* в Чикаго *
— Чимин, это очень красивая композиция, — женщина настолько растрогалась пением и текстом, что даже пустила слезу. Видно, что загрузился даже старший Мин. — У тебя талант, мальчик. Похоже, ты много работал над собой, потому что поешь просто замечательно. — Спасибо, — Чимин смущается, но ему очень приятно. — Я сам написал эту песню, — не знает, зачем признается. Наверное, настолько приятна поддержка этих людей, что хочется рассказать им больше. — Правда сам? — удивляется молчавший до этого отец? — Просто невероятно. Юнги и не сомневался, что родителям понравится исполнение. Первый день знакомства его самых дорогих людей, и они уже настолько поладили. Это можно смело назвать счастьем. — Твоя семья, наверное, очень гордится тобой, — с самыми добрыми намерениями говорит отец, но у Юнги внутри все тут же обрывается. Он видит, как с лица Чимина пропадает улыбка, а его взгляд падает в пол. Если бы взгляд имел физическую составляющую, то своей тяжестью непременно проломил бы его насквозь. — Не знаю, — честно признается парень. — Мы несколько лет не общаемся. Кажется, теперь отец и мать чувствуют неловкость за свои слова. И только Юнги сейчас еле удерживает себя на месте, хотя ему хочется подлететь к Паку, упасть перед ним на колени и гладить его ладони до тех пор, пока тому не полегчает. — Ты замечательный, — мама хочет хотя бы немного загладить ощущение вины, но Чимин на них не злится. Он знает, что они не хотели задеть или покопаться в его голове. — Мы хотели посмотреть фильм и лечь спать, — нужно вызволять парня, поэтому младший Мин поднимается с места и резво утягивает за собой Пака. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — только успевает бросить Чимин, и Юнги выводит его из гостиной. В комнате Юнги, где они сегодня спят вдвоем, слабо светит ночник, образуя не стене и потолке необычные узоры. В другом освещении нет необходимости. Да и фильм они, вообще-то, не планировали. Юнги просто хотел увести его. Спрятать. — Как ты? — интересуется он, забирает из рук гитару и относит ее в шкаф. Он играет не часто, поэтому не так уж нужно искать ей постоянное место. — Все хорошо. Правда, — если бы источник света был более ярким, то Юнги бы увидел пусть и слабую, но все же улыбку. — Мне нравятся твои родители. — И ты им нравишься, — чистая правда. — Давай ляжем. Кровать оказывается не очень большой, но это ребят не пугает, ведь расстояния между ними останется как можно меньше. Они ложатся, Юнги раскрывает объятия и приглашает туда Чимина. Как только Пак укладывается на его груди, Мин обнимает его и теребит прядки мягких волос. — Ты знаешь, — начинает Юнги. — Я такой счастливый, ты просто не представляешь. Я весь день словно парю по воздуху, а не хожу на земле. Быть с тобой здесь для меня очень важно, — Чимин от смущения сжимает на груди ткань его футболки и прячет в ней нос. И хотя Чимин не отвечает, Юнги прекрасно знает, что парень тоже счастлив быть с ним. — Папа сказал, что завтра вечером пойдем в ресторан. Если хочешь, можем днем погулять по городу. — Хочу. Нам нужны фото. Много фото. Пальцем продолжает накручивать волосы. Закрывает глаза и не может поверить, что это все происходит с ним. И происходит наяву, не во сне. — Чимин, — Юнги просит парня подняться с него и посмотреть в глаза. — Я очень сильно влюблен в тебя. Если бы свет был ярче, то Юнги увидел бы нежный взгляд, с которым смотрит на него Чимин, и его трепетную улыбку. Улыбку, которую хочется видеть ежедневно, ежесекундно. — Юн, — склоняется практически к самым губам и щекочет их теплым дыханием, — Я влюблен тоже. С тобой мне не страшно. Дыхание перехватывает не только от услышанного, но и от поцелуя, который Чимин дарит после этих слов. Губы парня ненавязчиво ласкают его собственные. Кажется, что сердце прыгало так, что просто выскочило из груди и убежало в неизвестном направлении. Чимин тянет его за ткань на груди, заставляя подняться и оказаться над ним. Теперь Пак лежит, а Юнги нависает сверху, нежно изучая каждый миллиметр губ возлюбленного. Какой же он чудесный. Из-за него Юнги действительно ощущает волшебство внутри. Да и не только внутри, вообще во всем мире. От безразличного и отстраненного Чимина с холодным взглядом в пустоту ничего не осталось. Теперь Юнги видит его мягким и очень нежным, который проявляет заботу и много улыбается. Ему удается, он хорошо справляется с тем, чтобы осчастливить парня с израненной душой. Рукой, которая служит опорой, он держится за