***
На утро Чонгук не обнаруживает Чимина возле себя. Наверное, он ушел сразу же, как Гук уснул. Голова раскалывается, скорее всего, не столько от алкоголя, сколько от ночных эмоциональных приливов. Невыносимо хочется пить, хотя вылезать из постели нет никакого желания. Но сделать это все же приходится. — Утро, — тяжело здоровается он с сидящем на кухне братом. — Утро, — Хосок поднимает внимательный взгляд, будто старается прочитать на его лице ответы на все интересующие вопросы. — Чай будешь? — Буду, — выпивая стакан прохладной воды, он садится на место брата, который метнулся заваривать ему чай. Перед его носом опускается чашка, из которой резко доносится до боли знакомый запах. Чертов бергамот. В горле встает ком, вызывая легкие рвотные позывы. — Я передумал, мне нехорошо, — Чонгук вскакивает из-за стола и возвращается в постель Хосока. Абсолютно каждая мелочь, которая так или иначе напоминает о Намджуне или Тэхёне, будет заставлять его ощущать отвращение. Чон радуется, что брат заблаговременно взял сегодня выходной, поэтому ему не придется никуда ехать. Вообще хочется остаться под одеялом до конца жизни. Побыть в тишине удается мало, потому что внезапно приходит сообщение. 11:56 Тэхён Как себя чувствуешь? Грязно. Он чувствует себя грязно. Тэхёну действительно известно, что его парень страдает по другому человеку, но все же решает поинтересоваться его состоянием. Непривычно, ведь однажды его не навестили, даже когда он был на грани смерти. Предательские слезы мешают смотреть на заботливое сообщение, так что он просто отбрасывает телефон на другой край кровати. Неудачно отскочив, тот с грохотом падает на пол и заставляет Хосока тут же прибежать на шум. — Нужна помощь? — осторожно заглядывает Хоби одной головой, но заходить не собирается, чтобы лишний раз не тревожить брата. — Нет, — отрешенный ответ в подушку. Ему вообще ничего не нужно. Хосок знает, что Чонгук позовет его, если потребуется помощь, поэтому уходит. Почему так больно? Почему так больно, если он даже ничего не сделал? Если такие сильные терзания возникают только от одних мыслей, то какая бы боль была, если бы он вдруг пересек черту? Об этом страшно думать. Чонгук лежит под одеялом, поджав колени к груди и обхватив руками голову. Слезы медленно капают на простынь, образуя все более влажное и масштабное пятно. Если бы было можно выплакать все ненужное, то он несомненно бы это сделал. Но, к сожалению, слезы ничем не помогают, только сушат кожу и увлажняют кровать.***
Когда Чонгук открывает глаза, вокруг уже темно. Он не заметил, как провалился в сон, но заметил, что кто-то тихо стучит в дверь. — Привет, — в комнату входит Чимин. Он снова ложится рядом, как сделал вчера вечером. Ничего не ждет, смотрит в потолок. Молча присутствует рядом. Становится немного легче, когда Пак рядом. Чонгук благодарен, что он, несмотря на необходимость готовиться к завтрашнему вылету, нашел время, чтобы проведать его. Не многие люди делали такое ради него. — Во сколько самолет? — Гук прячет нос в одеяло, но больше не укрывается с головой. — В семь утра. Ты уверен, что мне не нужно остаться? — Да, — и пусть ему становится спокойнее, когда ощущает рядом Чиминово присутствие, он не собирается отнимать у него возможность испытать еще одни забытые чувства. У Чонгука появляется маленький лучик света внутри, когда осознает, что Чимин и безразличие больше не синонимы. Вообще-то, по отношению к нему Чимин всегда оставался небезразличным. Они познакомились сразу, как Чонгук переехал в Сеул. Заводной парень, который отлично поет в небольшом, но уютном заведении с хорошой выпивкой, быстро расположил к себе. Так и завязалась их дружба — с веселья и градусов. Потом Чимин познакомился с Джей, в которую влюбился до потери памяти, но, несмотря на новые отношения, никогда