-🌘-
Когда Кит остановил свой велосипед у начала пешеходной тропы, у него на самом деле не было особого плана. Он быстро заскочил кое за чем в магазин, но в остальном его цель была гораздо более неопределённой, чем в предыдущие несколько раз, когда он отправлялся в гущу леса в поисках монстра. Он натянул шарф на нос, чтобы спрятаться от холода, и двинулся в случайном направлении, освещая путь через лес электрическим фонарем. Он брëл на запад около часа, прежде чем холод забрался под одежду, покалывая пальцы рук и ног. Кит нашёл пенëк, на который можно было сесть, и вытащил термос из рюкзака, грея руки о металл. Повинуясь неожиданному порыву, он крикнул: — Эй, если ты здесь и слышишь меня… Я принёс кое-что вкусное! В деревьях над ним послышался шорох. Жëлудь упал к его ногам, и Кит затаил дыхание, ожидая, что будет дальше. А потом между ветками прыгнула белка, заставив его разочарованно вздохнуть. Он угрюмо прижался щекой к термосу и пробормотал: — Показалось. Его пальцы согрелись, а напиток уже наполовину закончился, когда ботинок скользнул по опавшим листьям, заставив его расплескать остатки кофе. Кит смотрел, как он остановился, как его пожелтевшие шнурки шлëпнули по жухлой листве. Он посмотрел в ту сторону, откуда он появился, но в тени деревьев ничего не было видно. — Спасибо, — сказал он, не отрывая глаз от крон, копаясь в кармане куртки и вытаскивая пластиковый пакет. Он поднял его и встряхнул, чтобы внутри зашуршали леденцы. — Твоя очередь. Я не знал, что тебе нравится, поэтому просто набрал кучу разных конфет. Это всё твоё. Человек-мотылëк вышел, вырисовываясь между стволами, гораздо более нерешительным и застенчивым, чем должно быть существо ростом более семи футов. Если бы у Кита не вошло в привычку анализировать тени леса, он, возможно, пропустил бы, как появился Человек-мотылëк, отбрасывая одну тень за другой, как негатив на чёрном листе. Снова встряхнув пакет, отчего конфеты застучали, он попытался подманить существо поближе. — Я не буду кусаться, — и добавил, посмеиваясь про себя. — Если не захочешь. Усики Человека-мотылька дëрнулись, и он молниеносно упал на четвереньки, бросаясь к Киту. Кит удивлëнно вскрикнул. Книга была права; Человек-мотылëк оказался посередине между чем-то действительно милым и совершенно ужасающим. Он зажмурился, готовясь к удару. Но его не последовало. Медленно, очень медленно Кит открыл один глаз. Человек-мотылëк остановился в нескольких футах от него, на расстоянии вытянутой руки, и по-совиному моргал, глядя на него. Кит с улыбкой протянул пакет. — Вот. Это всё твоё. Кстати, спасибо за ботинок. Это классный подарок. Человек-мотылëк чирикнул с любопытным мурлыканьем, обнюхивая Кита. Он ухмыльнулся устрашающе широко для своего худощавого лица. В мгновение ока он схватил пакет, отскочил немного назад, и чирикнул, щëлкая конфетами внутри. Да, он звучал почти как нечто среднее между счастливым котом и только что открытой банкой газировки. Однако, о чём бы он ни говорил, это было предназначено не для Кита; казалось, он больше говорил сам с собой. Кит подпëр рукой подбородок и наблюдал с ошеломлëнной улыбкой. — Ага? Хорошие штучки? Что тебе больше нравится? Снова щелчок, но на этот раз у Кита создалось впечатление, что к нему действительно обращаются. Слишком много пальцев вцепилось в пакет, мешая друг другу открыть его. Пакет разорвался, напугав их обоих. Все конфеты разлетелись, и Человек-мотылëк поспешил сгрести их в кучу. Крылья затрепетали в нервной вибрации, а антенны прижались к голове… Кит встал на колени, тихо хихикая, помогая собрать разбросанные батончики, леденцы и конфеты в индивидуальной упаковке. Он был осторожен, держа дистанцию между ними, он действительно, действительно старался. Поэтому, когда