небольшое, но крепкое плечо Пака, а второй рукой нежно гладит его шею. Ладонь размеренными шагами скользит все ниже и в конечном итоге останавливается на талии. Там, где задралась футболка, обнажая кожу. Появляются искры в том месте, где их кожа соприкасается. Бесконечный поцелуй, который никому не хочется прерывать, настолько нежен, что кажется, будто бабочки из их животов выбрались и заполонили всю комнату. А может даже и весь дом. Пальцем Юнги вырисовывает на боку парня бессмысленные узоры, из-за чего рука Чимина, лежащая на его шеи, слабо впивается короткими ноготками в кожу. Невероятное чувство, мурашки появляются моментально. В воздухе витает такая нежность, которая не описана ни в одной любовной книге.* в клубе *
Счет выпитому перестал вестись после третьего шота залпом. Да и что именно он сейчас пьет тоже потеряло значение. Он просто заливает все, что приносят. Рюмка за рюмкой. Внутренности закипают от повышенных градусов, кровь бурлит и кажется, что вот-вот выльется через край. Мозгу, наконец-то, удается остановить свою работу, поэтому он думает только о словах, которые звучат из колонок. Ритмичная музыка зовет на танцпол, зовет отбросить все. И Чонгук поддается. Он сливается среди таких же пьяных людей, подстраивается под их движения и вместе с ними начинает бездумно прыгать в так музыке, закрывая глаза и поднимая руки. Колени, на которые он упал сегодня в зале, начинают ныть, но внимания на это он не обращает. Пусть так, пусть будет больно. Эта боль лучше душевной. Люди вокруг подпевают известные слова, и Чонгук не отстает от них. Кричит во все горло, надрывает связки. Он буквально раздирает себе глотку, стараясь с криком выпустить все, что терзает. Чем ближе песня подходит к концу, тем ближе к его глазам подступают слезы. Под конец они вырываются и текут по лицу, смешиваясь с каплями пота. Трек заканчивается, а на смену приходит новый, который Чонгук не знает. Он несколько минут прыгал и кричал без остановки, поэтому внезапно понимает, что дышать нечем. Да и количество людей, само собой, начинает давить, поэтому он возвращается за стойку. — Чонгук? — чей-то терпкий голос окликает его. Он оборачивается и видит на соседнем месте Тэхёна. Насколько сильно же он напился, что не увидел его буквально в двух шагах? Тело пробирает дрожь, когда ему удается сфокусировать пьяный взгляд и встретиться с глазами своего парня. Или уже не своего? Капли вновь прокладывают влажную дорожку от глаз до подбородка. Тэхён, явно обеспокоенный увиденным, встает с места и подходит ближе. — Что произошло? — на нем его костюм. Этот чертов строгий прикид, который обычно превращает его в засранца. Но почему сейчас он говорит своим заботливым голосом? Что произошло? Запястье начинает обжигать. Затылок пульсирует. Линия челюсти тоже болит. Но он ни за что не расскажет, что произошло. — Я пришел сказать, — Чонгук выпивает содержимое стакана. Сам не понимает, что только что выпил, но его это не заботит. С грохотом ставит стакан на стойку и продолжает. — Нам больше не нужно видеться. Расфокусированный взгляд улавливает боль в глазах хозяина клуба. Боль и понимание. Кажется, что он был готов к этому. Как будто ожидал, что все обернется именно так. Невыносимо видеть это. — Почему? — Потому что я выбрал его.***
Ночной вечер неприятно режет кожу и морозит лицо. Скоро превратит Чонгука в льдину, увековечив в его глазах боль, а на лице печаль. Со скамейки возле парковки, где он сейчас сидит, хорошо просматривается его парковочное место. Его бывшее негласное место, которое сейчас пустует. Но вот рядом стоит черная знакомая Audi. Тэхён не занял его место. «Я выбрал его». Снова и снова бьет по перепонкам последняя сказанная Киму фраза. Он хотел оттолкнуть его от себя, ранить, чтобы тот не искал с ним встреч. Скорее всего, так и будет, потому что Тэхён ясно дал понять, что не собирается занимать ничье место. Чонгук не выбрал Намджуна. Бывший до смерти напугал сегодня своим поведением, заставил чувствовать отвращение вновь. Джун удерживал его даже после просьбы остановиться. Подобное было и раньше, но тогда Намджун не заходил настолько далеко, да и Гук, по большому счету, раньше был не против. Но сегодня абсолютно точно хотелось остановиться. Но это не было позволено. Но и Тэхёна он не выбрал. Внутри сидит мерзкое ощущение, из-за которого Чон чувствует себя грязным. Пачкать Тэхёна не хочется. Тем не менее, сердце плачет по одному человеку. Это Чонгук точно понял. Рядом кто-то тихо