Метаморфоза

Шерлок смотрел в глаза своего дорогого Джона и не мог поверить в то, что слышал. Он думал о времени, проведённом в его «командировке», и пытался понять, что могло произойти с Джоном, что он сейчас произнёс эти убивающие слова. — Джон? — с дрожью в голосе и надеждой позвал Шерлок. — Эм, да, меня так зовут. Джон Ватсон, а мы с вами знакомы? — Джон… — с болью произнёс Шерлок на одном дыхании, все ещё надеясь, молясь о том, чтобы его друг сказал, что это был только розыгрыш за его «розыгрыш». Но нет. Джон лишь с ещё большей настороженностью и растерянностью пытался вспомнить и понять, кто этот мужчина у него на пороге. «А ведь скоро приедет Тер.» — пронеслось в голове у Ватсона. — Вы плохо выглядите, вам нужна помощь? Давайте вы войдёте и я осмотрю вас, я врач, не волнуйтесь. — мягко и как умел только он, произнёс Джон, шире открывая дверь, чтобы пропустить незнакомца Из Шерлока вышел лишь сдавленный хрип и мычание, как знак согласия. Он вошёл на дрожащих ногах, думая о том, что ему нужно нечто большее, чем пачка сигарет. Но Джон запретил думать о наркотиках… Шерлок бегло осматривал обстановку прихожей и убеждался, что Джон однозначно живет не один. Он живет с мужчиной… Под тридцать… Богат… Есть ребёнок… Дочь 10-12 лет… Выше, чем Джон, ниже, чем я, 180 см точно… Живут вместе около двух лет… Недавно ездили на природу… Скорее всего, в горы… Скоро вернётся с работы… Закончив краткий анализ, который Шерлок произвёл автоматически, пока проходил в гостиную, он посмотрел на Джона. Тот очень странно напряг руки, словно перед дракой, и крайне настороженно отошёл к шкафу, в котором, видимо, лежала аптечка. Джон смотрел на этого странного человека, который постучался к нему крайне уверенно, а теперь словно увидел призрака. Он был бледен сам по себе, а, услышав его вопрос, стал похож на труп в морге. Этот мужчина был около сто восьмидесяти сантиметров ростом, чуть выше Терренса, под тридцать пять-тридцать девять лет, видны следы истощения и чрезмерной худобы. Этот человек точно был не в порядке, и кажется, он как Майкрофт. Он будто просканировал помещение как это делал сам Джон. И ему определенно что-то не понравилось, когда он смотрел на рубашку Тера, лежащую на спинке его кресла. — Присядьте пока на диван, я принесу вам воды. — проговорил Джон, по-военному развернувшись. Он шёл за водой, чтобы составить краткий план действий, и попутно размышлял и о том, что нужно написать Майю и Теру. — Так откуда вы меня знаете? — спросил Джон вернувшись более собранным и со стаканом воды в руках. — Из прошлого. Я… Джон… это же я… Ты, ты забыл меня? Что с тобой произошло за эти три года? Я не понимаю.— зачастил Шерлок на грани паники, ведь в его Чертогах все чуть ли не рушилось под звук тревоги с красными вспышками и воспоминаниями о Джоне. — Пожалуйста, успокойтесь, как вас зовут? — мягко и тихо спросил врач, стараясь удержать мужчину в спокойном состоянии. — Шерлок, Шерлок Холмс. Джон, ты совсем меня не помнишь. Может с тобой что-то случилось и у тебя амнезия? Пожалуйста, прошу, скажи мне, что с тобой происходило последние три года? — Мистер Холмс, я вас не понимаю. Постарайтесь дышать и выпейте воду, вам станет легче. У меня не было амнезии в последние три года. Я жил своей обычной размеренной жизнью, с моим партнером и нашей дочерью. Лишь полтора года до знакомства с моим партнёром были крайне сумбурными и однообразными, поэтому я просто помню, что много работал и это был крайне скучный период. — с лёгким замешательством сказал Джон. — А зачем вам нужно это знать? Если бы мы были знакомы, я бы наверняка вас помнил. Есть в вас что-то знакомое, однако не могу понять, что. — Джон. Я даже не знаю, с чего начать… думаю, мне стоит позвонить Майкрофту. — отстранённо произнес Шерлок и посмотрел в эти синие, почти штормовые глаза, стараясь уловить хоть тень узнавания. Однако его попытки были тщетны. Ведь Джон Ватсон проделал отличную работу, вытаскивая все болезненное и казавшееся лишним из своей головы. — Майкрофт? Вы знакомы? Вы его коллега? Мы только сегодня с ним виделись. Возможно, мне стоит пригласить его к нам на ужин. Оставайтесь, пожалуйста. Терренс с Рози приедут через полчаса и у нас будет ужин. Мы сможем с вами поговорить и подождать Майкрофта. Уверен, он поможет нам во всем разобраться. — твёрдо сказал бывший военный, с легкой улыбкой смотря на Шерлока и давая понять, что все будет хорошо. И как Шерлок мог отказать этим родным, любимым, самым дорогим, успокаивающим глазам? Конечно, он кивнул, не в силах совладать со своим голосом, и снял пальто, готовясь к глубокому и тяжёлому разговору. *** Терренс сегодня был крайне доволен жизнью. Солнце с утра не светило ему прямо в глаза, а мягко перетекало со спины на шею, грея и лаская своими ранними лучиками. Его счастье, его любовь и его мир, заключённые в одном человеке, были совсем рядом. И руку не нужно было протягивать, чтобы коснуться его грубоватой ладони. Его шероховатой, упругой кожи, его слегка колючих волос, его утренней щетины на лице и