Crescent

      — Я же говорила тебе, что это она, но ты мне не поверил! — девушка с каштановыми локонами раскладывает на столе фотографии, указывая на одного и того же человека.       — Она поменялась внешне, но нет никаких сомнений, что это она! А эти люди, — она указывает на группу, окружающих ее, — ATEEZ.       — Нет. — отвечает усатый мужчина, качая головой. — Не может быть, чтобы ХанБёль была вместе с ATEEZ. Она поклялась, когда уходила от нас, помнишь? Она больше не хотела иметь с нами ничего общего… Хотела жить нормальной жизнью! Так с какой стати ей быть среди них? Ты бредишь, Данби. Не могу поверить, что ты нашла меня после того, как наша команда распалась и мы разошлись в разные стороны. Данби прикусывает нижнюю губу, сдерживая слёзы.       — Дядя Реми! — восклицает девушка, — Ты был свидетелем тайных встреч Чон Юнхо и Ли Юнби! Тебя забрали и заперли, когда ты пытался помочь им жить нормальной жизнью, а Юнби убили, потому что она полюбила хоть кого-то. Как думаешь, как долго мы будем страдать от этого всего? Как долго люди, подобные им, — она стучит кулаком по столу, прежде чем яростно указать на фотографии, — должны жить, не зная, что их дни давно сочтены?!       — Данби, я отношусь к тебе как к своей дочери и помню, что мы связаны тем фактом, что нам удалось сбежать из того сумасшедшего дома… Но делать это нелогично: мы слабая и неполная команда. А где остальные? ХанБёль, Шона, Аланы и Камы здесь нет! Мы были командой с четкой миссией, но без четкой стратегии. Если мы планируем уничтожить Бифиденс самостоятельно… Хотя нет, этого не случится. Нас просто убьют, а они продолжат процветать.       — Значит, ты оставишь все как есть, зная сколько жизней унесла эта проклятая система?       — Бёль была первой, кто покинул нашу команду. — Реми собирает фотографии, прежде чем посмотреть на них. — Когда она покинула нас, то это привело к нынешнему положению: мы недостаточно сильные, чтобы победить эту систему. Да нам удалось спастись только благодаря чьей-то милости!       — Вот почему мы должны возродить нашу команду! — настаивает Данби и закатывает рукава, чтобы показать ему татуировку с мечом и цветами на предплечье. — У тебя есть эта татуировка. У Аланы, Камы, Бёль и Шона тоже есть она, чтобы напоминать нам о нашем предназначении. Ким Ходон спас нам жизнь, а мы в свою очередь обещали ему отплатить.       — Нашими же жизнями! — не сдается Реми. — Конечно, он спас нас от гибели, но что он попросил взамен? Уничтожить Бифиденс и КТС, пожертвовав своими жизнями. Так чем же он отличается от любого другого члена правления? В конце концов, убьют не его, а нас. Мы станем козлами отпущения.       — Дядя Реми, ты не понимаешь! — кричит Данби, привлекая внимание, поэтому она убавляет громкость. — Это должно было быть планом: мы собрали начальную команду, но нам пришлось ждать, пока ATEEZ освободят из учебного центра. Мы же должны были работать вместе с ними!       — Данби, подумай о чем ты говоришь. Ким Ходон не заботился о собственном племяннике! Он с силой затолкал его в ATEEZ, понимая, что тот умрет, но не сказал об этом парнишке.       — Он знает! После слов Данби Реми, мягко говоря, выглядит ошеломленным.       — Что значит «знает»?       — Племянник Ким Ходона, Ким Хонджун, знал об этой миссии с самого начала. Он знает, почему их выбрал в качестве ATEEZ его собственный дядя и он знает, что некоторые из них могут даже не выжить.       — Он знает… И все же позволяет этому случиться. Даже не выступил против своего дяди?       — Дядя Реми! — умоляет Данби, — Миссия должна была начаться, как только ATEEZ выпустят в реальный мир, но была приостановлена, потому что ХанБёль решила уйти, чтобы начать новую жизнь, и наша команда распалась. Теперь никто из членов ATEEZ не знает, что их ждет, потому что Хонджун не смог рассказать им об этом, поскольку думал, что нашей команды больше не существовало… Боже, да они же каждый день живут во лжи! Но теперь, когда мы видим ее с ними… Все меняется, дядя Реми. Реми смотрит на фотографию Бёль, улыбаясь, когда видит, как она обнимает ребенка.       — Это… Ребенок Чон Юнхо?       — Как думаешь, правда хочет умереть вот так…       — Ким Данби! — перебивает её Реми. — Следи за своим языком!       — А что, если… — она опускает глаза, — Что если я скажу, что этого хотела Бёль?       — Не путай меня. Это никогда не было тем, чего хотела ХанБёль: именно поэтому она покинула нас самой первой. Она никогда не хотела жертвовать своей жизнью ради сомнительной миссии.       — Это было до того, как она снова встретила Чон Юнхо и ребенка.       — Нет. — Реми качает головой. — Не говори этого и не думай об этом. Данби достает свой телефон, прежде чем открыть сообщение и показать его мужчине. Он отказывается смотреть, потягивая холодную воду, но ее глаза буквально умоляют. Реми сдаётся, забирая телефон и читая строчки одну за другой.       — Ким Хонджун обратился ко мне после того, как случайно наткнулся на члена своей команды, Чхве Сана. Никто из остальных не знает обо мне, потому что я покинула объект еще до того, как они были завербованы. Кроме него. Это правда: их команда — Дискарио — получила всю информацию о потенциальных членах ATEEZ в то время, поэтому единственное, что им нужно было сделать — это дождаться их освобождения. Но Бёль отказалась, потому что одним из членов был Чон Юнхо. Вот тогда-то команда и начала распадаться, а миссия провалилась еще до ее начала.       — Чон Юнхо предал ее… — произносит Реми. — Именно в это она и верила? Данби торжественно кивает.       — Вот почему она не хотела продолжать миссию: зачем ей работать с кем-то, кто подкосил её доверие? Вот почему она покинула эту команду! Она снова берет телефон, прежде чем показать еще одно сообщение, на этот раз длинное, с частного номера. Сообщение было огромным, поэтому Реми приходится прокручивать его.       — Но она внезапно наткнулась на их команду. Это было действительно случайно, но встреча с ними открыла ложь, в которую она верила все это время.       — И она передумала?       — Именно так она и сделала. Теперь она планирует вернуться к тем самым людям, которые заставили ее страдать, даже если это означает, что она умрёт.       — Нет, нет, нет! — Реми качает головой с таким видом, словно готов швырнуть телефон об стену или разбить его кулаком.       — Дядя Реми! Бёль лишь хочет защитить ребенка и Чон Юнхо. Она хочет защитить остальных парней, потому что они не думают о том, что Бифиденс планирует с ними сделать. Один год, пять лет… А потом они вообще забудут, что у них есть контракты! Но когда придет десятый год… Никто и не посмеет ждать пощады.       — Данби, пожалуйста…       — Нет, только не говори, что это случится позже и что нам не о чем беспокоиться! Пока эта система существует, такие люди, как они, не могут жить так, как того заслуживают. Мы должны стать теми, кто отменит эту систему, и Бёль готова пожертвовать собой ради этого.       — В твоих словах нет никакого смысла.       — Я говорю совершенно разумно! Неужели ты не понимаешь, что пытается сделать ХанБёль? Ты забыл, как Бифиденс имеет дело с агентами, чьи контракты закончились? Они не смогут жить свободно, как им обещано, они убьют всех! Дядя Реми, ты помнишь, что заставляет людей подчиняться системе? Ими движет вера, что сделав это они однажды будут свободны… Но все это ложь! ХанБёль лишь пытается остановить этот цикл! Прежде чем Бифиденс доберутся до ATEEZ, она планирует первой уничтожить их.       — Всегда сначала думает о других, а о себе забывает… — в голосе Реми слышится смесь смирения и разочарования, когда он переворачивает мясо на горелке. — Ешь. Прошло уже много времени с тех пор, как мы встретились.       — Дядя Реми?       — Чем ты занималась в последнее время? Случайными заработками, да? Жизнь сейчас довольно тяжелая штука, особенно для такого старика, как я.       — Ты знаешь, почему я решила встретиться с тобой. — настойчиво произносит девушка. — Не отмахивайся от этого, как от пустяка. Он кладет щипцы и вздыхает, убирая собранные фотографии в конверт. Он кладет его на пустой стул рядом с собой, прежде чем постучать костяшками пальцев по столу. Он смотрит на нее с жалостью, думая о том, как изменилась их жизнь из-за Бифиденс и КТС.       — Какое у нас преимущество в этой миссии? Данби, послушай меня… Послушай своего старика. Нашей команды больше не существует, ты решила забыть об этом? Бёль ушла от нас, чтобы начать новую жизнь. Кама и Алан погибли в ДТП из-за пьяного водителя. Шон… Просто забудем его, ведь он начинает свою новую жизнь где-то на пляже в другой стране. А я уже слишком стар, чтобы заниматься этим. Данби, наша команда не в состоянии вернуться к первоначальной миссии, по которой нас собрали.       — Всегда есть ATEEZ Я… Я думаю, что Сонхва, Ёсан и…       — Ким Данби. — настойчиво повторяет мужчина. — Они даже понятия не имеют, почему их собрали в эту группу. Что заставляет тебя думать о том, что они добровольно пожертвуют собой, чтобы внезапно разрушить глубоко укоренившуюся систему? Нет, КТС имеет сложную сеть по всей стране, и мы не сможем получить к ней доступ, если не вернемся на остров, который когда-то был нашей тюрьмой. Единственный способ остановить их — уничтожить все данные, которые они хранят на том острове. Не говоря уже о том, что мы должны бороться с 5 членами Бифиденс сами. Ну, исключая Ким Ходона — 4. Данби ничего не отвечает, бездумно ковыряясь в салате.       — Если нам каким-то образом удастся уничтожить все данные, вывести всех стажеров, пока мы будем убивать членов Бифиденс одного за другим, а затем сбежать невредимыми — это будет чудо. У нас не будет возможности сделать это, если только некоторые из нас не захотят умереть там, ради блага других.       — Это именно то, о чем говорила ХанБёль: чтобы защитить всех — именно она станет этим человеком. Она попросила дать ей немного времени, чтобы она могла спокойно попрощаться с Юнхо и ребенком, прежде чем решит уйти. Она упомянула, что, по крайней мере, она может почувствовать хотя бы один раз, на что похоже… Быть нормальным.

***

Они собираются на берегу искусственного озера, наблюдая за ночным небом, украшенным взрывающимися фейерверками. Хваюн бегает по зеленому полю, преследуемая Уёном и Саном, радостно крича, когда дяди бросают ее на землю, заключая в объятия. Она вырывается, снова ускоряясь, и едва ли не попадает в ловушку Сана. Поле наполнено ее смехом и криками, а взрослые смотрят на нее с любящими улыбками. Глаза Бёль следуют за малышкой повсюду, а сердце наполнено умиротворенностью. Девочка без устали бегала вокруг, даже когда преследующие ее дяди изменились на Ёсана и Чонхо. Остальные сидят на двух пледах, принесенных из дома, окруженные едой, любезно предоставленной сестрами. Но ночь становится все гуще, еда заканчивается, и все просто наслаждаются видом, сидя на открытом поле. Это было запланировано как тайный праздничный пикник, чтобы они могли отметить успешно выполненную миссию. Их клиент был доволен, никто не следил за хаосом, и им удалось незаметно выскользнуть из отеля. Но… Кое-что всё еще осталось нерешенным. Например, напряжение между Бёль и Юнхо, которые притворяются, что поцелуя не было.       — Интересно, откуда у нее столько энергии… — комментирует Юнхо, откидывая голову назад и глядя в небо. — Даже Сан и Уён устали.       — Ты не хочешь об этом говорить? — спрашивает Бёль, упираясь подбородком в колени и обнимая ноги.       — О том, откуда она черпает энергию? Девушка хихикает, прежде чем снова вернуться в прежнее состояние.       — Нет, идиот, о том, что случилось… Вчера.       — А…Это… — парень повторяет ее позу, придвигаясь ближе, так что теперь они сидят бок о бок, почти без зазора. Когда Бёль вопросительно смотрит на него, он защищается.       — Не пойми меня неправильно! Я просто не хотел, чтобы остальные слышали, о чем мы будем говорить, потому что это неловко. Он украдкой бросает взгляд на остальных, которые либо слишком заняты едой, чтобы передвигаться, либо играют в карты. Когда он смотрит на свою дочь, то издает еще один смешок.       — Извини. Это все, что я могу сказать.       — Даже не объяснишь, почему ты это сделал?       — Сделал что?       — Да ладно тебе, хватит прикидываться дураком. — Бёль кладет щеку на колено и смотрит на Юнхо, но парень умело избегает ее взгляда. — Ты знаешь, про что я.       — Т-ты первая меня поцеловала… — запинаясь, произносит он, как ребенок, который пытается свалить вину на другого.       — Предполагалось, что это будет безобидный поцелуй! Но ты сделал больше.       — Ты говоришь так, будто у нас был целый сеанс. Это был всего лишь поцелуй.       — Да. Это был всего лишь поцелуй, как у любовной пары.       — Ты что, хотела бы быть моей парой? — спрашивает Юнхо, прежде чем его лицо меняется от осознания: — Это… Я…Я вообще другое хотел сказать! Почему я всегда говорю глупости, когда разговариваю с тобой?       — Я знаю, что это был всего лишь спектакль, успокойся. — усмехается Бёль. — Боже, ты так волнуешься, что это даже мило… СТОЙ, это не то, что я хотела сказать! Пожалуйста, выкинь это из головы… Они разражаются тихим смехом, прежде чем повернуться к ночному небу, смотря на звезды, которые выглядят как крошечные кляксы, разбросанные по холсту. Бёль крепче прижимает колени к груди, прежде чем пробормотать:       — Должно быть, маме Хваюн очень повезло, что у нее был ты. Ты любишь ее… Даже когда ее больше нет. Я не могу поверить, что говорю это на полном серьезе, но мне жаль, что я не та, кем ты хотел меня видеть. На днях пришли результаты анализа ДНК. Бёль получила сообщение, в котором было написано, что она не является матерью Хваюн как раз в тот момент, когда они решили начать пикник и когда она показала его остальным, все понимающе кивнули, бросив взгляд на девочку, которая невинно ела сахарную вату, перепрыгивая через каменные ступени парка.       — Значит, теперь, когда ты знаешь… То ее мать… — девушка замолкает. — Ничего, забудь.       — Да ладно, когда это тебе было со мной неловко? Ты же всегда общалась со мной так, будто я твой приятель или что-то в этом роде!       — Это было несправедливо…       — Что именно?       — Что ты… Что ты вот так поцеловал меня и притворился, будто ничего не произошло. Я имею в виду… Прости, конечно, ты все еще любишь ее, и поцелуй был всего лишь притворством, но все же…       — Это не так.       — Конечно, это не… что?       — Я все еще люблю ее… — задумчиво говорит Юнхо. — Прошло 6 лет с тех пор, как она умерла и я чувствовал, что предам ее, если когда-нибудь влюблюсь в кого-то другого. Я просто…смущен? Я не знаю, что это за чувство, но поцелуй не был притворством. Румянец на щеках Бёль не поддается контролю. Она не знает, что сказать, поэтому молчит, сжимая и разжимая кулаки. Она хочет сказать это, но чувствует, что что-то удерживает ее. Поэтому говорит полную противоположность своим мыслям.       — Наверное, тебе одиноко? Ты просто хочешь, чтобы кто-то заполнил пробел, оставленный матерью Хваюн…       — Значит… Несмотря на то, что ты что-то почувствовала во время поцелуя, ты отвергаешь меня?       — Еще бы! Это слишком… Неожиданно. Ты все еще видишь во мне мать Хваюн, а не ту, кем я являюсь на самом деле.       — Вполне справедливо. — парень откидывается назад. Он смотрит, как Хваюн падает на землю, но быстро встает, отряхиваясь.       — Ты говоришь так, словно привык к тому, что тебя отвергают.       — Нет, просто у меня другое мышление. Если люди не хотят тебя, то это уже не твоя обязанность заставлять их, так что я в порядке.       — Я не спрашивала, в порядке ли ты.       — Ну… Это было бы довольно мило с твоей стороны. Бёль хихикает, а когда мимо пролетает падающая звезда — закрывает глаза, желая всем этим ребятам чего-то хорошего. Но в глубине души понимая, что это желание либо никогда не сбудется, либо она этого уже не увидит.