Сто дней принятия

      Тирис вздохнула, потерев поясницу. Мышцы ныли и неприятно тянули — в последнее время вполне привычное состояние, на которое Тирис уже практически не обращала внимания. Организм же, словно специально издеваясь над ней, в отместку особенно сильно и противно напоминал о себе, и женщина надавила пальцами на напряжённые мышцы, растирая их так, чтобы неприятные ощущения немного притупились.       Вторая беременность хоть и была несказанно легче первой, всё-таки не была лишена некоторых неприятных моментов. Впрочем, физический дискомфорт никогда не был для Тирис большой проблемой, и практически всегда она его просто игнорировала, смиряясь и терпя столько, сколько надо. И беременность была как раз таким случаем.       Лёгкая улыбка приподняла уголки губ вверх. Тирис опустила взгляд на свой уже достаточно большой живот. Одной рукой она продолжала массировать поясницу, а вторую положила на его вершину, мягко скользнув ниже. Под её сердцем росло их с Чатлемом дитя, и ради него Тирис была готова терпеть любые неудобства. И не только ради него.       Её улыбка становится заметнее, когда она чувствует на себе пристальный, внимательный взгляд. Скашивает глаза в сторону, безошибочно определяя, кому он принадлежит, ещё до того, как видит рыжую растрёпанную макушку.       Филипп увлечённо рассматривал рисунки в одном из многих пособий по големостроению, честно взятым у отца. Чатлем охотно поддерживал тягу сына к изучению различного рода механизмов, явно лелея надежду воспитать из него достойного преемника не только кресла градоначальника, но и конструктора разумных механизмов. Поэтому в свободное время он много времени посвящал ответам на бесконечный поток вопросов сына, а в моменты своего отсутствия позволяя ему листать свои книги. Читать Филипп только-только учился, поэтому пока что всё его внимание было сосредоточено на рисунках, с которых и рождались многочисленные вопросы.       Так вот, Филипп увлечённо листал одну из отцовских книг, внимательно и вдумчиво рассматривая картинки. Однако когда это занятие ему наскучило, он выглянул из-за стоящей вертикально перед ним книги, цепким взглядом тут же впившись в маму, с любопытством наблюдая за ней.       Филиппу было уже аж целых четыре года, он был совсем взрослым, знал про существование и функционирование големов, а ещё вот-вот должен был стать старшим братом. Очень почётная и важная миссия, которая заставляла мальчика гордиться собой и, конечно же, как учит папа, в полной мере соответствовать высокому статусу. И Филипп честно пытается это делать, вот только ему всё ещё абсолютно непонятно, когда же и как он этим старшим братом станет.       Мама говорит, что нужно подождать ещё два месяца. Она гладит себя по животу и говорит, что братик или сестричка Филиппа растёт именно там, внутри неё. И Филипп смотрит, пытаясь рассмотреть и понять, как это вообще возможно, и не понимает вообще ничего. У големов-то ничего подобного нет, хотя папа говорит, что они создаются точь-в-точь по подобию гуманоидных существ — а папа ошибаться не может, ведь это же папа!       И тем не менее несоответствие было на лицо. И Филипп не знал, кому из родителей в таком случае верить, ведь мама тоже ошибаться не может по той простой причине, что это мама. И как тогда понять, что происходит? Почему различия были такими... разными?       Тирис с трудом сдержала смешок, незаметно наблюдая, как сын буравит её из-за книги серьёзным собранным взглядом. Она примерно догадывалась, о чём он думает, в свою очередь размышляя над тем, как же объяснить ребёнку, что големы, хоть и делаются точь-в-точь по подобию гуманоидных существ, всё-таки в некоторых аспектах от них кардинально отличаются. — Филипп, — Тирис повернулась к ребёнку, позвав его, и мальчик, вздрогнув от неожиданности, нырнул обратно, прячась за книгой. Женщина всё-таки не сдержала тихий смешок и сама подошла к сыну, мягко глядя на него. — Я знаю, что ты хочешь что-то сказать или спросить, — она аккуратно положила книгу на стол, и Филипп смущённо улыбнулся.       