его пальцы случайно коснулись пальцев Человека-мотылька, он шарахнулся, как от огня. — Прости, разрешишь мне помочь? Хочешь, я открою? Человек-мотылëк улыбнулся этой слишком широкой улыбкой, и на этот раз его щебетание прозвучало подозрительно близко к «да». На самом деле это было не так — Кит, очевидно, додумывал — но это наводило на приятную мысль: он не только понимает странный шипучий язык, но и Человеку-мотыльку может понадобиться его помощь. — Ладно, — Кит взглянул на конфеты и схватил розовый квадратик. — Это Starburst. Они довольно твëрдые, пока ты их не жуëшь… На самом деле я даже не знаю, есть ли у тебя жевательные зубы. Последнюю фразу он пробормотал себе под нос. Развернув фантик, он протянул руку, чтобы Человек-мотылëк мог взяться за другой конец. — Я думаю, это клубника, но, честно говоря, они все на вкус одинаковые. Из-за того, что существо не смогло открыть пакет и из-за того, что у него было слишком много пальцев, оно было довольно осторожно, хватая леденец из руки Кита. Человек-мотылëк на мгновение замер, рассматривая квадратик, поднеся его поближе к лицу. Как только он убедился, что это не отрава или что-то в этом роде, он щëлкнул, как решил Кит, в знак благодарности. Длинный язык высунулся и обвился вокруг Starburst, втягивая еë в рот. Он булькал и мурлыкал над конфетой, его многомерные глаза смотрели вдаль. Кит почувствовал, что улыбается. — Ага? Тебе нравится? Ты выглядишь довольным. Человек-мотылëк кивнул. Он прикрыл глаза и кивнул Киту, полностью осмысленно отвечая на его вопрос. Не прерывая зрительного контакта, Человек-мотылëк протянул ему конфету. Киту пришлось отвести взгляд, чтобы увидеть, что ему предлагают из его собственных запасов. — Хех, — улыбка Кита стала шире, когда он взял еë. — Это «Весёлый владелец ранчо». Они мои любимые. Спасибо. Человек-мотылëк зашипел и выхватил её обратно. Мягкий пушок на его руках — это всё, что Кит почувствовал, прежде чем понял, что его конфету украли. Ему потребовалось ещё больше времени, чтобы осознать, что Человек-мотылëк продолжает какую-то тираду. — Воу, воу, — Кит успокаивающе поднял руки. — Мне жаль! Ты можешь забрать её! Что-то очень неправильное вырвалось из горла Человека-мотылька. Он наклонился и принялся ковырять конфету, словно что-то искал в ней. — Мне жаль! — повторил Кит, подняв фонарь, чтобы помочь в поисках… чего бы то ни было. Оглядываясь назад, возможно, это была глупая реакция, учитывая, что у Человека-мотылька, вероятно, было ночное зрение или что-то в этом роде. И всё же, может быть, это поможет показать, насколько он раскаивается. Человек-мотылëк вздохнул и, нахмурившись, откинулся назад. Холодный ветер пробежал по спине Кита, и он поплотнее натянул куртку. Прежде чем он успел обдумать свои слова, Кит выпалил: — Ты раньше любил конфеты? Я имею в виду, когда ты был человеком. Человек-мотылëк замер, и лес затих. Красные глаза медленно, не мигая, обратились к Киту. — Я? — спросил искажённый и заржавевший голос, будто пропущенный через фильтр. Кит попытался сохранить невозмутимое выражение лица, но внутри у него все гудело. — Да. Когда-то ты был человеком, как и я, верно? Тебе тогда нравились конфеты? Человек-мотылëк поджал губы, но кивнул. Один длинный палец указал на Кита, а затем он снова кивнул. — Да, как я. Верно, — Кит улыбнулся, надеясь, что это сдвиг с мëртвой точки. — Как тебя звали? Его рот снова открылся для бульканья и шипения. На секунду Киту показалось, что он зол на него за этот вопрос. Было трудно интерпретировать эмоции через антенны, щелчки и горящие красные глаза, но сжатые кулаки Человека-мотылька и движение его крыльев по плечам привели его к внезапному осознанию. Человек-мотылëк был разочарован. Кит поморщился. Ладно, это было