How Remus Got His Groove Back / Как Ремус вернул себе ритм

— Реально? — Да. — Все это время? — Ага. — Докажи. — Прошу прощения? — Чек за ужин, билеты в кино, что угодно. Просто докажи это. — Почему тебе так трудно в это поверить? — Потому что ты не терпишь обязательств. Ты сам так говорил. — Что ж, может, я нашел кого-то, кому стоит посвятить себя. Ремус осторожно посмотрел на человека перед ним. В конце концов, он сказал: — Но ты все это время встречался с другими людьми. — Не встречался. — Встречался. — Назови хоть один конкретный раз, когда я тебе сказал, что собираюсь на свидание. Поскольку он не мог вспомнить конкретное время, когда Фабиан говорил ему, что идет на свидание, Ремус ответил: — Я все еще не верю тебе. — Я знаю, что ты расстроен тем, что мы с тобой никогда не сможем справиться с сексуальным напряжением, которое горит между нами, но у меня есть девушка, Люпин. Прими это. Ремус закатил глаза. — Мне просто трудно поверить, что ты способен на моногамию. — Это довольно крупное заявление. Ремус пожал плечами. Фабиан прищурился: — Если ты так уверен, что у меня не может быть девушки, то почему ты пытался свести меня с Марлен? — Я предполагал, что у тебя никогда не будет с ней свидания, а если да, то вы бы разорвали друг друга в клочья, пока дело не зашло слишком далеко. — По-моему, никто на этой планете не знает, насколько ты злой, кроме меня. — Ты получаешь столько ненависти, сколько отдаешь сам. — Я не сделал ничего настолько ненавистного, чтобы заслужить твое суждение о моих очень чистых и очень счастливых отношениях. — Я уверен, что они очень чистые и счастливые. Я просто не думаю, что это продлится долго. — И ты удивляешься, почему я не хотел тебе об этом рассказывать, — ответил Фабиан голосом, слишком резким, чтобы его можно было считать подшучиванием. Ремус ощетинился. Защищаясь, он спросил: — Почему ты такой злой? — Потому что ты засираешь мои отношения. Похоже, ты не хочешь, чтобы у меня получилось. Ремус нахмурился. Он не пытался засирать отношения Фабиана, и он определенно не хотел, чтобы отношения закончились плохо. Он просто был реалистом. Фабиан никогда, кроме своего недолгого увлечения Марлен, никогда не проявлял желания окунуться в воды моногамии. Эммелин, официантка, которую Фабиан встретил на свадьбе Питера много месяцев назад, была, вероятно, прекрасной женщиной, но Ремус не считал возможным, чтобы Фабиан был способен изменить свой образ жизни за такое короткое время. — Но разве семь месяцев — это мало? Это столько же времени, сколько Сириус и я… Ремус не был уверен, но в любом случае он ошибался в этой ситуации. Он должен верить в своего друга, несмотря ни на что. — Прости, — серьезно извинился Ремус. — Если ты нашел кого-то, кто делает тебя счастливым, я рад за тебя. Напряжение заметно спало с тела Фабиана. — Я принимаю твои извинения. — Могу я предложить тебе наполовину съеденную плитку шоколада в знак доброй воли? — Нет, но ты можешь провести меня на ту новогоднюю вечеринку. — Даже если бы я мог, не стал бы. — Ну давай же! Я слышал, они наняли Джаду де Лаурентис как шеф-повара. — Я обязательно получу для тебя автограф. — Может, если я начну флиртовать с Блэком, я смогу заставить его привести меня в качестве своей конфетки вместо тебя. Ремус подавил рычание. Пытаясь и почти преуспев в этом, он ответил: — Если бы ты был конфетой, ты был бы черным лакричником. Фабиан ахнул. — Это было неуместно. Я не знаю, что в тебе нашел Блэк. — Ты пытаешься вывести меня из себя, и я не попадусь на это. — Так кто из вас Пуки, а кто Сладкий Боттом? — Мы не встречаемся! Глаза Фабиана расширились от удивления. После нескольких секунд неловкого молчания Ремус откашлялся. — Думаю, я позволил тебе немного вывести меня. — Может быть, — задумчиво начал Фабиан, — нам стоит списать это на раннее утро. Ремус согласно кивнул.

