***
Мы ехали довольно быстро. Годжо насвистывал песню, игравшую по радио и, всем своим видом, пытался показать, что его пропажа пальца никак не волнует. Но я чувствовала его напряжение. Я не знаю, как это объяснить, но воздух вокруг него будто бы вибрировал. Я не стала задавать ему лишних вопросов, ибо такая аура, исходящая от него, меня пугала. В Токио наступал час-пик, машин на дорогах становилось всё больше. Мы заметно замедлились. Я начала сильно нервничать. А вдруг мы опоздаем? А вдруг мы уже опоздали и Фушигуро уже… Машина остановилась. Впереди нас стоял автомобиль, а за ним еще один и еще один, и еще один… Ясно. Токийские пробки. Ух, как же невовремя. Годжо постукивал пальцами по рулю, потом вздохнул и, запрокинув руки за голову произнёс: — Это надолго. Я коленями стала на своё сиденье и наклонилась вперёд к водительскому креслу, оказавшись прямо над лицом своего учителя. — Мы же не бросим его, правда? — спросила я, — Скажи, ты же что-то уже придумал, да? Ты ведь не из тех, кто просто опустит руки. Я с надеждой смотрела на него сверху вниз. Он тоже внимательно смотрел на меня сквозь свою черную повязку — я это чувствовала. Я чувствовала его изучающий взгляд — взгляд, который пытался рассмотреть во мне то, что обычным глазам не под силу. Я никогда не видела его взгляда, но у меня было такое ощущение, будто я уже знаю его. Я не знаю, как это объяснить. Это ощущение, эта уверенность — всё это идёт изнутри. Возможно, я научилась его чувствовать благодаря своей проклятой энергии. Годжо ведь говорил, что она у меня есть и вовсе немаленькая. На лице парня поплыла ухмылка. — Так сильно переживаешь за Мегуми? — мурлычет он. Непроизвольно я отстраняюсь от водительского сидения. — Будто ты не переживаешь. Парень фыркает. — Послушай, — начинает он, — Мегуми — взрослый мальчик. Я был его учителем на протяжении долгих лет. Мне не о чем переживать. — Я не верю тебе, — снимаю свою обувь и перебираюсь на переднее сидение, — Если ты учил его на протяжении долгих лет, значит у тебя было достаточно времени, чтобы привыкнуть к своему ученику. Ты должен вдвойне о нём переживать. — внимательно смотрю на него, чтобы не пропустить его ложь. Парень, всё также не глядя на меня, хмыкает. — Я расскажу тебе кое-что, — говорит он, — Только пообещай никому не говорить! — тыкает в меня указательным пальцем. — Ладно-ладно, — поднимаю ладони. — Видишь ли, я очень люблю своих учеников, — произносит он с защитной улыбкой, — Возможно, даже как своих детей. — запрокидывает голову и смеется, — Кто знает, может уже просто своих пора заводить. Умиляюсь и одновременно удивляюсь его такому совершенно непривычному поведению. — Так вот, — продолжает блондин, — люблю их настолько сильно, что порой сам не замечаю, как начинаю их баловать и чрезмерно опекать, не подпуская к слишком опасной работе. А сегодня выдался просто замечательный шанс проверить знания Фушигуро. Я прямо-таки предвкушаю, какими же будут его действия, — лицо Сатору расплывается в фанатичной усмешке и он начинает перебирать пальцами. Не вооруженным глазом видно, что он уже придумал несколько сюжетов, Тем более, что этот ребёнок в последнее время ведёт себя так, будто он всё лучше всех знает. продолжает он, — Ну, ты же уже в возрасте и, сама понимаешь, что такое юношеский максимализм. Игнорирую его тупую шутку про мой возраст и спрашиваю: — А если он тебя разочарует? Годжо этот вопрос явно удивил. Он поворачивает голову в мою сторону. — Он меня не разочарует. Если он не справится с этим заданием, то здесь только