садится. Чонгук поворачивает голову, смахивает воду с глаз и старается сфокусироваться. — Решил подышать воздухом, значит? — именно это Чонгук сказал брату, когда выходил из дома. Хосок и правда не думал, что тот ломанется в клуб. — Как ты узнал? — Тэхён позвонил. Тэхён позвонил его брату, чтобы тот пришел на помощь. Скорее всего, парень и сам борется с желанием кинуться к нему, но у него выдержка будет посильнее, чем у Гука, и он уважает решение о разрыве отношений. Даже сейчас Тэхён проявил заботу. Как же стыдно. — Что у тебя с лицом? — Хоби внимательно разглядывает его профиль. Он смотрит именно туда, где Намджун оставил болезненный след — на линию челюсти почти возле уха. — Не знаю, — врет Чонгук и старается не делать лишних движений, чтобы не показаться лжецом. — Что у тебя с лицом? — уже строго повторяет брат, и Чонгук пугается его тона. Даже ему становится интересно, что же он там увидел. — Хоби, я не вижу, что там. Младший Чон вынимает из ветровки телефон и фотографирует его профиль. Чонгук удивляется, когда видит, что конкретно обеспокоило брата. На том самом месте уже начал образовываться синяк. Но самым страшным оказывается небольшой кровоподтек. Насколько сильным оказался укус, что за такое короткое время успело появиться это? — Вроде, когда танцевал, налетел на чью-то руку. Я не заметил, — рассказывать не хочется. Даже думать об этом не хочется. Вряд ли Хосок ему верит, но больше не спрашивает. — Поехали домой? — предлагает младший, а Чонгуку уже без разницы, где находиться. От своих мыслей все равно скрыться нигде не удастся. Дома его тошнит еще два раза. Скорее всего, от количества выпитого. Но не вспоминай он произошедшее, желудок остался бы спокоен.***
— Ты знаешь, что ты особенно красивый, когда спишь? — Чимин еще не открыл глаза, но Юнги знает, что он уже проснулся. Парень расплывается в улыбке. — Я буду тебя целовать, как только почищу зубы, — продолжая лежать с закрытыми глазами, обещает Чимин. На часах десять утра. Они решили проснуться пораньше, чтобы вдоволь нагуляться перед ужином с родителями. Юнги до максимума заряжает телефон, чтобы тот не подвел его в самый необходимый момент. Он планирует фотографировать Чимина так часто, как только сможет.***
— Я знаю, куда теперь мы идем, — радостный Чимин тянет его за руку, и они бегут в направлении, известном только ему. Останавливаются только тогда, когда перед ними вырастает огромное колесо обозрения. — Давай я лучше куплю тебе еще сладкой ваты? — у Юнги уже начинают подкашиваться ноги. Но счастье в глазах парня делают предложенную альтернативу шуточной. — Сначала мы прокатимся, — уводит к кассе и покупает два билета. — А потом ты купишь мне вату. Своей очереди долго ждать не приходится, поэтому уже через три минуты кабинка закрывается и начинает подниматься. Как и в прошлый раз, Мин хватается за сиденье. Но теперь он смотрит не только перед собой, он залип на улыбку Чимина, который с восторгом любуется открывающимся пейзажем. — Юн, посмотри, какой там большой парк, — взбудораженно указывает пальцем куда-то вперед. — А там какое-то озеро, посмотри. И Юнги смотрит. Но не на парк или озеро, а на Чимина, который сейчас так по-детски радуется. Может ему и хочется взглянуть на то, что так удивило парня, но он просто не может перестать смотреть на него. — Давай пойдем на то озеро? — Чимин накрывает одну его руку, которая продолжает с силой сжимать кресло, а второй указывает в сторону желаемого места. — Куда угодно, — хоть на край света за этой улыбкой. — Посмотри. Тебе нравится? — Юнги наконец-то заставляет себя оглядеться. Вид открывается и правда отличный. И озеро привлекает даже с такого расстояния. Но вся эта красота не вызывает тех же эмоций, что рядом сидящий Пак. — Мне нравится. Нравится вид на город. Нравится Чимин. — Юн, мы на самой вершине, — Чимин продолжает держать его руку и тянется к нему так же медленно, как движется их кабинка. И пусть высота уже не пугает так же, как в первый раз, сердце начинает колотиться. А все из-за Пака, который сокращает между ними расстояние. И Юнги подается вперед, касаясь его губ первым. Приятное послевкусие сладкой ваты ощущается на языке. Да, этот поцелуй оказывается первым настолько глубоким. И углубляет его именно Чимин, осторожно и ненавязчиво проникая языком в чужой рот. Дыхание у Юнги перехватывает, и он отвечает, лаская его язык свои. — Если бы ты знал, — Чимин отрывается от поцелуя и держит парня за подбородок, чтобы смотреть прямо в глаза. — Если бы ты только знал, как я благодарен тебе за новую жизнь. За эмоции. — Если бы ты только знал, как я благодарен, что ты мне открылся. — Юн, я безумно влюблен. — Поцелуй меня. И Чимин целует. Медленно и развязно. Время их спуска пролетает незаметно, и они расстраиваются, когда приходится выходить.***
