Сто дней принятия

      То, что что-то происходит, первым понимает Гисли. Бывший авантюрист, не утративший нюх на всякого рода проблемы — он с первых же мгновений заподозрил неладное, когда вдруг совсем перестал встречать на улицах города Менана. Кроме того, тёмного эльфа было более не видать и в квартале гномов, куда он временами захаживал, чтобы проведать спонтанно, благодаря дочери, образовавшихся друзей семейства.       Эльфы не болеют, это во-первых. Во-вторых, Илайя — главный источник информации — ничего не говорит о том, что её отец покинул город. Да и судя по её беззаботному, как всегда открытому поведению, никакая беда также не пришла в дом их семьи. Так что же случилось? Куда пропал Менан?..       Попытки расспросить об этом Илайю внезапно потерпели неудачу. Девочка напрочь отказывалась что-либо говорить, хотя выглядела при этом одновременно таинственной и невероятно довольной. Что тем не менее никак не успокаивало ни Гисли, ни Стейнара и Ари, с которыми тот поделился своими подозрениями.       Что-то явно было не так. С Менаном явно приключилось что-то — беда или нет — трудно было сказать наверняка. Но даже в аптеке — и в той у прилавка стоял или Соршан, или помогающая родителям Илайя! И это гномы уже молчали о том, что тёмноэльфийские друзья совсем перестали звать их в гости! Это было подозрительно. И совершенно точно ненормально.       Если элементаль земли не идёт к горе, значит, гора идёт к элементалю земли — примерно так рассудил Гисли, и прихватив с собой Ари и Стейнара, решительно и уверенно двинулся напрашиваться в гости к темнящим друзьям. Специально рассчитал время так, что дома не было ни Соршана, ни Илайи, а значит, они могли беспрепятственно повидаться с Менаном. — Менан! — крайне настойчиво и от души стуча в дверь чужого дома, звучно окликнул хозяина Гисли. Он хмурил брови, и неприятное беспокойство зарождалось внутри него, когда никто не поспешил открыть. — Мы знаем, что ты там, — друга поддержал Стейнар. — Открывай! — Или мы вынуждены будем пойти на крайние меры, — предупредил Ари. — И выломать дверь, чтобы убедиться, что с тобой всё в порядке!       Целую долгую минуту царило зловещее молчание и тишина, однако в конце концов за дверью послышались тяжёлые шаги, и она приоткрылась, являя решительным гномам бледное лицо Менана. Он встретился укоряющим, но смирившимся взглядом с решительным взглядом Гисли и вздохнул, покачав головой. — Проходите, а то всю округу распугаете, — негромко произнёс он, шире приоткрыв дверь, скрывшись в полумраке коридора, и гномы настороженно переглянулись друг с другом, слыша в голосе тёмного эльфа усталое принятие.       Поколебавшись несколько мгновений, они всё же вошли в дом, закрыв за собой дверь. Последовали за Менаном, выходя в гостиную, и как по команде заклякли, словно на всех троих одновременно наложили паралич, ошеломлённо глядя на Менана.       Он смотрел на них в ответ, и горькая усталая усмешка кривила тонкие губы. Стоял чуть в стороне, но так, что настырные незваные гости хорошо могли рассмотреть его изменившуюся фигуру. Скользили взглядами по сгладившимся, плавным, округлившимся линиям, спотыкаясь о выступающую небольшую грудь и опускаясь ниже, рассматривая уже большой круглый живот, который Менан ласково неспешно поглаживал, не оставляя гномам никаких сомнений касательно своего положения. — Ты... — с трудом смог выдавить из себя потрясённый Ари, на что Менан хмыкнул. — Жду дитя, — с ироничной насмешкой продолжил незаконченную фразу. — Всё верно, друг мой. — Но как?! — запустив пятерню в волосы, изумлённо воскликнул Гисли. — Как? — тёмный эльф вновь отозвался с иронией. — Ну, знаешь, временами мы занимаемся с Соршаном любовью... — Я не об этом! — отчего-то гном вспыхнул в смущении, и Менан прикрыл глаза, признавая, что отшутиться не получилось. — Я не знаю, — он