***

— Дональд Уокер, — сказала Лили, скривив темные губы в ухмылке. Джеймс самодовольно улыбнулся ей в ответ. — Виктуар Дюбуа. Ухмылка сразу же сошла с ее лица. — Черт возьми, — выругалась Лили. Она думала, что она впереди. Сириус с отвращением посмотрел на двух Поттеров. — Вы двое мерзкие. Хотя Ремус хотел отметить, что игра, в которую играли Лили и Джеймс, была именно той игрой, которую обычно любил Сириус, он особенно тепло отнесся к Сириусу, поэтому добавил: — Да, вы, ребята, чертовски странные. Лили и Джеймс одновременно закатили глаза. — Мы странно играем в безобидную игру? — спросила Лили. Ремус не знал, подходящее ли слово безобидный. — Вы используете людей для своих больных развлечений, — возразил Сириус. Джеймс снова закатил глаза. — Мы не используем людей. — По сути, вы коллекционируете людей, — вставил Ремус. Ремус не был уверен, как эта игра началась, но, очевидно, этим занимались Джеймс и Лили с момента их первой корпоративной новогодней вечеринки. Тот, кто получил больше всего предложений от женатого человека поговорить наедине в одном из номеров отеля, выигрывал игру. Правила заключались в том, что ни Джеймс, ни Лили не могли прямо преследовать свои цели; они просто должны были вести себя достаточно дружелюбно и соблазнительно, чтобы заставить другого человека сделать предложение. Ремус предположил, что игра была относительно безобидной. В конце концов, Джеймс и Лили просто позволяли людям, которые уже стремились вступить во внебрачные связи, думать, что у них есть шанс с ними. Более того, Лили и Джеймс деликатно отклоняли их предложения, поскольку цель никогда не заключалась в том, чтобы разоблачать или высмеивать какую-либо из своих целей. Но это все равно было пиздец как странно. — Нет, — возразила Лили, — мы собираем предложения. В основном мы смотрим, кто из нас горячее. Это так уж странно? — Да, — решительно ответил Сириус. — О! — воскликнул Джеймс, глядя на кого-то в баре. — Это жена Родерика Уолтера. Он уже несколько месяцев находится в Штатах по делам! Она будет вокруг меня вертеться повсюду. — Не думаю, что вы двое больше мне нравитесь, — вздохнул Ремус. Сириус заявил: — Я собираюсь анонимно заявить в Службу защиты детей, чтобы они предоставили мне полные родительские права на Гарри. — Он может называть тебя папой, — предложил Ремус. — Думаю, его это не слишком смутит. Джеймс укоризненно ткнул пальцем в Сириуса и сказал: — Игра, в которую мужчина играет со своей женой, — это их личное дело. — Затем он отправился поговорить с женой Родерика Уолтера. — Черт побери, — пробормотала Лили себе под нос, — эта женщина смотрела на него годами. — Она отчаянно оглядела толпу, затем расслабилась в кресле, и ухмылка вернулась на ее лицо. — Я знаю! Я пойду за самим Родериком Уолтером. Когда она ушла, Сириус пробормотал: — Я думал, что это я плохой. Ремус согласно кивнул. — Я тоже думал, что ты плохой. — Ты поможешь мне вырастить Гарри, когда они передадут мне опеку? — Конечно, — ответил Ремус. — Кто-то должен убедиться, что он ест свои овощи. — Это мило, что ты думаешь, что отвечаешь за его диету, когда твоя собственная диета состоит на шестьдесят процентов из шоколада, на тридцать процентов из кофеина и на десять — из чипсов. — Ну, папа, что бы ты тогда поручил мне? Сириус ухмыльнулся. — О, мне это нравится. С этого момента зови меня папочкой. Ремус закатил глаза и не удостоил это заявление ответом. Некоторое время спустя Ремус прокомментировал: — Мне нравится музыка, которую они играют, — когда ноты знакомой песни эхом разнеслись по бальному залу. — Напоминает мне твою мать, — улыбнулся Сириус. Ремус улыбнулся в ответ. — Это то, что я собирался сказать. Я когда-нибудь упоминал, что она заставляла меня танцевать с