Crescent

___ лет назад Видеозапись Юнхо знаменует собой конец его визита к ней и даже охранник снаружи сменился: Реми пропал. Когда Юнби спросила, куда они его отвезли, то те только рявкнули, сказав ей, что она — причина его наказания. Ни слов, ни объяснений. Примерно через неделю после той ночи, которую они с Юнхо провели вместе, она начинает чувствовать усталость каждый раз, когда пытается что-то делать. Ее выносливость снижается гораздо быстрее, пока она тренируется, и это начинают замечать тренеры. Сначала они отмахиваются от этого, говоря, что девчонка бунтует, но вскоре ее состояние ухудшается и она не может элементарно подняться на обезьяньи прутья, не задыхаясь каждый час.       — Что ты творишь? — кричит ей тренер, стуча дубинкой по решетке. — Заканчивай курс! Юнби пытается дотянуться до решетки, но сгибается пополам, держась одной рукой за живот, а другой прикрывая рот. Она убегает с поля, но нескольких охранников преследуют ее в страхе от того, что она убежит куда-то еще, поэтому девушка останавливается посреди тренировочного зала. Тошнота, которую она чувствует, не проходит и царапает горло, когда она заставляет рвотный рефлекс ослабнуть. Такие приступы продолжаются в течение нескольких недель, пока однажды она полностью не падает от первого круга, а рвота вырывается после преодоления последнего препятствия. Ее приводят в лазарет и осматривают. Юнби лежит там беспомощная, напуганная своим состоянием, как вдруг ей говорят, что она беременна. Рука девушки слабо ложится на живот, а сердце сжимается при мысли о нем. Её снова навещает генеральный директор, но на этот раз женщина сдерживается, чтобы не ударить Юнби. Директор смотрит на нее с непроницаемым выражением лица, а девушка заботливо прикрывает живот рукой в защитном жесте.       — Пожалуйста… ничего не делай с моим ребенком.       — Ты беременна всего несколько недель, а уже называешь это своим ребенком? — гремит в лазарете голос директора. — Не говоря уже о том, что это дитя от человека, который никогда не любил тебя.       — Пожалуйста… — умоляет Юнби, прислоняясь к изголовью кровати. — Позволь мне оставить моего ребенка.       — Какая же дура. — выплевывает директор. — То, что ты называешь своим ребенком, только напомнит тебе о человеке, который предал твое доверие. Этот ребенок только еще больше тебя погубит. Выбросьте его.       — Как ты смеешь! — кричит девушка. — Это мой ребенок, и я решила оставить его себе!       — Тебе только 17, Стажер №899. Что ты знаешь об уходе за ребенком? Пока ты находишься в этом учреждении, то будешь следовать правилам, установленным здесь.       — Я никогда не последую здешним правилам! Вот почему я изолирована от остальных стажеров, не так ли?       — Что ты собираешься делать, если оставишь ребенка? Поднять его в этом учреждении? Позволить ему вырасти стажером, как ты? Ты, кажется, совсем потерялась, стажер. У тебя нет выбора, отпусти своего ребенка.       — Тогда убей меня, — говорит Юнби сквозь стиснутые зубы. — Убей меня, но позволь моему ребенку увидеть мир.       — Ты сходишь с ума, Стажер №899. Если ты умрешь, то думаешь, что кто-нибудь захочет заботиться о ребенке? Если ты умрешь, то с чего ты взяла, что мы следом не убьем твоего ребенка? Если ты умрешь, — настаивает женщина, — почему ты думаешь, что мы не заставим твоего ребенка жить так, как ты?       — Потому что я знаю, что ты тоже была матерью! — выдавливает она, и это, кажется, сильно шокирует директора. — И ты знаешь, каково это — потерять ребенка.       — Как ты…?       — Ты бы удивилась, узнав, как легко люди здесь продают истории. Я прожила здесь всю свою сознательную жизнь, слушая рассказы тренеров и охранников и знаю, что ты приехала сюда после того, как потеряла ребенка после выкидыша. Подонок, которого ты назвала своим мужем, оттолкнул тебя, спуская по лестнице и оставил истекать кровью. Вот почему ты взялась за работу здесь, — выдыхает Юнби, — потому что не хотела вспоминать о боли, которую испытала за то время. Ты думаешь, что чувства к другому человеку приведут только к страданию.       — Да как ты смеешь…       — Нет! Как ТЫ смеешь просить меня отпустить ребенка, когда знаешь, каково это — потерять его. На этот раз торжество заливает лицо Юнби, когда ей удается остановить женщину от ответа. Взгляд директора перемещается на ее руку, лежащую на животе, и что-то меняется в глазах первой. Она видит огонь в глазах девушки. Решимость продолжать беременность.       — Почему ты так твердо решила оставить ребенка, когда сделала это с кем-то, кто тебя ни капельки не любил? — ее голос остается твердым, но чувствуется заметная разница.       — Даже если он этого не делал… — произносит девушка, глотая ком. — то я да. Директор усмехается:       — Ненужные эмоции и их воздействие на вас… Либо ребенок, либо ты. Если решишь оставить ребенка, то станешь недостойной быть агентом, независимо от того, насколько хороши твои навыки. Эта ситуация докажет, как легко ты поддаешься влиянию своих эмоций. Помни, что стажер, который позволяет своим эмоциям мешать, не останется здесь.       — Ребенок. Оставь ребенка в живых и убей меня как хочешь. В глазах директора читается разочарование. Юнби могла бы стать отличным агентом. Но есть люди, которые остаются упрямыми, независимо от того, как вы их формируете и эта девушка одна из них.       — Хорошо, тогда, как только я выйду из этой комнаты, ты не сможешь передумать. Помни, что это твой выбор. Если мы оставим ребенка в живых, то не гарантируем ему полной радости жизни.       — Я не изменю своего решения.       — Такая пустая трата таланта, — заключает женщина. — Жертвовать жизнью ради того, кого еще даже не видишь. Она жестом подозвала своего помощника и телохранителей, чтобы те подошли поближе, и попросила их принести диктофон.       — Это устное соглашение, чтобы ничто не могло быть использовано против нас и помни, что ты сама сделала этот выбор. Ее ассистентка достает портативное устройство и кладет его рядом со ртом Юнби, который кривится, когда слезы поднимаются в ее глазах. Девушка смотрит на директора со слезами на глазах, и говорит:       — Я, Ли Юнби, Стажер №899 соглашаюсь на условие, что я отдам свою жизнь в обмен на жизнь моего ребенка. В случае, если я решила изменить или пойти против условия соглашения, КТС имеет право прекратить участие в качестве другой вовлеченной стороны. В случае, если КТС нарушит соглашение, я не смогу изменить ход того, что произойдет после.       — Как только я выйду, — снова говорит директор, — ваше соглашение будет окончательным. Юнби молчит, показывая, что не собирается ничего менять. В ответ она лишь ложится и поворачивается спиной к толпе.       — Какая упрямая девчонка, — плюет женщина ей в спину и отворачивается. Ее помощник и телохранители расступаются, чтобы дать ей дорогу, и следуют за ней. — Как только родится твой ребенок, мы вернемся к тебе выполнять соглашение. Часы превращаются в дни, дни — в недели, а недели — в месяцы. Распорядок дня Юнби существенно меняется вместе с изменениями, происходящими с ее телом: рацион питания и повседневная деятельность тщательно контролируются приставленной к ней женщиной-врачом. Все тренировки постепенно замедляются, пока не прекращаются совсем, ведь врач говорит, что напряженная деятельность принесет больше вреда, чем пользы. Юнби остается сильной, несмотря на то, что нет никого рядом чтобы помочь, когда она не чувствует ног, когда не может видеть из-за растущего живота, когда нужно сделать несколько походов в ванную комнату или когда её настроение постановляет, что сейчас идеальное время для слёз, даже если нет абсолютно никаких оснований. Девушка проводит время своей беременности в одиночестве, но что забавно для нее — так это то, что с ней начали обращаться как с человеком. Не то, чтобы они позволили ей выйти из своей комнаты, ведь она все равно считается крайне опасным стажером, но иногда кто-то может прийти и проверить её состояние, спросить о самочувствии и дать книги для чтения. Может быть, они