Сто дней принятия

      Недвижимой нерушимой скалой стоя на краю Биврёста, Хеймдалль наблюдает за всем, что происходит в девяти мирах. В последнее время, впрочем, чаще обычного взгляд его возвращается в Асгард, и коварный Лофт приковывает его к себе. Однако не так как всегда, когда Страж высматривает его вероломство и лживые замыслы; сейчас сын Лаувейи слаб и уязвим, и едва ли может кому-то навредить. Но Хеймдалль бдит, и что-то слабо откликается внутри, когда он смотрит на гибкую фигуру.       Локи всегда был таким. Его незавершённая природа играла с ним злую шутку, рождая хаос кровавого безумия в голове. Сводила с ума, сжигая пламенем чистой ненависти, и оставляла по себе лишь пепел усталости и презрения к самому себе. Он сам ненавидел себя; асы не стеснялись напоминать насмешками и бесконечным унижением, где место побратима Одина.       Они приходили к нему, нередко брали силой. Незавершённая природа — уже не женщина, но ещё не до конца мужчина, и чёрная ярость выжигала изнутри бессилием, пока Лофт пытался отмыться от следов очередного унижения. Но оно не проходит даром, но Локи успевает принять меры, чтобы не дать ростку укрепиться в собственном теле — далеко не первый раз он проходит через это.       Это одна из множества причин, почему в итоге он решает жениться. Конечно, он не питает никаких чувств к своей прекрасной молодой жене, и она лишь раздражает его до зубовного скрежета. Но Локи хочет доказать всем, и себе в первую очередь, что он — полноценный мужчина, заслуживающий уважения. И когда Сигюн приносит весть о том, что беременна, это вызывает в чёрной душе волну тёмной радости и удовлетворения. Всё же он способен зачинать детей так же, как это делают лицемерные асы.       У норн, впрочем, на каждого свой план, и они прядут нити судьбы, не считаясь с чужими желаниями. А потому стоит Сигюн объявить о своей беременности, как Хеймдалль приходит к Локи.       Их встречи всегда полны огня и страсти. Хеймдалль всегда берёт то, что хочет, а Локи, даже если отрицает это, всё равно отдаёт добровольно. Их связь обречена обернуться погибелью для обоих, но до того они снова и снова сходятся в страстном танце на опасной грани, преисполненного ненавистью и презрением. А Стражу Биврёста нужен наследник почётной должности.       Хеймдалль наблюдает. Его семя нашло благодатную почву, и дитя росло под лживым сердцем Лофта. Он ненавидел его как и любое своё порождение, но почувствовал слишком поздно, чтобы избавиться в зародыше. Вынужден был носить в своём чреве, и не было в его жизни ситуации унизительнее.       Рядом с брюхатой женой он сам ходил точно таким же брюхатым.       Они с Сигюн смотрятся странно. Её срок немного больше, поэтому и живот у неё заметнее. Она касается его с большой любовью, преисполненная самых нежных чувств к не родившему младенцу. Несмотря на все сложности характера Локи, супруга искренне, глубоко и верно любит его, и дитя от него для неё наивысшее благословение. В то время как сам Локи…       Он ещё не слишком большой, но его живот уже видно, и острый слух Хеймдалля уже улавливает тихое дыхание ребёнка в родительской утробе. Локи ненавидит его и презирает, но ему не привыкать сносить омерзительное унижение. Что вовсе не значит, что оно становится для него легче и приятнее, и Страж может рассмотреть ядовитую горечь в чёрной душе лжеца.       Он уже знает, какую участь сын Лаувейи уготовил этому младенцу. Но в отличие от всех остальных покинутых им детей, этого мальчика не будет ждать смерть или проклятая судьба утбурда. Ведь Хеймдалль ничего не делает просто так, и почём зря он бы не стал тратить своё время, разделяя ночи с предвечным врагом. Однако Стражу нужен наследник, и весьма иронично было породить его вместе с вероломным лжецом. А впрочем…       Это было вполне закономерно, и Хеймдалль бесстрастно наблюдал за тем, к чему и куда их привели капризы норн. Беременная Сигюн заботилась о беременном Локи и была единственной, кто принимает его, в то время как сам Локи… Что ж, ему было не привыкать, но сейчас всё же можно было немного отдохнуть.