Сто дней принятия

      Необычные ощущения приходят не сразу. Едва уловимые колебания ауры и словно бы тяжесть, которая, впрочем, не отягощает, а скорее назойливо копошится где-то на задворках восприятия. Эманации чего-то очень тёплого и светлого, исходящие одновременно извне и изнутри — и Ренат искренне обескуражен неизведанным спектром ощущений. Ему никогда не доводилось сталкиваться с недомоганиями, да и в принципе он ни разу не слышал ни о чём подобном у существ вроде него. Но что-то непонятное и непривычное, что-то, чего раньше не было, настойчиво преследовало его и с каждым днём становилось всё более и более различимым, вынуждая обратить на себя внимание.       Адар со стороны ничего не замечал так же, как не замечал и Бенедикт. Для них ангел выглядел и ощущался как обычно, так что Ренат быстро пришёл к выводу, что изменения происходят внутри. Но что это было? Ведь его обдавал изнутри тёплый согревающий жар, но это не было пламя падения и отречения. Это не было гневом и наказанием госпожи, как и не было каким-то далёким эхом демонической скверны, которой, впрочем, в нём, благодаря Адару, больше не было. Это было что-то совершенно иное, обескураживающее и удивляющее, вынуждающее внимательнее прислушаться к самому себе.       Уединившись на берегу моря, рядом с которым в конце концов ангел осел с возлюбленным после долгих странствий, он сделал глубокий вдох, медленно закрывая глаза. Направил сознание внутрь себя, сосредотачиваясь на бесформенном комке, из-за которого был такой переполох, и попытался распознать, что это значит. Ведь комок источает тепло, свет и любовь, а ещё пульсирует жизнью, едва зарождающейся, но уже ощутимой. О Наследница, неужели!?..       Ренат резко распахнул глаза, растерянно глядя на кромку воды. Море тихо успокаивающе шумело, и ангел неуверенно коснулся живота. Последней ночью он принимал Адара, и неужели возлюбленный смог одарить его бесценным даром? Ох, но это значило, что где-то сам ангел не доглядел собственное тело, видимо забыв или просто не обратив внимания на определённые нюансы физиологии. Ведь по-хорошему, смертные мужчины не могут вынашивать и рожать детей, верно?       Он робко улыбнулся, скромно опустив глаза в ответ на собственные мысли. Легко, но нежно провёл по животу рукой — пусть это случилось случайно, Ренат совершенно точно ни о чём не жалел. Довольно волнительный, трепетный, но ответственный опыт — и он будет счастлив разделить его с тем, кто стал неотъемлемой второй половиной его души и сердца. Так может, на самом деле случайность была великой наградой?.. — Дар, сердце, у меня есть для тебя не совсем обычная новость, — едва переступив порог, вернувшись в дом, ангел поспешил найти супруга.       Тот обнаружился на кухне готовящим настойку для госпиталя в ближайшем городке, где оба они помогали целителями, оказывая помощь всем, кто в ней нуждался. Голос ангела, стоило ему увидеть любимого, прозвучал несколько взволнованно, и Адар мгновенно вскинул голову, откладывая своё занятие и обращая всё внимание на возлюбленного супруга. — Я слушаю, — он кивнул и против воли потянулся к ангелу в бессознательном желании ощущения близости, поймав его руки и слегка сжав. — Что случилось? — Я, хм, — Ренат смущённо улыбнулся. — Кажется, я не до конца разобрался в особенностях смертной физиологии, — и видя, как на лице тифлинга отразилось непонимание, ещё более смущённо, но тем не менее с надеждой пояснил: — Похоже, наша последняя близость дала плоды. И теперь я ношу наше дитя, — он засветился изнутри мягкой радостью, и в золотых глазах вспыхнула искра.       Адар не видел, но чувствовал, как медленно вытягивается его лицо. Непередаваемое изумление было первым, что отразилось на нём, прежде чем краска густо залила его, отчего щёки и уши запылали ощутимым жаром, а хвост нервно замотался из стороны в сторону. Воспоминания о той ночи против воли вспыхнули перед глазами, заставляя покраснеть ещё сильнее — ему тогда было так хорошо, что он не успел да и откровенно не мог ничего с собой сделать, что было довольно опрометчиво с его стороны, учитывая, что возлюбленный был не обычным смертным мужчиной.       