просто пытаются убедиться, что ребенок родится здоровым, чтобы сделать из него ещё одного стажера. Юнби коротает время, просматривая много медицинских книг, любезно предоставленных доброй женщиной-врачом, которая время от времени проверяет ее, что она начинает интересоваться этой областью. Девушка перелистывала страницы медицинских учебников, пытаясь понять свое собственное тело и то, что происходит с организмом, когда она носит ребенка. Иногда она чувствует, как ребенок пинается и шевелится внутри. Бурлящее чувство, которое она испытывает, когда хочет поделиться им с кем-то, умирает в ту же секунду, ведь Юнби понимает, что рядом нет никого, кому можно было бы рассказать об этом. Особенно Юнхо. По ночам она сидела у окна, из которого открывался ограниченный вид на небо, и вспоминала ночи, которые они проводили на улице. Юнби ловит себя на том, что неосознанно поет слова их любимой песни своему нерожденному ребенку, но это всегда заканчивается тем, что ее слезы впитываются в материал платья для беременных. Иллюзия — вот и все время, которое они провели вместе.       — Кому теперь верить, Чон Юнхо? — сокрушается она, вытирая слезы. — Наш цветок распускается, а тебя нет рядом. Директор вообще не навещает ее во время беременности, и девушка не возражает. Вид лица женщины только вызывает у нее стресс, напоминая ей о том, что у нее есть обратный отсчет с ее жизненными днями, поэтому она наслаждается временем, которое у нее есть, пока она не привязана к какому-либо тренировочному режиму. Она научилась развлекать саму себя, подавляя любые ненужные чувства, которые не приносят ей никакой пользы. Юнби заставляет себя забыть как выглядит Юнхо, к тому же ей легче от того, что она больше не видит его, ни на фотографиях, ни лично. Скорые роды не вызывают у нее паники, когда однажды она чувствует, что ноги становятся влажными. Юнби смотрит вниз на мокрый пол и спокойно стучит по решетке, чтобы сообщить охранникам, что у нее отошли воды. Похоже, что те паникуют больше, чем она, когда зовут врача. Ее выкатывают из комнаты, но девушка чувствует лишь спокойствие. Ей не терпится увидеть свою малышку и подержать ее на руках. «Никогда не думала, что рожу так рано…»

***

Спустя время крики ребенка наполняют комнату, а слезы радости застилают глаза, когда девушка берёт своего ребенка на руки. Она кладет палец на маленький ротик и проводит им по всему лицу, а усталая улыбка не покидает ее лица.       — Поздравляю, ты стала матерью здоровой малышки, — доктор ласково держит Юнби за руку. Боль от родов все еще не утихла, как вдруг дверь в комнату распахивается и на пороге появляется лицо, которое она научилась ненавидеть, ведь оно не знает пощады, когда дело доходит до того, что они считают «человеческими чувствами». Юнби знает, что произойдет дальше, но реагирует слишком поздно, когда ребенка выхватывают у нее, разрывая ее сердце, когда маленький человек плачет в руках новоприбывших. Директор смотрит на ребенка один раз, прежде чем пихнуть его своему помощнику, который пытается удержать ребенка, чтобы тот не упал на пол.       — Остановись, пожалуйста… Женщина заставила Юнби замолчать, приложив палец к губам и заявив:       — Твоя жизнь за жизнь ребенка. Теперь, когда ты родила жизнь, — она делает эффектную паузу, — пришло время забрать другую.       — Пожалуйста, не делайте этого прямо сейчас! — умоляет доктор. — Ребенок слишком уязвим, а мать слаба. Пусть они побудут какое-то время вместе…       — Мне все равно, — директор бросает взгляд на доктора, — я здесь, чтобы выполнить соглашение.       — Нет! — вопит Юнби, когда ребенок плачет сильнее, но охранники лишь грубо тянут ее. Ноги девушки подгибаются, когда они пытаются надеть на нее наручники и она падает на землю, слишком слабая, чтобы сопротивляться. Ее руки стянуты за спиной и металл впивается в кожу так глубоко, что с таким же успехом может начаться кровотечение. Охранники надели ей на голову мешок, закрывая обзор и ослепляя от дороги, по которой собираются идти. Ее выводят на поле, рукава задрались и обнажили следы ожогов на руках. Юнби не видит, где находится, но со стопроцентной уверенностью может предположить. Публичное место казни. По всему тренировочному комплексу гремят сигналы тревоги, сигнализирующие о том, что вот-вот состоится публичная казнь, напоминая каждому живому человеку в этом месте, что сегодня они увидят, как кто-то погибнет. Все стажеры обязаны присутствовать, ведь это напоминание о том, что в любое время на месте нарушителя могут оказаться они. Юнхо не является исключением, поскольку он следит за потоком каждого стажера. Когда он приближается и смотрит сквозь прозрачное стекло, отделяющее зрителей от пленника, то замечает, что лицо будущего мертвеца не видно, но опустив взгляд на её руки к парню приходит осознание.       — Нет… нет… НЕТ! — кричит Юнхо, поворачиваясь туда, откуда пришел, зарабатывая взгляды других учеников. Чонхо и Сан, которые находятся сзади него, пытаются остановить парня от бегства, но тот проскальзывает мимо них, опережая охранников, которые идут по его горячим следам. Его цель ясна, и он должен сделать это до того, как они нажмут на курок, который пронзит ее кожу. Охранники догоняют его, когда он уже стоит перед кабинетом президента, тяжело дыша и переполненный гневом. Дверь в кабинет открывается и из нее выходит генеральный директор, а не президент. Женщина не удивляется, когда встречает лицо Стажера № 923, потому что ждет его.       — Ты приставила пистолет к моей голове! Ты обещала! Ты, черт возьми, обещала, что если я сделаю все, что ты скажешь, запишу это сучье видео и скажу все, что ты хочешь, ты оставишь ее в покое! Я не приходил и не встречал ее… Я даже не общался с ней каким-либо образом. Но какого черта ее наказывают?! Женщина цокает языком и машет диктофоном в руке.       — Это было ее собственное решение. Она умрет в обмен на жизнь своего ребенка. Юнхо ошеломлен, когда слышит это, не в состоянии составить полное предложение.       — О…ребенок? Женщина кивает, нажимая кнопку воспроизведения на магнитофоне, давая ему запись того, что произошло во время соглашения. Голос, по которому он очень скучает, играет и разбивает его сердце каждой фразой.       — Я, Ли Юнби, Стажер №899 соглашаюсь на условие, что я отдам свою жизнь в обмен на жизнь моего ребенка. В случае, если я решила изменить или пойти против условия соглашения, КТС имеет право прекратить участие в качестве другой вовлеченной стороны. В случае, если КТС нарушит соглашение, я не смогу изменить ход того, что произойдет после. Директор нажимает кнопку «Стоп» и говорит:       — Поздравляю, Стажер №923, ты теперь отец. Я не думаю, что она успела придумать имя, поэтому сделай это за неё. Кстати, у тебя девочка. — она смеётся и отходит. — А теперь посмотрим на то, как она выполнит свое решение.       — Боже, Юнби… — в отчаянии шепчет Юнхо. Он оборачивается, срываясь на бег, когда слышит объявление номера казненной стажерки и правила, которое она нарушила через громкоговорители. Парень прибывает на место слишком поздно, так как видит, что палач уже заряжает своё оружие и целится в грудь Юнби, стреляя вскоре после этого. Пуля попадает ей прямо в середину груди, кровь вытекает ручейком и расцветает, создавая отвратительное произведение искусства, изображающее гибнущее существо. Сейчас либо мертвая тишина, либо оглушительная громкость — он не может сказать, потому что его уши заблокированы от любого звука. Юнхо падает на землю, открыв рот в немом крике, слишком ошеломленный, чтобы заплакать. Стажеры наблюдают, как палач открывает ее лицо, которое выглядит тошнотворно бледным с закрытыми глазами. Охранники развязывают ее, и Юнби падает на пол, как сломанная, безжизненная кукла. Они тащат ее прочь. Прочь от страданий, через которые ей пришлось пройти за последние пять лет, что девушка провела здесь. Ли Юнби умерла с осознанием того, что Чон Юнхо, единственный человек, которому она могла доверять — предал ее. Смерть будет нашим последним поцелуем, любовь моя?