два варианта причин: либо задание было слишком сложным, либо я его плохо тренировал. Меня такой ответ полностью удовлетворил. В машине воцарилась тишина. Моё напряжение снова начало расти. Чтобы отвлечься, снова задаю вопрос: — А… ты ко всем своим ученикам относишься, как к своим детям? Годжо изображает задумчивую гримасу. — Почти, — отвечает он, — К тебе я отношусь по-особенному. — снова ухмыляется. — И как же? — изображаю ответную ухмылку. Годжо поманил к себе. Я закатываю глаза и подставляю ухо. Годжо начинает шептать, делая между словами паузы для большей интриги. — Ты для меня — загадка, нечто особенное, неизведанное. А загадка заключается в том, — наклоняется еще ближе, его горячее дыхание обжигает мне ухо и шею, по моей коже бегут мурашки, — в том, как такое, хрупкое на вид существо, может столько много жрать? Разъяренная я отталкиваю его от себя и даю ему хлёсткого «леща». Тот лишь разразился своим отвратительным смехом. — Я ем столько, сколько ты мне приносишь! — А из вежливости отказаться хотя бы один раз? — продолжает доставать белобрысый. — А зачем?! Вдруг ты мне больше не принесёшь? — обиженно отворачиваюсь к окну. — Да ладно тебе. Девушки, которые много едят — милые. — Мне плевать на твои сексуальные предпочтения. — Кстати, о сексуальных предпочтениях. Ты хотя бы в бельё влезаешь, которое я тебе купил? — и снова этот мерзкий громогласный хохот. — А тебя это разве касается?! — снова избиваю этого ублюдка, — Подумай лучше, как побыстрее добраться до Фушигуро! — У меня сейчас другие планы, — всё также захлёбываясь от смеха произносит белый. Вопросительно смотрю на него. — Мне нужно покормить своего личного проклятого питомца, пока он не намерился съесть меня. С этими словами он резко уводит руль в сторону тротуара и давит на газ. От резкого движения я наваливаюсь на него. — Пристегнись, идиотка! — Идиотка?! Для кого придумали правила дорожного движения?!***
Машина остановилась возле какого-то довольно симпатичного на вид кафе. Было видно, что кафе довольно популярное — у входа, сбившись группками толпились девушки и юноши, оживленно болтая, а через стеклянную витрину было видно, что все столики в кафе были заняты. Годжо вышел из машины и, почесав затылок, оценил обстановку. Я вышла следом. — М-да… — протянул он, — Ладно, идём! Сейчас что-нибудь придумаем. — и энергично протиснулся ко входу, — Не отставай! Он схватил меня за руку, а дальше случилось что-то невероятное: пропихиваясь через толпу, меня никто не смог задеть. Я не почувствовала ни одного касания, кроме руки Годжо. Я недоуменно подняла взгляд на него, но тот уже бросил меня и быстро направился к прилавку со сладостями. — Ва-а-а, сколько всего! — просиял он, — Чего хочешь? Я всё еще не понимая, что мы тут делаем, когда Мегуми где-то там самостоятельно пытается решить проблему с частью тела сильнейшего проклятья, нервно произношу: — Не знаю… Возьми что-нибудь на свое усмотрение, попроси, чтобы упаковали и, пожалуйста… — Нана, — перебивает меня парень, — дай ему шанс. Он с серьезным видом смотрит на меня сквозь черную повязку. Я пытаюсь выдержать его взгляд, но у меня ничего не получается. — Ладно… — сдаюсь я, отведя взгляд, — Но мне правда всё равно. Выбери сам. — Вот и отлично! Тогда будем есть моти. Спустя некоторое время мы с огромным подносом сладостей и напитков искали себе место в кафе. Со столиков доносились обрывки фраз: «Они странно выглядят…», «Ого, на нем повязка…», «Ах, если бы он не был слепым, я бы с ним познакомилась. Такой красавчик». Такого рода фраза, как