Deep end (Сборник Драбблов)

— Будь леди, говорили они… (С.) Синтия Никсон

***

— Я хочу уйти отсюда. Мехмед переводит на кузину удивлённый взгляд. Лале не шутит. Определённо. И почему-то сейчас выражение её лица приобрело такую уверенную непоколебимость. — Я хочу уйти отсюда… — повторяет она. — Почему же? Не можешь жить там, где умер твой возлюбленный? — конечно, речь о Хасане. Мехмед сотни раз слышал, как старший наследник любит Лале. Точнее, любил. — Ты могла бы получить всё, останься он в живых. — Нет. Хасан был хорошим. Правда. И, должно быть, любил меня. Но… это всё не то. Знаешь, чего я боюсь больше всего? — Чего же? — из всей семьи с одной только Лале он мог разговаривать так спокойно. Отец, мать, принцесса Мара, все его братья и сёстры… никто не видел в нём личность. Он был шехзаде, которого ребёнком прогнали подальше от столицы. Мехмед любил свою маму, которая подарила ему жизнь. Любил отца, который заботился о нём. И, как никак, признавал своим сыном. Любил и матушку Мару, которая с самой первой встречи была с ним ласкова и приветлива. Однако никто из этих людей, даже его умный старший брат Хасан, не понимали, как тяжело на сердце. Особенно теперь, когда на плечи юноши вот-вот должна была лечь ответственность за благополучие целой страны. Вопросом времени было, когда болезнь окончательно сломит дух султана Мурада, а его место займёт юный и неопытный Мехмед. Но Лале была другой. Точнее говоря, похожей на него. Ещё бы… они росли вместе. Матушка Мара пела им колыбельные, Дайе-хатун гуляла с ними по саду. Они всегда были вдвоём. Оба были сироты. Мать Лале умерла при родах. Её отец, Касым-бей, женился повторно и уехал в далекие земли Персии. Девочка же осталась во дворце, подле дяди. При всём этом, Лале была той ещё лгуньей. И Мехмед прекрасно знал об этом. Но вместе с тем… он был привязан к ней. Как к сестре, как к девушке, как к той, с кем провёл детство. — Что у меня отберут свободу. — Ты — член правящей династии Османов. Кто может лишить тебя свободы? — Разбойник ты, которого схватили… или благородная хатун, нет особой разницы. Может, я буду есть из золотых тарелок, но… за это придётся заплатить слишком большую цену. Свобода — дорогой ресурс. Можно сказать, у него нет цены. Скорее… даже так. — Выскажись. Что тревожит тебя? Скажи это. — Мой шехзаде, вы правда хотите знать? — Хочу. — Будь госпожой — вот что твердят все вокруг. Не позорь династию. Ты — потомок Османов. Ты не вольна решать свою судьбу. Будь покорной, послушной. Будь смиренной. Рисовать людей — плохо, заниматься искусством — тоже. Не читай. Книги не помогут. Стань хорошей женой. Роди мужу детей. Не перечь ему. Будь госпожой. Ты — благородная хатун, не можешь думать, как хочется. Делай то, что тебе говорят. Не поднимай головы перед господином. Не будь высокомерной. Не забывай, кто ты. Не забывай, что ты член династии. Не дружи с рабами. Сделай так, что тебя любили. Не будь заносчивой. Не разговаривай с гаремными девушками. Будь выше всех. Не забывай, чья кровь течёт в твоих жилах. Сделай это, сделай то… а если я не хочу? — это был крик души. — Если я просто… хочу быть счастливой? А ведь для меня счастье — это полная свобода. Разве я много прошу? — их взгляды встретились. — Брат, прошу, сделай кое-что для меня. — Что же? — Не выдавай замуж. Не заставляй делать то, чего не желает моё сердце. Просто… отпусти. И он отпустил. Отпустил, потому что очень любил.