Crescent

Дым душит ее легкие, и она задыхается от любого лёгкого порыва свежего воздуха, ее зрение омрачено янтарем, который выглядел бы красиво на туманном фоне. Если бы только он не вылизывал пространство вокруг нее. Если бы только он не взбирался по ее коже. Если бы только тепло вокруг — было тем, что обеспечивает её защитой, а не сжигает каждую клеточку тела. Она хочет чувствовать себя в безопасности прямо там, где сейчас стоит, но теперь это место, где ее страхи оживают. Если ей удастся выжить — то случится чудо. «Я больше не хочу жить.» «Не хочу жить, чтобы помнить все это.» Она не хочет чувствовать боль, когда пламя поднимается выше. Она не хочет открывать глаза, чтобы смотреть на пылающий мир вокруг нее. Она хочет уйти как можно быстрее, не страдая от того, что у нее заканчивается кислород, а ее тело становится топливом для огня, который уничтожает все, что она любила. Через полузакрытые глаза вид перед ней становится размытее, либо из-за дыма, который становится все гуще, либо из-за состояния мозга, который замедлил свои передачи. Она не может пошевелить ни единым мускулом от страха. Слезы, которые текут из глаз быстро испаряются от сильного жара, пока она выкрикивает их имена, которые застревают в горле, которое вот-вот разорвется. «Неужели я действительно умираю, ибо вижу ангела, который идет ко мне?» Ангел зовет по имени, но губы у нее слишком сухие: кажется, они треснут, как только она откроет рот. Ее подхватывают, крепко обнимают, и вместо того, чтобы подняться в небо — уносят подальше от бушующего огня и рушащейся конструкции. Она прижимается к груди ангела, ищет утешения, ищет пару глаз, которые сказали бы ей, что все будет хорошо. Она поставлена на землю, а слова о том, что теперь она в безопасности, обволакивают ее защитной пленкой, прежде чем ангел начинает плакать, держась за ее руку. «Почему ангел плачет, когда это должна быть я?» «А что, если он тоже хочет, чтобы его спасли?»       — Бёль-и…? — тоненький голосок наполняет ее уши и немедленная реакция, когда она открывает глаза, — это крик от кошмара, который терроризирует ее время от времени. Всхлипывая, девушка чувствует, как две маленькие руки обхватывают ее щеки и помогают вытереть слезы.       — Бёль-и, я заставила тебя плакать? — снова спрашивает голос, но она отрицательно качает головой и плачет еще сильнее. — Прости, если я заставила тебя плакать, пожалуйста, не плачь. Мне очень жаль.       — Нет, нет, ты не виновата, Хваюн. Просто у меня был плохой сон, вот и все. Это не твоя вина, что я плачу. — она садится прямо, прежде чем обхватить ладонями лицо малышки, украшенное высохшими слезами. — Ты маленький ангел, который никому никогда не причинит вреда. Когда она смотрит в глаза ребенка, то видит своего спасителя, который вернул почти потерянную жизнь. Эти глаза она никогда не забудет.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — мужской голос доносится со стороны двери, и она поднимает глаза, чтобы увидеть Сонхва с тазиком и полотенцем. Он с облегчением видит, что девушка наконец проснулась, и ставит тазик на прикроватный столик.       — Хваюн не хотела отходить от тебя, пока ты не проснешься, даже когда Юнхо умолял ее лечь спать. Она спала рядом с тобой и держала тебя за руку каждый раз, когда ты шевелилась. Сонхва берет девочку на руки и говорит:       — Ты обещала, что заснешь, как только Бёль проснется. Ты же сдержишь свое обещание? Малышка кивает с усталой улыбкой, выставив вперед мизинец. Она связывает его с именем Сонхва и восклицает:       — Конечно! Хваюн не из тех, кто нарушает обещания. Увидимся завтра, ах, нет, уже сегодня… — она хихикает, — Пока, Бёль-и, пожалуйста, больше не плачь. Девушка только сейчас понимает, что находится в комнате Сонхва, и даже с первого взгляда она может почувствовать его личность, излучающуюся в каждом уголке пространства. Ее сердце слегка подпрыгивает, когда она видит единственную фотографию в рамке. Акира надела свое лучшее раздраженное лицо, в то время как Сонхва сиял, но даже с их противоположными выражениями лиц, их руки были обернуты вокруг друг друга       — Прости… — это первое, что Бёль говорит, и сама не знает точной причины, по которой извиняется. Каким-то образом она чувствует, что это необходимо, ведь она чувствует себя обузой для них. Как и всегда была обузой для других.       — Бёль, тебе незачем извиняться, — говорит парень, опуская тряпку в воду.       — Я просто чувствую себя бесполезной. Единственное, что я умею делать — это плакать и падать в обморок, — ей удается слегка усмехнуться. — Неудивительно, что меня нигде не принимают: мне просто нечего предложить. Сонхва выжимает воду из тряпки, прежде чем положить ладони по обе стороны таза, наклоняясь вперед. На какое-то мгновение девушке кажется, что он разозлился.       — Мне нужно, чтобы ты перестала думать о себе так низко. Ты должна уважать себя…       — …когда ты в ту ночь обошелся со мной так, будто я неспособна на это. Кажется, я не могу найти в себе силы уважать себя, когда люди вокруг твердят мне, что я не могу. Он выдыхает, наклоняется над тазиком и произносит:       — Верно, можно было бы сказать это помягче. Я…Мы не думаем, что ты менее способная, чем любой из нас. Мы просто не хотели, чтобы тебя отталкивало то, кто мы есть, но в то же время ты заслуживаешь это знать.       — Спасибо, — наконец произносит она. — За то что…я не знаю. Не убили, наверное? Или, по крайней мере, я чувствовала себя важной персоной, когда ты ухаживал за мной. Мысленно парень не принимает ее благодарности, так как чувствует, что они ее не заслуживают.       — Знаешь, они все беспокоились за тебя. Некоторые могут не показывать этого, но это факт. Это так же касается нашего лидера. Поначалу он может казаться грубым, но он просто слишком заботится обо всех нас и ему трудно принять тебя. Просто дай ему время, я уверен, что он к тебе потеплеет. Время — это то, о чем они постоянно просят, но кажется, что даже оно скоро закончится       — Мы не имеем ни малейшего представления о том, какой была твоя жизнь — говорит Сонхва, а его голос звучит так, будто он сейчас разоблачит все ее секреты и безжалостно вышвырнет из дома. Но он прислоняется к столу, глядя на нее, и продолжает голосом, в котором слышится искренность:       — Но есть люди, которые ценят тебя, ты просто еще не осознала этого. Я знаю, что это все мои предположения, но за эти 2 дня, что я наблюдал за тобой, я могу сказать, как ты всегда себя ведешь. Ты думаешь о других, но в конце концов сама себя губишь. Ты живешь, думая, что никто не заботится о тебе.       — Никто этого не делает. — возражает она. — «Со временем ты научишься так жить, и все закончится тем, как ты себя поведешь.»       — И все же, несмотря на все ты умудряешься оставаться милой. Бёль, это только показывает, насколько ты искренна. Даже в этом жестоком мире ты все еще умудряешься быть доброжелательной, а это не то, от чего можно отмахнуться. Сочетание его тона и взгляда заставляет слезам снова пробиться к глазам, но она сдерживает себя, не давая им пролиться.       — Трудно оставаться сильным все время, чувствуя, что мир против тебя. Особенно когда рядом никого нет. — Бёль сжимает руки в кулаки, зарываясь ими в матрас. — Тяжело осознавать, что никто не рискнет остаться с тобой.       — Ты в этом уверена? — легкая улыбка сопровождает его слова. — Судя по тому, что я вижу: парни и даже Хваюн выглядят так, будто им очень нравится твое общество. Я и сам радуюсь твоей компании, Бёль. Ты странный человек… — Сонхва говорит это не как оскорбление, —…потому что ты как раз подходишь нам. «Будут ли они по-прежнему думать так же, когда узнают, что я не та, за кого себя выдаю? Когда они узнают, что я все это время лгала…» — эта мысль не дает покоя. «Если они узнают кто ты, сможешь ли ты справиться с последствиями?» Вопрос Акиры звенит у нее в голове.       — Хонджун ждал, когда ты проснешься. Он не мог заснуть, потому что чувствовал, что в некотором роде виноват в том, что ты упала в обморок. — он подносит салфетку к ее лбу, но решает не прикладывать, когда чувствует, что температура ее тела упала. — Он не говорил этого вслух, но мы видели, что он волновался. Если что, то он на чердаке. Когда Бёль выглядит смущенной при упоминании чердака, Сонхва объясняет:       — У нас есть отверстие и платформа, на которой можно сидеть и смотреть на небо, если хочется. Хонджун любит проводить там время, если не может заснуть, а в комнате слишком душно. Если ты чувствуешь себя хорошо то может быть заглянешь, чтобы он знал, что ты проснулась? Бёль свесила ноги с кровати и еще раз взглянув на фотографию, на которой он был изображен с Акирой, улыбнулась. Сонхва проследил за ее взглядом, и на лице автоматически появилась глупая улыбка, а глаза опустились в мечтательное состояние.       — Должно быть, ей очень повезло, что у нее есть такой человек, как ты. Ты заботишься о других и очень…мягок в своих действиях. Ты напоминаешь мне мою маму.       — Хотел бы я, чтобы и она думала так же. — размышляет парень, откладывая тряпку и поднимая раму. Его палец слегка касается ее лица на фотографии — Она хорошенькая, даже когда злится. Сонхва звучит так нежно, что Бёль неосознанно отражает его смешок, забавляясь. В голове сразу зарождается вопрос: будет ли когда-нибудь у нее тот, кто будет думать о ней так же, как этот парень. Она встает, сначала немного шатаясь и пытаясь восстановить равновесие. Убедившись, что может идти без посторонней помощи, Бёль направляется к двери. Сонхва смотрит на нее, следуя взглядом за ее шагами и идет в другую сторону, намереваясь убрать неиспользованную тряпку и таз. В это же время Юнхо выходит из комнаты Хваюн: его волосы растрепаны, а щеки раскраснелись. Он выглядит так, будто сам спал, с намеком на слюну в уголке рта. Парень зевает несколько раз, почесывает щеку и останавливается перед дверью своей спальни, когда видит, что Бёль идет к лестнице.       — Хорошо себя чувствуешь? — спрашивает он в полусне. Не дожидаясь ее ответа, он открывает свою дверь, исчезает внутри, и через секунду доносится скрип кровати, сигнализирующий о том, что он практически нырнул в матрас.       — Ну, у меня все хорошо, спасибо, что спросил, — все равно отвечает она. — Надеюсь, ты хорошо выспишься. — она бросает взгляд на часы и замечает, что сейчас 2 часа ночи. Бёль легко опускает ноги на ступеньки, ступая по одной. Она не сталкивается ни с кем из других жильцов: возможно, остальные, кто наверху, уже спят, потому что она ничего не слышит — а это то, что происходит только тогда, когда ребята крепко спят. Основываясь на указаниях Сонхва, она поднимается на чердак и полная луна дает достаточно света, чтобы она могла ориентироваться. Бёль задается вопросом, является ли чердак сокровищницей, где они хранят свои ценные воспоминания или это просто забытое место. Она подходит к единственному отверстию на чердаке и замечает, что оно слегка приоткрыто. Окно находится под небольшим углом из-за формы крыши, поэтому ей приходится вытягивать руки, чтобы открыть его шире. Она догадывается, что Хонджун все еще там. Бёль пробирается на черепичную крышу и оглядывается ища парня. Во-первых, она рада, что ей как-то удалось дойти сюда, и что Сонхва описал это место точно таким же, какое оно есть. Во-вторых, ее немного нервирует высота, на которой они находятся, учитывая, что нет никакого барьера, и если кто-то поскользнется — падение будет не очень приятным. В-третьих, к своему ужасу, она замечает Хонджуна. Но вместо того, чтобы сидеть, он стоит слишком близко к краю. Его тело наклонилось вперед, а взгляд вниз. Половина его подошв свисает с края, и она опасается худшего. Она зовет его по имени, но он не оборачивается, будто не слышит. Вместо этого Хонджун подходит ещё ближе к краю, выглядя так, словно решил спрыгнуть.