последняя, часто доносились с девичьих столиков. Да, Годжо привлекал к себе слишком много женского внимания. Теперь понятно, почему он такой самоуверенный. Все места в кафе были заняты, и я с облегчением вздохнула и повернулась к блондину, чтобы убедить взять еду с собой, но тот уже направлялся к столику с двумя кокетливо улыбающимися девушками, которые, то и дело поглядывали в нашу сторону. Мне ничего не оставалось, кроме, как последовать за ним. — Добрый вечер, красавицы. Я с моей спутницей вам не помешаем, если присоединимся? — своим мягким баритоном спрашивает Годжо, расплывшись в завораживающей улыбке. Девушки захлопали ресничками, переглянулись и захихикали. — Без проблем, — сказала миниатюрная блондинка, подвинувшись, чтобы Сатору смог сесть рядом. Ее подружка — рыжая кудрявая девушка с хорошими формами, которыми она красовалась при помощи своего глубокого декольте, недовольно взглянула на свою подругу, которая всячески пыталась захватить внимание Сатору. На меня никто внимания не обращал. Такое чувство, будто я невидима для них. — Эй, ты не хочешь подвинуться? — спросила я у рыжей. Мой вопрос застал ее врасплох. Она обернулась ко мне с таким выражением лица, будто только увидела меня, а потом оценивающе пробежалась по мне глазами. Чуть позже в ее взгляде начало читаться презрение и смешок. — Ах… да, присаживайся, — она медленно подвинулась, сжав губы. Хрупкая блондинка уже во всю хохотала вместе с моим учителем. — Ханни, представляешь! — обратилась она к своей рыжей подруге, — Годжо-сан — учитель в вечерней религиозной школе. Он — священник! Я чуть ли не выплюнула пирожное в попытке сдержать смех. Годжо тоже расплылся в усмешке. — Ой, это же у вас на всё запреты, правда? — не унималась блондинка. — Смотря, что именно ты подразумеваешь под запретом. — подмигнул Годжо. Блондиночка смущенно захихикала и отвела взгляд. Ханни, которая до этого лишь молча с завистью наблюдала за своей подружкой, такой скромностью, как ее блондинистая подруга, не отличалась. — Юкина имеет ввиду: вам же нельзя заниматься сексом, верно? — спросила она, чуть подавшись вперед, тем самым выставляя все свои прелести напоказ. «Какая у нее красивая грудь…», — я с долей зависти посмотрела на нее. Под столом кто-то пнул меня ногой. Я подняла взгляд. Годжо смотрел на меня сквозь черную повязку. На его лице читался смешок. Я тут же отвернулась, сделав вид, будто ничего не произошло. — Ох, девочки, — залепетал Годжо, уже переведя свое внимание на молодых особ, — то, что религиозным служителям нельзя заниматься сексом — это всего лишь глупые сплетни тех, кто в силу своих физических возможностей не может заниматься этим. Блондинистая Юкина снова глупо захихикала и отвернулась, а вот Ханни наоборот — так и пожирала моего сенсея взглядом. Я лишь закатила глаза. Меня мало интересовали их бредни, поэтому, я была полностью занята поглощением моти и мыслями о Фушигуро. — А… а можно еще вопрос? — начала Юкина. — Как тебе угодно, — мурлыкал Годжо. — Ну… он может показаться некорректным… В общем… ты слепой.? Ступор. Вопрос и правда очень грубый. Но, судя по всему, Годжо так не кажется, ибо он нарушил неловкое молчание своим заразительным смехом. — Конечно, нет! С моими глазами всё в полном порядке. Более того, я прекрасно вас вижу. Вот такое вот божественное благословение получили мои глаза. — Может, тогда покажешь свои ангельские глазки? — спросила рыжая бестия, теперь уже красуясь своим оголенным бедром. — «М-да… Девушка явно настроена сегодня ночью трахнуть моего