Француженка

Она погружается под воду, и крики птиц, все дневные звуки, шум ветра, голоса на том берегу — всё стихает, остаётся лишь мерный невнятный гул, и то он больше ощущается, чем слышен. Глаза раскрывать страшно, но она решается и уже через несколько мгновений привыкает к зеленоватым оттенкам, неясным пятнам солнца, угрожающим теням, к медлительным глубинным корягам и меланхоличным лентам водорослей. Пора бы глотнуть ещё воздуха, и девушка, едва коснувшись пальцами ног мягкого неровного дна, отталкивается и, как в замедленной съёмке, движется вверх, к солнечному расплывающемуся кругу, но он как будто не приближается, и вот что странно: это и неважно. Страха нет, он остался на поверхности, и воздух уже тоже не нужен, вот только вода прохладная, и короткое платье, облепившее тело, совсем не даёт тепла; в нём девушка сама себе кажется обнажённой. Но вот она почти у поверхности, стремительно движется вверх, и вытянутые ладони упираются в ледяное и скользкое, твёрдое, и только в этот момент девушку парализует страх. Лёд! Она бьётся об него снизу плечами, руками, переворачиваясь в мутной воде, отталкивается ступнями, ударяясь больно, и снова погружается на глубину: воздуха всё меньше, и только гул в висках, в ушах нарастает, пропитывает её тело. Она неловко вдыхает, чувствуя, как острый ком в груди жжёт её изнутри, захлёбывается водой и, мокрая и несчастная, рывком садится на постели. Сумерки. За окном гудит дождь. Струи такие плотные, что даже грохота воды по подоконнику не слышно, и ощущение совсем как под водой. Лика вытирает мокрые виски ладонями, промокает влажной простынёй плечи и грудь, потом комкает её и бросает на пол. Сползает с постели, шлёпает на кухню и залпом выпивает остывший чай, оставшийся в чашке. Потом долго стоит под прохладным душем, приходя в себя. Дверь в ванную она на всякий случай не закрывает. Тщательно, до красной кожи, вытирается и возвращается в полутёмную комнату, садится голышом на краешек растёрзанной постели и смотрит в окно, хмурясь. Ей совершенно не хочется, чтобы этот сон тоже сбылся. Плечи и пятки болят, как будто она ударилась обо что-то твёрдое. Лика подходит к балконной двери, приоткрывает её — запах дождя сразу в тысячу раз сильнее; она глубоко вдыхает, ощущая, как капли дождя долетают до её ног, запускает пятерню в густые мокрые волосы и думает, что, конечно, дождя хотелось, но не настолько сильно. Весь город же затопит… Прикрыв грудь, как будто кто-то может её увидеть через густую пелену падающей воды, она вглядывается вверх. Бессмысленное занятие; вообще ничего не видно; тогда Лика раскрывает дверь и, полностью осознавая безумие поступка, выходит на балкон, осторожно наступая на скользкие плитки. Дождь — во всех направлениях сразу, и поначалу девушка судорожно пытается вдохнуть; струи ледяные, плотные, ощущаются всем телом разом, и неожиданно это вызывает совершенно непривычное восхищение — посреди пустого города под беспощадным дождём, совершенно обнажённая, прижавшая локти к груди; она зажмуривается, запрокидывает голову. Ветер налетает снова и снова, и девушка думает, что это как музыка — духовые, мерный гул ударных, звенящие струны линий электропередач, грозящих оборваться — вдалеке под порывом сорвался какой-то рекламный щит, и даже звук его падения — как удар по струнам бас-гитары. На мгновение дождь прекращается, и в эту паузу девушка остро ощущает свою беззащитность и наготу; она быстро поворачивается и толкает балконную дверь, захлопнувшуюся от порыва ветра. Та подаётся не сразу, и Лика леденеет, сразу вспомнив сон; но дверь всё же раскрывается, и девушка залетает внутрь, запахивается в огромное полотенце, и больше всего сейчас ей хочется, чтобы светопреставление закончилось. Она уже не видит в этом ливне ничего романтичного или захватывающего. Дождь, впрочем, скоро совсем стихает, и улица выглядит как квартира после праздника детей, которых оставили одних дома на пару часов. Порывы ветра и дождь справились со всем, что можно было сломать, уронить или оборвать. Становятся слышны заунывные звуки сигнализации на машинах. Но город оживает и наполняется привычным шумом, хоть и не сразу. Звенят трамваи, слышны голоса, едут уже куда-то машины, видны витрины и кофейные будки. День угасает быстрее, чем обычно, и это почему-то расстраивает. Девушка медленно одевается, когда в дверь звонят; она торопливо натягивает джинсы, оправляет футболку и босиком бежит в прихожую. — Не твоих рук дело? — в шутку, как обычно, спрашивает Элен, включая весь свет и заполняя пакетами и рюкзаками тесный коридор. Она отряхивается, как пудель; от дождя её волосы всегда кудрявые.— Зонтику досталось больше, чем мне, спасай его. Лика улыбается — с приходом подруги всё становится хорошо. Правда, в квартире все вещи сразу оказываются сдвинутыми с мест и опрокинутыми, да и капли от зонтика теперь всюду. — Там даже трамвайные пути затопило. Я была как странник на распутье, мой навигатор промок в семислойном кармане, и меня можно выжимать, как полотенце. — Мне уже приступать? Лика бежит на кухню и ставит вариться кофе, а Элен распаковывает пирожки и шоколад и умещается с ногами на стуле. Она кивает на мокрые следы у балкона: — Ты сегодня загорала? Лика смущается. К счастью, в этот момент кофе начинает выкипать, и можно переключиться на его спасение. И уже разлив кофе по чашечкам, Лика не удерживается и рассказывает подруге про своё приключение под дождём. Элен обиженно смотрит на неё: — Я со своей камерой опоздала всего на полчаса.— Она театрально всхлипывает.— Жизнь потеряла смысл… Если только…— Девушка выразительно смотрит на подругу. — Знаешь…— подумав немного, говорит Лика.— Мне кажется, я смогу устроить это для тебя снова. — И дождь? В точности такой же? Лика, всего мгновение посомневавшись, кивает. И рассказывает подруге обо всех этих совпадениях. Как получилось прогнать погоду летом; как она весь конец июля и август просила, даже в мыслях смущаясь, чтобы было солнечно, потому что ей ужасно нравились будоражащие ощущения в обнажённом теле, пока Элен её фотографировала. Рассказала про электричку, про встречу с Русланом — за окном на самом деле была погода под стать настроению. Сегодняшний случай, конечно, тоже в копилку. Элен, озадаченно уставившись на Лику, спрашивает после долгой паузы: — И ты до сих пор думаешь, что это совпадения? Где наш блокнот?