-🌗-
Кит даже не стал утруждать себя какими-то деталями; просто воткнул подножку своего байка в грязь и рванул в лес. Дрожь его фонаря высвечивала жуткие фигуры деревьев, и без какого-либо ветерка единственным звуком был скрип его ботинок по сухим листьям, когда он бежал. Раз или два шальная ветка цепляла его за куртку, и где-то по дороге он потерял шапку. Он продолжал бежать – бежал до тех пор, пока сердце не забилось у него в горле, а ноги не онемели. Когда воздух задрожал от тяжкой неподвижности, он остановился. – Ты знал! – крикнул он в замершей тишине. Он не был уверен, сердится ли он, или обвиняет, или просто переживает шок от всего этого, но его голос прерывался, когда он кричал. – Ты знал, Лэнс! Спускайся сюда и поговори со мной прямо сейчас, черт возьми! Даже когда он кричал, он на самом деле не ждал, что Лэнс появится. На его поиски всегда уходили часы. Поэтому, когда Лэнс послушно вышел из-за гущи деревьев слева от него, Киту пришлось сдержаться, чтобы не отпрыгнуть. Глаза Лэнса тускло и мягко светились под полной луной. Он чирикнул горлом, нерешительно и низко. Немного испуганно. – Лэнс, – повторил Кит, потому что не знал, что, чёрт возьми, сказать. – Почему ты не сказал мне, что мы знали друг друга ещё до моего рождения? Шесть десятилетий назад, ещё до того, как ты превратился в монстра-мотылька, если угодно! Какого хрена в самом-то деле. Вместо этого он вытащил из-под куртки старую газету и поднëс её под луч фонаря. – Скажи мне, на что я смотрю, – потребовал он у существа, которое едва могло говорить. – Скажи мне, что это ты. И скажи мне, что это не я. Лэнс снова чирикнул, отступая обратно в тень. Красные полосы света последовали за его глазами, когда он отрицательно покачал головой. – Нет, ты не можешь так поступить! – запротестовал Кит, гнев, отчаяние и, прежде всего, страх заставили его голос дрогнуть. – У тебя есть ответы, которые мне нужно услышать, и я не уйду, пока ты мне их не дашь. Это... это... Он снова потряс газетой, чтобы подчеркнуть свои слова. – Это я, не так ли? Сижу за прилавком напротив тебя в тысяча девятьсот шестьдесят, мать его, втором! Лэнс посмотрел на свой кулак, а затем снова на Кита. Со вздохом, так похожим на человеческий, он шагнул вперёд, плотно прижав крылья к телу. Кит отступил на шаг. Его не в чем винить; Лэнс был полу-монстром семи футов ростом, шагаюшим к нему с неизвестной целью. Любой в его ситуации дрогнет. Наверное. Он упëрся пяткой в мягкий суглинок и удержался на месте. Лэнс протянул кулак. – Что это такое? – возразил Кит. – Мне не нужен ещё один желудь, Лэнс. Я хочу получить ответ. Лэнс сжал кулак сильнее. Нахмурив брови и сомневаясь, Кит встал на колени, чтобы зажать между ними фонарь, затем протянул руку и раскрыл ладонь. Медленно, палец за пальцем, Лэнс отпустил предмет. Когда гигантская рука отдëрнулась, Кит остался с потрëпанной конфетой, которая выглядела так, будто пролежала на дереве лет шестьдесят. – «Атомный огненный шар», – сказал он больше себе и окружающему лесу. Его глаза расфокусировались, а голова закружилась. Давление в висках усилилось, и он сжал в руке леденец. – Это... У меня никогда не было такого. Я думаю, они мои... – Любимые, – закончил за него Лэнс мягким, как листья, голосом. – Я знаю. – Лэнс, – Кит с болью посмотрел на него. – Я не понимаю. Что, чёрт возьми, происходит? Лэнс нервно щëлкнул, покачивая своим огромным телом из стороны в сторону, как раскачивающееся дерево. Наконец он успокоился и провел бархатным пальцем по щеке