учителя», — подумала я, — «Извини, но у него на вечер сегодня другие планы». Только я собиралась встать, как Годжо-сенсей первый подскочил. — Я бы с радостью, Юкина, — сказал он, обращаясь к Ханни, — да вот только они настолько прекрасны, что не каждый сможет пережить такую феерию. — «Господи, какой идиот», — подумала я, пытаясь не заржать, — «Он же перепутал их имена. Или… может, он нарочно так сказал?» — Но! — продолжал Годжо, — Возможно, когда-нибудь вы их всё-таки увидите. Результат будет зависеть только от вас. — он подмигнул им. — Ну а сейчас, мне пора идти спасать своего сына. — У ТЕБЯ ЕСТЬ СЫН? — в один голос прокричали девочки. — Пока-пока! — Годжо собрал недоеденное моти, помахал им рукой и поспешно вытащил меня из кафе.***
Нам пришлось бросить автомобиль на стоянке и пройти довольно-таки большое расстояние до назначенного места пешком. Годжо это объяснил тем, что, если проклятье разбушевалось, то машина может пострадать, а вызывать такси в такое место еще опаснее. Пакетик с остатками моти он прихватил с собой и ел по дороге к школе. Мне же от нервов сводило живот. Когда мы наконец-то дошли, я поняла, почему Годжо так опасался: взрывы, полуразрушенные стены и… какая-то ужасающая аура. — Чувствуешь? — спросил Сатору, поглощая очередное пирожное. — Н-нет… — я стояла с широко распахнутыми глазами. Сердце колотилось, как бешенное, отдаваясь пульсациями в живот. Меня начала бить мелкая дрожь, — Я… вижу, — отвечаю я спустя некоторое время. Годжо обернулся и удивленно посмотрел на меня. — Ого. Какой резкий скачок в прогрессе у тебя произошел. Ты в норме? — Д-да… Нет. Я была совершенно не в норме. Ощущения, будто случилась какая-то радость и горе одновременно, будто выпила несколько чашек кофе и запила пачкой валерьянки, будто я предвкушаю встречу с каким-то близким мне человеком, которого я очень сильно ждала, но понимаю, что эта встреча принесет мне смерть… Мне страшно. Мама… Он дотронулся тыльной стороной ладони до моей руки. Этот секундный жест будто бы пробудил меня от страшного сна. Я заморгала. — Лучше? — спросил он. — Да… — не знаю, что он сделал, но это реально помогло. — Может, пойдешь в машину? — Нет. Всё в порядке… спасибо. — Уверенна? Ты только что такие вибрации в воздухе наделала своей проклятой энергией. Давно я ее у тебя не видел… — Да. Всё хорошо теперь. Пойдем уже. — я вышла вперед. — Надо быстрей найти Фушигуро и… и мне интересно, что у меня вызвало подобную реакцию. — Да. Мне тоже. — чуть погодя пошёл за мной Годжо.***
Мы вошли в здание школы. Внутри всё было перевернуто вверх дном: обшарпанные стены, сваленные стеллажи и прочая офисная мебель, полуразрушенные комнаты. — Почему здесь нет ни одного человека? — поинтересовалась я, — В идеале возле школы должны были уже стоять полицейские. — Всё дело в завесе, — произнес Годжо, заглядывая в комнаты, — Большинство не-магов неспособны видеть проклятую энергию или ее продукты, то есть проклятий. А если наложена завеса, то тогда от них скрываются все последствия действия этой проклятой энергии. — Вот как… — произнесла я, проходя за ним в очередную комнату. Послышались гулкие взрывы, а затем звуки обвала камней. Мы с моим учителем замерли и прислушались. Меня снова охватила паника. Как же там Фушигуро? Надеюсь он жив… Я видела, как мой учитель потянулся к своей повязке, но резко одернул руку и выкрикнул: — На крыше! — он сорвался с места и побежал. Я еле-еле поспевала за ним с его нечеловеческой скоростью. Страшно представить, что было бы, если бы он меня не заставлял каждое утро