справедливо. Существо едва могло говорить, и Кит попросил имя. Так быстро, как только мог, стараясь не спугнуть Человека-мотылька, Кит стал искать в листьях палку. Ага! Торжествующе подняв еë, Кит усмехнулся. — Вот, ты можешь написать. В спешке он сжал её всем кулаком вместо того, чтобы взять пальцами. Кит даже не осознавал этого, пока многопалая рука не накрыла его собственную. Он посмотрел в эти глаза, сверкающие, как драгоценные камни, такие человеческие по форме и выразительности. Может быть, из-за ракурса или холодного горного воздуха, но… волна сильного головокружения накрыла его, и он готов был поклясться, что где-то видел эти глаза раньше. — А ты, эммм, — Кит прокашлялся. — Тебе нужна моя помощь? Человек-мотылëк нерешительно кивнул. Вместе они прикоснулись палкой к земле, и в свете фонаря Кита Человек-мотылëк начал писать. Кит изо всех сил старался держать палку ровно. Длинные, полуночно-тëмные пальцы то и дело беспорядочно разжимались, как будто он забыл, как держать карандаш, и пытался вспомнить. Его хватка менялась снова и снова на кулаке Кита, пока они тянули дрожащую Л. Кит улыбнулся этому, а затем поднял глаза на Человека-мотылька. — «Л»? Боже, что начинается с «Л»? Ларри? Ларри-мотылëк? Человек-мотылëк зашипел, щелкая языком и тряся усиками. Хихикая, Кит снова кивнул на палку. — Я так и не думал, но попробовать стоило. Давай продолжим? Они добрались до Л-Э-Н-С, прежде чем Кит понял. — Лэнс? — предположил он, на этот раз более неуверенно. Лэнс-мотылëк кивнул, снова и снова вонзая палку в землю. Лэнс. Это вызвало внутри Кита что-то странное и искрящееся, фантомное чувство, которое щекотало затылок, призрак чего-то, что он должен помнить. Это имя было похоже на дым, витающий в воздухе, даже когда от огня нет и следа. Мягкие, как пëрышки пальцы Мотылька-Лэнса сжали его кулак. В резком контрасте света фонаря Кит почти наяву увидел лицо, наложенное поверх похожих на жуков черт. Вспышка синего, заразительный смех и спутанные каштановые кудри, в которые он мог бы запустить пальцы. От этого внутренности скрутило так, что даже думать об этом было невыносимо. Улыбка Кита смягчилась, и нервно, но до странности уверенно, он протянул руку, чтобы коснуться бархатной щеки Ланса. — Здравствуй, Лэнс. Приятно познакомиться. Официально, я имею в виду. Лэнс поморщился. Звук пузырился, как кипяток в чайнике, и булькал у него в горле. Его рот открывался и закрывался, издавая приглушённые звуки, словно старый, неиспользованный, забитый пылесос. — Тебе не нужно ничего говорить, — быстро добавить Кит. — Если ты вообще сможешь. Мы можем просто написать, или ты можешь кивнуть. Лэнс уставился на него. Затем, глубоко вздохнув, он попробовал ещё раз. — Ки-Ки-тххххх. Это была самая странная, самая скелетная версия его имени, которую он когда-либо слышал, но она заставила Кита просиять. — Ага! Да, точно. Я Кит. Ты вспомнил. Лэнс долго и пристально смотрел на него. Кит мог поклясться, что заметил в его глазах почти печальный огонëк. Красные глаза Лэнса обрамляли длинные ресницы, и они казались такими же мягкими, как его мех, когда они опустились. — Ки-Кит-тхххххха, — прошипел Лэнс, прежде чем захлопнуть рот. — Лэнс, — ответил Кит, немного отстранëнно и ошеломлëнно. Он всё ещё искал разводы красного в этих сложных глазах. — Держу пари, у тебя были очень красивые глаза, когда ты был человеком, — пробормотал он. Лэнс издал несколько гортанных щелчков и отстранился. Он отползал назад, пока не оказался вне досягаемости. — Н-нет, — выдохнул он. Кит нахмурился, его бок внезапно похолодел без этого ощутимого присутствия рядом с ним. — Не уходи. Пожалуйста? Мы можем поговорить о другом. Здесь, — он присел, чтобы схватить случайно попавшуюся конфету — какую-то кислую