не оставлял Гука. Чонгук же, в свою очередь, тоже всегда был готов поддержать и выслушать. Он стал первым, кому Пак рассказал о зависимости возлюбленной. Отговаривать от таких отношений он не собирался, просто всегда помогал всеми силами. А еще Гук стал первым, кому Чимин рассказал о смерти двух любимых девочек. И после произошедшего Чимин не закрылся только от него единственного. Остальные ребята, с которыми они часто проводили время вместе, начали отдаляться, когда поняли, что Пак больше не тот жизнерадостный весельчак. И только Чонгук остался с ним. Он просто был рядом. Чимин будет вечно благодарен ему. — Ты переживаешь? — после долгого молчания и вновь появившихся навязчивых мыслей, Гук решает поинтересоваться. — Из-за знакомства с его родителями? Безумно. Я не слишком-то разговорчивый. — Главное, что ты хороший. А много болтать не надо, чтобы они это поняли. — Мои родители бы такое не одобрили, — Чимин произносит это настолько тихо, что слова разобрать тяжело. Чон удивляется сказанной фразе и даже открывает глаза. Чимин съехал от своих родителей сразу после смерти Юны, и с тех пор не выходит на контакт. Отец и мать никогда напрямую не называли его виновником произошедшего, но он знает, что, на самом деле, они именно так и думают. Да и он сам винит только себя. Оказалось слишком невыносимым смотреть им в глаза и каждую секунду ощущать стыд и разочарование, поэтому он собрал вещи и уехал в другой конец города. Вот уже несколько лет он их не видел, не слышал и даже не упоминал. Но почему-то вспомнил сейчас. Чонгук решает не допрашивать, но Чимин сам решает пояснить. — Они никогда не понимали парней, которые встречаются с парнями. Считали это если не отвратительным, то хотя бы неправильным. Наверное, он скучает по ним. Безусловно скучает, просто никогда не говорит об этом. Но тот факт, что уже завтра он будет знакомиться с родителями своего парня, которые с нетерпением ждут встречи, заставляет его начать тосковать. Переживания друга передались Чону, и он на некоторое время стал беспокоиться об этом, а не о своих собственных чувствах. — Обещай сделать много фото и показать мне, — просит Чонгук, смотря так же в пустой и темный потолок. — Хорошо. Думаю, один день для прогулки у нас найдется. Его родители нашли один отличный ресторан, когда ездили туда в прошлый раз. Обещали сводить нас. Наверное, это здорово, когда ты вот так вот сидишь со своей семьей и любимым человеком в ресторане. Вообще-то, ресторан совершенно не имеет значения. Главное, что рядом с тобой твои самые дорогие люди. К сожалению, подобного чувства Чонгук так и не смог испытать. До самой ночи они обсуждают места, которые Чимин хочет посмотреть во время поездки, а затем он уходит домой, чтобы выспаться перед самолетом. Чонгук искренне рад за Юнги и Чимина. А еще он им очень завидует. Завидует, что Чимин после стольких лет одиночества и горя смог найти того, кто заставляет его улыбаться ежедневно. Завидует, что они оба без ума только друг от друга, они заключили друг в друге целый мир. Внутри него самого же происходят метания от одного к другому. Он не понимает, почему отвращение к Джуну сменилось былым желанием подчиниться и угодить ему. Неужели он настолько был сломлен, что не восстановился до сих пор? Просто перешагнул и стал жить дальше. Наверное, так бы спокойно и продолжал существовать, не сведи их снова жизнь. Старые чувства могут вернуться только тогда, когда они никуда и не уходили. Телефон продолжает одиноко лежать на полу, поэтому Гук не знает, сколько сейчас времени. В эту секунду он ощущает только пустоту. Неприятное чувство, но оно в разы лучше душевной боли, от которой невозможно сбежать. — Гук, — Хосок заглядывает в комнату, освещенный яркими лампами коридора. — Хочешь немного поесть? Я сделал куриный суп. Может быть, куриный