ней? Она отодвигала обеденный стол в сторону кухни и заставляла меня учиться. Я ненавидел это в то время, поэтому мы перестали, но теперь я бы хотел уделить этому больше внимания. — Ага, — согласился Сириус, — тогда, может быть, ты бы сейчас не был таким неуклюжим. Ремус нахмурился. — Я хороший танцор, чтоб ты знал. — Докажи. Брови Ремуса взлетели. — Что? — Потанцуй со мной и докажи, что ты хороший танцор. — Н… ладно, — ответил Ремус, вставая и вызывающе глядя на Сириуса. Не говоря ни слова, Сириус поднялся на ноги и потащил Ремуса за руку на танцпол. — Я поведу, — предложил Сириус. — Нет, — ответил Ремус, перемещая руку Сириуса с талии на плечо. Сириус выглядел так, будто хотел поспорить, но в конце концов сказал: — Как хочешь. You always take the sweetest rose Вы всегда берете самую прекрасную розу. Ремус был неуклюжим, пропускал большинство шагов и не имел никакого ритма, но каким-то образом танец был идеальным. And crush it until the petals fall И сминаете бутон её ещё до того, как опадут лепестки, Ремус подумал, что только глаза, принадлежащие Сириусу, могут быть одним из самых холодных цветов радуги и при этом казаться теплыми, как солнечный свет. You always break the kindest of hearts Вы всегда разбиваете самое доброе из сердец, Ремус подумал, что это в двух словах описывает Сириуса. Он должен быть холодным, как лед, но на самом деле он был таким теплым. With a hasty word you can't recall Поспешив со словами, которые даже не можете вспомнить. Жидкое серебро: потенциально опасное, но такое сильное и горячее. Вот какими были глаза Сириуса: жидкое серебро. And if I broke your heart last night И если я разбил твое сердце прошлой ночью, Сириус убрал выбившуюся прядь Ремуса за ухо, и сердце Ремуса, казалось, вот-вот вырвется из его груди. It's because I love you most of all! Это потому, что я люблю тебя больше всего на свете! Когда песня закончилась, Ремус и Сириус разошлись. Сириус сказал ему: — Ты такой плохой танцор. — Если ты продолжишь оскорблять меня, я уйду, — ответил Ремус, хотя он не мог скрыть улыбку. — Нет! — Сириус вскрикнул. — Что бы я делал без своей прекрасной пары? Ремус не мог не смутиться, его щеки загорелись румянцем. — Я уверен, что ты справишься без меня. — Нет, — возразил Сириус, слишком серьезно для шутливого тона, — не смог бы. Немного погодя Ремус ответил: — Тогда тебе лучше быть со мной вежливым. Сириус какое-то время молчал, но в конце концов спросил: — Хочешь еще потанцевать? Ремус кивнул. --- — Он мне нравится, — сказал Ремус Сириусу, когда они отошли от Аластора Грюма. — Потому что он назвал меня идиотом? — спросил Сириус. — Ага. Ремусу нравилось большинство коллег Сириуса. Хотя ему пришлось признать, что было странно видеть Сириуса во всей этой корпоративной среде. Неудивительно, что Сириуса так любили и хвалили за его работу все люди, с которыми он познакомил Ремуса. Ремус всегда знал, насколько острым был ум Сириуса, когда он находил что-то стоящее. Нет, что было странно, так это то, каким повзрослевшим Сириус выглядел, стоя между респектабельными пожилыми мужчинами и женщинами, которые составляли компанию Игрушки Поттеров. Он выглядит так, как будто вписался, и Ремус почувствовал гордость за этого парня, который всем своим существом напоминал ему Питера Пена, освоившегося во взрослой жизни. — Ты ему тоже понравился, — сказал Сириус. — Он думает, что ты оказываешь на меня хорошее влияние. Ремус фыркнул: — У меня никогда не было и никогда не будет контроля над той мешаниной, которую ты называешь своим умом. Я до сих пор не знаю, почему Дамблдор сделал меня старостой. Рядом с ними появился Джеймс, выглядящий измученным. Его волосы были даже более растрепанными, чем обычно. — Кто-нибудь из вас видел