Кита. – Ты. Кит-друг. – Это просто ... невозможно, – Кит рассеянно наклонился за прикосновением, мягкость которого заставила его вздрогнуть. Прежде чем Лэнс смог разорвать контакт, Кит прижал огромную руку к своему лицу и уткнулся в нее носом, чтобы успокоиться, пока голова у него шла кругом. Почти сразу же Лэнс придвинулся к лицу Кита. Его глаза стали менее красными, или Киту показалось? – Я потерял тебя, – прошипел Лэнс. Киту никогда и в голову не могло прийти, что Человек-мотылëк когда-нибудь заплачет. И теперь, услышав голос Лэнса, Кит задумался, возможно ли это вообще. Казалось, он вот-вот треснет прямо перед тем, как упадут слёзы, но сложные глаза Лэнса только потускнели, стали почти фиолетовыми в их красном свечении. Кит ещё не был готов признать эту часть. Вопрос о том, что значит «потерял», откроет новые реальности, осознать которые он не был способен, пока его голова так кружилась. Вместо этого он посмотрел на Лэнса из-под бархатной руки и с мольбой в глазах. – Скажи мне честно, – взмолился он. – Кем мы были друг для друга? – Больше, – ответил Лэнс, а затем поправился. – Больше всего. Самый мой. Если бы Кит действительно подумал об этом, он мог бы почувствовать тусклые оттенки воспоминаний, которые, возможно, были его собственными, дразнящими в глубине его подсознания. Солнечные дни, звон колокольчика на витрине магазина и скрип старого граммофона, когда они танцевали вместе в комнате, пахнущей сахаром. Голое старое дерево и выражение лица Лэнса, когда он наклонился, чтобы поцеловать Кита в щёку, теплые губы и сигареты. То, как он растаял, когда Кит подался вперëд, чтобы поцеловать его в ответ. Все они были серыми призраками, которые он едва мог видеть, мерцающими в фокусе и на периферии таким образом, что он задавался вопросом, были ли они реальными или выдуманной историей его собственного воображения. Сколько из целлулоидных воспоминаний было чем-то, что Лэнс тоже вспомнил, и сколько было механизмом преодоления, который его мозг изо всех сил пытался собрать воедино, чтобы он не сошёл с ума прямо здесь и сейчас? Он моргнул, чтобы прогнать жжение в глазах, и встал на цыпочки, чтобы тоже положить ладонь на щёку Лэнса. – Я... я тоже думаю, что ты был мне самым большим. Долгое время они смотрели друг на друга под луной и в резком свете его фонаря. Лэнс наклонился ближе, и Кит почувствовал, как его тело отреагировало, как будто это было привычкой. Лэнс был давно забытой привычкой, которую он до сих пор не помнил. Но прежде чем Кит смог ухватиться за эту ниточку и найти конец, где должны были быть ответы, Лэнс отстранился. – Не то же самое. Не мой, – Лэнс убрал руку от лица Кита, оставив его мëрзнуть в ночном воздухе. – Почему? – спросил Кит. После потери прикосновения он почувствовал, как гнев и страх снова нарастают, чтобы заполнить пустоту. – Почему нет? Что случилось? Как это я был там, а теперь я здесь, и как ты из продавца конфет превратился в монстра-мотылька? Лэнс заскулил, как раненый зверь. – Если бы мой, ты бы меня знал. Кит шагнул к нему. Под его сапогом хрустнула ветка. – Я не сбежал, – тихо сказал он. – Из леса вышло чудовище, и я не убежал, – Киту стало немного не по себе, когда Лэнс поморщился, но он продолжил. – Я вернулся. Снова и снова. Я не мог остаться в стороне. Я думаю, что, возможно, именно поэтому, – он поднял мятую статью. Лэнс заколебался, широко расправив крылья, и Кит испугался, что он снова собирается бежать. Что ж, он не собирался ему этого позволять. Ни сейчас, ни когда-либо ещë. Он протянул руку, готовый что- то сделать. Удержать Лэнса на месте, или закричать, или обнять его, Кит не был уверен. Он не мог этого выяснить. Крылья задрожали, мерцая, как звёздная пыль. На самом деле, это действительно выглядело так, будто падала пыль – маленькие блестящие искорки, плывущие к лесной подстилке. Лэнс шумно взмахнул крыльями, и эта пыль полетела в лицо Кита.-🌗-