суп сможет заполнить пустоту и хотя бы немного помочь почувствовать себя лучше? — Да, спасибо, — Хосок включает свет, и Чонгук снова укрывает лицо в попытках спасти чувствительные от слез и долгого нахождения в темноте глаза. — Послушай, — брат ставит поднос на кровать рядом с ним и присаживается рядом. — С завтрашнего дня ты взял мои тренировки на себя. Ты уверен, что сейчас лучшее время? Мне кажется, тебе следует пару дней отлежаться дома, а я возьму твоих ребят себе. — Хоби, все хорошо, — выбирается из своего укрытие и садится перед едой. — Я справляюсь. Хосок верит. Они больше не те холодные друг к другу братья, которые не общались несколько лет и что-то скрывают друг от друга. Хотя во всем организме чувствуется пустота, подобного ощущения в желудке Чонгук не ощущает. Тем не менее, он надеется, что еда Хоби, приготовленная с заботой о нем, его спасет. Как и ожидалось, суп оказывается вкусным. Младший Чон хорош во многих вещах, и кулинария — одна из них. — Вкусно, — сообщает Гук и набирает в рот новую порцию овощей и мяса, а затем дополняет ложкой бульона. — Я совсем забыл, что звонил секретарь из тренировочного центра и просил подойти завтра, чтобы обсудить организационные моменты по моей группе. Так что я поеду с тобой, — что-то подсказывает, что никакой секретарь не звонил и вопросы решать не звал, но догадку высказать не решается. Может, оно и к лучшему, если Хосок будет где-то рядом. Хотя бы просто в одном здании. — Я наелся, — Гук опускает чашку на поднос. Он не осилил и половины, но уже чувствует, что больше в него не влезет просто физически. Брат не заставляет доедать, просто забирает посуду и оставляет его вновь одного.***
Предполагалось, что утро выйдет более хорошим, чем вчерашнее, но стало только хуже. Если бы не Хосок, зашедший убедиться, что предложение с тренировками все еще в силе, Чонгук, скорее всего, проспал бы. Завтракать не хочется, даже умываться не хочется, но через силу он выполняет все рутинные дела. — Гук, может лучше останешься дома? — в сотый раз предлагает младший Чон, пока они едут в зал. — Я чувствую себя лучше, — неправда. Никаких изменений. Можно сказать, что его состояние даже ухудшилось. Единственная причина, по которой он вытащил себя из постели и сейчас едет на репетицию — улыбка брата, которую он получил, сообщив о своем подарке. Чонгук не хочет, чтобы Хоби, получивший надежду на исполнение своей мечты, сейчас так же быстро ее лишился из-за него. Брат слишком долго страдал и переживал из-за него, поэтому хочется сделать что-то значимое, чтобы хотя бы немного покрыть свое годами длившееся холодное к нему отношение. В центре Хосок делает вид, что уходит по организационным делам, а Чонгук быстро переодевается и отправляется в зал. Парни приехали рано, поэтому группа еще не собралась. Едва он переступает порог тренировочной комнаты, как внутри образуется ком, который перекатывается от сердца к горлу и обратно. Непонятный, необъяснимый ком, с которым Чонгук не может совладать и разобраться. Включает на колонке Post Malone «Better Now» и начинает двигаться. Танцует не только тело, танцует больная, израненная душа. Глаза закрыты, мышцы без разминки больно тянутся, но Чонгуку приятно. Лучше ощущать боль в мышцах, чем в сердце.«I did not believe that it would end, no»