бегать… Мы пробежали несколько лестничных маршей и остановились у люка на крышу. Он рукой перекрыл мне ход и замер прислушиваясь. Я последовала его примеру. Голоса… их было двое. «Да! Один голос явно принадлежит Фушигуро! Значит, он жив!» — я вздохнула с облегчением, — «А вот второго я не знаю.» Раздался короткий смешок Годжо-сенсея. — Идём. Поздороваемся с нашим крохой, — сказал он и начал подниматься к люку. Я последовала за ним. Первое, что я увидела, когда поднялась на крышу– это то, что ее состояние ни капельки не лучше, чем внутри школы. Мне даже стало страшно представить, какие убытки понесет мэрия. Второе, что я увидела — это два мужских силуэта. Когда луна вышла я смогла разглядеть их получше: первым, кто выделялся на фоне общей картины, был парень с розовыми волосами и… голым торсом? Второй же — был повернут ко мне спиной, но я узнала эту форму и беспорядочно торчащие в разные стороны волосы. — Фушигуро! — вскрикнула я и бросилась к нему. Хотя я знаю его недолго, но моей радости не было предела видеть его живым. — Эй, подожди! — попытался схватить меня за руку Годжо, но меня уже было не остановить. Фушигуро обернулся на мой крик. — Что? Как ты… — хотел он было спросить, какого черта я тут делаю, но я уже крепко его обнимала. Парень закряхтел и я поняла, что сделала ему больно. — Ой, прости, пожалуйста! — отстранилась я, — Ты как? Юноша выглядел абсолютно обескураженным. Он смущенно отвел взгляд. Он был весь в ссадинах, форма была порвана и испачкана. От виска и по щеке стекал потек крови. «Вот идиотка!» — подумала я, — «Тупее ничего спросить не могла?» Всё это время то на меня, то на Фушигуро удивленно смотрел тот самый парень с голым торсом. Сложно было определить в темноте, какого он возраста, так как сложен он был довольно неплохо, а вот взгляд наивный, что у ребенка. Он посмотрел нам за спину, от чего Фушигуро тоже обернулся. — Учитель Годжо! — удивился он. — Привет. — ответил ему белый, — Ох! Ну и досталось же тебе! — он сказал это с такой интонацией, будто его это радовало, а после достал свой смартфон и начал фотографировать Мегуми. — Покажу это второгодкам! Юноша всячески пытался закрыться от камеры. Я вздохнула и потерла переносицу, а парень с голым торсом всё также в недоумении втыкал на нас. Довольный своей работой, Годжо листал фото в своем телефоне. — Я вообще не собирался приходить, у меня были важные дела, — сказал он, не отрываясь от своего занятия. Фушигуро посмотрел на меня, я лишь виновато улыбнулась, — но начальство жаловалось, что палец украли, — продолжал он, — Ну и где он? — Эмм… вообще-то, я его съел. — наконец-то подал голос парень с розовыми волосами. Да, как я и думала, он не старше Мегуми. Голос совсем еще мальчишеский. Парень смущенно виновато посмотрел на нас. — Да ну! Неужели? — Годжо подбежал к парню и начал его рассматривать сквозь свою повязку. Далее произошел жест, от которого смутились даже мы с Фушигуро, не говоря уже о бедном парне. — Хахах, и правда! Он в тебе. Занятно. — ликующе проговорил Годжо. Я недоуменно посмотрела на Фушигуро. — Он его что, поню… — Не спрашивай, — вздохнул Фушигуро, перебивая меня. — Есть изменения? — продолжал Годжо расспрашивать паренька. — Да вроде… нет. — Поменяешься с Двуликим? — Ну… я попробую. — Вернись к нам через десять секунд, понял? — Годжо начал разминаться. — Но… — неуверенно произнес парень. — Не волнуйся, — перебил его Годжо, — Я — Сильнейший. Фушигуро, подержи, пожалуйста. — он кинул в Мегуми пакет со сладостями. — Что это? — спросил Фушигуро. — Это