тяжело опустился на стул, придерживая живот, когда стоять стало трудно; ребёнок внутри перевернулся и требовательно толкнулся, вынудив Менана накрыть место удара ладонью. — Возможно, это проклятие Силанны или дар Малассы, — он пожал плечами, откинувшись на спинку стула, успокаивающе поглаживая натянутую кожу, чувствуя, как дитя пинается. — Почему проклятие? — опустившись на табурет напротив, нахмурился Стейнар, и Менан вновь пожал плечами. — Даром рождения наделены женщины, но я мужчина... что бы обо мне ни думал мой старший брат, — он иронично ухмыльнулся. — Но всё же мы с Соршаном предпочитаем считать, что это действительно дар... Иначе я бы не смог второй раз подарить ему дитя, — взгляд Менана заметно смягчился и потеплел, когда он опустил его на свой живот, продолжая неспешно поглаживать его. — Значит, вы действительно оба отцы Илайи... — под нос себе потрясённо пробормотал Ари, но его голос утонул в звучном голосе Гисли. — Почему вы ничего нам не сказали? — хмурясь, он посмотрел на Менана, и тот терпеливо вздохнул. — И как ты себе это представляешь? — безмятежно откликнулся тёмный эльф и тут же горько улыбнулся, покачав головой. — Мужчины не рожают детей, друг мой. Я — урод и выродок, от которого стоит держаться подальше. Соршан едва спас меня, когда я родил Илайю, но дело было не только в том, что моё тело не предназначено для рождения, а народу был нужен повод, чтобы избавиться от меня. Едва им стало известно, что я понёс дитя, как женщина, они возненавидели меня и желали мне смерти. Я не хотел, чтобы всё повторилось опять, — тише добавил он, с горькой печалью посмотрев на гнома. — Я не хотел потерять друзей — хватит и того, что мы с Соршаном, двое мужчин, живём вместе как одна семья.       Едва голос Менана стих, гномы растерянно переглянулись друг с другом. А после Гисли встал со своего места и решительно подошёл к Менану, тяжело опустив руку ему на плечо. — Многие гномы часто живут друг с другом, — глядя тёмному эльфу в глаза, серьёзно произнёс он. — В этом нет ничего запретного или постыдного. Да, они не могут иметь детей, но вы с Соршаном счастливцы. Дар это одной богини или проклятие другой — неважно. Ты не становишься хуже от того, что можешь родить ребёнка, Менан. Если ты боялся утратить наше уважение, избрав побег, то знай, что ты бы скорее утратил его бесчестьем и предательством. Да, мужчины не рожают детей, но пусть ты можешь сделать это, ты не теряешь своих качеств. Ты по-прежнему силён; ты по-прежнему отец своих детей; ты не потерял в своей мужественности и не перестал быть мужчиной. Я понимаю твои опасения перед другими, но нам ты по-прежнему можешь доверять. — О, друг мой, — тронутый словами гнома, Менан улыбнулся ему, в благодарности накрыв его руку на своём плече. — Но постой, — непонимающе произнёс Стейнар. — Ты ведь буквально несколько последних недель заперся дома. До этого ты спокойно взаимодействовал со всеми, и мы не видели, что ты... ждёшь дитя, — под конец фразы он несколько смутился, и Менан прикрыл глаза. — Иллюзии, — просто ответил он. — Пока моё положение позволяло, я прятал его одеждой. Потом Соршан накладывал иллюзии. Но сейчас, когда срок близится к завершению, мне уже самому тяжело долго ходить или стоять, к примеру. Да и иллюзии не так эффективны и не могут скрыть все детали моего нынешнего облика, — гном понимающе кивнул, а Менан шумно выдохнул, ощутимо расслабившись.       Он был напряжён, чувствовал себя уязвимым — троица гномов со свойственным гномам упрямством докопалась до истины, которую от них тщетно пытались скрыть. И Менан солгал бы, если бы сказал, что не испугался того, что вскрывшаяся правда вызовет у них отвращение и завершит спонтанную, но оттого не менее ценную дружбу. Однако гномы в очередной раз удивили тёмного эльфа, и он определённо был рад, что всё закончилось именно так.