Делает разворот и внезапно падает на колени, склоняясь к самому полу. Прямо на том месте, где пару дней назад получил от Тэхёна фотографию. Вот, что это был за ком. Чонгук тянется за телефоном и выбирает в галереи нужный снимок. Такой родной Тэхён и такой желанный Намджун. Ловит себя на мысли, что только что назвал Тэхёна родным, хотя раньше такого не говорил ни ему, ни себе. На душе скребут кошки, когда он вспоминает милого парня, сидящего в его постели с чашкой бергамотового чая и зефиром. Сжимается не только сердце, сжимается и сам Чонгук, корчась на полу от боли и стыда. До безумия хочется коснуться темных кучерявых волос Кима, но он не может этого сделать. Просто не может себе позволить. Много лет назад, когда Чонгук узнал, что Намджун ему изменяет, он поклялся себе, что в отношениях не допустит даже мыслей в левую сторону. Настолько ему были отвратительны измены. Ты предаешь не только человека, но и себя, свой выбор. Демонстрируешь неуважение, прежде всего, к себе. Так что сейчас он вновь всхлипывает, зажимая рот рукой, и борется с желанием бросить все и поехать к Тэхёну, чтобы уткнуться в него носом и забыть обо всем. Тэхён его не заслуживает. — Гук, — вернувшись, Хоби застает брата, скорчившегося на полу у стены. — Пойдем, вставай. — Хоби, пожалуйста, дай мне минуту. Все будет хорошо, — хорошо не будет, но не хочет подводить брата. Только не Хосока. Он не хочет, чтобы за несколько дней в нем разочаровалось сразу два близких человека. — Верю. Но сначала поднимись и иди со мной, — Хосок сидит на коленях рядом с братом и всеми силами старается поднять его. Наконец-то Чонгук поддается и на шатающихся ногах, опираясь на Хоби, идет с ним в раздевалку хореографов. Видимо, падение оказалось очень неудачным, потому что обе ноги в области колен ноют и периодически выстреливают. В тренерской младший Чон усаживает его на диван, приносит бутылку с водой и садится на корточки перед его лицом. — Никогда. Слышишь? Никогда не смей жертвовать своим здоровьем ради меня, — Хосок говорит очень серьезно, даже сердито. — Не знаю, почему я поверил, что ты справишься, когда еще вчера ты весь день лежал в кровати. Гук, пожалуйста, прийди в себя. Для меня это главное. К черту этот зал и танцы, не нужно ради меня идти на жертвы. Я с этим справлюсь. А вот тебе нужно восстановиться. Ты понимаешь меня? — Да, — поток слез больше не одолевает, просто ноют мышцы, растянутые без подготовки. — Я вызову тебе такси. Езжай домой и оставайся в моей постели столько, сколько тебе будет необходимо. — Мы приехали на машине. Такси не нужно. — Такси нужно, потому что ты не в себе. Чонгук не спорит. Он и правда чувствует некоторую отстраненность от мира, все вокруг будто происходит во сне. Хоби доводит его до машины, называет адрес и просит позвонить, когда доберется. Пару недель назад Гука бы разозлила эта приставучесть брата, но сейчас он осознает, что Хоби всеми силами пытается вытащить его из пучины, которая затягивает сильнее и сильнее. Время в дороге тянется бесконечно. В голову приходит воспоминание, как они с Тэхёном ехали к Чону домой, где сорвали маски и показали свои ранимые, свои настоящие стороны. Но таким уж ли настоящим был тогда Чонгук? Может, настоящий Чонгук это тот, кто продолжает думать о Намджуне во время секса с другим парнем. Настоящий Чонгук не понимает своих чувств. А если и понимает, то боится в них признаться даже себе. Дома он звонит Хосоку и убеждает, что справится без него несколько часов, а затем ложится в его кровать и открывает снимок, просмотренный больше сотни раз. В какой-то степени Тэхён с Намджуном похожи чисто внешне. Оба выглядят нахально и самоуверенно. Да и ведут себя, вообще-то, так же. Фокусирует фото так, что на экране остается только Тэхён. В животе трепыхаются бабочки, справляясь с рвотными позывами стыда. Фокусирует фото на Намджуне. Ноет душа и тянет снизу. Разные ощущения, но какое из них верное? Может ли быть так, что в Тэхёне Чонгук и правда нашел тень Джуна, поэтому тот его и зацепил? Верить в это не хочется.***