— Мне здесь нравится. Тут уютно, — Юнги ковыряет ложкой в мороженом и осматривает небольшое кафе. — Но не так уютно, как у мистера Хвана, — отпивает только что принесенный апельсиновый сок. — Хочешь сходить куда-то еще? — Думаю, мы можем уже выдвигаться в ресторан. Как раз приедем к нужному времени. За сегодня они где только не были и что только не фотографировали. Находились так, что вот-вот отсохнут ноги. Но оба счастливые и довольные, словно дети. — Нужно бы поблагодарить Тэхёна за наш с тобой внеплановый отпуск, — здорово, когда начальник не только хороший и понимающий человек, но еще и твой хороший знакомый. Юнги правда благодарен, что Тэхён дал им несколько выходных. — Я переживаю за них с Гуком, — при упоминании Кима Чимин мгновенно загружается. — Чонгук был совсем плох, когда я видел его в последний раз. — Боюсь представить, как он сейчас страдает. Ты звонил ему? — Днем Хосок написал, что они едут на тренировку. Хотел позвонить им после ресторана. И пусть историю Намджуна и Чонгука Юнги знает отрывками, этого хватило, чтобы до глубины души тронуть его. Он действительно переживает за состояние Гука и очень надеется, что ему удастся с этим разобраться.***
— Мои хорошие, — мама Юнги поднимается с места, когда к столику подходят парни. Она по очереди обнимает их. Обоих крепко, будто бы они оба ее дети. Отец просто добро здоровается и улыбается. — Рассказывайте, где были. Парни присаживаются и сначала разглядывают блюда, которые для них заранее заказали. Родители так нахваливали это место, что Юнги не терпится поскорее попробовать все это. Хотя его семья предпочитает домашнюю еду, да и мама просто обожает готовить, время от времени они посещают подобные заведения. Просто для разнообразия. Но сегодняшний вечер особенный, наверное, для всех. Для Чимина, потому что для него сейчас все в новинку и особенно. Он проводит время с семьей, пусть и не своей. Для родителей Юнги, потому что их сын обрел свое счастье. Для самого Юнги, потому что его любимые родители и возлюбленный рядом с ним. — Мы катались на колесе обозрения, — первым отвечает Чимин. — И Юнги катался? Даже не боялся? — голос отца звучит удивленно. — Боялся, вообще-то, — вступает в разговор сам Юнги. — Но там такой красивый вид, — вид и правда красивый. Но вот нельзя сказать, что он вдоволь им налюбовался и хорошо разглядел. — Он катался на колесе уже второй раз, — Чимин начинает оживать. Юнги кажется, что за все время он ни разу не видел своего парня таким открытым и разговорчивым, как за эти два дня с его родителями. Это греет ему душу и очень радует. За это время у него самого болят щеки от большого количества улыбок. Компания несколько часов проводит в хорошем заведении, обсуждая разные темы и шутя. Затем они все вместе возвращаются домой. — Мне звонил Хосок, — сообщает Пак, выходя из душа. — Чонгук напился. И очень сильно. А еще его будто били, но в этом Хосок не уверен. — Били? — лежащий в постели до этого момента Юнги даже приподнимается на своем месте. — Хосок заметил у него на лице большой синяк. А дома разглядел еще и на запястье какие-то следы. Чонгук вообще сказал ему, что идет подышать воздухом, а сам уехал в клуб. Если бы не Тэхён, то Хосок бы так и думал, что тот просто сидит в парке. Приглушенный свет настольной лампы отбрасывает тени на задумчивое лицо Чимина. Видно, как сильно он переживает за друга, не находит себе места. — Иди сюда, — Юнги садится на кровати и хлопает на место рядом с собой, приглашая сесть. Чимин слушается. Мин и сам очень сильно беспокоится, что не может помочь ни Гуку, ни даже поддержать Хоби, который остался там совсем один. Чонгук для Чимина, как и Хосок для него. Так что будь на месте Гука, Хоби, он бы тоже сходил сейчас с ума. — Мне так нравится, что мы с тобой здесь, — Юнги берет чужие ладони, собирает их в кучу и гладит пальцами. — И так радостно видеть, что ты с моими родителями нашел общий язык. Завтра я хотел провести с тобой целый день в постели. Хотел бесконечно обнимать тебя и целовать. Но, полагаю, мы оба понимаем, что Чонгуку нужна помощь, — он на секунду замолкает и просто смотрит на Чимина. — Что ты хочешь сказать? — Завтра летим домой.