Звонок в дверь Смайта не заставил его улыбнуться, как обычно. Кит нервничал. Он теребил ремень своего комбинезона, пытаясь смотреть куда угодно, только не на столешницу, за которой, как он знал, должен был стоять Лэнс. Чëткий, ясный, знакомый и в то же время незнакомый голос окликнул его: — Привет, Кит. Что я могу подарить тебе сегодня? Кит посмотрел вверх, а затем снова вниз, скользнув на один из пластиковых барных стульев у стойки. — Хм. Понятия не имею. Удиви меня. Лэнс перегнулся через прилавок, его голубые глаза сверкнули. — Я работал над кое-чем особенным только для тебя, но не знаю, как получилось. Ты мне доверяешь? Кит резко вскинул голову и яростно нахмурился. — Конечно! Румянец вспыхнул на его лице, когда Лэнс откинулся на спинку кресла и расхохотался. — Не надо так злиться, — Лэнс подмигнул и повернулся спиной, чтобы сотворить одну из своих странных придумок так, чтобы Кит не видел. — Я и не злюсь… — пробормотал Кит больше себе под нос, чем как-то ещё. Он нервно прикусил губу, потянул её зубами и отпустил, пока взвешивал своё решение. В конце концов, он решил, что сейчас, пока Лэнс отвлёкся, будет лучшим вариантом. Он вытащил из-за спины небольшой букетик полевых цветов и положил на стойку, пока Лэнс не обернулся. Их стебли истончились и немного увяли от его потной железной хватки, но в остальном они пережили прогулку невредимыми. Кит вытер ладони о джинсы и не осмелился поднять глаза, а это означало, что он понятия не имел, что делает Лэнс. Не то чтобы это имело значение. Он был счастлив стать жертвой экспериментов Лэнса, особенно тех, которые он проводил только для Кита. Он вздрогнул, когда перед ним опустился стакан с чем-то, подозрительно похожим на молочный коктейль. Он был розовым, но неравномерно. Некоторые места всё ещë были белыми, а другие казались почти красными. Вместо вишни был сияющий красный «Огненный шар». Лэнс толкнул стакан вперёд, но Кит по-прежнему не поднимал глаз. — Что это? — невинно спросил Лэнс. — Что это? — парировал Кит. — Я называю это… — Лэнс отступил, потирая руки при виде этой смеси. — «Двадцать пожарных тревог». Потому что тут используется двадцать «Огненных шаров». Кит фыркнул и захихикал. — Это звучит… как минимум непригодно для питья. Ты собираешься поделиться или мне сделать это в одиночку? — Ох, нет. Меня уже вырвало вчера. Теперь это всё твоë, — он постучал букетом по подбородку, и Кит понятия не имел, когда Лэнс схватил его. — Но если ты сделаешь хоть один глоток, я дам тебе пожизненный запас «Огненных шаров» бесплатно. Кит усмехнулся. Ничто он не любил так, как вызовы, и Лэнс знал это. Он придвинул стакан ближе и сделал большой дерзкий глоток, не сводя глаз с Лэнса. Вместо жара, которого он ожидал, рот Кита наполнился вкусом «Весёлого владельца ранчо» — его… любимого? Он нахмурился. Сделал ещë глоток. Да, это определенно было зелëное яблоко. — Как тебе удалось получить такой вкус? — спросил он через соломинку, делая ещё один большой глоток, отчего брови Лэнса взлетали до линии волос. — Ого, эй, — Лэнс пару раз ударил его букетом по голове, рассыпав вокруг лепестки. — У тебя заболит живот. Поверь мне. Кит