карамельку. — Почему бы тебе не рассказать мне немного побольше о том, почему ты любишь конфеты? Полосы красного света следовали за взглядом Лэнса, когда его глаза метались с руки Кита на его лицо. Затем Лэнс вздохнул, и это было его самое человеческое действие, которое Кит видел. Всë его тело вздохнуло вместе с ним, плечи поникли, а крылья опустились. — См-См-Смит, — прошептал он, словно ночной ветерок сквозь листву. Кит нахмурился, пытаясь понять, о чëм речь. — Сми… а! Смайт? Как та старая кондитерская, которая раньше была в центре города? Лэнс кивнул ему, слегка повернувшись. Кит снова привлëк его внимание. — Я помню это место. Она закрылась, когда я был ребëнком. Мой брат любил их ириски с солëной начинкой. Лэнс покачал головой, затем кивнул и сжал палку, которую утащил у Кита. Она согнулась в его огромной руке, угрожая сломаться. — В-вм-есс-тее, — Лэнс поскрëб палкой в земле, затем указал на это. Кит наклонился, чтобы посмотреть, что он нарисовал. Это была неровная фигурка из палочек за линией с другой такой же фигуркой перед линией. Лэнс постучал палкой по тому, кто находился за линией. — Вме-мес-тте, — повторил он. — Оу, эммм, — Кит вглядывался в рисунок, стараясь понять, что пытался сообщить Лэнс. — Ты ходил туда вместе? С кем-то? — Лэн-ссс, — прошипел он и снова постучал по тому, кто стоял за линией. — О! Это ты! — Кит склонил голову набок, чтобы рассмотреть палочку-Лэнса. — Значит, ты часто там бывал… Ты там работал? Лэнс кивнул, обнажая слишком много зубов. Его усики дëрнулись взад и вперёд вместе с головой, один или два раза касаясь щеки Кита. Это заставило его мягко рассмеяться. — Это здорово, — сказал Кит за неимением лучшего подтверждения, но Лэнс выглядел таким довольным, будто он прошёл какое-то испытание. — А кто тогда этот другой человек? Твой босс? Лэнс медленно покачал головой. Он провëл палкой по второй фигуре, оставив жирную линию на теле. Холодная сырость окутала их, и Кит вздрогнул. На мгновение ему показалось, что эта линия прошила его насквозь, медленная струйка ледяной воды прошла прямо через его сердце. Лэнс глубоко вздохнул и выдохнул, шелестя листьями вокруг рисунка. Когда он снова заговорил, его голос шипел и потрескивал, как радиопомехи: — Берегись: стена, которую ты построил, не сможет продержаться долго, потому что, если человек с серебряной конечностью трижды постучит в чёрную дверь, твой мир рухнет, как когда-то. Огонь из твоего прошлого. К тому времени, как он закончил, в его голосе больше не было ничего звериного. Это было по-человечески, мило и так знакомо, что у Кита заныло в груди. Но эти слова были такими ломкими, будто Лэнс делал всё возможное, чтобы сдержать их, и потерпел неудачу. Они вырвались на свободу, извиваясь с его губ, пауками ползая по коже Кита. Он отшатнулся и уставился на Лэнса, пульс бешено бил его по щекам. –…Что? Лэнс постучал палкой по перечëркнутой фигуре. — Берегись: стена, которую ты построил, не сможет продержаться долго, потому что, если человек с серебряной конечностью трижды постучит в чёрную дверь, твой мир рухнет, как когда-то. Огонь из твоего прошлого. Вот оно: именно то, о чём предупреждала книга. Быть рядом с предвестником означало пригласить через парадную дверь какое-то трагическое пророчество. Дыхание Кита стало слабым и прерывистым. Человек с серебряной конечностью. Это мог быть только один человек. — Это… — Кит сглотнул и посмотрел на Лэнса, умоляя его глазами. — Это… то, как мой брат умирает? Как я умру? Ты это хочешь мне сказать, Лэнс? — Всегда огонь. Кит горит слишком ярко, — Лэнс отвернулся, роняя палку. Кит не мог пошевелиться, не мог вздохнуть. Он не мог сделать ничего, кроме как наблюдать, как печальные глаза Лэнса закрылись, и он взлетел в тëмно-синее небо.-🌗-