моти. — как ни в чем не бывало ответил учитель. — Моти?! — он обратился ко мне, — Чем это вы занимались, пока я здесь за пальцем двуликого гонялся?! — Да ну не смотри на меня так! Он сам меня потащил их есть! — попыталась оправдаться я, но Фушигуро вскинул руку, загораживая меня от чего-то. — Учитель, сзади! — крикнул он Годжо. Я увидела, как на него несется тело того парня, но… его проклятая энергия… Моё сердце снова начало колотиться, как бешенное, дыхание участилось, и возникло чувство неописуемой тревоги. А вот моего учителя это всё мало интересовало. Он продолжал рассказывать, почему он так сильно любит моти и совершенно не обращал внимания на то существо. Удар. Бетонные плиты под ногами задрожали. Облако пыли. — Нана! — крикнул Фушигуро и потянул меня на себя. Я упала на спину. Воздух вокруг стал тяжелым. Сердце билось всё быстрее, вибрации усиливались. Когда облако пыли начало спадать, я увидела над собой, нависающее тело того юноши, но… не совсем его. Вздернутые вверх волосы, черные татуировки в виде полос по всему телу и даже на лице, и… кровожадные алые глаза, которые смотрели прямо на меня. Я вжалась в бетонную плиту насколько это было возможным. Мой пульс достигал предела. Я не могла пошевелиться. И отвести взгляд тоже не могла… Широко распахнутыми глазами я смотрела на него. Его лицо расплылось в жуткой кровожадной ухмылке. — Любопытно… — произнёс он низким гортанным голосом. И в тот момент, когда его когтистая рука грубо схватила меня за подбородок, защитный браслет на руке разорвался вдребезги. Мгновение — и я вижу его удивленный взгляд, еще мгновение — и нас оттягивают друг от друга Мегуми и наш учитель. Его когти рвут мне щеку. Я вскрикиваю и хватаюсь за нее. Всё это произошло за несколько мгновений, но для меня будто бы прошла вечность. Годжо-сенсей и этот мужчина в теле мальчика продолжают бороться. Вокруг летит пыль, песок, содрогаются стены, но я уже не обращаю на них внимания. Фушигуро пытается остановить кровь из моей щеки, прикладывая надорванный кусок ткани с его формы. Я пытаюсь у него спросить, насколько ужасно это выглядит, но получается настолько невнятно, что даже я не могу понять, что спросила. — Потерпи немного. — отвечает на мое мычание Фушигуро. Вид у него настолько встревоженный, что я понимаю, что мою щеку уже не спасти. Горячие слезы текут на рану, доставляя невыносимую боль. Я кладу голову на плечо юноше, который всё еще закрывает мне рану. Он заметно напрягся. Ну не привык он к таким действиям со стороны окружающих. — Не переживай. Сейчас Годжо-сенсей закончит и… мы что-то придумаем. — попытался успокоить меня парень, — Тем более, у нас же есть Сёко-сенсей. Я никак не отреагировала на его слова. Щека начала сильнее пульсировать, и я почувствовала такую же жгучую боль, как и тогда, когда он мне ее разорвал. Я снова закричала и резко одернула руку Фушигуро, так как ткань, которую он ко мне прикладывал, начала больно прилипать к ране. На его лице читалось негодование, которое сменилось на… шок? — Что у вас тут? Нана ты в… — учитель, который подпирал бессознательное тело парня с розовыми волосами (настоящего парня), уронил несчастного и тот со звуком «шлёп» упал на бетон. Он смотрел на меня с открытым ртом. Мегуми же начало мутить. — Вот это да-а-а… — протянул беловолосый, Он довольно усмехнулся и добавил — И ты всё еще не считаешь себя проклятьем? Я тяжело сопела и смотрела на него глазами полными слёз и ярости. Разорванные мышцы на моей щеке, а потом и кожа постепенно зарастали, издавая характерные звуки.