Crescent

Ребята стоят за стойкой и смотрят, как Юнхо ведёт девушку к одному из столиков. Он поворачивает к ним голову, побуждая любого из них дать ему меню, и Уён достает его из-под стойки, после чего бросает ему. Парень с легкостью ловит и кладет перед ней, ожидая рядом, чтобы услышать, что та закажет. Бёль просматривает маленькое меню сверху донизу, не двигаясь и не издавая ни звука, поэтому парень подумал, что она заснула. Юнхо наклоняется вперед, чтобы получше рассмотреть ее лицо, но вздрагивает, когда она внезапно смотрит ему прямо в глаза, сродни тому выражению, которое у неё было, когда та стояла снаружи, и они думали, что она призрак.       — У вас есть что-нибудь сладкое? — Бёль протягивает один палец и водит им по меню. Юнхо смотрит на витрину, которая была пуста с тех пор, как они впервые открыли кафе. У них никогда не было тортов или пирожных на продажу. Но это не имеет значения, так как они не являются теми, кто поддерживает кафе живым. Это здание — всего лишь маскировка для чего-то большего. Чего-то, что они хорошо скрывали почти год и надеются, что так будет еще долгие годы       — Хмм… — он поднимает глаза, делая вид, что подыскивает подходящие слова, — жаль, что ты пришла так поздно, потому что парочка, сидевшая здесь до тебя, съела последний кусок торта, — лжет он сквозь зубы, притворяясь преувеличенно встревоженным. Юнхо уверен, что Хваюн спит, но все равно слышит, как та говорит: «Папа, перестань в врать!».       — Почему бы тебе не попробовать латте с карамелью? Оно довольно сладкое, так что должно понравиться.       — Тогда я возьму это. — она возвращает меню и быстро добавляет: — Я выпью и вскоре уйду. Мне просто нужна доза кофеина. Он вздёргивает брови, а уголки его губ приподнимаются.       — Все в порядке, правда. Не торопись. Хотя… — он бросает взгляд наружу, глядя на темное небо без какого-либо источника света. Единственная луна сегодня — неоновая вывеска их собственного кафе, но даже она не включена. Он замолкает, извиняясь, и дает знак любому из четверых начать готовить чашку карамельного латте. Уён, Чонхо, Ёсан и Минги грубо толкают друг друга локтями, отказываясь начать варить кофе. Минги не может сварить кофе, потому что от него у остальных было пищевое отравление, которое длилось три дня, и им пришлось закрыть кафе, потому что никто не мог работать. Он никогда не говорил им, что положил в кофейную машинку, но они все равно запретили ему приближаться к кофеварке. Он был известен среди них как «невинный убийца». Вероятно, он может отравить вашу еду так, что вы и сами того не заметите. Уён и Чонхо — лучшие. Они действительно могут выдать себя за настоящих бариста, если дела пойдут плохо и им придется искать другую работу. Но они слишком ленивы, чтобы варить его для неё. Ёсан — приличный кофевар, но он твердо заявляет, что не будет готовить и занят книгой, которую сейчас держит в руках. Они поворачиваются к Юнхо, так как он был тем, кто привел ее, но он говорит, что ему нужно проверить Хваюн, и исчезает наверху.       — Но ведь это ты пригласил ее войти, когда мы собирались закрываться… ах, Чон Юнхо, перестань использовать Хваюн в качестве предлога. — сердито шепчет Уён, только успев выплюнуть это в спину Юнхо, когда его фигура уже скрылась из виду. Они молчат, наблюдая, как она оглядывает кафе.       — Возможно, если мы будем молчать, то она не заметит, что мы здесь, и уйдет- предлагает Чонхо. — Или ей надоест ждать.       — Придурок, она только что заказала чашку кофе и видела, как мы падаем на дорогу, помнишь? Мы не прозрачные, она нас прекрасно видит, — отвечает Ёсан.       — Все сидите тихо, ничего не говорите, — инструктирует Уён. — И не двигайтесь. Они повинуются, стараясь дышать ровно и медленно, стоя неподвижно, как статуи. Даже когда Ёсан хотел перевернуть страницу своей книги, Уён шлепнул его по руке. Он ворчит и сдается. В конце концов все выглядят одинаково: руки сцеплены, а тела прислонены к стойке. Их глаза устремлены на нее, губы сжаты в тонкие линии. Глаза Бёль блуждают по кафе, осматривая новое окружение. Помещение довольно просторное, но столиков не так много: 10 штук с 4 стульями на каждом. Одна из подвесных ламп сломана, стены обклеены обоями с фиолетовыми цветами на белом фоне, а некоторые части порваны по краям. Ребята не утруждали себя украшением всего кафе, единственная побрекушка — это рамка со словами «живи больше, люби больше» прибитая к стене за прилавком. Стул, на котором сидит Бёль скрипит всякий раз, когда она двигается, отчего девушка чувствует себя немного неловко, особенно когда пытается наклонить свое тело, чтобы убедиться, что она прячет свою порванную юбку. Потолки выглядят так, будто вот — вот рухнут, и… это что, дырка от пули в потолке? Не похоже, чтобы они прилагали слишком много усилий для обделки кафе. Вероятно, у них есть постоянные клиенты, которые помогают поддерживать бизнес, учитывая, что интерьер выглядит не слишком привлекательно. Или, может быть, кофе действительно хорош. Наверное, дело в нём, потому что это единственное, что есть в их меню. Бёль, кажется, возвращается в реальность, когда у нее начинают пробегать мурашки и она осознает ситуацию, в которую она себя поставила: уже 10 вечера, и она сидит в кафе в чужом районе, далеко от дома. Не успокаивает и то, что четверо странных рабочих стоят за прилавком и смотрят на нее, как на аномалию. Того, кто пригласил ее войти, нигде не видно, и она не замечает никакого движения, чтобы сделать её кофе. О боже, она начинает понимать. Таков их образ действий. Они приглашают тебя на чашку кофе, и в следующий момент ты уже весь изрублен и продан на черном рынке.       » — ХанБёль, во что ты вляпалась…? Почему я всегда такая глупая? Я должна была заметить это сразу, как только прочитала меню…» Она смотрит на вход в кафе, готовясь броситься туда, а разум просчитывает все возможности, чтобы убежать от них. Бёль не может угадать, кто из них хороший бегун, но тот, кто удерживал парня, пока его щекотали, выглядит сильным и, вероятно, может быстро бегать. Она хватает свою сумку, слегка приподнимает задницу со стула и поворачивается лицом ко входу. Уже ставит ноги на пол, чтобы подняться, но в тревоге падает обратно на стул, когда один из рабочих начинает поднимать руки и кричать.       — Ладно, ладно. Я приготовлю кофе, черт побери. Один карамельный латте идет прямо к вам, — кричит мужчина, который выглядит самым сильным, хватая чашку прямо с полки и ударяя ее о стол. Его пальцы танцуют по прилавку, когда он ищет нужные ингредиенты, но его рука останавливается, когда он видит, что бутылка карамельного насоса пуста. Затем он понижает голос и говорит:       — Уён…где эта чертова карамель?       — У нас не было никого, кто заказывал бы карамельный латте, поэтому мы перестали запасать, помнишь? Она первая за последние месяцы. — Уён пожимает плечами. Чонхо неловко смеется, демонстрируя свои десны, когда он оборачивается, восклицая:       — Ах, мисс, похоже, у нас закончилась карамель. А как насчет какого-нибудь причудливого старого оригинального латте вместо этого? Вы можете влить в него весь сахарный сироп, получить диабет…- кхм, я имею в виду, сделать его таким сладким, как вам нравится, и мы не будем ограничивать вас!       — Ну, конечно, я могу взять обычный латте. — испуганно тараторит Бёль.       — Хороший выбор! — восклицает он, прежде чем вернуться к приготовлению. Позади него Минги шепчет Ёсану: «Ты когда-нибудь видел, чтобы Чонхо с таким энтузиазмом готовил кофе, кому-то кроме себя? Что он собирается положить туда?»       — Не думаю, что тебе стоит волноваться, учитывая, что ты чуть не убил всех, когда варил кофе. Скорее всего, он просто хочет выгнать ее, как только она закончит. Чонхо ставит чашку под нос и ждет, пока нальётся порция эспрессо. Затем держит кружку левой рукой, а кувшин с молоком правой, наливая молоко равномерно, убедившись, что его запястье поднято, как он это сделал. Удовлетворенный, он ставит блюдце под чашку, прежде чем позвонить в колокольчик, глядя на остальных троих с самодовольным выражением лица, выпятив подбородок.       — Я приготовил кофе, а теперь отдайте его ей, чтобы мы могли закончить на сегодня.       — Вся эта драма ради чашки кофе, — говорит Минги себе под нос, поднимая блюдце и хватая сахарный сироп, подходит к девушке, осторожно ставя чашку так, чтобы она могла поднять её правой рукой.       — Надеюсь, вам понравится кофе, мисс. Наш лучший бариста сделал его для вас.       — Цветок? — поднимая голову спрашивает Бёль.       — А?..       — Искусство латте — это цветок, не так ли?       — Нет, мисс. Это лист. Чонхо пытался сделать лист. — Минги сжимает губы, пытаясь сдержать смех, который вот-вот вырвется.       — А, понятно… — она замолкает, не показывая ни малейшего смущения или насмешки. Он оставляет её с только что сваренным кофе, присоединяясь к остальным за стойкой, пока те смотрят на девушку, ожидая её реакцию. Не всегда в кафе заходит кто-то из посторонних, поэтому им любопытно. Чонхо нервничает больше всех, вцепившись в руку Ёсана, как в спасательный круг.       — Почему я чувствую, что должно произойти что-то плохое? — говорит Ёсан. — Кто-то из другого района заходит в кафе, когда мы закрываемся, и мы подаем ей кофе в нерабочее время и…-       — Ты просто слишком остро реагируешь и слишком много думаешь, — обрывает его Уён. В это время Бёль высыпает в кофе огромное количество сахара, а ребята продолжают наблюдать. Она берет чашку, подносит ее к носу, вдыхает аромат, закрывает глаза и делает глоток. Она причмокивает губами, словно смакуя каждый кусочек вкуса, который может передать ей один глоток.       — Я помню… Я сказал, что мы не будем её ограничивать, но вдруг она заболеет диабетом, как только выйдет отсюда. Что, если она подаст на нас в суд и скажет, что мы — причина ее болезни? Их рты открываются почти одновременно, когда она резко начинает плакать. Сначала это всего лишь сопение, но вскоре она начинает рыдать, прижимая ладони к глазам, плечи трясутся, а локти лежат на столе. Они видят, как её слезы капают в кофе, смешиваясь в жалкую смесь. Сейчас она чувствует себя такой потерянной в этом мире, как будто она всего лишь пылинка, бесцельно плывущая в бескрайнем просторе. Когда все остальные закрепили якорь, она барахтается в воде, пытаясь вдохнуть свежий воздух. Все это слишком тяжело для нее, и вот она, сидя в кафе, за которой наблюдают четверо рабочих, наконец-то сломалась.       — Думаете она плачет, потому что кофе, который я сварил, был слишком хорош? — медленно произносит Чонхо.       — На твоем месте я бы не льстил себе, — говорит Ёсан, прежде чем зевнуть. Он, должно быть, провел много времени в хандре, что мозг становится вялым даже ранним вечером. — Мы должны просто выгнать ее.       — Но она же плачет! — Минги протестует.       — О да, но не она управляет кафе. Нам нужно следить за часами работы. Ей нельзя плакать здесь после десяти вечера, — он показывает на часы за стойкой, — Смотри, уже 10:30 вечера, а мы все еще не заперли дверь. Вдруг они слышат, как торопливо открывается дверь наверху, и кажется, что звук, с которым она хлопает о стену, — это знак опасности. Они чувствуют, как их сердца физически падают в пятки, когда они слышат голос Хонджуна, доносящийся сверху, постепенно становящийся громче, пока он спускается. «Блять»…Они смотрят друг на друга. Видимо Юнхо не сказал остальным наверху, что у них все еще есть клиент. Но внезапное осознание этого всё равно не позволяет им пошевелиться, чтобы остановить его, или сказать что-то, чтобы заглушить его голос.       — Сон Минги! Наконец-то мы получили новый запрос, они готовы заплатить нам сто тысяч за убийство сына главаря банды. Срочная работа, которую нужно сделать к завтрашнему дню… Хонджун замолкает, когда подходит к подножию лестницы, но это не потому, что он закончил говорить. Слова застревают у него в горле, когда он смотрит на нее — на человека, которого не должно было быть здесь. И определенно этот человек не должен был слышать то, что он только что сказал. Ребята стараются хоть немного надеяться на то, что она не услышала. Голос Хонджуна перекрывает ее собственные рыдания и все происходит как в замедленной съемке. Тело Бёль перестает трястись, звук ее рыданий становится тише. Затем, медленно, она поднимает голову, чтобы встретиться с пристальным взглядом лидера. Им не нужно много времени, чтобы понять, что она отчетливо слышала каждое слово.