Кит взглянул на свой телефон, а затем на переоборудованное здание. Прищурившись, он мог видеть сквозь бежевую штукатурку и коричневую крышу, которые пытались скрыть неровности архитектуры. Оно было построено как миниатюрный замок, хотя юридическая фирма хорошо его замаскировала. Кит небрежно подошëл к окну и, стараясь выглядеть непринуждённо, всмотрелся в покрашеное стекло. За золотым курсивом, который гласил «Гундерсон и Гандерсон», была унылая контора. Стойка регистрации была главной особенностью комнаты. На ней стоял забытый компьютер, на котором крутилась заставка. Со вкусом и безобидно украшенные стены нависали над чёрными кожаными креслами. На стеклянном журнальном столике перед ними лежали скучные финансовые журналы. Кит почти чувствовал оттуда общую корпоративную атмосферу. Что ж, он итак достаточно откладывал это. После пророчества Мотылька-Лэнса Кит вернулся домой и смотрел на стену своей спальни, пока не забрезжил рассвет. Он наблюдал, как розовые лучи света поднимались по его плакату «Я хочу верить», вспоминая, как огонь лизал края плаката с динозаврами, который висел у него на стене в детстве. Он не двигался, пока не услышал знакомые шаги Широ, поднимающегося по лестнице, и поспешил открыть дверь, прежде чем Широ постучал бы — трижды или вообще хоть как-то. Его брат бросил один взгляд на его тёмные круги и тревожные глаза и вздохнул, сообщая Киту, что он возьмëт выходной, и они смогут просто потусоваться, но Кит настаивал, что он просто допоздна смотрел марафон фильмов о монстрах. В конце концов, неохотно, Широ купился на оправдание и отвёз Кита «на работу», после чего Кит проследил, как он уезжает, прежде чем вернуться назад, чтобы сесть на автобус в центре города. Вот так он оказался перед зданием, которое когда-то было кондитерской Смайта, преследуя последние туманные следы этого квеста, цель которого стала намного более личной. Хорошо. Пришло время взять себя в руки и посмотреть, как много из всего этого он сможет понять. Когда он вошëл, дверь зазвенела — электронное дин-дон, совсем не похожее на весёлый маленький колокольчик, который он помнил в детстве. Половина удовольствия от похода к Смайту заключалась в звуках, сопровождающих запахах. Пианино, заводные игрушки и даже старые фонографы создавали в магазине очаровательную живую атмосферу. Теперь всё было стерильным, мрачным и заставленным мебелью из тёмного дерева. — Чем могу помочь, молодой человек? Кит вскинул голову и встретился взглядом со скучающим секретарем, который возвращался к своему столу с большой чашкой кофе. По его лицу было совершенно ясно, что он и не расчитывал, что у Кита была веская причина искать — или, если уж на то пошло, оплачивать — юридическую помощь. Кит откашлялся. — Ага, эээ. Привет. Это может показаться немного неуместным, но… Секретарь приподнял бровь. — …это раньше была кондитерская? — он не знал, почему это прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение, но мужчина кивнул и отпил кофе. — Лет десять назад, да. Вы заинтересованы в найме юриста? — Нет. Извините, — Кит снял шапку с головы и провёл рукой по волосам, как будто это сделало бы его внешний вид более презентабельным. — Мне просто интересно, остались ли какие-нибудь записи или документы от предыдущего владельца? Фотографии? Что-нибудь? Это, наконец, вызвало у мужчины реакцию. Секретарь усмехнулся и указал кружкой куда-то вправо. — Полно. Мы всë никак не могли от этого избавиться. Если вам интересно, возьмите с собой. — Всё в порядке, я просто хочу посмотреть, — сердце Кита подпрыгнуло. Это могло сработать; он мог бы найти ключ к разгадке. Он слегка поклонился, обойдя стол, а затем заколебался. — Я могу просто… — Можете идти. Босс, наверное, пожмëт вам руку и сделает вас