спокойного, размеренно бьющегося сердца в груди. Джон был так прекрасен в эти утренние мгновения, будучи спокойным и расслабленным. Он был самим олицетворением счастья и дома для Терренса. А ведь у него не было своего дома долгое время, вернее, его у Тера не было с пяти лет. В то время он жил с еще живыми и счастливыми родителями. Однако у судьбы были свои планы, и одним вечером какой-то лихач вылетел на скорости 160 км/час со встречки. К сожалению, они бы никак не смогли выжить, так как произошло это на дороге в холмах. Позже его отправили к дальнему родственнику — дяде лет пятидесяти, который нещадно бил его и держал в очень строгом порядке. Будучи ещё пятилетним мальчишкой, Терренс имел крепкий нрав и железную волю, что и не дало ему сломаться и изменить своей натуре под гнетом тирана-дяди. Отучившись в школе, он поступил в университет, на факультет бизнеса и туризма, однако его родственник не собирался всё оплачивать, и по специальной государственной программе он смог поступить с условием отбыть срок в Ираке или Афганистане, будучи военным. Так и пролетели 10 лет его жизни в учебе и войне. За это время он встретил восемь хороших людей, трое из них стали ему очень близки, четверых из них он потерял там же, на войне, а с остальными поддерживал взаимоотношения и на гражданке. С одной дамой у них даже появилась дочь, за год до окончания службы. Правда до брака дело так и не дошло — оба родителя понимали, что не смогут ужиться и стать семейной парой. Однако это никак не повлияло на их отношения, и они вместе проводили много времени, растили дочь, которую назвали Розамунд, в честь матери девушки. В 27 лет Терренс сумел вернуться целым и почти невредимым, и, прожив год в страхе и воспоминаниях о войне, он прошёл терапию не без поддержки семьи (а он считал таковой Лину, так звали мать Рози, и свою дочку) и вошел в спокойный ритм жизни. После этого Престон проработал пять лет в довольно известной и большой туристической фирме. Поднявшись от обычного клерка до замдиректора одного из филиалов, Тер уволился. А спустя полгода Лондон узнал новую турфирму, ставшую быстро набирать обороты благодаря простому имиджу и таким же простым и лёгким в исполнении турам как по стране, так и по миру. Будучи 33 летним мужчиной с семилетней дочерью, багажом опыта и денег, со своей собственной компанией, он задышал спокойнее и начал жить в свое удовольствие, без страха не дать дочери все самое лучшее. А через два года такой жизни, двух партнеров и нескольких месяцев размышлений о по-настоящему семейном гнезде, он случайно встретил очень загадочного, невероятно привлекательного и столь же печального мужчину, которого, как выяснилось, звали Джон Ватсон. Спустя месяц откровенных ухаживаний Тера и сопротивлений Джона он сумел его заинтересовать и привлечь. Еще через месяц они съехались на улице Стар-стрит и жили уже втроём, вместе с Рози, о которой Терренс умудрился рассказать ещё при первой встрече. Его жизнь была нелёгкой, он прошёл через многое и потерял многих хороших ребят на войне. Его дядя отравил его детство и отрочество. Мать его дочки умерла от рака гортани через четыре года после ее рождения. А никого другого у него и не было до Джона. Но сейчас, приподнимаясь и прижимаясь грудью к груди своего любимого, он абсолютно точно был счастлив и бесконечно рад, что сумел расположить к себе этого чудесного мужчину, которому он собирался сделать предложение на этой неделе. Поднявшись, он нежными и ласковыми, полными любви и обожания, поцелуями разбудил партнера, почти жениха. Он отдавал ему всего себя и ему отвечали с той же силой и тем же стремлением. Джон любил его так нежно, так чувственно, так мучительно-сладко. Они сроднились телами и соединялись душами. А после принимали совместный душ, где поочередно мыли друг друга, оставляя незримые яркие следы поцелуев. Блондин с проседью и невероятными синими глазами намыливал почти зеленоглазого брюнета высокого роста и крепкого телосложения, на лице которого был орлиный нос, несколько маленьких веснушек на щеках, три прекрасные родинки на шее и одна около уха. Ее то Джон и любил больше всего выцеловывать, когда будил своего любимого. Они брили друг друга, двое бывших военных, опасной бритвой, невыносимо и бесконечно доверяя. После они пошли будить свою девятилетнюю красавицу-дочурку (которая имела такие же голубые глаза и светлые волосы, что делало ее невероятно похожей на самого Джона) готовить завтрак и встречать новый день. Терренс отвозил Рози в школу, и ехал в офис, а Джон был дома, так как сегодня у него была ночная смена в больнице и встреча с Майкрофтом по рабочим моментам. Около пяти вечера он выехал, чтобы забрать дочурку из школы и отправиться вместе домой, однако он не представлял, кто и что его ждёт. И как сильно может измениться его жизнь с этого часа, ведь теперь все было в руках Джона Ватсона. Его дорогой, любимый и единственный, которому он планировал сделать предложение в этот четверг, на их вторую годовщину, решал, а будет ли у них совместное будущее или нет.