Лили? — Да, — ответил Ремус, — она ​​в баре не флиртует с этим девяностолетним мужчиной в зеленом костюме. — Хорошо, хорошо, — ответил Джеймс, уже поворачиваясь на каблуках, чтобы подойти к ней. — Ого, — начал Сириус, хватая Джеймса за галстук, — что происходит? — Родерик Уолтер только что пытался подраться со мной, — пробормотал Джеймс. — Что? — Он думал, что я флиртовал с его женой! Вы можете в это поверить? Ремус и Сириус недоверчиво переглянулись. — Ты и флиртовал с его женой, — сказал Сириус. — Нет, не флиртовал, — ответил Джеймс. — Это против правил. Все, что я делал, это позволял ей показывать мне фотографии своих лысых кисок. — Это сексуальный эвфемизм? — спросил Ремус. — Нет! — Джеймс нахмурился. — Я думаю, мне придется уволиться. Сириус фыркнул. Джеймс любил свою работу, но не особо хотел иметь ничего общего с управлением корпорацией. Хотя он унаследовал большую часть акций компании, когда оба его родителя скончались, он позволил давнему деловому партнеру своего отца, Аластору Грюму, действовать в одиночку в качестве главы Игрушек Поттеров. Джеймс мог бы уволить Родерика, если бы действительно хотел, но неудивительно, что его первым желанием было уйти. — Я знал, что зло настигнет тебя, — сказал Сириус. — Я должен убираться отсюда, — пробормотал Джеймс. — Я буду твоим секундантом, если он попытается сразиться с тобой, — любезно предложил Ремус. Джеймс восхищенно улыбнулся Ремусу. — Благослови твое драгоценное сердце, Лунатик, но этот старик сломал бы тебя, как ветку. Нет, Сириус, ты должен быть моим секундантом. — Я на стороне старика. Джеймс снова нахмурился. — Да постигнет твой дом проклятие. Сириус покачал головой. — Приятель, ты знаешь, сколько людей пытались наложить проклятия на семью Блэков? Блэки продали свои души дьяволу в каменные века. — Ба! — Джеймс закричал и бросился на поиски Лили. Внезапно голос ведущего прорвался сквозь громкий шум вечеринки. — Внимание всем! Это напоминание о том, что сейчас 11:55, так что хватайте своего любимого человека и готовьтесь к обратному отсчету! Комната заверещала. Ремус был удивлен; время казалось, пролетело незаметно. Сириус схватил Ремуса за руку и начал уводить его с танцпола. — Пойдем во внутренний дворик. Ремус остановился и осторожно вырвал руку из хватки Сириуса. Он засмеялся: — Но сейчас ведь начнется обратный отсчет! Сириус ярко улыбнулся. — Но у меня для тебя сюрприз! Ремус закатил глаза, но все же протянул руку Сириусу, чтобы он ее схватил. — Красивый дворик, — сказал Ремус, глядя на яркие цветы, окружающие их, — но здесь холодно, и здесь ничего нет. Сириус только улыбнулся. Ремус был настолько потрясен этим, что звук пения вечеринки заставил его подпрыгнуть. Они кричали: Десять! Девять! Восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! Три! Два! Один! А потом пара губ коснулась его губ, и он был сжат руками Сириуса. Когда губы отстранились, они выдохнули: — Я так блядски сильно тебя люблю. — Сириус… — Я люблю все в тебе. Я люблю то, насколько ты умен и насколько ты увлечен римлянами, литературой и философией. Я люблю то, как ты мил буквально со всеми, кого встречаешь. Я люблю то, насколько ты спокоен и уравновешен. Я люблю то, как ты со мной разговариваешь. Я люблю то, что ты слушаешь людей, потому что искренне заботишься о том, чтобы они чувствовали себя лучше. Я люблю то, как ты восхитительно потерян по утрам. Я люблю то, как ты плохо водишь машину. Я люблю то, как ты накидываешь одеяла, потому что всегда мерзнешь, как маленькая старушка. Я люблю твои ямочки. Я люблю твои длинные ресницы. Я люблю… — Сириус, подожди. — Нет, Ремус, позволь мне закончить. Мне жаль, что я был так, сука, глуп, чтобы осознавать это раньше. Мне жаль, что я не понял этого раньше. Я