выпустил соломинку изо рта, глядя на цветы. Его желудок уже скрутило в узел. — Зачем ты сделал мне то, от чего, как ты знаешь, меня может стошнить? — он высунул язык. — Есть более простые способы избавиться от меня, знаешь ли. Он тянул время. Кит откровенно тянул время, но было легче вернуться к их обычному поддразниванию, чем выдавить то, что он пришёл сказать. — Я не думал, что ты это проглотишь. Иногда я беспокоюсь о твоём телосложении, — Лэнс ухмыльнулся и опëрся о прилавок, положив голову на руку, сжимающую цветы. Стиснув кулак, Кит посмотрел на цветы и снова на Лэнса. Со странной смесью корицы и кислого яблока в дыхании он выпалил: — Лэнстыхочешьпойтисомнойвкино?! Улыбка Лэнса дрогнула, и блеск в его глазах немного потускнел, прежде чем всë вернулось на свои места. Но Кит этого не упустил. Мерцание повторялось снова и снова, когда Лэнс скрестил руки на груди и уставился на вялые цветы. — Кино, да? С Ханком и Пидж? — Нет, — продолжил Кит. — Только ты и я. Только мы. На… ну, ты знаешь. — Ага, — мягко и тихо сказал Лэнс, уткнувшись лицом в букет. — Да, конечно. Кит расплылся в широкой улыбке и наклонился вперёд на своём барном стуле. Когда он откинулся на спинку, он оказался в красной обивке кресла кинотеатра. Дезориентированный, он повернулся направо и увидел смотрящего на него Лэнса. Тени Мотры с большого экрана играли на его лице, делая его улыбку широкой и дикой. Кит почувствовал, что тает в кресле от желания поцеловать его. — Испугался? — прошептал Лэнс, его голос заглушил дублированный крик. — Не из-за Мотры, — прошептал в ответ Кит, скользя мизинцем по подлокотнику, пока не задел рубашку Лэнса. Лэнс покачал головой и указал на своё ухо. Он перегнулся через подлокотник, попкорн опасно качнулся у него на коленях. Его дыхание призрачно коснулось уха Кита, и оно пахло мхом и дубом. — Если ты боишься, можешь взять меня за руку. Кит быстро переплел их пальцы. Как только они соединились, Лэнс закружил его, и они уже танцевали под мигающими огнями светлячков. «Я не могу перестать любить тебя» Рэя Чарльза звучало из маленького переносного радио у их ног, и сердце Кита колотилось о грудную клетку. Он наблюдал, как прерывистое свечение вспыхивает в улыбающихся глазах Лэнса. Запах попкорна всё ещё стоял у него в носу, когда Лэнс наклонился, заставляя их тела раскраснеться. — Расскажи мне секрет, — сказал он, медленно раскачивая их. Кит покачал головой, положив ее на плечо Ланса. Под его щекой оно казалось необычно мягким, как бархат. — Ты уже знаешь их все. — Ещё один. Тот, который не знает никто во всём мире, — Лэнс практически скулил. — Мне нужен только мой секрет. Кит уткнулся носом в подбородок Лэнса, вдыхая запах огня и сухих листьев. — А что, если, — начал он, набив рот ватой. — Что, если он у меня есть? Он должен быть только нашим. Но что, если я хочу, чтобы об этом знал весь мир? Лэнс повернулся так, что их губы соприкоснулись, притянув их сцепленные руки к своей груди. Он чувствовал, как колотится сердце Лэнса. — А что, если я эгоист и хочу держать тебя при себе, Когане? — Я бы не отказался, — Кит приподнялся на носках, чтобы прошептать это Лэнсу в самые губы, с едва заметным намёком на давление. Глаза Лэнса закрылись, когда они разделили дыхание. В свете светлячков их губы прижались друг к другу. Холодно. — Ты собираешься есть или будешь просто целоваться с этим? — Лэнс засмеялся, надавливая на дно рожка так, что мороженое прилипло к его губам. Кит открыл рот и облизал его, затем показал язык Лэнсу. — Ты