партнёром, если вы всё это заберëте. — Круто, — поспешно сказал Кит. — И спасибо, — когда секретарь бормотал что-то вроде «в любом случае это произойдёт раньше, чем им стану я». Кит проскользнул мимо прозрачного ограждения, отделявшего клиентов от сотрудников, и распахнул дверь. Всё, что ни крикнул бы ему секретарь, было приглушено, и на него обрушился лежалый запах забытой истории. Лестница в подвал определëнно выдавала возраст здания больше, чем офис. Это были старые, уродливые каменные ступени, вырубленные в грязи ещё в те времена, когда город был построен году в семнадцатом или около того. Пахло не столько грязью, сколько кожей и старыми бумагами. Это было странное сочетание, особенно если учесть, что на единственной голой лампочке, которую он нашёл висящей в центре, вообще не было никакой кожи. Однако ящиков было предостаточно. Кит вытащил один из них сверху, стараясь вдыхать поменьше пыли и плесени. Коробка была пожелтевшей, без этикетки, и оказалось, что в ней хранились не более чем финансовые отчёты по общему содержанию и продаже земли. Ничего полезного, другими словами. После нескольких коробок, полных сгнившей бумаги и старых дисплеев, покрытых слоями пыли, Кит был вынужден повязать бандану вокруг носа, чтобы использовать обе руки. Перебирать одной рукой, прикрываясь рубашкой, было неудобно — слишком много. Он просмотрел почти восемь коробок с обычным юридическим мусором, прежде чем с разочарованным стоном откинулся на спинку древнего кресла на колесиках. Оно отъехало на несколько дюймов, мягко ударившись о старую полку. Должно быть, этого было достаточно, чтобы толкнуть металл, потому что, прежде чем Кит успел среагировать, его засыпало старыми манильскими конвертами. Они отскакивали от его головы на пол с шелестящим звуком, как птичьи крылья, заставляя его кашлять даже через бандану. Когда пыль осела, что-то привлекло его внимание. В колеблющемся взад-вперëд свете между листами инвентарного перечня выглядывал заголовок с фотографией. Наклонившись вперед, он выудил из кучи газетную вырезку. Кит ахнул, задыхаясь от сырого воздуха. На фото Smythe's выглядела так, как еë запомнил Кит — весёлая и манящая даже с черно-белого изображения. Сам мистер Смайт выглядел намного моложе, чем тот старик с блестящими глазами, которого едва помнил Кит. На его пиджаке был пëстрый узор, и он теребил кончик своих нелепых усов. Однако внимание Кита привлекло не это. Эта честь досталась молодому человеку, на плечо которого мистер Смайт положил руку. Это был Лэнс. Это должен был быть он. Даже без усиков, крыльев или больших красных глаз Кит узнал бы его где угодно. Он был подростком, где-то в конце средней школы, одетый в простую белую рубашку с закатанными рукавами и убирающий волосы с глаз с солнечной, уверенной улыбкой. И действительно, заголовок вырезки гласил: «Ресторан Смайта Открывается После Ремонта К Лету» И ниже: «Это действительно нечто!» — говорит Лэнс, самый молодой сотрудник Смайта. — «Мы вложили сюда много работы, и я думаю, что это будет большой успех!». Была еще одна фотография, снимок интерьера, демонстрирующий всю новую мебель и декор. Лэнс стоял за прилавком, болтал и улыбался, вытаскивая банку с лимонными шариками. Его глаза расширились. В голове Кита грубый рисунок Лэнса-мотылька наложился на фотографию. Линия, которую он нарисовал, была прилавком, а фигурка — Лэнсом, стоящим за ним. Другой фигуркой был парень, сидящий напротив него, смеющийся над тем, что сказал Лэнс, его растрëпанные волосы падали на его… Кит замер. Его пальцы дрогнули, когда он провёл ими по выцветшей газетной бумаге, касаясь лица, которое он очень, очень хорошо знал. Его собственного. Это был он. Другой фигуркой на рисунке Лэнса, парнем за столом… Был Кит.-🌗-