Ещё в Дрезене ангел рассказывал про особенности физиологии небожителей. Для многих из них пол и гендер были условностями, свойственными смертным, но сами они не определялись с ними. И о себе тогда же что-то конкретное герольд Иомедай тоже так и не сказал, но Адар был уверен, что возлюбленный супруг давно и однозначно определился с такими, хм, вещами. Ведь он говорил о себе в мужском роде, да и тело у него было вполне себе мужским... во всех местах, по крайней мере видимых. Поэтому Адар никогда и не задавался вопросами, а точно ли его прекрасный ангел мужчина. — О Саренрэй... — когда осознание в полной мере овладело командором, на смену смущению пришёл ужас, и он побледнел, широко распахнутыми глазами посмотрев в улыбающееся, полное робкой радости и надежды лицо. — Прости меня! Мне так жаль! Ещё не слишком поздно? Я ещё могу что-то сделать, чтобы всё исправить? — хвост заметался заметнее, выражая тревогу, и Адар спросил с искренним страданием. — Ты... Ты не рад? — улыбка медленно сползла с губ ангела, и он ответил с встревоженностью и печалью. — Я осквернил тебя, — вместо ответа командор мучительно зажмурился и покаянно покачал головой. — Я ведь порождение Бездны! Я разорвал свою мать изнутри, чтобы родиться — какое же семя я тогда могу посеять? Кого способен породить?! — О, сердце, — Ренат снова улыбнулся, на этот раз с ласковой нежностью. Взгляд его смягчился и наполнился теплом, и он аккуратно сжал руки супруга, позволив его хвосту в старой неискоренимой привычке обвиться вокруг своей ноги. — Своим перерождением ты давно очистился от скверны Бездны. И с тобой я смогу породить благословенное дитя, зачатое в любви. Наверно, это была моя вина, ведь я не озаботился всеми, хм, деталями своего тела. Однако я искренне рад, что всё сложилось именно так.       Адар вздохнул, неуверенно посмотрев в лучащиеся спокойной мягкой уверенностью золотые глаза. Легко выпутал руки, лишь для того чтобы заключить возлюбленного в крепкие, но осторожные объятия. На самом деле он любил детей и неплохо с ними ладил, и кажется, вместе они хорошо справлялись с воспитанием Бенедикта. И рождение своего ребёнка... возможно, где-то когда-то он и вправду хотел этого, просто боялся, что из-за своей проклятой природы не сможет породить ничего хорошего и жизнеспособного. Но ведь его супруг был не простым смертным мужчиной, верно? И чистая светлая природа ангела должна была быть сильнее скверны в его жалкой смертной крови? — Я буду беспокоиться, — Адар глухо пробормотал Ренату куда-то в плечо. — И я всё ещё не уверен, что не причинил тебе вреда, так что эта мысль будет долго разбивать мне сердце. Но ты опытнее и могучее меня, поэтому я доверяю твоим словам. Я хочу им доверять, хотя наверно, периодически я всё равно буду в них сомневаться... — он забавно нахмурился, пустившись в путанные размышления, и ангел мягко посмеялся, успокаивающе погладив супруга по волосам. — Я буду терпелив, — заверил он. — И буду разубеждать тебя так же, как делал это раньше. Твоя чистая и искренняя любовь не способна посеять во мне осквернённое семя. Наше дитя будет необычным, но благословенным даром, я не сомневаюсь в этом. Я уже чувствую свет и тепло, исходящие от него, и поверь мне, что его природа проистекает не только из моего ангельского начала. — Если это так, если ты так чувствуешь, то я искренне счастлив, — Адар улыбнулся, с любовью посмотрев на мужа. Обхватил ладонями его лицо, поглаживая скулы, и Ренат слегка повернул голову, оставив утешающий поцелуй на запястье. — О таком великом даре я не мог и мечтать. И мы должны сказать Бенедикту — я думаю, он будет рад узнать новость о том, что станет старшим братом.       Ангел благодарно улыбнулся, и прежде чем выпустить возлюбленного из объятий, подался вперёд, коснувшись губами его губ. Поцеловал мягко и нежно, чувствуя ответную ласку со стороны Адара, подхватившего поцелуй пылко, но не напористо. Это определённо будет непростое испытание, но вместе они непременно преодолеют его.