испачкаешь всю мою одежду. Лэнс пожал плечами. — Ты пропустил пятно, — Кит застыл, когда Лэнс наклонился и высунул свой длинный язык, чтобы слизать мороженое с уголка его рта. Проведя пальцем по мороженому, Кит мазнул им по губам Лэнса. — Мы средь бела дня. Тебе действительно всё равно, если кто-то увидит? — А тебе? — спросил Лэнс, облизывая палец Кита. Он выглядел тонким и длинным. Кит сморгнул. Он покачал головой. — Ну-у. Если кто-нибудь попытается что-то сделать, я стукну их прежде, чем они успеют прикоснуться к тебе. — Не сомневаюсь, — Лэнс обмакнул палец в своë мороженое и смазал его о нос Кита. — Эй! — Тебе нужно быть осторожнее, когда ты ешь, — сказал он, снова сунув рожок в рот Киту и побежав прочь. Кит усмехнулся сладости, вызов зажёг его вены. Он соскользнул со стула и побежал за Лэнсом, уклоняясь от деревьев, которые росли из ниоткуда, затемняя небо. Он пробирался сквозь их стволы, хрустя сухими листьями на бегу, прежде чем прорваться сквозь деревья в переулок. Лэнс ждал его, прислонившись к кирпичу, и уличный фонарь едва освещал его. Кит засмеялся, затаив дыхание, когда он сократил расстояние и обнял Лэнса за талию. — Пришёл так быстро, как только смог, — сказал он, и это прозвучало так, будто одновременно играли две пластинки — скрипучие, далёкие, со словами, наложенными одним и тем же голосом. — Что ты хотел мне показать? — Это сюрприз, глупый. Я не могу просто сказать тебе. Протесты Кита были прерваны ртом Лэнса. Он притянул Кита к себе, потянул за волосы и приоткрыл губы. Летнее солнце всё ещё согревало кожу Кита, и мороженое ещё было холодным во рту, когда осенние листья зашелестели вокруг них. Кит хмыкнул, преследуя дуэльные ощущения в парадоксе рта Лэнса. — Да ладно тебе. Давай, сюда, — Лэнс вёл его за руку, они оба хихикали в уединении заднего переулка. Они повернули и вошли в небольшую нишу на обочине дороги. Улица и здания продолжили тянуться над ними, пока они, спотыкаясь, спускались по травянистому склону. Кит наблюдал, как антенны Лэнса качаются сзади, пока они бежали, и ухмыльнулся, когда Лэнс оглянулся через его плечо и улыбнулся ему в ответ. На холме, на вершине которого они оказались, росло их любимое дерево — то, перед которым они танцевали и где разделили свой первый поцелуй. На этот раз оно было украшено маленькими бумажными лентами, а под ним было расстелено одеяло для пикника. Сбоку стояла тарелка с фруктами, сыром и двумя завëрнутыми Огненными шарами. Кит немного растаял и сжал руку Лэнса. — Боже, Лэнс, зачем всё это? Лэнс развернул его, и Кит легко пошëл с ним в ногу. Он привык к Лэнсу — его рукам, ладоням и постоянным прикосновениям. — Это твой день рождения. С Днём Рождения, кукла. Засмеявшись и сморщив нос от этого прозвища, Кит приподнялся, чтобы чмокнуть его в щёку. — Всë это? Я могу загадать желание? Потирая шею, Лэнс окинул взглядом скромную обстановку. — Я не пëк торт или что-то в этом роде, но я принëс свечу, чтобы сунуть во фрукты. — Для меня вполне достаточно, — Кит ухмыльнулся и взял Лэнса под руку. — У меня уже есть кое-что на уме. Это принесло ему одну из ярких улыбок Лэнса, из тех, которые заставляли солнце завидовать, и Киту пришлось отвернуться. Он смотрел на траву, пока Лэнс вëл его к одеялу. Достав из кармана зажигалку и свечу, Лэнс воткнул её в большой ломтик персика. Потребовалось несколько щелчков, чтобы свеча загорелась. Лэнс поднял тарелку, напевая «С Днëм Рождения» слишком громко и слишком взволнованно. Свет свечи потускнел, и в его неровном отражении Кит