Через пару часов возвращается младший Чон и сообщает, что не стал сегодня использовать подаренную братом возможность тренироваться. Слишком уж сильно переживает о нем, поэтому сразу же ринулся домой. Чонгук лежит под одеялом, пытаясь спрятаться от солнца, которое так неприятно слепит глаза. Нет, это не день выдался особо солнечным, просто Гук не хочет позволять себе радоваться ласковым прикосновениям лучей. Хосок сидит рядом на кровати и читает «Игру престолов». Они сидят в комнате до самого вечера и разговаривают только тогда, когда Хоби приносит куриный суп. Потом Чонгук просит оставить его одного. Солнце зашло и больше не греет, поэтому Гук открывает окно, чтобы впустить в помещение прохладу. Но внезапно ком снова застревает в горле, и Чон с силой захлопывает окно. Он намерено перекрывает себе воздух, пусть и не буквально. Он чувствует к себе отвращение за совершенное, чувствует, что не заслуживает и глотка свежего воздуха Невозможно, просто невыносимо это чувствовать. Он не справляется. Есть только один проверенный способ на время выбросить мысли, поэтому он быстро собирается и едет в «Invite Me».* в аэропорту *
— Это он, — сообщает родителям Юнги и начинает махать рукой, чтобы Чимин их заметил. — Здравствуйте, — подошедший парень смущенно улыбается и низко кланяется. — Доброе утро, Чимин, — мать широко улыбается и обнимает его. Пак не ожидал, что его примут так по-доброму, и на сердце резко становится тепло и уютно. Он обнимает женщину в ответ. Его отец же просто жмет руку и тоже добро улыбается. Юнги и сам не знал, что его родители настолько добродушно встретят его парня, и он безумно счастлив и благодарен им. Перелет будет длиться двенадцать часов. Целых двенадцать часов рядом с Чимином, за которые они успевают посмотреть два фильма, поспорить из-за мятных конфет и выпить три бутылки апельсинового сока. За пару часов до посадки они засыпают, невесомо касаясь рук друг друга.***
— Через полчаса привезут последнюю мебель, поэтому нужно успеть разобрать это, — старший Мин входит в комнату, которая предназначена для сына, и вносит поочередно две большие коробки, заклеенные скотчем. Чимин садится на пол перед одной из них и канцелярским ножом избавляется от защиты. Внутри оказываются две настольные лампы, книги и много разной мелкой утвари для уюта. Среди вещей Чимин находит несколько альбомов и некоторое время не решается открыть, чтобы парень не подумал, что он без спроса вторгается в его личное пространство. — Здесь только детские фото, — заметив альбом у Пака в руках, Юнги садится рядом с ним на пол. — А это наш семейный альбом, — он говорит это, забирает у Чимина альбом с детскими фото, открывает его и вручает обратно. Пак листает страницы со множеством снимков и иногда улыбается, когда видит милые или забавные моменты, запечатленные на бумаге. Юнги тоже смотрит свои фото. Но большую часть времени взгляд прикован к лицу своего парня, который периодически смотрит на него и ищет сходство между ребенком на фото и им. — Ты вообще не изменился, — улыбается Чимин, указывая пальцем на фотографию, где он сидит с большим стаканом апельсинового сока в закусочной мистера Хвана. — Я бы тоже хотел увидеть твои детские фото, — Мин произносит это без задних мыслей, но Чимин в раз меняется в лице. — Мои фото остались у родителей, — утыкает взгляд в альбом и отстраненно листает страницы. Юнги становится не по себе. Ему стыдно, что он расстроил Чимина. Просто забылся в моменте чувств. Но в его голове появляется идея, которая, как он надеется, понравится парню и поднимет его настроение. — Тогда мы заведем новый альбом, — он кладет ладони на его лицо и просит повернуться. — Пускай я не смогу увидеть твои старые фото, но я соберу целый альбом с новыми. — Я отказываюсь, — Чимин накрывает его руки и убирает от лица. — Если там не будет и твоих фото тоже, то я отказываюсь. Сердце успело проскакать по всему телу, пока Пак говорил это. Он почти решил, что Чимину не понравилось его предложение. — Это будешь наш альбом. Только наш.***