думал, что рад иметь тебя всегда дома, пока я приходил и уходил, когда вздумается. Я не понимал, что это ты делал меня счастливым, пока тебя не стало рядом. А потом я подумал, что ты бросил меня, потому что ушел — знаешь, я больше всего боюсь, что люди попытаются использовать меня для того, чего хотят, а затем бросят меня. Во всем виновата моя мать. Так или иначе, когда ты оставил меня, я пытался причинить тебе боль. Но теперь я понял. Увидев, что ты встречаешься со всеми этими людьми, мне показалось, что кто-то вырвал мне сердце. И теперь я понял, что я сделал с тобой. Не совсем так, потому что я так неимоверно сильно лажал, но я понял немного больше и знаю теперь, почему тебе пришлось меня бросить. Я знаю, почему ты хотел большего, и теперь я готов отдать тебе все, что у меня есть. Ты говорил, что чувствуешь, что недостаточно хорош для меня? Что ж, я недостаточно хорош для тебя и никогда не буду, но если ты дашь мне еще один шанс, клянусь, я буду проводить каждый день всю оставшуюся жизнь, пытаясь стать для тебя лучше. Пожалуйста, Ремус, ты дашь мне второй шанс? — Наконец Сириус закрыл рот, чтобы дождаться ответа. Ремус вздохнул и потер усталые глаза, чтобы не видеть, как злополучная надежда искрится в расплавленном серебре. Ремус Люпин не был глупцом. Он заметил признаки. Он знал, что шутки Фабиана не были на пустом месте. Он знал, что постоянное общение между ним и Сириусом будет классифицировано как флирт любым разумным человеком. И он знал, что Сириус, за неимением лучшего слова, ухаживает за ним. Однако, хотя он действительно думал, что Сириус действительно верил, что он влюблен в Ремуса, Ремус ни секунды не думал, что то, что чувствовал Сириус, было чем-то большим, чем продукт вины. Ибо предательство святости дружбы всегда противоречило личному кодексу чести Сириуса. Ремус знал, что Сириус не понимал боли, которую причинял Ремусу, пока Ремус не взорвался на свадьбе Питера. Теперь, когда Сириус действительно знал, какой ущерб он нанес, он пытался понять, как его исправить. Похоже, из-за того, что он так боялся потерять Ремуса как друга, он спутал свою платоническую любовь с любовью романтической. — Сириус, — пробормотал Ремус, — ты просто сбит с толку, потому что я заставил тебя почувствовать себя плохо на свадьбе Питера. Даже вечеринка, бушевавшая по ту сторону двери, в этот момент, казалось, замолчала. Наконец, гораздо более торжественным голосом, чем он говорил всего несколько минут назад, Сириус ответил: — Никогда в своей жизни я не был ни в чем более уверен. Я тебя люблю. — Сириус, — мягко ответил Ремус, — тебе не нужно прибегать к этой шараде. Я тебя простил, и ты всегда будешь моим лучшим другом. Сириус нахмурился так глубоко, что Ремус почувствовал, как это дергает за струны в его собственном сердце. Он пробормотал: — Я не хочу быть лучшими друзьями. Я хочу быть с тобой до конца своей жизни. Пытаясь казаться как можно более терпеливым, Ремус напомнил ему: — Мы буквально спали в одной постели почти все ночи, и у нас ничего не получалось. По сути, мы были парой, а ты этого не хотел. Помнишь? — Разве ты не понимаешь? Я действительно этого хотел! Но я так привык к этому, что даже не осознавал, что мне это нравится! Я принимал это как должное, поэтому не осознавал, что мне это нравится, пока не потерял это. — Сириус, мы спали вместе два года, и ты ни разу не был склонен встречаться только со мной. Зачем тебе это сейчас? Сириус схватил Ремуса за руки и легкими поцелуями покрыл его пальцы. — Я был долбаным идиотом. Я все еще долбаный идиот, но в меньшей степени. Я буду лучше, Ремус. Я обещаю. Ремус убрал руки. Не в силах сдержать горечь в голосе, Ремус пробормотал: — Ты будешь лучше, пока я тебе снова не надоем. — Ремус, — начал