увидел, как лицо Лэнса из человеческого превращается во что-то другое. Он не переставал петь и улыбаться, и Кит улыбался вместе с ним каждой строчке, потому что прямо тогда он знал, что был именно там, где должен был быть. Когда Лэнс попросил его загадать желание, Кит сделал ещё один глубокий вдох. Я хочу, чтобы мы с Лэнсом всегда были вместе, несмотря ни на что. Он задул свечу. Вернее, попытался. Вместо того, чтобы внезапно исчезнуть в дыму, пламя росло. Всё росло и росло, пока всё, что Кит мог видеть, не превратилось в яркий белый свет. Аплодисменты Лэнса сменились мучительным криком его имени, и последнее, что он услышал, был рëв гудка и хруст удара. Тошнота последовала за ним, когда он вернулся в свое тело. Или, может быть, его уже тошнило, и он не осознавал этого, пока реальность не вернулась. Кит вцепился в мягкий мех, пытаясь успокоить желудок. Он чувствовал себя разорванным пополам, разбитым между временем и потерянным в пространстве. Было темно и слишком тихо после яркого рëва, от которого он очнулся. Он всё ещё чувствовал, как его кости сминаются и перестраиваются под кожей; его тень, которая давно исчезла. Красный заполнил его зрение, и он замахал руками. Это была полоса задних фар, когда он смотрел, как машина завертелась и снова остановилась. Сильные руки удерживали его на месте, пока паника сочилась из его мышц, и мир встал на свои места. Не задние фары — сложные глаза. Он снова был в лесу, в настоящем, в объятиях Лэнса. Лэнс. Кит втянул воздух и сжал кулаки на пушистой груди Лэнса. — Ты видел, как это произошло, — пробормотал он. — Не так ли? Ты видел, как я умираю. Вот, что было в той последней сцене. Моя смерть. — Да, — сказал Лэнс своим голосом, который звучал так, будто он продирался сквозь землю. И теперь, когда Кит знал, как должен звучать голос Лэнса, теплыми тонами и ярким солнечным светом, было почти больно это слышать. — Мне очень жаль, Лэнс. Это все, что Кит придумал сказать. Он почувствовал эхо своей прошлой любви к мальчику из кондитерской, Лэнсу, глухому на одно ухо с широкой наглой улыбкой, как будто это была его собственная. А может быть, так оно и было; возможно, все годы, которые он провëл в этой жизни, чувствуя себя потерянным, чужим и одиноким, всë это было потому, что он ждал, пока Лэнс заполнит пустоту, о существовании которой он и не подозревал. Он взглянул на эти рассеянные красные глаза, хаотичные в зеркальных линзах, но, тем не менее, такие эмоциональные. У него заныло в груди. — Ты знал, что я вернусь к тебе? Медленно и с болью Лэнс кивнул. Кит не осознавал, насколько они близко, пока антенна не начала касаться его макушки с каждым кивком. — Обмен, — сказал он, проводя бархатным пальцем по щеке Кита. — Теперь оно того стоило. — Обмен… — Кит замолчал, задумавшись. Что бы Лэнс мог отдать за… Ох. О нет. С внезапной болезненной ясностью он вспомнил слова из потрëпанной старой библиотечной книги, которая дала ему ответы на его вопросы. Рождённый двумя сильными эмоциями: виной и трагедией. Предвестники направили эти чувства в теневую трансмутацию. ЭКВИВАЛЕНТНЫЙ ОБМЕН — ЖИЗНЬ НА ЖИЗНЬ 1. Фуэнтес — 1962 г. Лэнс. Лэнс сделал это — из-за него… Его глаза защипало, когда он посмотрел на Лэнса, и на этот раз он позволил горячему теплу растекаться по своему лицу. Когда он протянул руку, чтобы обхватить серый пушок на щеке Лэнса, у него защемило сердце. — О, чёрт, — это лучшее, что он смог выдавить, чтобы выразить боль, вину и трагедию, скручивающиеся у него в животе. — Чëрт, Лэнс. Это… вот