***
Дело сделано: продукты куплены и погружены в багажник. С замученным и уставшим лицом, Лёша лениво облокотился об плечо Нурика, обреченно вздохнув. — Может всё-таки?.. — Даже и не думай, я на это не соглашусь никогда.Смена кадра.
Алексей довольный наблюдает за процессом приготовления Бешбармака от Нурика, который с таким серьёзным видом месил тесто, вытирая муку об один только фартучек на его теле. Лёша нет-нет, да ненароком подглядывал, что там находилась за пределами розовой ткани, с ажуром по краям, за что получал замечания, от парня который уже вошёл в роль хозяюшки. — Алексей! Лучше режь лук! — Ладно… Как Нурлан на это согласился? Он сам не до конца понимал. Возможно это была какая-то тёмная магия со стороны Алексея, или его щенячий взгляд, который не давал пощады и до последнего умоляюще смотрел на хозяина. Или же это была услуга, цену которой Лёха набивал во время поездки домой, торгуясь с парнем и предлагая вместо этого носить ему по утрам завтрак в постель целый месяц. После, как он не услышал никакой реакции, Алексей решил докинуть, что будет убирать весь месяц… Что заинтересовало Нурика. И теперь он стоял тут, на кухне, полностью голый под женским фартуком. А всё это ради блага их дома. Естественно, Нурик бы остановился только на завтраках в постель, но поскольку казах знал себе цену, он решил позволить блондину поторговаться. Тут больше дело чести. Честь, которую сейчас он засунул себе глубоко в задницу и со взглядом «сучки» смотрел на Алексея, который как-никак, но всё-таки помогал ему готовить. В один момент, когда казах стоял у плиты, сзади к нему пристроился Лёха, щупая нежное тело брюнета холодными пальцами рук, от чего по всему телу того пустились мурашки. Носом Лёша касается шеи Нурлана, воздух кратко проходивший по маленькой части тела вызывал у казаха большую реакцию в другой очень немаленькой части парня. — Бля, Лёх, я готовлю! — Напряжённо возразил Нурлан, после того как Лёша начал гладит его по фартучку, специально не доходя до заветного места, этим действием он завёл казаха ещё больше. — Ну готовь, а мне то что? — Прошептал он на ушко брюнету, едва касаясь губами мочки. — Можешь не возбуждать меня, пожалуйста, во время готовки! — Прямо произнёс Сабуров. — Ммм какие мы недотроги! — Говорит Алексей, после чего всё-таки отлипает от Нурлана, напоследок невесомо шлёпает парня по заднице и ловит возмутительный взгляд, а конкретно «Ночью тебе пизда, дорогой!».***
— Ну как? — интересуется казах у Лёши, пережёвывая последний кусок баранины. — Нурик, это просто песня! — парень вкусно причмокивал, слизывая с пальцев остатки соуса. Щербаков съел всё. Он нуждается в еде, как машина нуждается в топливе. А еда от его парня была в сто раз лучше. Ведь то что готовил его Нурик, уже априори было прекрасным творением среди всех искусств. Он ухмыляясь посмотрел на парня. — А тебе понравилось, я смотрю, ходить в этом фартучке? — Я просто припас кое-что на десерт… — Нурлан поднялся с места, подходя ближе к Алексею, развязывая фартук сначала сверху, высвобождая торс, чем заставляет блондина слегка смутиться, но и вместе с этим вызвать пошлую улыбку. Алексей смотрит на лицо казаха, который приподнимал одну бровь, с ухмылкой, облизывая верхние зубы блондин, понимая намёк обхватывает парня за бёдра, немного небрежно мнёт их, сжимая и поглаживая, поднимается руками выше и тянет за верёвочки, которые так мешали видеть картину целиком. Он улыбается, рассматривая бугристо-узорчатую картинку. Без лишних слов, казах неторопливо заводит свою руку за его голову, проводя по волосам, он притягивает парня ближе, чему тот особо не сопротивлялся.***
Вечер.
Время 22:00
Алексей только отлипает от Нурика, перекатываясь на спину, ощущая под ней влажную от пота простынь. Жаркий выдался вечерок. Казах смотрел на Лёшу давая себе и ему отдышаться. Да, сейчас он не стеснялся своих чувств, он был готов хоть засосаться до потери пульса при том кассире… Только вот, после такого бурного секса было слишком лень двигаться, поэтому казах ограничился мыслями об этом, от чего было не менее приятно, и парень улыбался сам себе, зная, что может побороть себя. Блондин, пронаблюдав за сменой лица брюнета, поворачивается боком к нему, закидывая свою ногу где-то между ног того, а рукой рисуя картинки на его груди, чуть задевая соски, слыша возбуждённое дыхание от оппонента. — Нурик, ты невероятен! — рука Щербакова поднимается выше, проходя пальцами по шее и мягко касаясь скул Сабурова. Взгляд казаха пробегается по глазам, лицу, останавливаясь на губах и приближается, с ухмылкой вовлекая в поцелуй.