Он поёрзал на стуле, прежде чем спрыгнуть с него, заставив мать отступить на полшага назад, освобождая пространство. Бросил полный искреннего любопытства взгляд на её живот, а после поднял на неё глаза, пальчиком показывая на него: — Можно? — Иди сюда, — Тирис ласково улыбнулась, протянув к сыну руку, подзывая его к себе поближе.       Филипп на это радостно просиял, тут же оказавшись рядом, и Тирис аккуратно приобняла его за плечи, прижимая к себе. Второй рукой она накрыла круглый живот, к которому с чисто детским торжественным трепетом щекой прижался сын, положив по бокам ладошки и прислушиваясь — может, хоть так удастся «увидеть» братика или сестричку, если мама говорит, что он или она там?       Не успел он толком коснуться натянутой кожи, как в том самом месте изнутри раздался удар. Филипп от неожиданности ойкнул и отшатнулся назад, но Тирис мягко придержала его, не давая запнуться или упасть. — Что это? — мальчик устремил полный растерянности взгляд на мать, и Тирис ласково улыбнулась, проведя ладонью по животу. — Твой братик или сестричка здоровается с тобой, — пояснила она.       На личике Филиппа отразилось задумчиво-скептичное выражение, а после он просиял, сжав в кулачок руку. Тирис, заметив это и примерно догадавшись о логике детского рассуждения, негромко рассмеялась, покачав головой. — Тебе не надо бить меня в ответ, — предупредила она. — Но как я тогда смогу поздороваться? — мальчик удивлённо округлил глаза, глядя горящим взглядом — всё-таки мама действительно оказалась права, и там, внутри неё, кто-то есть! Это же так удивительно и интересно!       Тирис, видя энтузиазм и радость сына, отозвалась с мягким снисхождением, погладив его по голове: — Дитя слышит и чувствует то, что происходит снаружи, — она неопределённо повела рукой по воздуху, словно очерчивая видимое пространство. — Но пока оно внутри меня, оно может реагировать лишь толчками, оповещая через меня же, что оно чувствует и слышит. Поэтому если ты хочешь что-то сказать, то можешь просто это сказать.       Филипп, сосредоточенно слушавший мать, вновь просиял. А после широким объятием обхватил её живот, прижимаясь к нему. — Привет, мой братик или сестричка, — громко прошептал он. — Это твой большой старший брат. И я хочу сказать, что я тебя очень люблю, — в ответ на его слова раздался ещё один пинок, и Филипп широко довольно улыбнулся. — Он или она тебя тоже, — Тирис, умиляясь, легко взъерошила рыжие волосы сына. — Чем это вы тут занимаетесь? — в этот момент из-за спины супруги появился Чатлем, и Филипп восторженно посмотрел на него. — Папа! Мы разговариваем с братиком или сестричкой! — гордо произнёс мальчик, и Чатлем вопросительно приподнял бровь. — Любопытное занятие, — он улыбнулся. — Не против, если я присоединюсь к нему? — в голосе его мелькнули лукавые нотки, и он приобнял Тирис со спины за плечи.       Та негромко рассмеялась в ответ, довольно прикрыв глаза и подавшись назад, расслабляясь в объятиях мужа. Его горячая рука, меж тем, скользнула по боку круглого живота, и Тирис накрыла его ладонь своей. Филипп обратно прижался щекой к животу матери, обнимая его, а после горящим взглядом посмотрел на отца. — Папа, а у Джереми тоже так же, как у меня, появится братик или сестричка? — с невинным и простым любопытством спросил он, повергая своим вопросом отца в лёгкое замешательство.       Да, Филиппу определённо только предстояло узнать о том, что всё-таки големы создаются не совсем точь-в-точь по подобию гуманоидных существ.