почему ты… это? Ради меня? Кит скорее чувствовал щелчки и щебетание в горле Лэнса, чем слышал их. Они были такими тихими и нерешительными. Лэнс сглотнул. — Ради тебя, — согласился Лэнс. — Ради меня. Чтобы увидеть тебя снова. Я не мог… — его рука прижалась к груди Кита, и это было похоже на ветер, пробежавший по его венам. — Я не мог спасти тебя, но мог… это. Они были недостаточно близко. Этого было недостаточно. Кит поëжился и попытался встать на колени, обвив руками шею Лэнса. Он прижался лицом к щеке Лэнса и попытался сдержать поток сбивающих с толку вещей, которые он чувствовал. — Тебе не следовало этого делать. Ты сдался — сдался — дерьмо. Всё. И всё это время ты был один. — Не сейчас, — мягко сказал Лэнс, прижимая его к себе. Кит почти слышал этот флиртующий тон, который был так важен для того, кем был Лэнс. Он все ещё был где-то там. Теневая трансмутация не поглотила его полностью. Лэнс отстранился, чтобы они могли заглянуть друг другу в глаза. — Я сказал, оно того стоит. И всё же Кит нахмурился. — Но… но что, если бы я умер, когда был ребёнком или что-то в этом роде, и мы никогда не встретились, и тогда ты был бы таким ни за что, Лэнс, я просто… — Тогда я пойду с тобой, — Лэнс переплëл их пальцы вместе, глядя на их сцепленные руки. Кит выглядел таким маленьким по сравнению с Лэнсом, и у него не хватало пальцев, чтобы уместить свои ладони в его. Рука Лэнса протянулась ещё на пару пальцев без Кита. По какой-то причине он чувствовал себя виноватым из-за этого. — Так что, ты просто уйдёшь, если я умру? — горячо потребовал он, страх сжал его внутренности. — Как будто без меня жить не стоит? Это же чушь собачья, Лэнс. Бред. Антенна дëрнулась, когда Лэнс склонил голову. — Нет; это не выбор. Моя душа, — он постучал по груди Кита. — С тобой. Когда ты умрёшь… — он поднял их сцепленные руки. — Я тоже. Жизнь за жизнь. Буквально. Это было романтично, трагично и так глупо, что у него перехватило дыхание. — Почему, Лэнс? — это было лучшим, что он мог сделать, но он надеялся, что этого будет достаточно. Зачем делать выбор, почему так хочется связать их во времени, почему — почему из всех людей именно Кит? Просто… — Почему? — Я уже сказал тебе. Самый мой. Это был такой простой ответ. Так почему же ему казалось, что он переполнен? — Мне кажется, я хочу поцеловать тебя, — выпалил Кит. Он смущëнно закусил губу, но не смог заставить себя взять слова обратно. Они были правдой, знал он это заранее или нет. — Но я… — слова Лэнса превратились в мурлыканье и шипение. Беспокойные, встревоженные звуки, которые отскакивали от его груди к Киту. Кит поймал себя на том, что гладит щёку Лэнса по линии мягкого бархата. — Ты что? — Я уже не тот, что раньше, — заскулил он, гравий и листья. Кит фыркнул, удивлëнно и недоверчиво. — Я тоже — буквально, совсем не тот же самый — и ты, кажется, не против. Усики Лэнса упали, как чёлка, чтобы он спрятался за ними. — Разные. Монстр, — его глаза вспыхнули ярко-красным. — Теперь плохо. Могу сказать только плохое. Только плохое вижу. Кит мягко откинул антенны и попытался поймать взгляд его разбитых глаз. — Ты не плохой, Лэнс. Ты отказался от всего ради любимого человека. Ты более человечен, чем многие люди, которых я знаю. — Ты, — Лэнс ткнул его носом, и красный цвет его глаз потускнел до фиолетового, став почти синим. — Для тебя. — Для меня, — тихо и задумчиво согласился Кит. Он обхватил рукой одно из пернатых щупалец и начал поглаживать его, от основания к кончику, рука об руку. Это вытянуло из Лэнса мягкое