— Сегодня у нас поздний ужин, но очень сытный, — суетясь у плиты, сообщает мама Юнги. — Чимин, ты любишь запеченную рыбу? — Если честно, я никогда не пробовал. Но запах мне нравится, — запах в доме и правда стоит приятный, заставляя желудок ныть от долгого ожидания. В последний раз они ели в самолете, поэтому по приезде мать Юнги сразу же отправилась в магазин за покупками, и сейчас завершает готовку. Юнги смотрит, как отец выбрасывает коробки от прикроватных тумб, которые полчаса назад доставили, и они с Чимином помогли ему их собрать. Смотрит на Чимина, который сидит на кухне за стойкой и иногда помогает его матери с готовкой. Смотрит на мать, которая общается с его парнем, как со своим сыном. Он невероятно счастлив. Наконец-то ужин приготовлен, и семья садится за стол. — Давай я положу тебе рыбу, — заботливо предлагает мама Чимину, и тот согласно тянет тарелку. Юнги тоже передает свою за порцией. — Сын говорил, что ты поешь в клубе, — не поднимая глаз, спрашивает отец. По голосу сложно понять его настроение, но интонация очень серьезная. — Да, — подтверждает Чимин, и Юнги видит, что его слегка пугает его отец. Наверное, на контрасте с матерью, отношение старшего Мина кажется холодным. — Жаль, что мы так поздно узнали об этом, — продолжает отец. — Познакомь бы Юнги нас раньше, то я бы с удовольствием сходил на твой концерт, — наконец-то можно уловить его настроение. Он сердится лишь на то, что сын до последнего момента оттягивал их знакомство, и теперь у них нет возможности услышать пение Пака. — В самом деле, бесстыдник, — мама повышает на него голос. — Чем ты думал? Когда же мы теперь попадем в Сеул? Юнги улыбается, хотя его, вроде как, сейчас отчитывают. Он радуется, что единственным разочарованием родителей стало то, что они не смогли познакомится с его парнем гораздо раньше. — Вообще-то, — тихо вступает в перепалку Чимин. — Я видел в комнате Юнги гитару. Я могу что-то спеть, если хотите, — наверное, такое заявление становится неожиданным и для самого Чимина, потому что он случайно выпускает из рук вилку, и она с грохотом бьет по тарелке. Никто на это не обращает внимания, все с радостью ожидают, что он говорит серьезно. — Это будет здорово, — высказывает общие мысли отец и накладывает новую порцию салата.***
— Я не знаю, как у меня это вырвалось, — растерянно говорит Чимин, стоя посреди комнаты Мина с гитарой в руках. — Тебе не нужно этого делать, если не хочешь. Все хорошо, — Юнги подходит и приподнимает его подбородок, чтобы подбодрить. — Мы можем остаться здесь и просто посмотреть фильм. Или послушать музыку. Или заняться тем, чем пожелаешь. — Я хочу. Но я переживаю, что им не понравится. — Им нравишься ты. Поверь, я хорошо знаю своих родителей. И знаю, когда они притворяются. Сейчас они искренне тебе рады. И твое пение не может не понравиться. Чимин, который на сцене ведет себя очень уверенно и даже дерзко, сейчас смущается, потому что хочет спеть перед людьми, которые впустили его в свою семью. Облажаться не хочется. — Пойдем.***
Звучит уже знакомая мелодия. Юнги понимает, что парень собирается исполнить свою новую песню. Песню, которая посвящена ему. Ладошки моментально начинают потеть, а сердце выплясывать в груди. Он смотрит на родителей, которые сидят на диване и с ожиданием смотрят на Чимина, расположившегося на кресле напротив него самого. Кажется, что Юнги потряхивает даже больше, чем самого Пака.«Try. I can see your face, I can see you try. Love. Never wanna falling down, Never wanna falling in love»
Невозможно не обворожиться его голосом. Вот и родители не справляются и впадают в приятный транс. Песня их поглощает с головой. Как, собственно, и Мина младшего.«Stay. Please stay, I just wanna feeling. Say. You say, you never stopping.»
Юнги не просто влюбляется в Чимина еще сильнее. Он по-настоящему начинает к нему привязываться.