симс4 — причина моей влюбленности

      — Может, ты прекратишь молчать? Или вы все?       Чимин и Хосок оборачиваются, не понимая резкого шума. Чонгук жуёт губу нервно и беспокойно, будто сейчас разноется позорно. Тэхён не поворачивается даже, хмыкает тихо, но слышно для Чона.       — Что у вас с Хосоком? Почему вы дрались, а потом целовались в туалете? Почему нас нахуй выгнала эта карга? Какого хуя я чувствую себя убито после этого отдыха?! Это не так должно было работа…       — Мы не только целовались… — тихо перебивает Чимин, выглядывая на Чонгука на заднем сидении.       Он старается не смотреть на Хосока, который, кажется, тоже краснеет, хоть по возрасту и не положено.       — Да мне похуй! Что происходит?! — Чон почти сопливит.       — Ну, эта старуха, как оказалось, разрешала ночевать нелегально тут, потому что дом не на полных правах её. И, мол, приехали настоящие хозяева, нас пришлось выгнать, но я не уточнял…       Чонгук не слушает Чимина.       Ему обидно, и он не хочет чувствовать этот осадок. Никто из присутствующих не поймёт только, что проблема истерики далеко не в том, что их выгнали на ночь глядя.       Если Тэхён так его ненавидит теперь, так пусть выгонит его из машины, пусть не сидит рядом. Что вообще Чонгук сделал, блять?       Немного ранее.       — Что ты тут забыла, Черён?       Девушка чуть покачивается из стороны в сторону в такт музыке, даже сидя за барной стойкой. Чонгук не хотел этой встречи, но надеется, что их разговор намеревается быть тёплым и дружелюбным.       Он проверяет взглядом её на наличие живота, в котором, по сути, у неё должен карапуз вариться.       Но что тогда его бывшая делает здесь, явно не в трезвом виде?       — Отдыхаю, веселюсь и, Чонгук-и, много бухаю, — она смеётся, будто встрече совершенно не удивлена. Крутит локоны на пальце, а Чон знает, к чему этот жест.       — У тебя же там ребёнок, какой алкоголь? Ты ебанулась?       Голос повышается непроизвольно. Чон точно не против абортов, не против свободной жизни, но не рожай ведь тогда, если не хочешь, если не можешь выдержать это. Зачем губить плод, подвергать его дефектности?       — О-о, потерпит. Я же терплю, — она ведёт по своему телу, указывая скорее на то, как плотно облегает платье по груди, талии и бёдрам.       Она хороша собой, но такая конченная.       Чонгук ближе подходит стремительно, чтобы стакан убрать из её рук, но дама демонстративно на него всем телом заваливается и смеётся пуще.       — О-о, Чонгук-и, ты такой горячий, когда злой. Как у тебя дела? Уже наловчился тут с местными красотками? Эта встреча, вероятно, неслучайна, ты же знаешь, — пытается вести губами по чужой шее, к себе притягивает даже под напором чужих рук, что стараются оттолкнуть.       — Черён, я с парнем тут, отвали.       Мычит "не-а" и следы продолжает оставлять где-то у кадыка, ключиц, мажет по рубашке светлой.       Сука.       — Черён, руки, блять, — умудряется всё-таки словить так, чтобы между ними расстояние появилось достаточное. Он сжимает так сильно запястья чужие, что девушка почти стонет – непонятно от чего, если честно. — Отъебись, ладно? В твоём возрасте можно было бы и сохранить немного самообладания.       Он отпускает её только тогда, когда не ощущает сопротивления.       — Ну? Что ты смотришь?       Он старается стереть следы помады и домогательств, но выходит из рук вон плохо.       Девушка хмыкает и берёт свой стакан с барной стойки, допивая содержимое до дна. А потом тычет фак и ускользает куда-то в толпу к танцполу.       Охуенно.

▪︎▪︎▪︎

      Чимин с Хосоком стоят с глазами-оленями.       Перед ними Юнги.       Юнги, который целуется с девушкой.       Пьяный и охуенный Юнги, но с девушкой.       Он ей руки на талию укладывает, бока сжимает и к бёдрам ведёт. Они друг друга едят практически.       Чимин с Хосоком снова переглядываются, не намереваясь некоторое время говорить что-то.       — А это не бывшая девушка Чонгука? — первым подаёт Чон неуверенно.       — Походу она, — так же колеблется Чимин, отпивая со стакана сок с водкой, не сразу находя собственный рот.       Он поворачивается к ЧонХо и чешет затылок, чуть путаясь в языке, когда говорит.       — Знаешь, а ты, кстати, реально симпатичный. — Да? — нервно со стороны старшего. Чимин кивает.       — Да и фигура у тебя крутая. И кинки классные. Мне, если честно, нравится быть сверху.       — Ты тоже крутой, Пак. Ты же никому не рассказал, что я…       — Пассив?       Хосок кивает и молчит с секунду, снова одним глазом глянув на Юнги с девчонкой.       Чимин машет отрицательно и бурчит что-то про большую тайну, а потом делает шаг к нему навстречу, оставляя всего лишь стакан между их телами.       — Так что, — тянет Пак мурчащее. — Поебёмся?       Наше время.       — Так и будешь молчать? Почему ты не хочешь мне верить? — обращение только к Киму в этот раз. Проснулся уже даже Юнги, ведь им выходить через минут десять, почти до дома подвезли.       — Верить тебе или собственным глазам, Чон? — металл в голосе даёт о себе знать, и Чонгука даже дёргает. — Я видел, как она целовала тебя в этом ебучем клубе, у тебя на рубашке следы от её помады. Что? В чём дело? Что я ещё должен сказать был?       Чонгук кипит.       Он ведь Тэхёну почти доверился, почти признался и под венец погнал ссаный, а он отплатил ему таким доверием?       Машина тормозит возле дома Чонгука первой. Ему пора выходить.       Он метушится и не знает, куда себя деть от обиды и злости.       — Знаешь что, Тэхён. Я ошибочно думал, что ты сможешь выйти из этой уебищной игры, начиная воспринимать меня за реального человека. Не веришь, что эта конченная сама ко мне пристала? Не веришь в то, что я с тобой не по фану в дёсна долбился? Да иди ты нахуй тогда, Таеш, понял?       Дверь бусика хлопается.       Все медленно оборачиваются на заднее сиденье, где сидит надутый и мрачный Тэхён. Над ним грозовая туча.       — Чё смотрите? Поехали.