мурлыканье, громыхнувшее между ними. — Я понятия не имею, как это произошло и как всё это работает, но я знаю тебя. Думаю, я узнал тебя в ту же секунду, как увидел, на каком-то уровне. И я знаю, что ты не монстр. Лэнс накрыл его руку своей и убрал и его руку, и антенну, когда он рванулся вперёд. Он поймал губы Кита своими покрытыми бархатом губами, потянув его за талию. Это было не похоже ни на один поцелуй, который у него когда-либо был, с незнакомой текстурой и ощущением тёплого меха на его губах. Тем не менее, это также было ужасно похоже на то, что он там, где должен быть, будто на место встал последний кусочек головоломки, и он наконец увидел всю картину такой, какая она есть. Он издал тихий звук, что-то среднее между всхлипом и урчанием, и прижался как можно ближе к Лэнсу. Что-то в глубине его души вспомнило об этом. Вспомнило Лэнса. Он протянул руку, бессознательно двигаясь, схватив Лэнса за волосы и наклоняя его подбородок. Руки Лэнса были огромными, почти полностью охватывали его спину, и Кит никогда не чувствовал себя таким защищëнным, настолько в безопасности и на своëм месте. Он упивался незнакомым ощущением слишком большого количества пальцев, прижатых к его позвоночнику. Настойчивый и нетерпеливый, он дважды провел по нижней губе Лэнса, наслаждаясь шершавостью на кончике языка. Лэнс послушно открыл рот, но этого было мало и точно недостаточно, он просто приоткрыл губы в судорожном вздохе. Кит мог только догадываться, как долго он ждал, когда кто-то вернётся из мёртвых на протяжении многих лет, десятилетий, только для того, чтобы снова поцеловать тебя. Что бы ни чувствовал Кит, Лэнс, должно быть, тонул в этом. Он эгоистично хотел знать, насколько глубоки эмоции Лэнса. Поэтому он погнался за ними языком, ныряя в глубину рта и глотая вздох. Лэнс замер под ним, пальцы дрожали на мятом нейлоне его куртки. Во рту у Ланса было на удивление сухо, и он имел тот же землистый привкус, что и воздух вокруг них: туман и сухие листья. Это было необычно, явно чуждо, но Кит решил, что ему нравится. Он почти забыл о длинном изогнутом языке, пока не коснулся его кончиком своего собственного. По его спине пробежала дрожь. Он наклонился вперëд ещё на дюйм, чтобы показать Лэнсу, что он не бежит, что он не боится. Что он этого хотел. Хотел его таким, каким он был. И он был вознаграждëн. Лэнс вцепился в куртку Кита, поролон которой громко шелестел в ночи. Язык во рту развернулся, встретившись с языком Кита спустя десятилетия голода. Он был гораздо более ловким, чем его собственный человеческий язык, он мог скручиваться и тянуться всё время, просовывая свой кончик ему в рот. Он целовал криптид, настоящий криптид. Криптид, который оказался любовью всей его жизни. Это было пьяняще, оглушительно и ошеломляюще. Кит ни за что не хотел, чтобы это закончилось, не хотел, чтобы они останавливались. Они оба ждали слишком долго, даже если Кит не знал об этом раньше. Теперь, когда его душа вспомнила, она болела в груди, взывая к большему и радуясь их воссоединению. Когда Кит отстранился, чтобы перевести дыхание, он увидел своё отражение в этих похожих на лампы глазах и улыбнулся. — Спасибо, что ждал. Лэнс провëл мягкими пальцами по лицу Кита, как будто Кит в любой момент мог исчезнуть. Как будто он не мог поверить, что это происходит. — Я бы сделал это снова, — прошептал Лэнс, и его голос звучал почти так же, как в видении Кита. Исчез шуршащий гравий и потрескивание листьев. Всё, что осталось, — это гладкий, радостный солнечный свет.-🌖-