Сириус, его голос снова повысился от безотлагательности, — ты мне никогда не надоешь. Ты мне никогда не надоедал. Я тебя люблю. Ремус выпалил: — Это то, что ты говорил Белинде? Ты довольно быстро запал на нее для человека, который якобы так по мне скучал. — Я очень быстро запал на Белинду, потому что мне было одиноко и я не знал, что мне делать без тебя. Она была хорошей девушкой, но плохой заменой. Ремус начал терять терпение. Разве Сириус не понимает, что он делает всю эту ситуацию невыносимо тяжелой для Ремуса? Разве он не понимает, что Ремуса убивает необходимость неоднократно отказываться от того, чего он хочет больше всего на свете? Разве он не понимает, что, если Ремус позволит себе во второй раз погрузиться в фантазию, их неизбежный разрыв будет в десять раз более разрушительным? Сириус был прав в первый раз — просто ничего не вышло. — Почему ты не можешь поверить, что я люблю тебя? — Потому что я тебе не доверяю. — Ты мне не доверяешь? — Сириус произнес эти слова, затаив дыхание, но не в такой сладкой манере, как он иногда говорил поздно ночью, и только они двое были окружены теплом своих тел и дорогими простынями Сириуса. Он произнес это задушено печально, мучительно, как будто из него выбили саму жизнь. Ремус внезапно возненавидел себя. Он считывал знаки и проигнорировал их, потому что стал зависимым от эгоистичного удовольствия, которое получал от пристального внимания Сириуса. Теперь Сириус выглядел таким же несчастным, как в тот день, когда он появился в квартире Ремуса, чтобы извиниться. Он был похож на щенка, которого пинали, а он жаждал любви. Ремус хотел подбежать к нему и признать, что он все еще любит его и что да, он даст ему второй шанс, чтобы они могли быть вместе до конца своей жизни. Но он этого не сделал. Он не мог этого сделать, потому что Ремус Люпин не был глупцом и не мог позволить Сириусу разбить себе сердце во второй раз, потому что он не сможет оправиться от такой боли во второй раз. — Сириус, — мягко начал Ремус, делая осторожный шаг к нему. — Я неудачно выразился, и я действительно доверяю тебе, но я думаю, что ты неправильно понимаешь свои чувства ко мне. Я думаю, ты пытаешься исправить то, что произошло между нами, и это единственный способ, который пришел тебе в голову. Сириус не мог оторвать взгляда от пола. Не зная, что делать, Ремус позволил тишине воцариться. Но вскоре он услышал аплодисменты и вспомнил, что они вообще-то были на вечеринке, тем более, рабочей. Боясь, что кто-то важный для Сириуса скоро выйдет во внутренний дворик и обнаружит их в напряженной ситуации, он нерешительно пробормотал: — Сириус? Наконец Сириус поднял глаза. — Мне очень жаль, — немедленно сказал ему Ремус, глаза не могли оторваться от расплавленного серебра, которое больше не было чистым, а теперь было разбавлено влагой. Сириус слабо улыбнулся. Серьезным голосом, который был настолько незнакомым, исходящим из уст, которые так хорошо знал Ремус, Сириус ответил: — Тебе не о чем сожалеть. Думаю… я опоздал. Но… я все еще хочу быть твоим лучшим другом… если ты мне позволишь. Ремус энергично кивнул, пытаясь не обращать внимания на комок, образовавшийся у него в горле. Теперь, говоря очень быстро, Сириус сказал: — Думаю, мне пора домой. Ты должен остаться и наслаждаться остальной частью вечеринки. Я пойду к стойке регистрации и закажу тебе машину, чтобы ты добрался домой. — Нет… — начал Ремус, но Сириус ушел за считанные секунды. В конце концов, Ремус Люпин не был уверен, что он такой уж умный человек. _______ Примечание переводчицы: Так, осталось всего две главы. Постараться выложить их в ближайшие пару часов? Или подождете еще пару дней? Если выложу сегодня, обещайте, что в конце напишете отзывы, ладно? ;)