил. А псевдоним Гудман он взял, когда решил стать адвокатом по уголовным делам. Дело в том, что его брат, покойный Чак МакГил, мир его праху, совладелец крупной адвокатской фирмы, под названием «Хемлин, Хемлин и МакГил» был всегда против того, чтобы Джимми занимался адвокатской практикой. Но, когда Чак скоропостижно скончался… Представляете, он сгорел в собственном доме и экспертиза потом подтвердила, что это он сам устроил поджог. Боже, как можно было выбрать такой ужасный способ самоубийства?! Так вот после его смерти, Джимми опять взял фамилию МакГил, но компаньон его брата Чака МакГила, покойся он с миром, Говард Хемлин подал в суд иск на Джимми, яко бы он не может использовать в своей рекламе имя МакГил, потому что … - Блядь! - Лало прикрыл глаза и потёр переносицу. – Ты чего мне тут шнуруешь?! А? - рявкнул он и ударил кулаком по подлокотнику дивана. Его глаза засверкали гневом. Ким состроила на своём личике самое невинное и испуганное выражение, на которое только была способна. С минуту Лало изучающе смотрел на неё. - Послушайте, миссис Векслер, или как вас там, - продолжил Лало уже более спокойным тоном, но в нём ещё слышалось раздражение, - строить из себя дурочку, это нормальная защитная реакция особей вашего пола. Я понимаю, что это такой манёвр, чтобы избежать неприятностей, а иногда и просто выжить. Некоторые женщины прибегают к нему так часто, что напрочь теряют способность думать, но вы, я так полагаю, этой способности не утратили. Так что, на первый раз я вас прощаю. Но впредь, попрошу, будьте осмотрительней. Если уж вы решили морочить мне голову, начинать надо было ещё тогда, когда вы заявились ко мне в тюрягу, а теперь уже поздно, ломать эту комедию… Эй, Начо! Подручный Лало всё так же молча, подошёл к столу. - Я чую, мне надо выпить, погляди, нет ли там… чего-нибудь, - устало произнес Саламанка. Начо слегка поклонившись, как официант в ресторане, пошёл выполнять поручение. Он начал шарить по шкафам, потом заглянул в холодильник. Через пару минут на столике стояла бутылка виски и два стакана. Начо открыл бутылку и наполнил стаканы. Лало взял один и протянул его Ким. - Пейте, моя, дорогая, что-то мне подсказывает, что ночь будет долгой. Ким залпом опрокинула в себя стакан с янтарной жидкостью. Она тоже не могла больше переносить эту ситуацию на трезвую голову. Лало сделал большой глоток и поставил свой стакан на стол. - Итак, продолжим. Моя дорогая Ким, всё что вы мне сейчас рассказали, в высшей степени интересно, кому угодно кроме меня. Меня, прошу вас уяснить, в душе́ не ебут ваши семейные неурядицы, ебись они конём. Меня по-прежнему волнует только один вопрос, где мои деньги? А из него логически проистекает другой вопрос – где ваш долбаный, нежно любимый вами муж? Ким сделала Начо знак, чтобы он наполнил её стакан ещё раз. Начо взглянул на Лало. Тот одобрительно кивнул. Начо вновь наполнил стакан Ким до половины. Она, сделав добрый глоток, вытерла рот тыльной стороной ладони. Алкоголь начал с бешеной скоростью впитываться в кору её головного мозга. - Где мой муж? – она взглянула прямо в глаза Лало, - Ты, значит, хочешь знать, где мой муж? Блядь, да ты издеваешься? – Ким чувствовала, что пьянеет, и её голос становился всё громче, - Это я у ТЕБЯ хочу спросить, где мой муж. Он, сука, там, куда ты его отправил! За всё время, что мы с ним были вместе, он всегда ночевал дома. А теперь его нет уже третий день. Он сделал всё, о чём ты его просил, он пошёл ради тебя намного дальше, чем пошёл бы любой другой адвокат. Ты отправил его по СВОИМ ДЕЛАМ, и он не вернулся. Ты не можешь доверять никому из своих людей, и поэтому ты доверил такие деньги человеку, которого едва знаешь. Блядь, да у тебя проблемы! Только из одной своей проблемы ты сделал две - моего мужа и мою. И теперь ты у меня спрашиваешь, где мой муж? Я бы тоже очень хотела это знать! И вот ещё что, мне тоже в душе́ не сдались ни ты, ни твои деньги. И я не знаю, где Джимми. Что тебе ещё от меня надо? Повисло ледяное молчание, слышно было только, как булькает вода в аквариуме. Наконец Лало произнёс: - Благодарю, миссис Векслер. Пелена упала с моих глаз. Я был слеп и, наконец, прозрел. Аллилуйя, блядь! Когда я сюда шёл, мне нужно было от вас, только одно. Услышать правду. Правды я так и не услышал, и теперь список моих желаний существенно пополнился, но я не буду его сейчас оглашать. У меня нет на это времени. Вот как мы поступим. Вы сейчас напишите своему благоверному записку следующего содержания. «Зайчик мой», или, как вы его там называете. «Я решила немного отдохнуть и взяла отпуск. Мне рассказывали, что в Мексике чудесные пляжи. Помнишь, мы хотели поехать туда вместе, но я тебя не дождалась. Присоединяйся ко мне, когда вернёшься.» Игнасио, найди там где-нибудь бумагу и авторучку. - Чёрта с два, - заявила Ким, - я не буду ничего писать. - Я не то чтобы большой поклонник насилия, но если вопрос по-другому не решается, то я им не брезгую. Пишите, миссис Векслер. Мой вам совет, не заставляйте меня причинять вам боли больше, чем этого требуют обстоятельства, - произнёс Лало с убийственным спокойствием. Ким взяла авторучку и написала, продиктованный ей текст. На самом деле ей хотелось написать: «Джимми, мать твою, где тебя носит? Приезжай скорее и спаси меня! Любящая тебя, хотя, ты этого не хрена не достоин и сам прекрасно это знаешь, твоя жена Ким». Эдуардо кивнул Начо, и тот, достав из потайного кармана своей куртки небольшой кожаный футляр, передал его Лало. Расстегнув застёжку молнию, Саламанка достал из футляра шприц, наполненный какой-то мутной жидкостью. Лало постучал по шприцу, проверяя, нет ли в нём пузырьков с воздухом. - Что вы собираетесь сделать? – внутри у Ким всё похолодело. - Мы с вами отправимся в путешествие, а для того, чтобы оно было для всех нас максимально приятным, я вам сейчас сделаю небольшой укол, - ответил Лало. Ким вскочила с кресла , но Начо сгрёб её в охапку и потащил на диван. Ким оказалась между двумя мужчинами. Начо держал её мертвой хваткой, зажав ей рот с такой силой, что она едва могла дышать, а Лало, взяв её руку за запястье, ввёл иглу в вену. - В первый раз всегда бывает немного больно, дорогая, - прошептал он, наклонившись к ней, - ты уж потерпи. Это всего лишь клозапин. Часов шесть глюки пораздвигаешь, а потом тебя отпустит. Он смотрел в её широко распахнутые голубые глаза, пока они не затуманились и не потеряли зрительную силу. Потом Лало осторожно взял Ким на руки, и приказал Игнасио: - Найди её чемодан и покидай туда какие-нибудь шмотки. Я жду тебя в машине.